Виктория Цветаева
После рассвета будет закат
Глава 27. Рустам.
Мои мысли и чувства смешались в одно неделимое ощущение падения в бездну, такую же глубокую, бездонную и чёрную, как сам ад. Не было спасения от этой всепоглощающей кромешной тьмы и нет надежды на избавление, только голос, нежный голос, излучающий сам свет и сияние. Я пытаюсь зацепиться за него в надежде на освобождение, но он, смеясь, ускользает в небытие. Я вновь остаюсь один, брошенный на произвол судьбы. Я кричу, зову, но никто больше не откликается, и я тону в чёрном, удушающем, как сама смерть, кошмаре.
Проснулся я в горячем поту и тут же выдохнул от облегчения, что это всего лишь сон.
– Так, не понял, – сказал я сразу, как обнаружил лежащую на себе обнажённую Марину.
Что она здесь забыла? Я хорошо помню, что засыпал один. Меня начинает терзать нехорошее предчувствие, что случилось, что-то страшное и непоправимое. Подскочив с кровати, я кинулся вон из комнаты, в ужасе обнаружив, что дверь открыта, а Оля исчезла. Я обыскал весь дом, перевернул его вверх дном, боясь даже предположить, что она вышла на улицу. Она погубит себя, это верная смерть, что же я натворил…
Кинулся к входной двери и с ужасом обнаружил, что она приоткрыта, а на полу уже образовалась небольшая снежная насыпь. Я непроизвольно схватился за горло, отрицая события, которые с быстротой молнии ворвались в мою жизнь и перевернули всё с ног на голову.
Быстро накинув на себя какую-то одежду, я просто бежал сломя голову, насколько позволяли передвигаться большие сугробы под моими ногами. Кричал…, звал…, но всё бестолку, только снег и ветер вторили мне в ответ…
Далеко она не могла уйти, думал так, обнадеживая себя в своей вере как можно скорее найти Олю. Из-за снега на улице было светло, как днём, и я легко смог различить небольшое тёмное пятнышко. Снега навалило сверху девушки столько, что образовалась большая насыпь. Я нашёл свою пропажу, то что её засыпало было очень хорошо, благодаря этому она могла не околеть насмерть, снег согревал её закоченевшее тело.
Я кричал, звал, обнимал, прижимал к себе, целовал её ледяные губы, но всё зря. Она была одно сплошное холодное и безжизненное тело, не подающее признаков жизни. Схватил её на руки, прижав к своей груди покрепче, и просто бежал, не разбирая дороги в дом. Я не чувствовал холода, обжигающий лицо ветер, не ощущал тяжести её тела, всё ушло на второй план, кроме Оли и желания скорее отнести её в спасительное тепло. Положив её на кровать, я раздел девушку, укрыв одеялом, и стал растирать её заледеневшие конечности. Делал всё быстро, хотя руки мои дрожали от перенесённого стресса.
– Умоляю, только не умирай…, только живи, прошу…, я отпущу…, больше не прикоснусь, только живи, маленькая моя…, любимая моя девочка! – я грел ее холодные пальчики, интенсивно растирал и пытался на них дуть, согревая своим горячим дыханием.
Это всё не поможет, нужно человеческое тепло. Мигом скинув с себя всю одежду, я забрался к ней под одеяло и, крепко обняв, прижал к себе. Лёг рядом настолько максимально близко, насколько это вообще возможно, растирал спину и всё до чего дотягивался руками, пытаясь разогнать кровь по всему организму. Чувствовал биение её сердца и знал, что на верном пути, и всё делаю правильно. Не переставая говорил и говорил, как люблю…, как она мне нужна…, чтобы не оставляла меня одного на этом свете, где всё без неё потеряет смысл… В этот момент моё сердце билось за нас двоих… О чудо…, я чувствую влагу на своих щеках и начинаю осознавать, что слёзы катятся из моих глаз и я понимаю, что плачу, впервые в своей жизни…
Я стал кричать и звать Марата на помощь. Звал долго, очень долго, мне показалось целую вечность, прежде чем он показался в дверях нашей спальни, сонно потирая глаза. Вид у него был растерянный и напуганный, но я знал, что на него можно положиться в такие моменты. Пять минут и он соберётся, как никто другой и будет помогать во всём, даже ценой собственной жизни.
– Марат, звони нашему врачу, пусть выезжает…, любые деньги… И неси тёплые одеяла, ей нужно согреться…, бегом, Марат, не стой истуканом! И ещё, – напоследок, уже вдогонку крикнул ему, – чтобы этих двух тварей через пять минут не было в моём доме, ты понял?
– Что случилось, ты можешь нормально объяснить? – остановился в дверях он, притормозив после моих последних слов.
– Некогда объяснять, от этого Олина жизнь зависит… Не спрашивай, всё потом…, делай, что я сказал… Немедленно! – уже орал во всё горло я, меня била крупная дрожь.
Мне было страшно…, очень страшно… Я никогда не испытывал такого липкого, всепоглощающего страха, что кровь стыла в жилах…
Минут через пять прибежал Марат с ворохом одеял и завалил нас ими с головой. Сколько я так лежал, плотно прижав своё сокровище к себе, не знаю, потерял счёт времени. Без остановки я интенсивно растирал и растирал холодное тело везде, где доставали мои руки. Я не чувствовал усталости, только страх: дикий, необузданный, обжигающий душу страх. Вот он мой кошмар наяву – я могу потерять своего Оленёнка… И это будет только моя вина… Какой же я был идиот и эгоист, довёл девочку, что она решила сбежать. Это я во всём виноват…, в тысячный, наверное, раз обвинил я себя. От моих мыслей меня отвлек друг.
– Рустам, дороги все замело, сам же знаешь, что всю ночь шёл снег. Сейчас он прекратился, к обеду расчистят только. Врачу позвонил, сказал приедет, как сможет. И это… – замялся он, – девчонок тоже не выставлю же я в холод? Даже выехать сейчас не могу пока, надо вызывать трактор дорогу чистить, снег вроде прекратился.
– Ладно, пусть остаются, но чтобы на глаза мне не попадались! Делай там что нужно и держи меня в курсе, а теперь оставь нас…, – прижал к себе мою малышку, вновь и вновь целуя её лицо.
Мне не хотелось никого видеть, а тем более брать в свидетели своей слабости, даже Марата.
Что случилось? Почему она сбежала? Неужели она увидела меня в таком виде с этой Мариной? Если это так, то помоги мне Аллах, это будет крах всему… Зачем я пил? Зачем пригласил Марата? Как много этих ЗАЧЕМ было в моей голове, и не на один я не находил ответа… Как мне сейчас все эти неуёмные амбиции кажутся глупыми и смешными. Я говорил, что сделаю мою девочку счастливой с вечной улыбкой на лице, а чего добился? Чуть не угробил самого дорогого мне человека…
Ближе уже к обеду услышал звук приближающегося к дому трактора. Наконец-то, хоть что-то сдвинулось с мёртвой точки. Пока чистили снег, я лежал и молился, что бы врач приехал поскорее и осмотрел её. Хоть бы всё обошлось, хоть бы я успел вовремя! Сердце девушки стучало, она дышала и слегка постанывала во сне, но главное была жива…
– Рустам, от снега всё расчищено, жди врача. Сказал много вызовов у него сегодня, приедет, как сможет. Я повёз девчонок по домам, – услышал я тихий голос друга.
Так задумался, что не заметил, как он вошёл. Только он сказал последнее слово, как я подорвался с постели. Мне не хотелось оставлять Олю одну, но я должен вытрясти из этой змеи Марины правду о сегодняшней ночи. Не замечая удивления друга, я промчался мимо него, тот за мной. Марат ничего не понимал и много не знал, но пока мне не до объяснения с ним. Эти две фифы стояли на улице и мило беседовали, как ни в чём ни бывало. Лариса хотя бы не веселилась, а стояла съёжившись на холоде, опустив голову вниз и просто слушала, что ей говорила Марина, которая была очень весёлой и улыбалась, а периодами даже смеялась на весь двор. Глаза мои налились кровью. Как бешеный, я подскочил к ним, что Лариса вздрогнула и отпрыгнула в сторону. Зато этой второй гадине хоть бы что, так и стояла смотрела на меня с наглой ухмылкой. Такой точно место в аду припасено, думаю даже в первых рядах.
– Ты нахера ко мне подлегла, – схватил я эту Марину за руку и резко развернул к себе. – Совсем страх потеряла? Я тебе русским языком сказал, что иду спать один. В доме ещё одна спальня есть, тебе что места мало? – тряс я её, как боксёрскую грушу, добиваясь ответа. Мне хотелось уничтожить эту интриганку, стереть с лица земли, так я ненавидел её сейчас.
– А что тебе не так, Рустам? На мой взгляд всё было прекрасно, ты как всегда на высоте. Мне очень даже всё понравилось милый, если что, ты знаешь где меня найти, ю- и тут же полезла ко мне с поцелуями, что я скривился от омерзения и отшвырнул её от себя подальше.
Она отлетела, покачнулась, но не упала. Никогда не бил женщин по лицу, а сейчас был готов ударить по её наглой и мерзкий морде. Шаг, ещё один шаг, и меня за руку схватил Марат, не давая мне сделать последний. Не знаю на что я был готов в этот момент, но был благодарен тому, что остановил меня от этого заключительного шага и не дал совершить непоправимое. Он отвёл меня в сторону, где я вкратце описал ему события прошедшей ночи. Потом смотрел вслед отъезжающей машины, которая увозила этих девиц, которых в глубине души я люто презирал. Как таких земля носит! Видеть их больше не хотел, это всё из-за них!
Оля так и не очнулась, но согрелась. Щеки сначала порозовели, потом стали пылать, так же как и всё тело. Из-за сильного переохлаждения организма у неё начался жар. Но главное, что она жива, я не собирался сдаваться и опускать руки.
Врач приехал только ближе к вечеру и поставил предварительный диагноз – воспаление лёгких, ссылаясь на хрипы, затруднённое дыхание и конечно же температуру, которая просто зашкаливала. Я был удивлён, ведь она даже не кашляла, на что он мне сказал, что это не обязательно. Брать на себя ответственность и лечить её дома он отказался, сказал срочно, не откладывая, везти в больницу.
Её документы были у меня, это облегчало задачу. Быстро оделся, потом одел Олю, чтобы её не перепаривать, ведь ей итак было жарко. Вынес девушку на руках и положил на заднее сидение. Её колотило в ознобе, она всё время бредила и звала то маму, то Ларису, то меня, отрывочно говорила какие-то бессвязные речи, смысл которых я не понимал. Я гнал, нарушая все правила дорожного движения, боялся не успеть вовремя, боялся как бы не было поздно. Я собственными руками всё разрушил…, из-за своего неуёмного эгоизма чуть не лишил бедную девочку жизни и, скорее всего, потерял её навсегда… Она не простит… Я столько причинил ей зла…. Беспардонным образом влез в её жизнь и наследил там своими грязными сапогами…
–Прости! Прости! Прости!– твердил я вслух эти слова бесчисленное количество раз и молился, молился без остановки.
Олю увезли на каталке, а я так и стоял в коридоре, смотрел, как исчезает моя девочка в неизвестном направлении и чувствовал себя сейчас абсолютно беспомощным. Я остался в приёмном покое и ждал врача, который рано или поздно должен был спуститься осматривать вновь прибывших пациентов. Когда подвернулся случай я не упустил его, догнал, когда он уже собирался уходить, и поинтересовался состоянием её здоровья.
– Доктор, что с ней, с Олей Тихомировой? – уточнил я. – Это я ее привёз.
– Кем вы ей приходитесь, молодой человек? – остановился он и внимательно обсмотрел меня с ног до головы.
– Я…двоюродный брат, – соврал, не краснея я. – Как она?
– Ну что могу сказать, состояние тяжёлое, она сейчас в реанимации. Нужно делать рентген, но я по опыту и так вам скажу, что у неё все признаки двусторонней пневмонии.
– Почему вы думаете, что пневмония?– мне были непонятны его прогнозы, если и обследования толком не сделали ещё. Хотя они врачи, опыт имеют и немалый, судя по возрасту, потому что мужчина выглядел солидно, примерно средних лет.
– Потому что я в этом разбираюсь, мальчик мой, – снисходительно улыбнулся он мне. – У неё острая дыхательная недостаточность, она под аппаратом искусственной вентиляции лёгких. Скорее всего девушка здесь надолго, быстро такое не лечится. Будем надеяться, что она выкарабкается, организм молодой. Здесь важен ещё какой фактор, чтобы она сама этого хотела, а мы сделаем всё, что от нас зависит, – похлопал он меня по плечу, подбадривая, чтобы не раскисал.
– Спасибо вам, – всё, что мог выдавить из себя в этот момент я, горло сдавило спазмом, не позволяя сделать вдох.
– С вами всё хорошо?– с беспокойством в голосе поинтересовался он. – Вы сами-то в порядке?
– Да, я в порядке. К ней можно? – спросил я отрешенным голосом сразу, как справился с волнением, не узнавая его, таким чужим он мне показался.
– Нет, пока нельзя. В реанимацию допускаются только близкие родственники. И ещё одно, сообщите родителям, они должны быть рядом, мало ли что. Бывает это помогает пациенту в выздоровлении. Почувствовать близких людей и услышать их голос – это хороший стимул встать на ноги. Действуйте, молодой человек! – я только молча кивнул, соглашаясь с этими разумными доводами.
– С деньгами нет проблем, если нужны какие-либо лекарства скажите мне, я всё достану, – горячо стал заверять его я.
Ради здоровья своей любимой готов был на всё, даже жизнь свою отдать, если придётся.
– Наша больница обеспечена всем необходимым, ваша сестра ни в чем не будет нуждаться, – убеждал он меня, но волнение не отпускало меня ни на минуту.
Сказать можно всё что угодно, мой девиз всегда был "доверяй, но проверяй", и я был настроен убедиться в честности и профессионализме этого врача. Мы ещё немного с ним поговорили: он выяснял обстоятельства, при которых она заболела и как давно. Я не стал вдаваться в подробности, просто сказал, что Оля длительное время провела на улице и перемёрзла. Он ушёл, а я не теряя время сразу пошёл звонить Марату.
– Марат, – даже не здороваясь начал разговор я, – мне нужен Олин домашний номер телефона, имя и отчество её родителей. Достань мне эту информацию, это срочно! Утром чтобы все было у меня, жду в первой городской. И ещё одно, пробей мне Олиного лечащего врача, толковый или нет. Записывай Левченко Игорь Петрович, жду! – и бросил трубку, не дожидаясь ответа.
Я провёл в больнице всю ночь, бегая из стороны в сторону, как тигр в клетке. Утром вся нужная мне информация была у меня. Марат заверил меня, что лечащий врач один из лучших в городе, что заставило меня выдохнуть от облегчения, хоть одна хорошая новость. Теперь я был намного спокоен и знал, что моя девочка в надёжных руках. Теперь самое важное – позвонить её родителям. Я обязан был хоть что-то для неё сделать и набрал нужный номер.
– Алло, – ответил мне слегка хриплый после сна голос.
– Здравствуйте, это Нина Николаевна? – робко поинтересовался я.
Мне было стыдно и неловко сообщать такие плохие новости, причиной которых стал я сам. Но это должен сделать именно я, а не кто-то другой. Ради Оли я был готов на всё.
– Да, это я, что-то случилось с Олей? Кто вы? – заволновалась она.
– Случилось, ваша дочь Ольга в больнице, – я не стал ходить вокруг да около и выпалил сразу самое важное на одном дыхании.
– Что с ней? Она жива? – спросила женщина сдавленным, дрожащим голосом.
– Да, ваша дочь жива, не волнуйтесь. Она в реанимации, под аппаратом, подробностей не знаю, но врачи дают положительные прогнозы, – поспешил я успокоить Олину маму.
Мало ли, а вдруг она в возрасте уже или с сердцем какие проблемы, а я вот так ей правду-матку рублю с порога. Надо же девушку люблю, жениться хочу, а ничего о ней не знаю. Сразу у нас пошло всё не так, как у нормальных людей.
– Я так и знала…, чувствовало моё материнское сердце, что что-то плохое с ней происходит. Девочка моя…, – тихо заплакала в трубку она, но взяв себя в руки, твёрдым голосом произнесла, – говорите адрес, мы приедем как можно скорее…
Не дожидаясь Олиных родителей, я уехал домой, там мне места не было. Я ей никто, хотя хотел стать всем для неё, но не получилось. Где я ошибся? Когда всё пошло не так? Права была Оля, я просто избалованная эгоистичная скотина… Она всё понимала и была намного мудрее, а я не видел очевидных вещей. Ей лучше было умереть, чем быть со мной… Как это больно осознавать, что я своими ногами растоптал то прекрасное, что стало зарождаться между нами… Она сам свет для меня и теперь без неё мой мир, как в том сне, действительно погрузился во тьму без надежды на спасение…
Она меня никогда не простит…..
Глава 28. Рустам.
Каждый день я звонил в больницу и справлялся о здоровье моего Оленёнка. Она очень маленькими шажочками шла на поправку, и я молил Аллаха за это чудо исцеления каждую минуту своей жизни, практически не вставая с колен и молясь без остановки. Без неё мне было непросто, и я каждый день передавал в палату ей бело-розовые розы с отрезанными шипами, разные мягкие игрушки и всякие мелочи, тем самым напоминая о себе, что я рядом и думаю о ней. Все эти сюрпризы обязательно подкреплял романтическими записками с признаниями в любви и пожеланиями скорейшего выздоровления. Пару раз я приезжал, но она не хотела меня видеть, что несомненно огорчало, но главное я боялся, что это не временный отказ от встречи, а осознанное прерывание всех отношений. Мне нужно было с ней поговорить, я больше не мог томиться в безызвестности и через две недели, когда она уже чувствовала себя намного лучше, я решился пробиться к ней, поговорить, объяснить, что я ни в чём не виноват и не изменял ей.
В платной палате, которую я ей обеспечил она была одна. Час близился к обеду, и у неё было время инъекций. Моя девочка была слегка бледная, но как всегда безумно красивая… Родная моя…, любимая…, как же я сильно скучал… Мне хотелось подлететь к ней, схватить в свои объятья и никогда больше не отпускать, но всё что я мог так это стоять и любоваться ею. Я ласкал взглядом каждую её черточку, впитывал каждый взмах ресниц, ловил каждый вдох и выдох и буквально плыл от этих ощущений.
– Привет, милая, как ты? – неуверенно зашёл я в палату и стал приближаться к ней, не зная как себя вести.
В руках у меня был букет её любимых роз, которые я тут же положил рядом с ней на подушку.
– Я больше не люблю эти цветы, – ответила она на моё приветствие со сталью в голосе. – Они символизируют чистоту и невинность, а я таковой больше не являюсь. Я… чувствую себя грязной и использованной вещью, пришедшей в негодность…,– спокойно и без эмоций, говорила она, глядя прямо мне в глаза ничего не выражающим взглядом.
– Что ты такое говоришь? Ты самая чистая…, самая родная и любимая… Прости меня…, прошу, давай начнем всё сначала… Я понял свои ошибки и не буду больше заставлять и подавлять тебя… Мы всё теперь будем решать вместе, – присев к ней на кровать, я взял её за свободную от капельницы руку и стал медленно, с наслаждением целовать каждый пальчик.
Я видел, как дрогнули её ресницы, а дыхание участилось. Ей было не всё равно, я был ей не безразличен и чувствовал это. Она дрожала всем телом, и пальчики в моей руке подрагивали мелкой дрожью. Но… прошло несколько секунд, Оля медленно забрала свою руку и сказала именно то, что я боялся услышать больше всего.
– А за свою измену ты прощения не попросишь? Я так понимаю это у тебя норма спать со всем что движется? Как ты мог…, мы только несколько часов назад любили друг друга, а ты тут же тоже самое делаешь с другой…, – она закрыла глаза, быстро отвернувшись к окну, но я увидел, как несколько слезинок скатилось по ее щекам.
Я причинил ей боль…, много боли…, но несмотря на её страдания, в душе я ликовал… – ей не всё равно, как она говорила… Она ко мне неравнодушна…, и эта мысль окрыляла и давала мне силы бороться за нас, наше будущее дальше и не опускать руки. Я был уверен, что мы созданы друг для друга… С этого дня я сделаю всё, вывернусь наизнанку, но докажу свою невиновность и свою любовь, но уже другими способами, завоевывая доверие этой девушки по крупицам, день за днём.
– То, что ты видела – это не то, что ты думаешь… Оленька, всё это было подстроено Мариной, у нас с ней ничего не было в ту ночь… Раньше да…, не буду скрывать у нас была короткая связь, – я решил говорить правду, ничего не тая и не скрывая, именно так зарождается доверие в отношениях. – Я выпил лишнего – это правда, но её я не приглашал в свою постель… Спал я один, она ко мне уже позже подлегла, но я этого не помню, будучи в отключке… Сама подумай, как я мог быть на что-то способен в таком состоянии?
– Избавь меня от подробностей! А ты, конечно же, невинный, непорочный ангелочек и пострадавшая сторона! Можешь не оправдываться, я видела всё своими глазами, а со зрением у меня пока всё в порядке. Ты сейчас скажешь всё что угодно, лишь бы оправдаться в моих глазах. Только я одного не пойму, Рустам, зачем тебе нужна была я, если ты продолжаешь вести прежний образ жизни? Скажи мне.., одна ночь с ней стоила потери наших отношений…? Ведь я уже почти поверила в твою любовь…, – она больше не плакала, но взгляд её был полон такого разочарования и боли, что мне стало страшно, а что, если несмотря на все чувства ко мне, она не простит?
Ну я же ни в чём не виноват, как же мне это доказать? Она такая упрямая, это будет непросто сделать!
– Ничего не было, я тебе не изменял! – соскочив с кровати, я стал ходить по палате из стороны в сторону, как маятник. – Ничего не изменилось, я по по-прежнему хочу жениться на тебе…Я люблю тебя всем сердцем, будь со мной и ты не пожалеешь! Поверь мне, прошу, я не предавал!
– Поставь себя на моё место и представь, что это ты меня нашёл в обнимку с другим, ты бы мне поверил? Молчишь? Всё и так написано у тебя на лице, конечно нет! Вот и я тебе не верю! – немного помолчав, Оля добавила. – Это уже неважно… Оглянись вокруг, что ты видишь? – сделала паузу она, я ждал и не перебивал. – Посмотри к каким разрушительным последствиям привели все твои действия. Как ты думаешь, после такого возможно быть вместе? Рустам, ты можешь только разрушать, ты берёшь то, что хочешь, не думая о последствиях, вторгаясь и разрушая чужую жизнь, просто так играючи! Посмотри на меня, ты сломал меня… Я уже не та жизнерадостная, веселая девчонка, что была прежде… Всего за какой-то короткий промежуток времени ты меня уничтожил… Сначала ты мне дал крылья, научил летать, заставил жить не касаясь Земли, а потом опалил…, и я на головёшках мечты упала в пропасть… Меня нет…, есть только внешняя оболочка…
– Прости меня, прошу, моя девочка…, я изменюсь, обещаю… Научи меня, как быть другим, идеальным для тебя… Ты будешь учиться, потом работать, где твоей душе будет угодно. Всё будет только так, как ты захочешь и как скажешь. Только не гони меня, я не смогу быть вдали от тебя…, ты – вся моя жизнь…, – умолял я, плюнув на свою гордость.
– Запомни, теперь мой самый нелюбимый человек, после рассвета всегда наступает закат…, и наше солнце закатилось тогда…, в ту ночь, в ту самую минуту, когда я увидела тебя с другой… В тот миг я умерла…, ведь знала какой ты, но поверила, несмотря ни на что, но больше не верю… Один раз подорванное доверие навсегда заставит сомневаться в человеке. Кто сделал раз – сделает ещё не раз… Прости…, я не смогу быть с тобой…, хотя мне тоже больно… Я не могу…, уходи…, не мучай меня…, прошу…, – закрыв лицо рукой, стала уже во весь голос рыдать она, не в силах остановиться.
Я уже почти рванул к ней, чтобы обнять и успокоить, но в палату неожиданно вошла Олина мама, всё нам испортив и не дав договорить. От досады мне хотелось рвать на голове волосы. Ведь сейчас, пока моя малышка плакала, у меня был реальный шанс пробить её оборону, зацеловать сладкие губы, напомнив тем самым, как нам было хорошо вместе.
– Кто вы и что здесь делаете? – испугалась за свою дочь Нина Николаевна.
Бросив пакеты на пол, она подбежала к ней, обняв ту за плечи, закрыв её от меня.
– Оля, у тебя все в порядке?
Я должен был что-то сказать, чтобы её успокоить. Волнение этой женщины было мне вполне понятно: входит в комнату и видит какого-то мужчину, а Оля лежит в расстроенных чувствах и рыдает. Я бы тоже на её месте заволновался.
– Это я звонил вам тогда, когда Оля попала в больницу, – перебил её я, – меня зовут Рустам.
– Мама, всё хорошо, именно он спас меня тогда, про него я тебе рассказывала, помнишь?
Нина Николаевна подошла ко мне и пожала с благодарностью мне руки.
– Спасибо вам, если бы не вы…, – не выдержав эмоционального накала, она расплакалась. – Оля – это всё, что у нас есть… Вы просто спасли не только её, но и всех нас… Мы вам очень благодарны, вы вернули радость и счастье в нашу семью… Двери нашего дома всегда открыты для вас.
Мне стало не по себе – я источник всех их бед, а меня благодарят, как какого-то героя. Я был противен сам себе. Я смотрел на Олю и думал, неужели она не рассказала всю правду? Почему она не выдала меня? Я недостоин этой девушки…. В этот момент я чувствовал себя полным ничтожеством.
– Мамочка, не плачь, всё хорошо. Рустам пришёл справиться о моём здоровье и уже уходит. Прощай, Рустам, и спасибо тебе за заботу! – твёрдым голосом произнесла моя девочка, но в глазах было столько боли и страдания, что меня обдало холодом.
Осознание неизбежного расставания нахлынуло на меня, как ледяная горная река по весне, и затопило всё моё сознание. Она попрощалась, я должен был сделать то же самое, но… не мог даже рта открыть… Взглянув в последний раз в любимое лицо, не прощаясь, я молча вышел из палаты, находясь, как в тумане. Вот и всё…, конец… Не чувствуя пола под ногами, на ватных ногах, я шёл куда глаза глядят, не замечая ничего и никого вокруг.
Постепенно ноги мои становились твёрже, а походка увереннее. Когда я уже покинул здание больницы, вся неуверенность покинула меня.
– Да, милая, после рассвета наступает закат, но после заката всегда придёт рассвет!
В этот момент я не сомневался, что встретились мы не зря, и я докажу ей, что мы созданы друг для друга. Всё только начинается… И довольный зашагал, уверенный в завтрашнем дне....
