Виталий Луговой
По следу диверсанта. За час до рассвета
Глава 2. Если завтра война…
Молдавская ССР.
22 июня 1941 года.
0 часов 15 минут.
Ночью в казарме было очень душно, не помогали даже настежь раскрытые окна. Все солдаты спали, лишь дневальный стоял у подоконника и глядя в окно клевал носом.
В эту ночь Юре плохо спалось. Уже несколько дней он не мог прийти в себя после своего последнего наряда на границе. С противоположного берега Прута, где уже была территория Румынии, по пограничникам внезапно открыл огонь румынский патруль. В последнее время такие провокации были нередкими и всегда обходились без потерь. Но только не в этот раз. Погибла всеобщая любимица на заставе – немецкая овчарка по кличке Альма. Румынский снайпер целенаправленно целился в собаку, потому что убийство советского пограничника могло расцениваться как начало открытых боевых действий. Альма погибла на месте. Румынская пуля угодила в висок собаки и прошла на вылет. Её похоронили следующим вечером на территории заставы, как бойца-пограничника, погибшего при исполнении служебного долга. Альму любили все.
Среди бойцов ходил слух, что скоро начнется война, не зря же все эти провокации с сопредельной стороны. Самолеты немецкие частенько залетали на нашу территорию, и местных румын то и дело ловили на нашей стороне, те явно что-то вынюхивали. Не спроста это, ох неспроста. Но он старался отогнать от себя эти мысли как надоедливых мух, ведь они не поощрялись в армии. Если сам не перестанешь думать о ерунде, то тебе поможет политрук, а лишний раз слушать политические лекции совершенно не хотелось. Лекции – лекциями, но глаза-то не обманешь.
Юра все чаще задумывался о возвращении домой, в родной Кременчуг. Какое оно будет, как там все изменилось? Сестрёнки уже взрослые, а старшая Валька, наверное, уж и замуж вот-вот выйдет. А вот мама постарела. Мамочка, как же он скучал по ней. Уже скоро, осталось совсем немного, и он вернётся домой, вернётся на хлебозавод, а потом и в Харьков можно поехать учиться, эх, вот жизнь начнётся. Скоро уже июнь закончится. Сегодня 22 число, а там июль, август, сентябрь и домой. Но то, как активизировались румыны в последние дни не давало парню покоя. В воздухе витало чувство ужасной бури, которая должна вот-вот разразиться. На той стороне скопилось уж очень много немецких солдат и техники. Не очень – то похоже на обычные учения, как будто к войне готовятся. А что, если… Да нет, не может этого быть! Юрий сразу отогнал пугающую мысль и перевернулся на спину. Так, надо поспать хоть немного, завтра снова в наряд, надо выспаться.
А в это время на другой стороне границы, на территории Румынии, большая ударная группировка состоящая из: 7-и немецких пехотных дивизий, 13 румынских пехотных дивизий и 9 румынских бригад готовилась к вторжению в СССР. Приказ о начале боевых действий против Красной Армии уже был получен из ставки Гитлера. Солдаты и офицеры вермахта были настроены решительно и уверены в быстрой и безоговорочной победе. Немецкое командование рассчитывало уничтожить все советские приграничные комендатуры в течении получаса, захватить мосты и переправы через Прут и начать дальнейшее продвижение вглубь страны. Превосходство немецких войск перед советскими было почти пятикратное. Данная группировка немецких войск находилась в оперативном подчинении командующего группой армий «Юг», фельдмаршала фон Рундштедта, а командование румынскими войсками осуществлял лично генерал Ион Антонеску. По плану операции «Барбаросса» действия этих армий носили сковывающий характер, а решающее наступление планировалось после того, как группа армий «Юг» добьётся успеха в направлении главного удара по территории Украинской ССР.
Немецкий фельдмаршал фон Рундштедт планировал два сценария наступления с румынской территории. Первым сценарием была операция «Нахтшосс», целью которой было воспрепятствование и преследование советских войск в случае их отвода за Днестр. Вторым сценарием была операция «Мюнхен». Она планировалась в случае длительного сопротивления Красной Армии на рубеже вдоль Прута и необходимости прорыва обороны.
* * *
Река Прут.
Участок 12-й Кагульской погранзаставы.
22-е июня 1941-го года.
00 часов 15 минут.
Этой ночью в воздухе витала неприятная напряженность. На другом берегу Прута, на румынской территории, с вечера стояла непонятная возня. Пограничники наблюдали за оживлением румынских войск, и они явно готовились к чему-то.
Сомнений почти не осталось. Со дня на день начнётся война! Ещё вчера наши саперы заминировали железнодорожный мост, а позавчера усилились пограничные наряды и скрытно заняли оборону вдоль рубежей. Немецкие самолёты уже который раз залетают на нашу территорию, разведывают. Но и наши разведчики тоже не дураки, уже вычислили где у них артиллерия развернулась. В случае чего им хорошо достанется. Солдаты знали, что в случае начала крупномасштабных боевых действий, Красная Армия сможет дать агрессору равноценный массированный контрудар и отбросить от границы. Ведь погранотряды и разведка неоднократно докладывали наверх о положении вещей на границе, Кремль уже должен быть готов к отражению нападения.
С румынской территории снова донеслись звуки, к берегу подъехало еще несколько грузовиков с пехотой. Сколько именно их было, бойцы в кромешной темноте рассмотреть не смогли, но, судя по свету автомобильных фар, это была большая колонна, не менее двадцати автомашин.
– Серёга, ты видишь, сколько их там, а? – тихо спросил молодой пограничник.
– Вижу. – Ответил сержант. – Зашевелились гады, наверное, уже скоро попрут.
– Может, обойдётся, может, они просто учения проводят, а Серёг?
Парень был на нервах и явно напуган.
– Да не суетись ты, Николай, ты же пограничник, ты не должен бояться, – Сергей грозно посмотрел на молодого, – а ну соберись!
Николай вздохнул, поправил фуражку и снова уставился в бинокль. За позициями пограничников уже приводилась в боевую готовность наша артиллерия и авиация. Приграничные войска молдавского округа были готовы к отражению вражеского нападения.
* * *
Тревога прозвучала внезапно, Юра только успел задремать. Стрелки часов остановились на часе ночи. Завыла оглушительная серена, солдаты тут же повыскакивали со своих спальных мест и начали быстро одеваться. Кто-то в суматохе пытался выяснить у дневального, что происходит, учения или уже война? Но, взволнованный солдат сам не мог дать внятного ответа и лишь пожал плечами.
Юра быстро оделся. Мысли в голове путались, он еще до конца не осознал, что происходит. Командир роты был уже на месте и построил бойцов для получения оружия. После вооружения рота пограничников выстроилась возле казармы на плацу в ожидании приказов.
Вышел старший политрук Мичурин и сказал ожидать машины для отправки на заставы. До многих ещё не дошло, что же случилось на самом деле. Многие бойцы думали, что это учебная тревога, и она скоро закончится. Как же жестоко они ошибались. Если бы только знали эти молодые ребята, что через несколько часов многие из них погибнут. Если бы знали, что сейчас назревает на той стороне Прута…
Через час подошли две полуторки и началась погрузка в машины. Юра уселся в самом конце и закрыл борт. До заставы добираться минут двадцать. Уже начало светать, прохладный летний утренний ветерок приятно обдувал лицо. Над головой пролетело звено истребителей «И-16». Самолёты ушли в сторону границы и пропали из виду, а солнце уже поднималось над землёй. Наступал рассвет.
Вдруг со стороны границы донеслась канонада, стреляли из пулеметов и винтовок. Через несколько секунд ружейно-пулеметную стрельбу заглушили взрывы. Заработала артиллерия, только чья? Наша или румынская?
– Эй, ребята, смотрите там самолёт! – прокричал кто-то из бойцов.
– Это же наш «Ишак»! Твою мать, да он весь в огне!
– Он падает!
Истребитель был охвачен пламенем, пролетел низко над землей и упал за лесополосой.
– Да что же это происходит-то?!
Волнение среди пограничников нарастало. Луговой крепко вцепился в свой пулемет «Дегтярева» и думал, неужели это происходит с ним наяву, неужели война и правда началась?! Но канонада, доносящаяся с границы, не оставила никаких сомнений, все это было реально!
Полуторка неслась к заставе, не разбирая дороги. Бойцы изо всех сил вцепились в борта машины и старались не вывалиться из неё на кочке. Противник открыл мощный артиллерийский обстрел по позициям пограничников, а вдалеке послышался гул самолётов. В небе, насколько хватало взора, показались нескончаемые волны немецких тяжёлых бомбардировщиков. Темные словно ливневые тучи, самолеты с черными крестами на крыльях пересекли воздушное пространство СССР и устремились вглубь страны. С аэродромов по тревоге были подняты наши истребители, но, не смотря на всю отвагу советских пилотов, справиться с превосходящим противником они не могли. Немецкие и румынские пикировщики пронеслись над головами ошалевших красноармейцев и устремились к нашим аэродромам.
Но вот от звена «Юнкерсов» отделился один самолёт и начал кружить над машиной, в которой ехал Юра. Кто-то из солдат крикнул:
– Смотрите, это немецкий самолёт, с крестами!
– С крестами?
– Может, это санитарный самолёт?
Но «санитарный самолёт» развернулся ко второй машине, идущей позади, и открыл по ней огонь из курсовых пулеметов. Полуторку прошила длинная очередь, автомашина подскочила, у неё лопнули обе задние покрышки. Половина лобового стекла откололась, а оставшуюся половину залило красным – водителю пробило голову. В следующую секунду машина перевернулась, топливный бак загорелся, и грузовик взорвался. Два отделения бойцов, находящихся там, мгновенно погибли.
– Вашу мать, вот вам и санитарный!
Из кабины высунулся политрук Мичурин и, перекрикивая гул моторов вражеского пикировщика, приказал открыть огонь по самолету. Полуторка ощетинилась винтовочными стволами, устремившимися в небо. Юрий вскинул пулемет и открыл огонь по бомбардировщику, но никто так и не смог попасть в него. «Юнкерс» сделал ещё один круг и стал заходить на следующий заход. Ружейно-пулеметный огонь не смолкал ни на секунду. Юрий, израсходовав один диск сразу начал пристегивать новый. Руки тряслись и не слушались его, но пулемет все – таки поддался, и диск был пристегнут на место. Вражеский самолет подлетал к полуторке, у Юры было ощущение, что он видит улыбающееся в волчьем оскале лицо пилота. Прозвучал свист, авиабомба камнем устремилась к машине.
– Берегись, сейчас рванет! – закричал один из бойцов.
Луговой пригнулся, и в следующую секунду прогремел мощнейший взрыв. Пилот немного промахнулся, бомба угодила чуть правее от грузовика, большая часть осколков пришлась на кабину и тех бойцов, которые сидели с правой стороны. Машину подбросило с такой силой, словно невидимая гигантская рука схватила её и подкинула в воздух. Лугового и нескольких бойцов выбросило за борт. Машина, кувыркнувшись, легла на бок и загорелась; политрук, водитель и большинство находившихся в кузове пограничников погибли.
В ушах стоял страшный звон, перед глазами все плыло, голова разламывалась на тысячу осколков. Сначала Юрию показалось, что он уже мёртв. Каска от удара головой об землю рассекла ему лоб, кровь заливала глаза, а тело совершенно его не слушалось. Сначала он даже не мог определить: ранен ли он и все ли конечности на месте. Рядом кто-то кричал и звал на помощь, но Луговой не мог пошевелиться, все его тело больше его не слушалось. Вскоре прогремел взрыв, взорвалась горящая машина. В голове начало мутнеть, и Юрий потерял сознание.
Тем временем на границе уже шли ожесточенные бои. Румынские и немецкие штурмовые подразделения под прикрытием артиллерийского огня, бившего по позициям пограничников прямой наводкой, начали форсирование реки Прут.
Советские пограничники яростно отражали вражеские атаки прицельным пулеметным огнём. Было уничтожено около 10 надувных лодок с румынскими солдатами, заранее заготовленных для переправы.
Германское командование рассчитывало молниеносно, в течение получаса захватить все пограничные комендатуры, передовые рубежи пограничников и овладеть переправами через Прут. На участке фронта от Леово до Готешты, обороняемом 9-ой кавалерийской дивизией, противнику удалось потеснить наши части и выбить их с обороняемых рубежей.
Из телефонного донесения командующего приграничными войсками Молдавского округа генерал-майора Никольского, 22-го июня 1941 года, 4 часа 15 минут, город Кишинев: «Начался обстрел из ручных пулеметов с румынской стороны 5-й заставы Бельцкого погранотряда. 3-я застава Бельцкого погранотряда подверглась нападению. С Бельцким погранотрядом связь порвана. 11-я и 12-я заставы Кагульского погранотряда подверглись обстрелу с румынской стороны огнем ручных пулеметов…»
В первых боях на Румыно-Молдавской границе, советские пограничники Молдавского округа оказывали яростное сопротивление. Противник по 3–4 раза пытался перейти границу, но общими усилиями пограничников снова отбрасывался на территорию Румынии. Благодаря разведке, войска Одесского округа своевременно были приведены в боевую готовность и заняли оборонительные рубежи на границе, что не позволило немецко-румынским войскам достигнуть внезапности нападения. В этом была заслуга генерала Захарова, который вопреки поступившему приказу № 1 не отвел войска от границы и не вывел из населенных пунктов, а встретил агрессора в соответствии с планом прикрытия границы.
* * *
3 часа 45 минут.
Река Прут.
Участок государственной границы в районе Фэлчиу.
Артобстрел продолжался уже около двадцати минут. Задача стояла предельно ясная: не допустить прорыва румынских частей через мост. Пограничники заметили, что против них воюют именно румыны, немецких солдат среди них не было.
Старшина Семенов успешно вел огонь из своего пулемета по наступающему врагу, руку набил ещё с Финской. Благодаря румынским лазутчикам, задержанным советскими пограничниками, удалось узнать о готовящемся вторжении немецко-румынских войск на территорию Молдавской ССР. Лазутчики, в большинстве состоящие из местных жителей, охотно делились всеми сведениями. Они были против войны, некоторые симпатизировали Советскому Союзу и понимали, что немецкая верхушка просто использует их. И в этом они были правы, немцы не доверяли румынским солдатам, считая их трусами и не способными вести крупномасштабную войну. Благодаря действиям советской разведки и сведениям задержанных, немецкое «молниеносное внезапное вторжение» перестало таковым быть – пограничники Молдавского округа оказались готовы к встрече с врагом.
Над головой то и дело проносились немецкие самолёты, в ушах стоял страшный вой. Вместе с ним на позиции находились двое солдат и радист, а из комендатуры к ним уже спешило подкрепление, нужно было только продержаться. Андрей предполагал, что на его долю выпадет ещё одна война, но не мог и подумать, что вот так, сразу. Моментально. Противник пытался прорваться в предмостовую зону и захватить позиции погранотряда Семенова, но умелые действия старшины не давали румынам пройти по мосту.
А в небе в это время разгорелось воздушное сражение. Вылетевшие по тревоге советские лёгкие истребители «И-16» и «Чайки» отражали атаки немецких и румынских бомбардировщиков. Но немецкие самолёты были на порядок лучше наших уже устаревших бипланов. Огонь бортовых стрелков пробил двигатель одного «Ишака». Самолёт задымился, но не смотря на повреждения пилот продолжил воздушный бой, атакуя снова и снова вражеский «Юнкерс». Вскоре «И-16» заполыхал, и пилот начал уводить горящую машину в сторону аэродрома. Семенов поднял голову вверх, фанерный «Ишак» полыхал, как факел.
«Браток, не дотянешь ведь, ох, не дотянешь, прыгай, ну же, прыгай!» – мысленно взмолился старшина, но пилот так и не выпрыгнул из горящей машины, видимо потерял сознание.
Самолёт отлетел от реки, исчез за лесополосой. Вскоре старшина услышал взрыв, столб чёрного дыма взвился к небу над местом гибели пилота.
– Сволочи! А ну подходи по одному, я вас рядком разложу! – выкрикивал Андрей, ведя огонь из «Дегтярева».
Румыны приостановили наступление и открыли подавляющий огонь по позиции старшины, старый солдат пригнулся за насыпью. Один пограничник уже был мёртв, в каске красовалось аккуратное круглое отверстие, ещё двое отстреливались из винтовок от засевших в центре моста румын.
– Егор, не переставай вызывать комендатуру! – приказал старшина радисту, – нам нужно подкрепление, иначе не продержимся!
– Не отвечает комендатура, товарищ старшина, не отвечает! – перекрикивая канонаду, ответил пограничник.
– Вызывай! – коротко крикнул старшина и снова взялся за пулемет.
Патроны уже начали иссякать.
Совместно с пограничниками, участок госграницы в районе Фэлчиу оборонял один полк кавалерии. Кавалеристы отбивали атаки румын, пытавшихся форсировать Прут на лодках, но вскоре под натиском вражеской артиллерии, прижавшей кавалеристов к земле, противник начал прорывать оборону советских бойцов.
Подкрепление к Семёнову так и не подходило, дважды раненый в руку и предплечье старшина продолжал вести огонь из пулемета по наступавшим румынам, не давая им захватить второй мост. Уже несколько раз враг поднимался в атаку, но все его атаки захлебнулись благодаря меткому советскому пулеметчику и его бойцам. Молодые пограничники, израсходовав почти весь боекомплект, начали готовиться к штыковой схватке. Из всего, что у ребят пока было в достатке – это только ручные гранаты.
У Андрея закончился диск, старшина отложил пулемет и устало прислонился спиной к брустверу.
«Ну, вот и все, – подумал Андрей, – отвоевал своё старшина Семенов. А ведь, сколько я уже в строю-то? Сначала гражданская, потом Хасан, Финская. Да-а, успел повоевать, навоевался даже. А этих вот сопляков жалко ведь, погибнут вместе со мной. Молодые ещё, кровь горит».
Нет. Старшина решил, что не даст своим солдатам так просто и бессмысленно погибнуть. Андрей достал последний диск, пристегнул его к пулемёту и оглядел бойцов. Лица грязные, напуганные, но стараются этого не показывать. Молодцы, ребятки, ведь храбр не тот, кто не боится, а тот, кто взглянул страху в глаза и сумел подавить его. Эти слова сказал Семенову его бывший командир, когда старшина оказался в своем первом бою против войск Деникина.
Андрей истекал кровью, бинты, которыми старшину перевязал прибежавший кавалерийский санинструктор Лешка Босов, уже давно пропитались кровью и прилипли к ранам. Сержант Босов – очень храбрый парень, под интенсивным обстрелом артиллерии и румынской пехоты, Леша ползком излазил всю передовую, оказывая помощь раненым бойцам, выносил их с поля боя. В свободное время Алексей принимал активное участие в отражении атак, после гибели пулемётчика он сам занял его место, обучившись на месте обращению с пулеметом, и вел огонь по наступающему врагу.
Корчась от боли, старшина взглянул на свою рану. Что уж тут думать, Андрей понимал, что уже не уйдёт со своего поста. Подкрепления все нет, а счет уже пошел на секунды. Нет, он не даст им погибнуть, он этого не допустит. Он может спасти хотя бы эти три, совсем юные, жизни.
– Егор, – прохрипел Семенов, – что с подкреплением?
– Молчат, товарищ старшина, – подавлено ответил радист.
Андрей приподнялся и осторожно выглянул за бруствер. Румыны на несколько минут приостановили обстрел пограничников. Старшина снова прислонился к брустверу и обвел взглядом бойцов.
– Значит так, ребятки, – начал Андрей, – слушай мой приказ: Ефимов, берешь рацию и отступаешь к комендатуре, Рудко и Ермолов за ним, следите, чтоб рация уцелела.
– А вы, товарищ старшина? – непонимающе уставился на Андрея рослый украинец Мыкола Рудко.
– Я останусь, прикрою вас… Значит так, все гранаты оставляйте мне и тихо, как мыши, ползком, и не поднимая задниц, отползайте в сторону перелеска, а оттуда бегом до комендатуры, и узнайте, что с подкреплением!
– Мы вас не бросим, – сразу ответил Ермолов, – заберем с собой!
– Так точно, товарищ старшина, – поддержал радист, – вы уйдете с нами.
– Глупые, ну куда же я уйду, а границу кто защищать будет? – улыбнулся старшина. – Я дождусь вас тут с подкреплением, ни одна падла мимо меня не пройдёт. Не переживайте, все со мной будет нормально.
– Нет, старшина, так не пойдёт, вас же убьют тут одного, – возразил Рудко.
– А ты меня не хорони раньше времени, Мыкола, не хорони. Будь уверен, старшина Семенов вас ещё погоняет, – Андрей улыбнулся и погрозил бойцам кулаком.
Ребята улыбнулись в ответ, но уходить никто из них не хотел, бойцы понимали, что видят старшину живым в последний раз. Семенов обнял бойцов и грозно приказал им выдвигаться. Пограничники, взяв винтовки, по-пластунски начали отползать от своей позиции. Старшина остался в одиночестве, привстал и посмотрел в сторону моста. Румыны снова зашевелились, Андрей заметил, что они начали перегруппировываться.
Семенов проверил диск, дослал патрон в патронник и в последний раз оглянулся посмотреть, ушли ли его ребята. Их фигуры мелькали уже вдали у самого перелеска.
Старый солдат улыбнулся, ушли ребята, ушли.
– Живите, ребятки мои, живите, братишки, и не кидайтесь на дурную башку в каждую битву… живите и помните старшину Семенова…
Андрей снова встал к пулемёту, противник начал новую атаку, вражеские пули пролетали совсем рядом с макушкой старшины, а Андрей выжидал, гранаты уже были приготовлены.
Заработала вражеская артиллерия, снаряды сыпались совсем рядом с позицией пограничника, а враг под прикрытием артиллерии пошёл в наступление.
– Ну давайте, паскуды, давайте. Вы так рветесь на мою Родину? Ну так подходи, дурачьё, тут вы все и останетесь. Добро пожаловать, господа!
Первая граната взметнулась в воздух и устремилась в румын.
Егор оглянулся. Там, где двадцать минут назад оставался Семенов, гремели взрывы, пулеметный огонь «Дегтярева» уже пять минут как молчал. Остальные бойцы остановились и смотрели в сторону моста. Там все было в дыму, но все же можно было различить передвижение множества фигур в рогатых пилотках.
Так один мост через реку Прут в районе Фэлчиу был взят румынскими войсками с большими для них потерями. Но мы были уверены в одном, что взят он ненадолго.
«Спасибо вам, товарищ старшина… Мы не подведем вас, даем вам слово. Прощай, Андрей Валентинович, и спасибо тебе.» – думал Рудко, отдаляясь от моста все дальше и дальше.
Оставшиеся солдаты погранотряда бегом устремились к комендатуре.