В. Г. Белинский
«Естество мира, или Вечность во времени, а пространство в объеме» и другие брошюрки г-на А.Т.

Естество мира, или Вечность во времени, а пространство в объеме. А. Т. Москва. В университетской типографии. 1835. 17–65. (12). С эпиграфом:

«Должно все правила извлекать из опытности, под руководством разума. Суждение только соединяет и приводит в порядок впечатления, получаемые чувствами, потому что они доставляют душе сведения».

«Опыт руководства к истории философии» И. Д.

Устроение вселенной, или Расположение естественных видов по их проявлениям. А. Т. Москва. В университетской типографии. 1835. 80. (12). С эпиграфом:

«Высочайшая цель умственного образования человека состоит в совершенном развитии врожденного ему самосведения, на котором основывается происшествие его жизни, касательно внешних обстоятельств, общего мира и внутренних принадлежностей особого пребывания».

Из предисловия «Физики» г. Велланского.

Очертательность естества, или Наружная форма проявлений. А. Т. Москва. В университетской типографии. 1835. VIII – 45. (12). С эпиграфом:

«Умозрение выходит из начала, признанного за истину, и идет через ряд последствий по законам мысления к истине, для поверки же заключений обращается к природе и, когда в сей последней находит подтверждение, причисляет их к сведениям, которыми по праву гордится ум человеческий, открыв их собственными средствами».

Физика г. Павлова, стр. 244, № 81.

Движимость естества, или Устремление видов к равности отношений по их проявлениям. А. Т. Москва. В университетской типографии. 1835. 72. (12). С эпиграфом:

«Что есть вселенная? – Порядок».

Пифагор.^[1]

Брошюрки г. А. Т. возбудили против себя самое ожесточенное гонение со стороны наших журналов. «Библиотека для чтения» осмеяла их по двум причинам: они претендуют на умозрение или высшие философические взгляды и преисполнены сими и оными. Известно глубокое чувство антипатии и омерзения, которое возбуждает в «Библиотеке для чтения» одно слово «философия», известна и ее ожесточенная ненависть к проклятым сим и оным.^[2] «Северная пчела» ненавидит и боится всего, что выходит из границ золотой посредственности, по одному подозрению, что тут может скрываться «философия»; но сии и оные она жалует и горячо, хотя очень неловко, отстаивает от нападений «Библиотеки для чтения». Впрочем, брошюрки г. А. Т. родились, видно, не в добрый час: не защитили их от нападений «Пчелы» сии и оные. Я, с своей стороны, не уступаю «Библиотеке» в ненависти к сим и оным, считая, по уважению прав собственности, делом беззаконным похищать сии местоимения у подьячих, которым оные толико любезны и вожделенны, и притом не видя в них ни малейшей надобности; но к «философии» питаю род какого-то суеверного уважения, будучи убежден, что только в ходе человеческой мысли заключается исторический прогресс. Поэтому, хотя сии и оные и возбуждали меня против г. А. Т., но его претензии на мыслительность мирили меня с ним: за хорошее и хорошо выполненное намерение, за мысль, можно простить сии и оные. Итак, я взял в руки одну из брошюрок г. А. Т., желая увидеть, как фантазирует человек о предметах, так близких, так любезных человеку, какие задает он себе вопросы и как решает их. Я хотел даже и в таком случае, если б не нашел ничего необыкновенного, ничего нового или новым образом, новым путем объясненного, хотел защитить г. А. Т. против ожесточенных врагов «философии». С первого раза мне показалось очень трудно читать эту книгу, хотя писанную и русскими словами; но, решась на благое дело, я старался преодолевать все трудности. Несколько страниц – и терпение мое лопнуло. Нет, г. А. Т., воля ваша, а так по-русски не пишут!