bannerbannerbanner
Плата за мечту

Виолетта Якунина
Плата за мечту

Полная версия

   На улицу Уля вышла, «полная бодрости духа и стремления к успеху». И тут в сумке запел ее сотовый. Этот телефон «передарила» ей Вика, когда купила себе более новую модель. Первое время Уля твердила, что отдаст ей деньги, а Вика отмахивалась с самым пренебрежительным видом и повторяла, что может себе позволить подобный подарок. Но потом разговоры утихли сами собой, потому что сломался старенький телевизор, и Уля взяла в кредит восхитительный «Philips» с божественным качеством изображения. Оплата кредита съедала настолько огромный кусок ее зарплаты, что пришлось смириться с тем, что мобильник достался ей в подарок.

– Алло, – сказала Уля с придыханием, иначе разговаривать по своей любимой «трубочке» она не могла.

– Привет, ты чего не звонишь? – накинулась на нее Вика. – У меня тут фотосессия в разгаре, отщелкиваю семейство кандидата в депутаты, сейчас, правда, перерыв, и я урвала минутку для разговора с тобой. Короче, чего ты молчишь? Все идет по плану?

– У меня все отлично, несмотря на всякие казусы. Если ты ко мне вечером на чай заскочишь, то все расскажу в подробностях, – отрапортовала Ульяна.

– Какие казусы? – насторожилась Вика.

– Потом расскажу, – отмахнулась Уля.

– Смотри, Улька, главное, не комплексуй. Уж если ты меня не слушалась, то хотя бы с помощью этой Элизабет человеком станешь! Кстати, ты сейчас где?

– Заходила на работу.

– Выбила отпускные?

– Не из кого было выбивать, главбуха на месте нет, а без него сама знаешь, тут никто и пальцем не шевельнет.

   Для Вики это была пустая отмазка, уж она бы нашла из кого вышибить честно заработанные деньги, но на этот раз она не стала спорить с Ульяной.

– Ладно, не беда, мне сейчас заплатят за работу, могу занять до следующей недели.

– Ничего, обойдусь. Тут и ждать-то, всего ничего.

– Давай вечером об этом поговорим. Мне уже пора.

– Хорошо, до вечера.

   Уля спрятала мобильник в сумку и огляделась по сторонам. Никаких денег она у Вики не возьмет, разве что на еду Муське…

   Теперь по плану следовало отправляться в ближайший фитнесс-центр, и приобрести месячный абонемент. И если бы ей удалось вышибить из главбуха свои законные отпускные, она непременно отправилась бы в «Sport-Class», новый фитнесс-клуб, имеющий свой собственный бассейн, теннисные корты, различные бани и много еще чего невероятно заманчивого. И пусть она разорилась бы, приобретая абонемент, зато попала бы в то место, где водятся достойные ее внимания мужики.

   Одно из первых упражнений от Элизабет Уайт – был как раз анализ мест, где можно было бы подыскать себе достойную партию. Ульяна это упражнение выполнила с помощью Вики, и «Sport-Class» вошел в список первым пунктом. Дальше нужно было составить «Портрет героя», максимально точно описав все требующиеся характеристики и параметры.

   Одним из новых жизненных кредо Ульяны отныне стал пересмотр жизненных позиций. И если раньше она мечтала найти ровесника с высшим образованием, непьющего и работящего, желательно симпатичного голубоглазого блондина, с которым у них бы совпадали вкусы на современное искусство и театр, то сейчас она «расширила» горизонты своего мировоззрения и «рассматривала» многие другие аспекты. Психологша популярно объясняла таким курицам, как Ульяна, что чем выше запросы, тем больше шансов получить желаемое в большем объеме. И не нужно себя ни сдерживать, ни ограничивать, чтобы Вселенная имела возможность «подогнать», как можно больше претендентов на кастинг. Элизабет доступно объяснила, что нужно избавиться от ограничивающих убеждений: про аморальных богатеев, богатых скупердяев, не думать о мезальянсе в отношениях, и тогда обязательно появится персональный Принц для каждой Золушки.

– О, ты еще не ушла? – спросил кто-то сзади.

   Оказалось Нателла. Ульяна пожала плечами, мол, как видите, все еще тут.

– Слушай, я сейчас еду к мужу, у нас с ним романтический обед в «Монте-Карло». Давай я тебя подвезу, если тебе по пути?

   Ей было «по пути», но предложение Нателлы ее смутило. Они раньше-то и не разговаривали толком, а тут вдруг такая любезность невероятная. «Что ей, интересно, от меня нужно? – подумала Ульяна.

– Или ты хочешь подождать маршрутку с полчаса на солнцепеке?

– Да, собственно говоря…

– Ты же на Никитской живешь? Если ты сейчас домой, тогда поехали, мне по пути.

   И она поплыла павой вперед к служебной парковке, не секунды не сомневаясь, что Ульяна пристроится вслед. И Ульяна пристроилась. Упоминание о маршрутке, помогло определиться с выбором.

– Что ж, если вас это не затруднит, – промямлила она.

   Обычно Нателла обращала на нее внимания ровно столько, сколько на пальму в коридоре – обходила при встречах, чтобы не врезаться. Она, конечно, отвечала на приветствия Ули, но с таким важным видом, словно делала одолжение своим надменным «здрасти», а тут вдруг столько внимания! Не понимая, с чего вдруг такая любезность, Ульяна позволила себя отбуксировать во внутренний дворик администрации. Нателла все это время общалась с мужем по сотовому, хихикала и кокетничала, как будто это был и не муж вовсе, а молодой любовник, как минимум.

   «И как людям удается через столько лет сохранять пылкость в браке?» – подивилась Ульяна этой демонстрации внутрисемейных отношений.

   Практически насильно запихнув Улю в свой новенький «Нисан», высокородная дама лихо тронулась с места и смело вклинилась в городской автопоток.

– А у тебя какие планы на лето? – спросила она.

– Да так, ничего особенного, на дачу к подруге съезжу, – промямлила Уля.

   Похвастаться тем, что собирается провести отпуск на Багамах или Сейшелах, она не могла.

– У твоей подруги есть дача? Где?

– Да это собственно не у нее, а у ее тетки. И не дача, а дом в Николаевке. Небольшой.

   Уля смешалась. Что она несет?

– А у меня муж прямо с ума сошел, – радостно щебетала Нателла, пропустив мимо ушей блеяние Ульяны, – весь отпуск распланировал, чуть ли не по часам. Сначала побудем на Бали, сама понимаешь, SPA, массажи, программы очищения организма…

   Уля мельком взглянула на дородное тело Нателлы и посочувствовала балийским массажистам, им будет над чем потрудиться.

– Оттуда махнем в Италию, – продолжала восторженно щебетать Нателла, – представляешь, мой сумасшедший супруг хочет устроить ради меня супершопинг в Риме. Ему почему-то нравится дарить мне шмотки итальянских кутюрье. Нет, ну почему уже тогда не французские? В конце концов, парижане – законодатели моды. Ах, эти мужчины у них свое представление о прекрасном!

– Да уж, – вежливо поддакнула Уля.

   Она продолжала теряться в догадках, с чего на Нателлу нашел приступ альтруизма, что она решила вдруг подвести ее к дому. А эти ее рассказы о любящем муже? С чего такая откровенность? Откуда такое дружелюбие, уж кто-кто, а Ульяна никогда не могла претендовать даже на роль наперсницы Примадонны Нателлы, слишком разные у них были социальные статусы.

– Знаешь, я очень надеюсь, что тебе повезет в жизни и ты найдешь себе мужчину, который будет тебя так же баловать, холить и лелеять, как мой муж меня, – внезапно заявила Нателла. – Но мой тебе совет, не разевай рта на женатых мужиков. Знаешь, дело это хлопотное и неблагодарное – отбивать чужого мужа. Жены бывают разные, могут такое устроить, что мало не покажется: нанять головорезов, которые отметелят зарвавшуюся девицу в темном переулке, плеснуть в лицо кислотой. Да мало ли что можно придумать, отстаивая свою собственность!

   Тут она зашлась смехом, будто сказала что-то сверхостроумное.

– Да вы знаете, мне такое и в голову не приходит, – захлопала глазами Уля, не понимая, как реагировать на слова Нателлы. – С чего вы вообще взяли, что я способно на такое?

– Ой, голубушка, хитришь! У тебя сейчас опасный возраст, наверняка все подружки повыскакивали уже замуж, детей нарожали, им с тобой не интересно, тебе с ними скучно. И женихов поубавилось, все твои сверстники обзавелись семьями, даже те, которых ты раньше в качестве возможных кандидатов в мужья и не рассматривала. Ты перебирала, перебирала, да осталась у разбитого корыта. Но замуж-то хочется, сколько ж можно числиться в свободных и независимых! Остается либо молодой контингент, либо более зрелый, но уже окольцованный. Последние для таких как ты, предпочтительнее. Они крепко стоят на ногах, и внешне еще ничего себе, и в плане финансов состоялись. Поэтому девицы в твоем возрасте и социальном положении открывают сезон охоты на чужих мужей. Жена же не стена, ее ж можно и подвинуть, да?!

   Ульяна уже сильно жалела, что согласилась проехаться с этой озабоченной теткой. Складывалось такое впечатление, что она подозревает ее в чем-то дурно пахнущем. Интересно в чем? Одно радовало – мужа Нателлы Ульяна в глаза не видела, поэтому весь этот спич, произнесенный с особым чувством не в ее честь. Однако кого эти административные крысы ей приписали? Семкина или Крыжова? Вот глупые гусыни!

   Всякого рода необоснованные обвинения в свой адрес Ульяна с детства не выносила. Ей было не понятно к чему весь этот разговор, и главное, как на него правильно отреагировать. Ни на какого чужого мужа Ульяна не зарилась и даже в мыслях не держала, поэтому отпираться было как-то глупо. Она примолкла, не желая больше поддерживать общение. К счастью, и Нателла заткнулась, а до дома оставалось всего ничего.

– Ага, вот и Никитская, где тебя высадить?

– Вон мой дом, – кивнула Уля, – но вы во двор не заезжайте, там проезды узкие, тяжело разворачиваться.

– А знаешь, – сказала с мерзкой улыбочкой Нателла, – если бы на моего мужа кто глаз положил, то без глаза бы и остался. Никакой молодке, я бы не позволила снять сливки с того, что годами сколачивала! Вот когда жизнь с мужиком проживешь, промучаешься, бок о бок весь «период его становления», да переваришь парочку загулов, с пяток абортов, тройку депрессий и разорений, начнешь иначе смотреть на семейную жизнь. И тут, вместо того, чтобы пожинать плоды многолетней терпимости, жене приходится держать оборону от таких как ты – зубастых красоток. Невольно озвереешь!

 

   К счастью, она припарковалась, и можно было беспрепятственно покинуть ее четырехколесную территорию.

– Нателла Степановна, – предельно вежливо сказала Уля, – уж не знаю, с чего вы мне все это высказали, но мне претит роль зубастой акулы, гоняющейся за чужим престарелым супругом. Я очень рада, что вы сумели избежать со своим мужем подобных проблем. И я тоже надеюсь, что мне в мужья достанется верный и преданный друг.

– Вот как ты заговорила, – усмехнулась Нателла, – надо же, а ведь сидишь в своем секретариате, мышь мышью, никогда не подумаешь, что можешь пару слов связать!

– Спасибо, что подвезли и до свидания, – рассвирепев, прошипела Уля и выскочила из машины.

   Да что эта корова себе позволяет?! Мышью ее обозвала, намеков грязных накидала на ровном месте! Ненормальная какая-то.

   И Уля так стукнула дверцей «Нисана», что чуть стекла не вылетели. Второй раз за день ее подвозят к дому роскошные автомобили, и уже второй водитель доводит ее до белого каления. Ульяна дотопала до подъезда, переживая чувство дежа-вю и, прежде чем войти, оглянулась. Как ни странно, Нателла никуда не уехала, стояла на том же самом месте и, как показалось, наблюдала за ней.

   «Что творится в мозгах этой тетки?» – удивилась Ульяна.

   Зазвонивший мобильник, отвлек ее внимание, она демонстративно повернулась спиной к сумасшедшей бабе. Номер был ей незнаком, но когда она ответила и поняла, кто ей звонит, тут же забыла и про Нателлу, и про ее идиотское поведение.

Глава 2

   Людмила выключила мерно гудящий пылесос, которым старательно вылизала палас в большой комнате. У Жорика была аллергия на пыль, поэтому она старалась, как минимум через день, пылесосить квартиру и делать влажную уборку. Жорик в это время пребывал во дворе, в шесть лет человек мог себе позволить самостоятельные игры в компании дворовых друзей. Ах, как хорошо, что сын вырос! Людмила искренне считала, что у нее совершенно взрослый сын. А как иначе, если он сам моется, убирает кровать и раскладывает игрушки в шкафу? Способен сварганить чай с бутербродом и разогреть суп в микроволновке – то есть не умереть с голоду, в случае отсутствия матери.

   Людмила оттащила пылесос в кладовку и, изловчившись, засунула его на крохотный пятачок свободного пространства. Поймала в полете швабру, метящую ей в голову, как будто она сама просилась в дело.

   «В тесноте, да не в обиде», – обычно так говорила ее мать об их жилище. Конечно, какие уж тут обиды глупо обижаться на кого-то, когда в твоих проблемах, в том числе и жилищных, никто не виноват. Но чтобы прийти к этому выводу, пришлось немало поработать над саморазвитием, ведь обиды и претензии к миру и людям – это самые опасные ловушки на пути к женскому счастью. А их у Людмилы в течение жизни набралось немало.

   Семь лет тому назад, как раз по окончании вуза, у Людки приключилась огромная любовь с одним чиновником, и длилась она что-то около года. Сначала Людка мечтала, что чиновник пристроит ее в какое-нибудь приличное место, потому что имела на руках диплом об окончании престижной романо-германской филологии, но он заявил, что она должна какое-то время проработать в школе для практики и стажа. Людка чиновника послушалась и устроилась учительствовать в ближайший лицей.

– Тот еще жук, – злилась Вика, слушая рассуждения Людмилы, – со стажем и опытом ты бы и сама устроилась, его же просили устроить по блату!

– Ни о чем я его не просила! – сердилась Людка, смутно подозревая некий резон в словах подруги.

– Нет, у вас классический пример Дюймовочки и жука-рогача, и хочется ему, козлу старому, и колется, и мамка не велит, – кипятилась Вика. – Ты ему нравишься, но вот «в силу обстоятельств» он ничего не может для тебя сделать. Как по мне, так это полная ерунда!

   Она обожала сравнивать мужиков со сказочными персонажами, утверждая, что так проще всего их квалифицировать и идентифицировать.

– При чем тут это? У меня действительно нет никакого опыта, – отбивалась Людмила.

– Да, а для чего тогда он нужен со своими связями? Ты только посмотри на него, обзавелся молоденькой любовницей, и при этом палец о палец ради нее не ударит!

   Но Люда и слышать не хотела ни о каких меркантильных притязаниях. Она считала, что отношения должны строиться на чувствах, а не на расчете, и не обременяла любимого человека лишними просьбами. Тем более, что у него были сложные отношения в семье, они с женой были на грани развода, по его словам, и ей не хотелось давить на него со своей стороны. Лишь однажды она замахнулась на совместное с ним проживание. Впрочем, на то у нее были веские причины.

   Совершенно неожиданно для себя Людмила обнаружила, что беременна, и, не раздумывая, донесла радостную новость до будущего отца. Чиновник перепугался страшно от такой перспективы, дал ей сто долларов и послал на аборт. С абортом она решила пару дней подождать, очень уж жалко было того кроху, который засел внутри нее и надеялся, что она даст ему жизнь, станет ему матерью. Где-то она читала, что с первых дней у зародыша человека определен пол, и цвет глаз, и цвет волос, не говоря уже о наличии души. Он чувствует боль и страх. Так как же хладнокровно пойти и убить его?!

   Людмила колебалась. Отец крохи был настолько категоричен в своем неприятии этого ребенка, что она вдруг ни с того ни с сего уперлась. «А вдруг он еще одумается?» – тешила она себя идиотской надеждой. Два дня телефон чиновника, ранее вполне для нее доступный, упорно сообщал, что теперь абонент ей не по зубам. На третий день Людка узнала окольными путями, что чиновник умотал с семьей на Финское взморье, где проживали его родители. Меньше всего это походило на то, что человек крепко задумался: а не развестись ли с женой и не начать новую счастливую жизнь с Людой и ее ребенком.

   В любви нет победителей, есть потерпевшие – эту истину Людка познала на собственной шкуре, когда чиновник струсил и сбежал, спрятавшись от нее за «ненужной» женой, как за каменной стеной. Выманивать его из-за «стены» она не стала, это было ниже ее достоинства. Но как было не затаить обиду? Ей было больно и горько от такого предательства, да деваться было некуда, и она потащилась в женскую консультацию. Врачица, не подозревая истинного положения вещей, поздравили ее с тем, что плод прекрасно закрепился в ней, и все показатели ее физического состояния говорят о том, что она выносит прекрасного, здорового ребенка. Сто долларов прожигали Людке карман джинсов, пока она выслушивала моложавую докторшу.

   «А почему бы и нет?» – мелькнула вдруг шальная мысль. По пути из поликлиники домой она ее обдумывала, и пришла к мнению, что в двадцать два года лучше родить ребенка и не рисковать своим здоровьем, ложась под нож гинеколога. А вдруг она останется бесплодной? «Я красивая, молодая, умная. Да найду я себе еще сто мужей! – убеждала себя Людмила. – Нет уж, дудки, я не стану убивать своего первенца только потому, что у него отец козел!»

   Более детальное обсуждение произошло на семейном совете с матерью.

– Как я могу советовать тебе в таком деле? – сокрушалась Зинаида Антоновна. – Оно, конечно, лучше, если бы тебя замуж кто звал. Знаешь, как без мужа дитя растить?!

– Мам, ну ты же меня одна вырастила? И я его выращу, – легкомысленно напирала Людка. – Чего ты так расстраиваешься?

– Господи боже мой, да что ты все в одну кучу валишь? Я замуж сходила, два года замужем пробыла, а уж потом твой папаша умотал на Север за длинным рублем, да там и затерялся. А ты сразу в матери-одиночки записываешься.

– Вот и хорошо, что мне не придется с малышом на руках распыляться на какого-то там мужа! Лучше пусть его сразу не будет! Тебе вон до сих пор обидно, что тебя бросили без поддержки и опоры. А я изначально только на себя буду рассчитывать.

– Так что же он и денег не даст?

– Дал уже, на аборт.

– Не густо! – вздохнула мать. – С другой стороны, вдруг что не так выйдет, и у тебя детей после аборта не будет? Как я могу взять такой грех на душу? Но где твоя голова была, Людка, когда ты этими вещами занималась, а должные меры не предприняла!

   В общем, посудили-порядили, да решили ребеночка оставить. Хоть и ютились они в маленькой двухкомнатной хрущевке, хоть и работали обе учительницами, все равно решили, что выдюжат, и малыша на ноги поставят. К тому же у матери тетка проживала в деревне, а у нее и огород, и сад, если не лениться, то можно столько всего вырастить и в зиму законсервировать, что армия прокормится, не то, что три женщины и младенец.

   Подруги Людмилы, узнав такую новость, только за головы схватились.

– От такого урода еще и рожать? – вопила возмущенная Вика. – Да на него надо, как в старые времена, «телегу» начальству накатать, и в газете пропесочить, пусть знает подлец, как девкам жизнь портить! И жене сообщить непременно, уж она ему устроит головомойку! Ишь Человек-невидимка выискался, напортачил и в кусты!

– Да разве о мести сейчас думать надо! – перебивала ее Ульяна. – Ты, Люся, лучше подумай о малыше, как ему жить, зная, что отец с рождения от него отказался! Значит те дети для него родные, а он – байстрюк? И потом, поверь, хуже всего расти, зная, что родителя нет и не будет. Это ужасно!

– Да? А что это вы меня раньше времени хороните? – хорохорилась Людмила. – Я может, еще замуж удачно выйду? И такого найду ему папку, что все остальные дети на планете от зависти полопаются!

   Впрочем, очень скоро все сроки вышли, и девчонки перестали лезть к ней с подобными высказываниями. Наоборот, все старалась что-то сделать для будущего малыша. Ульяна вязала крохотные вещички из старых свитеров. А Вика придумала восхитительную легенду о папе моряке дальнего плавания, погибшего в опасной экспедиции. Она притащила одного своего знакомого, темноглазого и темноволосого, который отдаленно напоминал по внешности чиновника. Они его загримировали, нарядили в форму морского офицера и целых два часа Люся меняла наряды и прически, и фотографировалась с «моряком». Вика, мечтающая стать известным фотохудожником, пыхтела, выставляя свет и меняя ракурсы, в результате отщелкала приличную love-story.

– Таким образом, если вдруг и не найдется достойного папы-заменителя, – сказала за ужином Вика, – то хотя бы у пацана будет целый фотоальбом с папой – морским волком.

   Они уже знали, что родится мальчик.

   А чиновник этого так никогда и не узнал. Вернувшись из отпуска, он получил повышение, собрал манатки и умотал вместе со своей семьей в Москву. С Людкой он так и не пожелал встретиться, видно был уверен, что она благополучно абортировалась по первому его требованию.

***

   Раздался звонок в дверь. Людмила прислонила швабру к стене и пошла открывать. На пороге стоял ее драгоценный отпрыск и держался за голову.

– Что случилось? – нахмурилась Людмила.

   Хотя и так было понятно, что случилась очередная шишка. Увы, ее сын не всегда мог уйти от дуэли, которые, по его словам, ему навязывали противники. Жорка бесстрашно ввязывался в бой, и очень часто получал легкие телесные повреждения. Ее сын рос правдолюбом, защитником сирых и убогих, и соответственно, заядлым драчуном.

– Пашка камнем кинул, – мрачно пояснил сынишка, протискиваясь в прихожую.

– Здорово. А если бы он тебе глаз выбил?

– Не выбил же, – рассудительно пожал плечами ребенок.

– Из-за чего на этот раз поскандалили? – спросила Людмила, рассматривая покрасневшую выпуклость на лбу.

   Ссадины не было, но йодом смазать не помешает, решила она и полезла в аптечку.

– Мам, не надо йодом! – струсил он. – До свадьбы заживет!

– Знаешь, ты у меня такой шустрый, лучше подстраховаться, – усмехнулась Людмила. – Ладно, не дрожи, я мазью намажу против гематом.

– И мазью не надо, она липкая.

– Жорик, будь мужчиной, пострадал, так терпи! В следующий раз будешь решать проблемы путем переговоров. Кстати, ты не ответил на мой вопрос.

– Почему мы подрались? – уточнил Жорка, зажмуриваясь. – Он сказал, что он белый охотник за скальпами, а мы все остальные аборигены.

   Последнее слово далось с трудом. Людмила аккуратно смазала покраснение гелем.

– Мам, а аборигены – это негры, да?

– Почему сразу негры? Вовсе не обязательно. Так путешественники называли местные народы тех стран, куда они приезжали. В общем-то, вы с Пашкой тоже аборигены нашего города.

– Нет, Пашка как раз был белым охотником. Мам, а почему он сказал, что мы «черножопые аборигены»? «Черножопые» – это негры?

– Это что за выражения? – взвилась Людка. – Мы с тобой, по-моему, уже обсуждали, что сленг и мат в нашем доме не уместны! Каждый человек знает ругательные слова, но тем и отличаются люди интеллигентные от прочих, что не засоряют свою речь подобными оборотами. Ты когда-нибудь слышал такие мерзости от меня или от бабушки?

 

   Подразумевалось, что примерами истинной интеллигентности для Жорки должны являться именно они с Зинаидой Антоновной.

– Так это же он, а не я! – искренне возмутился сынишка. – Я тебе только сказал то, что говорил он. И ты сама, между прочим, меня спросила!

   Ярко-голубые глаза медленно наполнились слезами от горькой обиды. Мало того, что Пашка засадил по лбу камнем, и теперь у него шишка больше головы, страшно болит и пульсирует, так еще и мама отругала за то, что этот гад Пашка его неинтеллигентно обозвал.

   К счастью, Людмила вовремя заметила и слезы, и дрожание нижней губы, схапав ребенка в объятия, она прижала его к себе, стараясь не задеть шишки, поцеловала в светло-русую макушку. Больше всего ей хотелось пойти и отметелить «белого охотника» по его светлокожей попе, но это было бы точно непедагогично. А Жорка уже и заулыбался, вот так куда лучше, когда мама тебя жалеет, а не ругает! Пошатнувшийся мир обрел точку опоры.

– Ты у меня самая клеевая! – воскликнул сын.

– Если хочешь, я пойду и вставлю этому Пашке по первое число! – не удержалась Людка, неинтеллигентно наплевав на чистоту русского языка. – Будет знать, и как ругаться, и как драться.

– Ты что, мам! Я же не маленький, я ему и сам вставлю, – заверил ее сыночек.

– О’кей, но позже. Сейчас пока посмотрим «Звездные войны» и слопаем клубнику, которую мы еще не доели. Бабушка не одобрит, если витамины пропадут.

– Ура, ты проплатила интернет-канал?! – заорал Жорка, начисто забыв о недавних обидах.

– Проплатила, – улыбнулась Люда.

   Это была не совсем правда. Интернет-ТВ было проплачено, но не ею. Она быстро посмотрела на часы. Еще есть время заскочить в душ и переодеться. Жорка, занятый клубникой и фильмом, приставать не будет, и она сможет спокойненько собраться на свидание.

   Вот уже два месяца длится ее новый роман. Вот уже два месяца она счастлива как девчонка, но настолько боится спугнуть свое счастье, что никому о нем не рассказывает. Нет, окружающие ее дамы: мама, Ульяна и Виктория, уведомлены о наличии нового кавалера. Но насколько у них все серьезно, она пока им не призналась. Люся послушно продемонстрировала им Славу и смиренно выслушала отзывы. «На первый взгляд, порядочный мужчина, но дальше будет видно», – сказала мама. «Мужчина видный и солидный, а он точно не женат?» – проявила бдительность Ульяны. «Смахивает на кота Леопольда, столько благородства во взгляде, что закрадывается смутное сомнение, а откуда он такой порядочный взялся» – с подозрительным прищуром выдала Виктория. Люда отделалась туманными фразами, давая понять, что пока у них все неопределенно. Но ей самой Слава определенно нравился, причем так, у нее становится сладко на сердце при одном лишь воспоминании о нем, а уж как ее сердце металось в груди в его присутствии…

– Говорите, что хотите, – подставляя лицо под упругие струи воды, пробормотала Людмила и, отфыркиваясь, запела, – А он мне нравится, нравится, нравится….

   Вода норовила залезть под сжатые ресницы, забиться в нос и рот. Она отвернулась к струе затылком и потянулась за гелем. Этот гель подарил ей Слава. Он вообще задарил ее подарками: духи, пеньюар, красивая заколка для волос, французская косметика для тела из специализированного магазина «Фреш». Но это так, как говорится, небольшие женские радости.

   А вот в прошлом месяце у них сломался видеомагнитофон – раритетная вещь, и очень важный атрибут для Жорки, коллекционирующего диски с фильмами и мультиками. И не просто сломался, а не подлежал ремонту. Людмила расстроилась и не смогла скрыть своего состояния от Славы. Дело в том, что она недавно взяла в кредит новый холодильник и газовую плиту, поэтому видеомагнитофон или как альтернатива компьютер никак не вписывались в перечень ее трат на ближайший год. Но для Жорки это была невероятная утрата – «видик» составлял огромную часть его мира, это была его вещь, на которую никогда не претендовала бабушка, и крайне редко замахивалась мама со своими глупыми «любовными» фильмами.

   И вот когда Людмила вскользь поделилась со Славой своей бедой, он тут же отвез ее в магазин электротехники и приобрел телевизор нового поколения, позволяющий смотреть любые фильмы из Интернета, особенно удобно, если оформить подписку на каком-нибудь специальном канале, коих сейчас было немерено.

   Жорка был на седьмом небе от счастья, свои старые диски с фильмами раздарил друзьям. «Теперь я крутой!» – радовался ребенок, не желая, впрочем, растолковывать бабушке, что конкретно он вкладывает в это понятие.

– А не слишком ли рано принимать такие дорогостоящие подарки? – поинтересовалась Зинаида Антоновна у дочери. – Вы же встречаетесь совсем чуть-чуть.

– Ах, мама, если ему это не трудно и даже приятно, то почему бы и нет? – легкомысленно отмахнулась тогда Людмила.

   Она не стала передавать разговора, который состоялся у нее со Славой. Продукт воспитания своей матери – Людмила, естественно, отбивалась от телевизора, бормотала, что не может принять от него такого дорого подарка.

– Знаешь что, я готов еще полгода дарить тебе по букету фиалок и поить чаем в забегаловках, чтобы не отпугивать денежными тратами, – заявил Славка, – но тут другой случай. Зачем заставлять страдать ребенка, если можно этого избежать?

– Я потом бы сама купила со временем, – стараясь не разреветься от жалости к себе и какого-то внезапного чувства унижения, заметила Люда.

– Да? А зачем потом, когда можно сейчас? – нахмурился он. – Представь только, у меня в детстве была потрясающая железная дорога, я ее обожал, мечтал вырасти и стать машинистом, часами мог играть с этими паровозиками и вагончиками. И вот однажды она сломалась. Взрослые обещали купить новую, но, знаешь, так и не собрались. Со временем я перестал просить их об этом, устав от унижений: родители на мое нытье раздражались и уже орали на меня, что у них нет «лишних» денег, что бы удовлетворять мои «прихоти». Я перестал напоминать им об их же обещаниях, и они решили, что я забыл о своей любимой игрушке. А она мне даже по ночам снилась! И тогда я решил, что когда вырасту, заработаю кучу денег и сам куплю себе железную дорогу!

– Купил? – спросила Людмила, на этот раз отчаянно жалея маленького Славку и за компанию собственного Жорку.

– Нет. Когда я вырос и заработал свои первые деньги, она мне больше была не нужна. А вот сыну своему бы купил непременно. Только вот бог не послал. Сына-то.

   И тогда она позволила ему купить телевизор ради Жорки. Ей-то бог послал сына, и не послал мужа. Так почему бы и нет, в конце концов?

   Ведь если бы она осталась работать в школе, то тоже, наверное бы, орала на Жорку, когда он просил о новых роликах или о своей звездной мечте – велосипеде. Зарплата в школе была и остается курам на смех, а брать взятки с родителей, и давить на психику, побуждая отдать ей детей на дополнительные занятия, она не приучена. Поэтому, когда Жорке исполнился годик, она пошла и закончила курсы парикмахеров. Ее диплом престижного вуза ничуть не помешал ей стать отличным мужским мастером, к которому надо записываться на стрижку за две недели. Работала она сразу в двух салонах и деньги зарабатывала вполне приличные. Им троим, вполне, хватало на жизнь.

   Мать ее тоже не могла «отжимать» с учеников дополнительны заработки, поэтому вышла на пенсию по выслуге лет и переквалифицировалась в огородника-любителя. Пока Жорка был маленьким, она сидела с ним и вела домашнее хозяйство. А когда в три года его отдали в садик, Зинаида Антоновна все чаще уезжала погостить в пригород к тетке. Ей нравилось копаться на огороде и в саду, выращивать овощи, фрукты, ягоды, делать запасы в зиму. К тому же здоровье тетушки оставляло желать лучшего: то давление прыгало, то радикулит прихватывал, то сердце пошаливало, бросать ее в такие моменты одну было нельзя.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19 
Рейтинг@Mail.ru