Виктория Даркфей
Драконья принцесса
У меня мелькнула мысль, что мужчина издевается над бедной, обиженной природой девушкой, а потом я поняла, что он просто пьян. Даже денег с меня не взял, бедолага. На прощание он отсыпал мне килограмм комплиментов, так что в аптеку я вошла примерно такого же цвета, как и платье.
Поэтому легко понять моё удивление, когда Альбер – клерк – чуть не расшиб себе лицо, стремясь скорее встретить меня наидобрейшей из своих улыбок. А ведь он недолюбливал меня с первого дня.
– Госпожа Гоша, вы сегодня великолепны! Блистаете как никогда! Позвольте придержать для вас дверь?
Расстилаясь и улыбаясь во все тридцать два зуба, он так и норовил ухватить меня за руку или приобнять за талию на коротком пути через торговый зал. Я ему тоже улыбнулась, намеренно сверкнув закрашенным зубом ему прямо в лицо. Точно? Ничего не перепутал? Это я великолепна и блистательна?
Манёвр возымел скорее обратное действие, и я поняла, что притворяться так невозможно. То есть вариант с розыгрышем и сговором отпал сам собой.
Недоумевая над поведением Альбера, я вошла в лабораторию и порадовалась, что необходимость обслуживать клиентов сюда его не пустит. И тут ко мне повернулись три довольные, осчастливленные моим появлением, физиономии зельеваров. Занавес!
– Гоша, тебе так идёт это платье! – сказал Клод с горячностью, свойственной его возрасту.
– Давай я за тебя сегодня поработаю? – предложил Артур с просительными нотками в голосе.
– Наконец-то ты пришла, а то без тебя здесь совсем невыносимо, радость ты моя! – страстно выступил Ламар, чем окончательно пошатнул мою картину мира.
Я отчаянно краснела и пыталась подобрать челюсть с пола. Что-то бормоча, я проскользнула к своему столику, очень стараясь не попасть ни в чьи загребущие руки.
Тут бы и начать всем работать – поприветствовали друг друга и хватит. Но не тут-то было. Артур всё норовил вытереть мой стол от несуществующей пыли, Клод увивался рядом, как муха, предлагая подать то одно, то другое. А Ламар смотрел на это безобразие и всё больше мрачнел от ревности, что огнём полыхала в его чёрных глазах.
– Что здесь происхоо…дит? Гошенька, радость моя, как сегодня твоё настроение?
Норотустра буквально ворвался в лабораторию из своего маленького кабинета, видимо, услышав гвалт, поднятый зельеварами. И его раздражённый по вполне понятным причинам тон сначала меня почти обрадовал. Почти, потому что я была готова провалиться от стыда сквозь землю, но одновременно он доказывал, что я в своём уме. Но потом Филипе будто подменили, и он засюсюкал со мной как и остальные. Затем начальник умолк, надулся и покраснел, словно от натуги. Круглыми от удивления глазами я смотрела, как Норотустра что-то раздражённо фырча, буквально силком запихивает себя обратно в кабинет.
Там что-то дзинькнуло, треснуло и разбилось. Появилось впечатление, что за той дверью ворочается медведь, а не обычно тихий хозяин аптеки.
Потом он снова вышел. Донельзя мрачный и избегающий смотреть в мою сторону.
– Артур зайди, – приказал Норотустра.
Зельевар неохотно подчинился. По всему было видно, что оставлять меня в компании коллег он не горит желанием. Зато через пять минут он вышел другим человеком. В мою сторону ни взгляда, весь сосредоточенный на работе…
После Артура пришла очередь Клода, а затем Ламара. И если первый после выхода от начальника выглядел смущённым, то второй посмотрел на меня с такой неприязнью, что я почувствовала себя весьма неуютно. Чем же они там занимаются?
– Госпожа Макрон, будьте любезны!
Меня пригласили в кабинет начальства широким саркастическим жестом по всему видать на ковёр. Голос обычно сдержанного Норотустры был пропитан сарказмом и раздражением.
– Приворотными зельями балуетесь? – огорошил меня он, едва я закрыла за собой дверь.
– Что?!
Я чуть не села на пол прямо здесь, а величине моих глаз можно было только позавидовать. Вот уж не ожидала.
– Только не надо отпираться. Это бесполезно! – продолжил напирать Филипе. – Теперь я понимаю, зачем вы ко мне устроились! Чтобы выйти замуж!
– Что?! – снова взвыла я.
– Вы повторяетесь, – ехидно уведомил меня он.
– Да как вы смеете?!
Я была полна негодования! И вдруг до меня дошло… Антизелье! Побочный эффект! Точно, там было указано что-то подобное напротив слова "иногда". Что ж во всём этом безобразии был единственный плюс: антизелье я всё-таки сварила на совесть.
Филипе всё понял по моим глазам. Точнее то, что я в курсе, откуда взялся приворотный эффект, детали вроде его побочности начальника не интересовали.
– Подло заниматься такими вещами, госпожа Макрон. И я не понимаю, зачем особе вашей… Ммм… – Норотустра замялся, стараясь выразиться дипломатично, но отчаялся в этой попытке. – Вроде вас. Зачем вам столько ухажёров? Неужто одного было бы мало?
Это был верх наглости! Какое его дело, сколько мне мало, а сколько много? И при чём здесь моя наружность?! Главное оно ведь внутри.
Пока я полнилась негодованием, Филипе рассказал, что он давно сварил себе комплексный антидот, который сегодня его и спас, не дав потерять рассудок под действием моих чар. Между делом меня похвалили за искусность приготовления приворота, да ещё настолько широко направленного, а затем заявили, что я уволена. Вот так, за несоответствие этическим стандартам компании.
Я молча ловила ртом воздух, сидя на своём стуле. Голова кружилась, я чувствовала нехватку кислорода от обрушившейся на меня несправедливости. Все планы по собственному спасению пошли прахом, стоило лишь совершить одну маленькую ошибку – не учесть влияние побочных эффектов. Да что там, возможно, эта ошибка и не тянула на звание маленькой, а была большой, или огромной, или непростительной с точки зрения приворожённых зельеваров. Но это ничего не меняло, ведь одной мне было не выбраться. Не будет больше антизелий, я не узнаю природу магии, которой наградила меня мачеха, не смогу от неё избавиться, и в итоге королева получит, что хотела.
– Это побочный эффект, господин Норотустра, от выпитого мной вчера антизелья, – устало произнесла я, сознавая полноту своего поражения.
Терять мне было нечего, я решила признаться в части своих проблем. И я особенно не надеялась, что Филипе оттает, просто хотелось выговориться, снять хотя бы толику груза с души.
– И зачем вам это понадобилось? – после некоторого колебания спросил аптекарь.
– Мне не повезло с мачехой, – призналась я. – Она ведьма и наградила меня проклятием.
Я неопределённо обвела вокруг себя рукой, предлагая Норотустре самому решить, в чём оно заключается. Он, конечно, сразу подумал на внешность, а во мне зародилась надежда на лучший исход этого разговора.
– Бедное дитя! – сердобольно воскликнул он, на что я вдохновенно поведала, какой красоткой была прежде. Чувствовала, что железо надо ковать пока горячо.
А ещё о том, какой прекрасной была моя жизнь, и замуж я собиралась, и каждое утро любимая собака Грета приносила мне тапочки, а будущее рисовало светлые картины со счастливым браком и семью детьми. В общем, отвела душу в отместку за его желание меня уволить. Думаю, после такой исповеди его должна была замучить совесть.
Его и замучила. Филипе настолько проникся моей историей, что попросил рассказать всё о проклятии. Я решила, что лишним это не будет и описала лиловую спираль у себя на спине. Аптекарь нахмурился, а потом задумчиво сказал:
– Странно, по описанию похоже на совсем другой вид магии. Вы уверены, что результат отразился только на вашей внешности?
Я заскрипела зубами, чтобы не спросить какой такой вид магии он подозревает, но удержалась, боясь ненароком испортить легенду. Пришлось покивать, вводя в заблуждение единственного человека, способного с одного взгляда определить направленность розовой молнии. Поступить иначе было бы слишком рискованно и на скользкую дорожку признания того, кто я, я встать не решилась. Я предпочла следовать первоначальному, более долгосрочному, но безопасному плану, где предать меня было в принципе некому. Старина Грэм не в счёт.
После всего этого меня, конечно, не уволили, и от начальника я вышла весьма довольная этим фактом. И тут же натолкнулась на три пары напряжённых глаз, настороженно провожающих каждое моё движение. Мама дорогая, как же мне теперь работать с тремя мужиками, пребывающими в полной уверенности, что я извращенка и хотела их в себя влюбить? Причём всех сразу.
В обстановке холодной подозрительности и неприязни украсть что-то из кладовки оказалось невозможным! Это никуда не годилось, и в конце дня я пошла жаловаться Норотустре. Жаловалась я, конечно, не на невыполнимость своих воровских планов, а на ужасное отношение коллег. Действительно, под колкими, а порой прожигающими взглядами, не то что работать, а просто находиться в лаборатории было невыносимо.
Филипе обещал поговорить с зельеварами, а мне посоветовал набраться терпения. Мол, мужчины не все любят, когда их и по доброй воле охомутовывают, а тут приворот. На это я ему заявила, что он сам заварил эту кашу, не разобравшись, вот пусть и отмывает моё хрустально-чистое имя. Домой я ушла с гордо поднятой головой, оставив коллег ломать голову над тем, почему меня ещё не уволили.
***
Но дома мне стало очень грустно и одиноко. Странно, уж от одиночества я раньше никогда не страдала. В шумном дворце мне было уютнее в компании с книгами, которые никогда не страдали приступами лести или жеманства, как это бывало с придворными. Злые языки порой даже приписывали мне скудость ума в связи с этим, но я не обращала внимания.
А сейчас эти воспоминания меня необычайно разозлили! Где это видано, чтобы злословить о будущей королеве?! Попадись они мне сейчас, я бы их себя уважать заставила! Пусть не дыбой и розгами, но ссылкой и конфискацией пары имений эти умники поняли бы кто здесь главный. Но я уже говорила, что королевский род давно сдавал свои позиции, постепенно утрачивая влияние при дворе. А вместе с влиянием утратился и страх перед королём, что породило несколько группировок среди дворян, одна из которых во главе с графом Левлесом подсунула королю Грезеллу вскоре после смерти моей матери.
Откровенно полноватая Грезелла особой красотой не блистала, молодостью тоже. Но чем-то она пленила отца. Говорят, умом. И ещё обещанием родить наследника, который возродит величие Дрюдраков на троне Гордиславы, нашей страны. Как по мне, так отцу следовало жениться на какой-нибудь принцессе из соседней державы. Это было бы лучше для престижа нашего рода, да и наследника она бы тоже постаралась родить. Но то ли не нашлось подходящих претенденток, то ли сплоховали дипломаты, но сватовство к дочкам заграничных монархов так и не состоялось. Кто знает, может, Левлес приложил к этому руку, или Грезелла что-то наколдовала. Печальный итог известен.
В результате довольно-таки быстро у меня появилась мачеха. Внезапно она оказалась матерью взрослого сына, которого и не замедлила предъявить двору. А там сразу же, не без мачехиной подачи, конечно, зашептались, что не за горами наша с Францем свадьба.
Помню, меня такой поворот расстроил неимоверно, но куда деваться я не знала. Вспоминая себя ту, я сейчас давалась диву. Почему я не пыталась бороться? Мне кажется, я стала совсем другим человеком в сравнении с прежней Маргаритой. И понадобилось для этого всего лишь всё потерять, оказаться в шаге от гибели и осознать, что рассчитывать я могу только на себя. Оказывается, это осознание очень бодрит и вызывает из глубины души силы, о которых раньше и не подозревала.
Думаю, сейчас я бы и в путешествие одна рискнула отправиться. Не пропала бы! Но теперь я о побеге из Хольтенбурга не помышляла. Наоборот, я желала вернуть трон и наказать заговорщиков по всей строгости. А именно плахой!
Но возвращаясь мыслями к прошлому, я вспомнила, что спасла меня тогда Клотильда. Видя, как я мучаюсь от перспективы стать женой Франца – верзилы с тремя извилинами, моя верная служанка узнала, что у короля на меня другие планы. Он не настолько подпал под влияние новой жены, чтобы отказаться от давно созревшего плана породниться с одним королевством – Госпарой.
Мысль эта была очень здравая. Новый союз нёс нам торговые выгоды, что помогло бы наполнить королевскую казну. Госпара была процветающей морской державой и сильным союзником. Заручившись её поддержкой, отец вновь обрёл бы авторитет и власть. Не понадобилась бы ему и драконья кровь.
Я этой новости обрадовалась. Возможно, на фоне Франца, а может, на самом деле, но сын госпарского короля принц Грегориан мне понравился. Я нашла его портрет и заставила Клотильду разузнать о женихе подробности. Оказалось, он любит море и отличный мореход, который на собственной каравелле гоняет пиратов, позабыв о своей королевской крови. Ещё Грегориан любил музыку и всячески поощрял искусства в стране.
Помню, всё это меня так сильно воодушевило, что в голове нарисовался образ героя-любовника, в который я влюбилась заранее. Теперь мне было смешно от этого. Мол, всё равно, лишь бы не за Франца.
Но судьба распорядилась иначе и никакой свадьбы не случилось. Грегориан вскоре пожаловал с посольством, якобы налаживать дружеские связи. На самом деле это были смотрины, которые я провалила. Передо мной предстал высокий атлет, с синими, как море глазами, непослушными тёмными волосами до плеч и мечом на бедре явно не для красоты… Я же не блистала яркой внешностью и обладала весьма скромным характером, так что заронить искру интереса в душу возможного жениха не смогла. Наоборот, видя, какой он красавец и умница, я чувствовала себя последней замухрышкой с застрявшим кое-где языком. И от этого я, конечно, немела и смущалась ещё больше.
Видеть его разочарование было невыносимо, а не влюбиться ещё сильнее – невозможно. В общем, посольство уехало, а я в тот вечер рыдала, уткнувшись в колени Клотильды. Она, добрая душа, твердила, что Госпара так просто не откажется от союза с нами, так как нуждается в надёжном тылу с севера, который мы ей и обеспечим.
Но для меня всё это было неважно. Я же видела его взгляд. Даже если Грегориан и решился бы на мне жениться, это было бы уже не по любви, а из чувства долга. Я чувствовала себя униженной и такого брака не хотела.
Однако мы так и не узнали о решении Грегориана. Мачеха захватила власть, испугавшись, что король доведёт затею со свадьбой до конца, и ей не удастся приберечь трон для своего сына.
Итог всего этого безобразия известен. Я осталась совсем одна, без союзников и больших шансов на победу. Но я не собиралась сдаваться!
С этими мыслями я и легла спать, чтобы завтра с новыми силами взяться за собственное спасение!
***
Магия в крови проснулась внезапно, опалив вены, будто живым огнём. Я почувствовала, что меняюсь. Это шло изнутри, было неодолимо и немного болезненно, словно в волшебном пламени сгорало всё старое, а на его месте появлялось нечто новое, пока недоступное моему пониманию. Я не хотела, чтобы это заканчивалось и чувствовала себя так, словно делаю глоток свежего воздуха после долгого нахождения под землёй. Несмотря на отголоски боли по всему телу, я чувствовала, что мне это жизненно необходимо. Что без этого я – не я, а лишь тень, злая пародия.
Меня обуял золотистый всполох, и внутри него со мной что-то происходило. Метаморфоза столь же прекрасная, сколь и ужасная. Я словно распускалась, как дивный бутон, менялась, становясь кем-то другим.
А потом пришло чувство небывалой лёгкости и свободы. Меня обняли плотные струи воздуха, и я поняла, что лечу. Над головой раскинулось бесконечное небо, с которого бесчисленными крупинками света сияли звёзды. Сердце затопил небывалый восторг. Я лечу! Лечу!
А воздух! Он казался таким свежим и прозрачным, он так восхитительно шумел у меня в ушах из-за высокой скорости. Скорость вызывала во мне бурю эмоций. Я летела, летела! Я управляла своим телом так легко и просто! Я маневрировала, пикировала и выправлялась только у самой земли, чувствуя, как трава щекочет мне живот.
Я облетела Хольтенбург. Я не знала раньше, как красив мой город в ночи. Не знала, что его окна горят, как те же звёзды, не обращала внимания, какую лёгкость придают ему ажурные узоры узких и высоких крыш, словно весь город стремится оказаться вместе со мной в небесах. Я не знала, сколько маленьких драконов-флюгеров парят над ним вместе со мной. Они словно стремились взлететь, оторваться от земли и на своих маленьких, но таких крепких крыльях, отнести город к звёздам.
Душу затопила любовь. К этому городу, к людям, что в нём живут и вешают флюгера, стремящиеся ввысь. Мои люди, мой город, моё королевство.
Я слушала мерный стук сердца, не знавшего усталости, с удовольствием вслушивалась в шум крыльев, в свист, с которым они рассекали воздух. Они были такие большие и сильные, что казалось смогут унести на себе весь Хольтенбург. Мои крылья, мои крылья… Как же хорошо полагаться на вас…
Стоп! Крылья? Какие такие крылья?!
Я села на кровати и принялась судорожно щупать руки. Вроде на месте! Я с облегчением выдохнула. Ну и приснится же такое! И откуда только всё это взялось?
Некоторое время ушло, чтобы отдышаться и прийти в себя. Сон был таким ярким и реалистичным, что я невольно сомневалась: а уж не был ли он явью? Никогда, никогда мне не снилось ничего подобного! Что же сейчас изменилось?
Я не знала.
Я встала с кровати и босиком прошлёпала к окну. Город потихоньку просыпался, но рань была несусветная. На улице горели редкие газовые фонари, и стояла сонная тишина. Кое-где зажигался свет в окнах.
Красиво. Совсем как в моём сне, настоящем до мурашек по всему телу. Я снова осмотрела руки и вернулась в кровать. Всё было как обычно, но я никак не могла успокоиться. Сон всколыхнул во мне бурю эмоций, тоску по чему-то бесценному, но бездарно утраченному. Какое-то непередаваемое, но до боли знакомое чувство, которое я не могла описать словами, терзало меня изнутри.
И флюгера… В виде дракончиков они встречались, но редко. Мода на них давно прошла, и сейчас на шпилях крыш появлялся кто угодно от эльфов, до крылатых волков. Драконов ставили лишь отъявленные любители старины и древних легенд, из которых выросли сказания о моём прапрапрадедушке. Словно… словно сон до боли походил на воспоминание. Моё и не моё одновременно.
Такого, конечно, не могло быть! Глупость! Откуда во мне воспоминания о полётах над городом приблизительно двухсотлетней давности?
Я покачала головой, но мысли, как и чувства, от этого никуда не делись. Я долго думала над сновидением и даже заглянула в сонник, обнаруженный в ящике туалетного столика. Ничего внятного мне там найти не удалось, но поразмыслив, я, кажется, нашла объяснение. Я утратила многое в последние дни. И больше всего мне хотелось вернуть всё это, снова обрести свободу действий, перестать прятаться. Не на это ли намекал мой безудержный полёт во сне?
Придя к такому выводу, я немного успокоилась. Даже глаза стали слипаться, но поспать мне было не суждено, так как пришло время собираться на работу.
Отчаянно зевая, я надела тёмно-зелёное почти болотного цвета платье, на фоне которого выглядела особенно плохо. Этот цвет словно отражался на белилах, придавая коже палитру мертвенных оттенков… На секунду я засомневалась – не переборщила ли? Но потом махнула рукой. Норотустре будет полезно увидеть меня такой. Глядишь, совесть его замучает ещё сильнее. А зельевары поостерегутся лишний раз лезть ко мне. Как-никак меня сегодня ждала кладовка!
Я сверилась со списком нужных средств и отправилась на работу. Сегодня что-то никто резко не оттормаживался и в драку не лез за право подвезти меня. То ли чары зелёного платья оказались сильнее побочного эффекта антизелья, то ли последнее теряло силу само по себе. Логично. Не вечно же ему действовать. Эффект получился, конечно, ошеломляющий. Может, стоит попытаться продать рецепт какой-нибудь знахарке? Чтобы она страждущим взаимной любви варила и наливала…
Я прыснула и пожала плечами, в очередной раз поразившись проснувшейся жажде золота. Мне бы его побольше, побольше!
Вскоре рядом всё-таки затормозил кэб, и я села в карету. Мимо всё быстрее плыли дома, а ветер упрямо дул за окном, напоминая шелест и свист крыльев в потоках воздуха. Мне стало грустно. Где та эйфория и непередаваемое чувство свободы? Я не знала, что сделать и как обрести их. У меня ничего для этого не было.
***
В аптеку я вошла в странном настроении, неспособная на понимание каких бы то ни было выпадов в свою сторону. К счастью, зельевары были тихими хоть и не слишком приветливыми. Даже Клод мне не улыбнулся. Это было обидно, но терпимо.
В общем, была отчётливо видна проделанная Норотустрой воспитательная работа. Я подумала, что, возможно, когда-нибудь коллеги будут внукам рассказывать, как однажды чуть не стали жертвой королевского приворота, и улыбнулась. Ну их с их детскими обидками. Им бы в моей шкуре побывать, тогда ещё и не так извернёшься.
Вот я и вернулась мыслями к насущным делам. В условиях холодного, подчёркнутого равнодушия проскользнуть в кладовку оказалось попроще.
Вскоре я, щурясь сквозь пенсне, начала шарить по полкам и периодически сверяться со списком необходимого. Как назло, нужных средств не находилось, всё что-то было не то. Однажды попался мочёный в молоке кал, но, вот незадача, голубиный, а не вороний. К тому же выпущенный с пятидесяти метров, а не ста восьми. Что же за невезение?
Из своего перечня я смогла раздобыть только алмазную крошку. Были ещё слюни тролля, но так мало и едва ли свежие, что взять их я не решилась. Того и гляди, правда, придётся, вооружившись аппетитным свиным окороком, стучаться в троллью пещеру.
Итог был неутешителен: в кармане болтался только один ингредиент из редких четырёх. На досуге мне предстояло выдумать, где разжиться шерстью гризли, слюной тролля и калом вороны.
Я вернулась на рабочее место. Дворец заказами больше не баловал, но их вдоволь поступало из аптеки. Я же не могла думать ни о чём, кроме своей неудачи и невесёлых перспектив. Испортив очередной отвар от боли в спине, я поняла, что так больше не может продолжаться.
Я не видела другого выхода, кроме как обратиться к Норотустре за помощью. Теоретически я могла найти гризли и тролля. Но для такой хрупкой девушки, как я, вырвать клок шерсти у медведя и уцелеть – непосильная задача. С троллем тоже сложно договориться, всё зависит от его настроения, а то может сожрать вместо окорока. А вот что делать с вороной? У меня идей не было, и я отправилась в кабинет хозяина аптеки.
Перед дверью, однако, замерла в нерешительности. А вдруг не поймёт? Вдруг откажет или догадается о чём-нибудь и вольно или невольно выдаст меня? В конце концов, я не создала для него ни одного повода любить меня.
– Ну, что же вы там топчетесь, госпожа Гоша? – прервал мои душевные метания голос Филипе.
Я подпрыгнула и дёрнулась было обратно, но тут же себя осадила. Деваться было некуда, и я несмело вошла, чувствуя себя бедной родственницей, пришедшей просить подаяние у богатого дядюшки.
"Дядюшка" сидел за рабочим столом, свет из окна падал ему на спину и плечи. Филипе смотрел на меня спокойно и немного выжидательно, сложив руки перед собой. Он словно давно ждал меня, специально отложив все дела.
Из окна лилось вроде бы достаточно света, но всё равно в кабинете было немного сумрачно. Невольно я почувствовала себя ещё более неуверенно, хотя основной причиной этого являлось моё положение.
– А я всё думал, придёте вы ко мне или нет. Но не беспокойтесь, вы правильно сделали.
В голосе аптекаря я услышала участие, слегка разбавленное прежней настороженностью и капелькой недоверия. Он всё ещё чуть-чуть сомневался, правильно ли поступает. Несмотря на эти детали я немного расслабилась. Аптекарь тем временем продолжил:
– Не в моих правилах бросать в беде одиноких молодых девушек. Так что присаживайтесь и рассказывайте, чем вам помочь.
Я послушно села, убаюканная его речами, и попыталась собраться с мыслями. Отогнать все сомнения и безответные вопросы, крутящиеся в голове, оказалось непросто, но в итоге я справилась.
– Я хочу сварить ещё антизелье, – начала я.
– Дайте-ка угадаю, вам не хватает ингредиентов, а в моей кладовке вы их не нашли? – немного насмешливо спросил он, перебив меня.
Я оторопело уставилась на Норотустру, позабыв закрыть рот, открытый для продолжения речи. Чего уж там, я позабыла и то, о чём хотела сказать. Он же смотрел на меня, понимающе улыбаясь. Филипе, вообще, не менял позы, и голос его оставался в одной тональности. Кажется, он наперёд продумал весь наш диалог и знал, что скажу я, и что скажет он.
– Вы знали?
– Догадаться несложно, дорогая. Узнав о вашей беде, я сразу подумал о причине, побудившей вас искать у меня место. Итак, чего вам не хватает?
Я поморгала, стараясь прийти в себя и снова обрести уверенный вид. Однако настроиться на нужный лад оказалось не так-то просто. Ах да, тролль, медведь, ворона. Откашлявшись, я уверенно огласила перечень недостающих компонентов. Королева я, в конце концов, или нет!
Норотустра сперва немного нахмурился, наверное, пытался вспомнить назначение антизелья по рецептурному составу. Вполне логично с его стороны.
– Думаете, мачеха хочет вашей смерти? – спросил он затем, догадавшись про антизелье на убийственную магию. Что поделать, если у него такой неповторимый состав и перепутать с чем-то другим невозможно?
– Я в этом не уверена, – правдиво призналась я. – Возможно, это или что-то ещё.
Норотустра пошевелил губами. Потом спросил:
– А есть какие-то ещё симптомы проклятия? Ухудшение состояния? Внешности?
Последний вопрос он задал с паузой, но всё-таки на него решился. Я глубоко задумалась. Да какие симптомы? Клептомания? Чувство собственного величия? Видения и сны? Их к делу не пришьёшь, уж больно они субъективны. Поэтому я пожала плечами и ответила:
– Я не заметила ничего такого.
Аптекарь вздохнул разочарованно, а потом повернулся вправо и стал ключом открывать небольшой шкафчик, незаметно притаившийся между стеной и столом. Тесноват был кабинет хозяина аптеки, ничего не скажешь. На лабораторию он отвёл гораздо больше места, что говорило определённо в пользу пожилого зельевара.
Через пару минут передо мной на столе выросли два пузырька. В первом угадывалась чья-то слюна, хотелось верить, что тролля. На дне второй склянки покоился клок серой медвежьей шерсти.
– Вот это да! – я захлопала в ладоши от восторга и только потом поняла, что восторг этот вызван не столько фактом дарения мне редких ингредиентов, сколько тем, что покопаться можно было не только в кладовке, но и в заветном шкафчике, о существовании которого я прежде не знала.
В ответ на мой заинтересованный взгляд Филипе укоризненно покачал головой и закрыл дверцу на ключ, тут же канувший в один из карманов Норотустры.
Я взяла себя в руки, заткнув непонятную алчность подальше. Только что аптекарь почти спас меня, избавив от необходимости близкого общения с троллями и гризли.
– С вороньими экскрементами помочь не могу, извини. Слишком специфический продукт. К тому же верблюды в наших широтах большая редкость.
Это я уже поняла и покивала.
– Всё равно вы меня сильно выручили. Огромное спасибо. Надеюсь, смогу когда-нибудь отблагодарить вас, господин Норотустра.
Я благодарно улыбнулась и протянула руку за склянками. В этот момент мне очень хотелось сделать для Филипе что-то хорошее. Но как это ни удивительно, что-то хорошее сделал для меня опять он.
– А вот во дворце почти наверняка есть и более редкие составляющие, – как бы между прочим заметил хозяин аптеки, заставив меня удивлённо взглянуть на него. – Во всяком случае, ваш хороший знакомый Люциус Грэмивальд давеча хвастался своей умопомрачительной коллекцией компонентов, почти на сто процентов привезённой из других стран. Так то ж дворец, где нам с ними тягаться…
Распрощались мы с Норотустрой в лучших традициях, будто и впрямь племянница с дядюшкой. Зельевары подозрительно отнеслись к моей довольной физиономии – уж не опоила ли их начальника? Но мне было всё равно. В моей голове зрел план ограбления дворца!
Глава 4
Домой я пришла крайне возбуждённая. Как я сама не догадалась наведаться во дворец? У меня просто не было времени сесть и спокойно всё обдумать. Неудача в кладовке огорчила меня, подтолкнув обратиться за помощью. И я получила её! Иначе пришлось бы мне искать три ингредиента, а не один.
Как величайшее сокровище я достала из карманов три благоприобретённые склянки и поставила их на отдельную полку в кабинете. Остальные компоненты вроде ведьмина багульника у меня имелись благодаря прозорливости Клотильды.
Я тихонько вздохнула. Мне очень не хватало доброй и заботливой подруги, ставшей поистине близким человеком. Незаменимым. В глубине души я продолжала надеяться, что Клотильда жива.
Но чтобы выяснить это, мне предстояло ещё столько всего сделать! В первую очередь расколдоваться, чтобы королева не имела надо мной никакой власти. Затем сместить её и заковать в кандалы вместе с её ненаглядным сыночком. А потом сесть на трон и править долго и счастливо, освободив подругу.
Что же, всё в моих руках. Поразмыслив, я подумала, что лучше всего пробраться во дворец ночью. Этой ночью. Времени я потеряла уже слишком много, чтобы откладывать на потом то, что должно сделать прямо сейчас. На свою спину я каждый раз смотрела со страхом, и каждый раз спираль мне казалась всё меньше и меньше. Ничего хорошего это для меня не значило, часики тикали.
Но "сейчас" было ещё рановато, на улице даже не стемнело. Я предпочла лечь и поспать, чтобы пойти на дело свежей и отдохнувшей.
Я разделась и ополоснулась, смывая поднадоевший грим и усталость минувшего дня. Потом выпила сладкого чая с бутербродом, задвинула шторы и залезла под одеяло, ощущая приятную свежесть простыней. Как же хорошо! Тишина, покой, уют. Необходимость кого-то изображать и скрываться меня сильно утомляла, а постоянное напряжение и неопределённость, неуверенность в завтрашнем дне иногда просто выматывали.
Я закрыла глаза и устроилась поудобнее, будто в гнёздышке, ожидая, что вот-вот наступит сладкая дремота, которая затянет меня в блаженный сон. Но сон не шёл. Тело расслаблялось, а вот мозг работал, не желая успокаиваться. Меня начали одолевать сомнения. Не слишком ли я тороплюсь, и не придётся ли расплачиваться за самонадеянность? Может, сначала всё разведать, а потом соваться в пасть к королеве? Но где гарантия, что завтра я буду ещё способна на такой подвиг? Её не было.
Я поворочалась, гоняя мысли туда-сюда. Мои сомнения имели полное право на существование, но и деваться было особо некуда. Как ни крути, а мне предстояла разведка боем. С этой мыслью я и уснула.