Неужели вороны хотели поймать плавунчика и заклевать?
Вороны питаются самой разной пищей, но предпочитают животную. Поэтому они представляют реальную угрозу для разной мелкой живности. Летом они охотятся на ящериц и мышей, разоряют птичьи гнёзда, при случае могут заклевать и взрослых птиц. Они слетаются стаями на трупы павших животных, подбирают остатки еды на помойках.
Почему кулики днем едят, а утки ночью?
Кулики и утки – дневные птицы, они питаются днём. Кулики бегают по прибрежному илу, собирая мелких насекомых, червячков и улиток, а плавунчики ловят их на воде. Утки плавают на мелководье, собирая широким клювом ряску и прячущихся в ней головастиков. На ночь птицы укладываются спать: кулики прячутся в траве, а утки собираются на воде.
А большая ли у плавунчиков стая?
Плавунчики живут стаями. Самки, отложив яйца и оставив их на попечение самцам, группами по 20–30 птиц летают по окрестным рекам и озёрам в поисках пропитания. Осенью самки, самцы и выросшие птенцы собираются в большие стаи, в которых бывает до нескольких сотен птиц, и улетают на юг. Зимой они живут в тёплых морях у берегов Африки, Индии, Бразилии, ловя мелких рачков в воде и почти не появляются на суше.
Почему плавунчики рождаются в тундре, а не в более тёплых местах?
У многих наших птиц есть летние и зимние «квартиры». К их числу относятся обитатели озёр и рек – утки, гуси, кулики; жаворонки, ласточки, соловьи. Летом плавунчики живут в тундре и тайге: строят гнёзда, выводят и выращивают птенцов – здесь их родина. С наступлением холодов они собираются в стаи и улетают на юг – туда, где вдоволь пищи и есть незамёрзшая вода.
А зимовки у птиц в одних и тех же местах?
За время перелёта птицы могут преодолевать огромные расстояния в тысячи километров. Некоторые кулики, которые гнездятся в чукотской тундре, на зиму летят в Новую Зеландию, т.е. на другой край света. Их родичи, гнездящиеся в европейской части, лето проводят в тёплых морях у берегов Африки, Азии, Южной Америки.
Думаете, все зайцы одинаковые, все трусы? Нет, зайцы тоже разные бывают. Спросите вот моего сынишку, какого мы раз поймали скандалиста.
Мы были на охоте в лесу. Втроём: сынишка, я и Джим. Джим – это собачка наша. Коротконожка, уши до земли, хвостик куцый. Замечательная охотничья собачка, хоть и старенькая: всякую дичь разыщет, на крыло поднимет, а подстреленную поймает, схватит и осторожно, не помяв ни пёрышка, подаст прямо в руки. Необыкновенно умный и добрый у нас Джим. С другими собаками не дерётся, никого никогда не кусает, всем знакомым людям при встрече хвостиком часто-часто машет и, знаете, так по-собачьи, приветливо улыбается.
На охоте мы были сухой осенью, – уже лист с деревьев падал, а дождей больших ещё не было. В это время охотиться в лесу всего трудней: высохший лист гремит под ногами, дичь тебя далеко слышит и видит сквозь поредевший кустарник и, не допустив, улетает.
Вдруг слышу – Джим залаял, залаял в кустах – и вдруг замолк.
«На кого это он?» – думаю. И приготовился стрелять.
Но оттуда, из кустов, никто не вылетел.
А сынишка уже там – и кричит мне из кустов:
– Папа, папа, беги скорей! Кого Джим-то в плен взял!
Я – к ним и вижу:
Джим лежит врастяжку на земле, а передними лапами зайчонка прижал к листьям, держит его. Зайчонок верещит отчаянно, Джим хвостом часто-часто виляет, а сынишка мой стоит над ними – и не знает, что ему делать.
Я подошёл, взял зайчонка у Джима. Держу зайчонка двумя пальцами за шиворот, – он ещё пуще верещит, лапками от меня отбивается.
Сынишка говорит:
– Это он на тебя сердится. Кричит: «Как ты смеешь меня – такого маленького – обижать!»
И вправду похоже было, что зайчонок что-то кричал. А Джим на задние лапы встал, передними мне в колени упёрся и лижет зайчонка: успокаивает его, – что, значит, не бойся, не таковские мы, ничего плохого тебе не сделаем. Тут вдруг сынишка говорит:
– Смотри, папа, у него левый бочок лупленый.
Смотрю, на левом боку у зайчонка плешинка. Шерсть содрана, голая кожа – в пятак кружок.
– Эге! – говорю. – Да ведь это мне знакомый зайчишка! Он от дяди Серёжи сбежал. Полезай-ка, дружок, в карман.
Осторожно его под пузечко перехватил и сунул в свою охотничью куртку, в спинной карман. Такой у меня карман есть в куртке: во всю спину, а по бокам – пуговицы. Очень удобно в нём стреляную дичь носить и всякую всячину, что, бывает, на охоте попадается.
Зайчонку там темно, тепло, – он и притих.
И сразу мы домой пошли.
По дороге мне пришлось, конечно, всё подробно рассказать сынишке, откуда я этого зайчонка знаю и отчего у него бочок лупленый.
Дядя Серёжа – приятель мой, тоже охотник, живёт на краю деревни, у самого леса. Зайчонка он поймал недели три назад – совсем ещё крошкой – у себя в саду под кустом смородины. Этот зайчонок из листопадничков. У зайчих первые зайчата родятся весной, когда ещё снег корочкой – наст. И называются они настовичками. А последние в году родятся осенью, когда уже лист с деревьев начинает падать. Их охотники так и зовут – листопадничками.
Дядя Серёжа очень этому зайчонку обрадовался. Вот почему: у него, у дяди Серёжи, не так давно ощенилась дворовая собака по кличке Клеопарда. Щенят всех он ещё раньше знакомым своим обещал. А как их у матери отнимешь? И без того злющая Клеопарда – совсем с ума сойдёт, на всё начнёт кидаться. Дядя Серёжа и придумал зайчонка ей вместо щенят подложить, чтобы не скучала, не лютовала.
Так и сделал.
Щенята в ящике сидели. Он их оттуда взял, когда матери не было, а на их место зайчонка положил.
Клеопарда пришла – щенят нет, а сидит в ящике малая зверюшка и её собачьим запахом пахнет: в ящике-то всё с её запахом.
Она и не тронула зайчонка: своим признала. Утешилась им. Кости ему стала таскать, лучшие куски мяса. С такой пищи зайчонок живо бы ножки протянул, да дядя Серёжа кормил его молоком и капустой. Так и не научила Клеопарда своего приёмыша кости глодать и мясо есть – её собачью пищу. Зато научила собачьей храбрости.
Клеопарда была отличным сторожем и к хозяйскому дому никого не подпускала – ни чужого человека, ни собак. С таким злобным видом вылетала им навстречу, что редкая собака не подожмёт хвоста и не пустится наутёк, не дожидаясь, пока эта серая злюка сшибёт с ног.
Ростом она была с волчицу.
Зайчонок взрослел быстро. Зайчихи своих детей и двух недель не кормят. По-заячьему, двухнедельный зайчонок уже «большим» считается и должен сам себе разные вкусные травки разыскивать и прятаться от собак.
Этот зайчонок, хоть ещё махонький, живо из ящика выскочил и бегал по всему двору за своей названой матерью. И во всём ей, как обезьянка, подражал. Клеопарда с места – и он за ней. Она на собаку – и он тоже. Она куснёт – и он старается куснуть собаку. А зубы у него передние – видели зайцев? – длинные, острые, ветки перегрызают. Как куснёт, – из собаки шерсть летит! Собаке не до него: только бы от Клеопарды отбиться. Он, зайчонок, и потерял всякий страх перед собаками. Как где увидит, так и несётся навстречу – кусаться. Храбрей волчонка стал. Соседские собаки все его боялись.
Да вот раз забрёл на двор к дяде Серёже какой-то дальний щенок, который ни Клеопарды не знал, ни храброго её сынишки.
Клеопарды тут не случилось поблизости, а зайчонок её, напившись молочка, спал на сене под ящиком.
Щенок подбежал к ящику, – зайчишка! И кинулся на него.
Собака, конечно, не то, что заяц. Если по-заячьи двухнедельный зайчонок уже «большим» считается, то у трёхнедельной собачонки ещё только глаза прорезаются. Она и в три месяца считается щенком.
Этому щенку месяца четыре уже стукнуло от роду, а он был ещё совсем глупый. Очень хотелось ему зайца поймать. А как за дело взяться толком, он не знал – не приходилось ему ещё на охоте бывать.
Он прыгнул на зайчонка и хвать его зубами за бочок! Надо бы за шиворот или ещё как, а он за бок.
Ну, конечно, шерсти клок выдрал порядочный, плешинку на боку сделал, – а удержать не мог. Зайчонок как вскочит, как махнёт с перепугу через ящик – только его щенок и видел! А тут ещё Клеопарда прибежала, – пришлось щенку поскорей убираться со двора подобру-поздорову.
Клеопарда своему зайчонку рану зализала. Известно ведь: собачий язык – лучше всякого пластыря, и раны залечивает превосходно. Но зайчонок после этого случая жить на дворе у дяди Серёжи больше не захотел. Ночью пролез сквозь забор – и в лес.
Да вот трёх дней не прошло, Джим наш его в лесу и поймал.
Сынишка рассказ мой выслушал и губы надул, чуть не плачет.
– Ну, вот, – говорит. – Ты его, значит, дяде Серёже несёшь. А я думал, он у нас поживёт…
– Что ж, – говорю. – Сегодня-то уж, конечно, у нас переночует, а завтра сходим к дяде Серёже, попросим. Если ему не надо, может, и уступит нам.
Мы пришли домой, и я выпустил зайчонка на пол.
Он сразу в угол, под лавку – и спрятался там.
Сынишка налил ему блюдечко молока, зовёт его:
– Лупленый Бочок, Лупленый Бочок, иди молочко пить. Сладкое!
Зайчонок не выходит.
Сынишка полез за ним под лавку, схватил его за шиворот, вытащил. Зайчонок верещит, задними лапами дрыгает.
– Глупенький, мы же люди, – объясняет ему сынишка, – мы тебя не обидим!
А зайчонок изловчился – и цоп его зубами за палец! Так куснул, что даже кровь пошла.
Сынишка вскрикнул, выпустил его.
Зайчонок опять под лавку.
Тут наш котёнок – у нас ещё котёнок тогда был, ростом поменьше зайчонка, – подбежал к блюдечку и начал лакать из него молоко.
Лупленый Бочок как выскочит, как кинется на него, как куснёт!
Котёнок птицей от него на печку взвился!
Сынишка сквозь слёзы улыбается:
– Вот так заяц!
Мы поужинали, и Джим первый улёгся спать на своё место – у него свой матрасик в углу. Джим очень устал – ведь целый день по лесу бегал, дичь искал, старичок.
Смотрим, Лупленый Бочок к нему ковыляет. Сел на задние лапы, а передними вдруг как забарабанит по Джиму!
Джим вскочил и, ворча и оборачиваясь, ушёл под лавку: не драться же с маленьким, – да всё-таки обидно свою постель такому уступать!..
Лупленый Бочок преспокойно себе улёгся на его матрасике.
Переспали мы ночь. Утром встаём, – Джим так и спит под лавкой на голом полу, а котёнок всё на печке сидит, слезть боится.
Я сынишку спрашиваю:
– Ну, что ж, пойдём к дяде Серёже зайчонка себе просить?
Сынишка посмотрел на котёнка, на Джима, на свой завязанный палец – и говорит:
– Знаешь, что? Пойдём лучше, отнесём зайчонка дяде Серёже насовсем.
Там мы и сделали. Ну как, в самом деле, такого скандалиста дома держать! Со всеми дерётся. Уж на что добряк Джим – и с ним не ужился.
Отнесли мы зайчонка дяде Серёже, а он говорит:
– Мне тоже такого не надо. Тащите его, откуда взяли.
Пришлось в лес нести.
Там выпустили.
Зайчонок прыг-прыг – и в кусты.
Даже «до свиданья» не сказал.
Вот какие зайцы бывают.
А какой породы Джим? Или он дворняжка?
Наверное, Джим относится к спаниелям. Это порода охотничьих собак, выведенных для охоты на пернатую дичь в густых зарослях, обычно около воды. Эти собаки небольшие, с обвисшими ушами, очень чутьистые. На охоте у него две задачи: найти в зарослях птицу и поднять её, а затем найти подстреленную птицу и принести хозяину.
Почему Джим держал зайчонка лапами?
Собака – главный помощник человека на охоте. Она находит добычу, выгоняет её под выстрел, а потом отыскивает убитую или раненую дичь и приносит охотнику. Охотничьих собак дрессируют, приучая к особым манерам поведения. Если добыча жива, собака должна осторожно взять её в пасть и принести хозяину. Если это не получается, собака прижимает добычу лапами и лаем подзывает охотника.
Почему собака лизала зайчонка, а не кусала?
Одни собаки приучены догонять и загрызать добычу: так ведут себя борзые и гончии. Другие собаки сами добычу не трогают: они отыскивают её и пугают, чтобы охотник выстрелил, а потом подбирают дичь. Так ведут себя спаниели, сеттеры. Вот и Джим отнёсся к зайчонку вполне дружелюбно.
А сколько всего у зайцев детей за год рождается? Почему так много? Как это первые настовички не мёрзнут?
Зайцы очень плодовиты. Зайчиха приносит потомство 3–4 раза в год. Первые зайчата появляются весной, когда на снегу образуется наст, их называют настовиками. Следующие рождаются летом – это травники. Последний приплод бывает осенью, таких зайчат называют листопадниками. Зайчата рождаются в шерсти и зрячие, прячутся под кустами – сидят неподвижно, чтобы не привлечь хищников.
Зайцы совсем мяса не едят? Только траву и листья? А зимой они чем питаются?
Зайцы едят только растительную пищу. Они пасутся ночами, а днём прячутся в густых зарослях. Летом зайцы питаются мягкой зелёной травой, осенью в их рацион входят грибы. Зимой они грызут кору молодых деревьев и кустов. В зимний период зайцы часто посещают сады, чтобы полакомиться корой яблонь.
А почему у зайцев такие особые зубы?
У зайцев, мышей, белок и других грызунов во рту есть две пары увеличенных острых передних зубов – резцы. Они легко расправляются с самыми твёрдыми частями растений: разгрызают скорлупу орехов, грызут древесную кору. Коренные зубы у этих зверьков тоже особенные: ими грызуны легко перетирают грубую растительную пищу.
А что такое «глаза прорезаются»?
У разных зверей новорождённые детёныши развиты по-разному. У собак, белок, мышей новорождённые недоразвитые – голые, со срощенными веками, беспомощные. В возрасте 2–3 недели щенята покрываются шёрсткой, у них открываются («прорезаются») глаза, они начинают ползать.
Почему собачий язык считается лучше пластыря?
У зверей в слюне есть особый фермент, убивающий бактерии: так организм защищается от микроорганизмов, попадающих в рот с пищей. Поэтому собака, вылизывая языком небольшие ранки, быстро залечивает их. Но такой способ не годится для большой раны: вылизывая её, собака заносит туда микробы, может возникнуть нагноение.
Какое молоко привык пить заяц?
Заячье молоко очень питательное, намного жирнее коровьего. Зайчиха оставляет своё потомство под кустами и пасётся неподалёку на лужайках. Кормит зайчат молоком она раз в два дня, причём не только своих, но всех, которых обнаружит в лесу. Такого кормления зайчатам достаточно для нормального развития. Поэтому, найдя в лесу зайчонка, оставьте его на месте.