Сочинения Александра Пушкина – В. Г. Белинский

VIII, IX глава

Когда-то дочитывала, но это было давно. Пожалуй, между сном и Белинским и выбираю отложить книгу и погрузиться в объятья Морфея.

Эта рецензия обещает быть субъективной. И очень нервной.Шел последний вечер подготовки к аттестации по истории русской литературной критики.

Подходил к концу последний день из трех дней, ̶у̶б̶и̶т̶ы̶х̶ потраченных мной во имя освоения наследия неистового Виссариона. Это была вода, упорно и методично разбавляемая водой.

И вот (о наконец!) последний шаг – «Сочинения Александра Пушкина». Немногим более 500 страниц. 11 статей.

Ничего – утешаю я себя – в конце концов, предмет рассмотрения статей обещает быть предельно конкретным, в отличие от тех же «Литературных мечтаний», например. Но не тут-то было.

Чем более думали мы о Пушкине, тем глубже прозревали в живую связь его с прошедшим и настоящим русской литературы и убеждались, что писать о Пушкине – значит писать о целой русской литературе: ибо как прежние писатели русские объясняют Пушкина, так Пушкин объясняет последовавших за ним писателей.С посылом, конечно, сложно поспорить. И я не без облегчения вздохнула, вспомнив о том, что заголовок первой статьи – «Обозрение русской литературы от Державина до Пушкина».

Тем не менее нисколько не удивилась, когда Виссарион Григорьевич добрался до Пушкина лишь в пятой статье. Из одиннадцати.

Прощай же, о неистовый. Постараюсь больше никогда с тобой не сталкиваться.

Исписав сорокавосьмилистную тетрадь конспектом сия шедевра, проведя над ним около, наверное, суток своей жизни, я решил не терпеть и выписать вывод по вот этому вот.Первые три статьи посвящены (опять) ненависти ко всему, что было до Пушкина, вернее, он третий раз пишет одно и то же, что было ранее в статье «Литературные мечтания» и «Русская литература 1842г».

Точнее, нет, он переобулся уже третий раз подряд. Он пишет про путь русской литературы, но в каждом из его обзоров на одних и тех же авторов РАЗНОЕ МНЕНИЕ (в большинстве своём).

Но это то ладно, личностный рост, или что у него там, мнение меняется с возрастом (хотя какой там возраст, лол, уже взрослый дядя, найди работу). Но у него даже в пределах «Сочинений Пушкина» иногда меняется позиция по каким-то вопросам.

Но как же он неровно дышит к Карамзину, это просто нечто, непонятно кого он больше любит его или Пушкина.

Сначала Карамзин у него великий гений мысли, такой мужик, молодец, ух, написал историю России, принёс новый жанр, унизил классицистов, ещё там туда-сюда, просто во!

В следующей статье Карамзин уже написал за жизнь, эм, че-то какие-то недорассказики слащавые, НО ИСТОРИЯ РОССИИ ЭТО ПРОСТО ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЙ ТРУД.

А в «Сочинениях Пушкина» Карамзин – это уже враг номер один. Причём, в первых трёх статьях он ещё как-то в положительном ключе упоминал «Историю России», но в десятой статье там…))) полный разнос Карамзина

Но не будем про лав-хейт динамику в жизни Белинского с Карамзиным.После прочтения пятнадцати его статей, я пришла к выводу, что он не критик. Он философ. Как критик он может почти ничего, везде у него одни и те же аргументы на 2-3 предложения, вне зависимости от того, хвалит он или поносит. НО КАК ТОЛЬКО ОН НАЧИНАЕТ ГОВОРИТЬ О ТОМ, КТО ТАКОЙ ПОЭТ, ЧТО ТАКОЕ СОДЕРЖАНИЕ, ЖЕНЩИНА, etc… Вот там начинается трактат на 10 страниц, кто человек, кто тварь дрожащая, что такое ревность, что такое безумие, и т. д. и т.п. И реально же много мудростей, мыслей хороших. Поэтому, чтобы его стерпеть, легче думать, что это философ и абстрагироваться от его титула великого критика.

Хотя, 8 и 9 статья (те, которые по «Евгению Онегину») неплохи, прям не прикопаюсь, там и по части критики неплохо.Последняя шедевростатья это что-то с чем-то. Уместно привести название полностью:СТАТЬЯ ОДИННАДЦАТАЯ И ПОСЛЕДНЯЯ

«Домик в Коломне». – «Родословная моего героя» (отрывок из сатирической поэмы). – «Медный всадник». – «Галуб». – «Египетские ночи» – «Анджело». – «Сцена из Фауста». – «Пир во время чумы». – «Моцарт и Сальери». – «Скупой рыцарь» – «Русалка». – «Қаменный гость». – «Сцены из рыцарских времен». Сказки: о царе Салтане; о мертвой царевне и о семи богатырях; о золотом петушке; о рыбаке и рыбке; о купце Кузьме Остолопе и о работнике его Балде. – Повести: «Арап Петра Великого»; «Повести Белкина»; «Пиковая дама»; «Капитанская дочка»; «Дубровский». – «Летопись села Горохина». – «Кирджали». – «История Пугачевского бунта». – Журнальные статьи. – Заключение.Так вот, из этого он раскритиковал адекватно более-менее только треть, максимум половину.

А под конец, видимо, устал, его начали подгонять, или что случилось я не знаю, но он начал просто на всю прозу, все повести люто бешено агриться, ничего в подробностях не расписывать, что ему хорошо, что плохо, особенно досталось повестям Белкина.

Никакой критики журналов там нет, только перечень названий нескольких хороший статей Пушкина, как я понимаю, в «Современнике».

Особенно мне понравилась критика «Кирджали»:

"Кирджали" – мастерской рассказ истинного происшествия.

Всё. Краткость – сестра таланта. Истинное проишествие, так и запишем. Я понимаю его стремление закончить быстрее эту пытку для себя и читателя, но ты же великий критик, мужик… orzКороче, вся критика свелась к тому, что «ну, это произведение ок, там смыысл, а это не ок, мало смыслов, но Пушкин молодец, очень хороший писатель, очень по-русски, по-русски, черт возьми», хотя поначалу он пытался. Действительно. Пытался.В заключении Белинский по большей части восторгался тем, какой Пушкин хороший, добрый, милый, гуманный, замечательный, милосердный, чудесный, его чудо, его солнышко, его свет, его очарование (это, если что, я перечислила «особенные свойства поэзии Пушкина», лмао.)А по самой книге я хочу сказать, что мне понравилась гладкость(?) бумаги, она будто бы накрахмаленная, не знаю как называется

Более того, там есть всякие картины, портреты писателей и, что мне больше всего понравилось, карандашные наброски Пушкина, он неплохо рисовал, оказывается.

Некоторые переносы слов меня просто убили, но такое встречалось 2-3 раза, потому ладно. Сжигать не буду.Но читать такое можно исключительно по принуждению, я не знаю кто бы сам решился в здравом уме orzВывод:

В Карамзина влюбился Пушкин.

В Пушкина – Белинскикий.

В Белинского – я.