полная версия

Мария-Виктория Купер
Метафоры жизни

Полная версия

 
Свои желания, пороки, мечты
Не утаишь от жителя твоих чертог.
 

 

Розовый снег?
Посмел обмануть меня
Сизый декабрь.

Уклонный январь
Растворился так мрачно.
Пожить не успел.

Жестокий февраль.
Можно ли в нем доверять
Глупому ветру?
 

 

На шее моей отпечаток твоей любви.
Он вечен.

Я помню касанье коробки из красного бархата,
Как пальцы мои раздавили пружинки ее.
Я извлекла цепочку с величием трепетным
И зарядила ромб ледяной теплом.

Отныне ни разу его я не смею покинуть.
В нем ты (как же странно) оставил частицу себя.
При шаге неловком он бьется о ребра мои и ключицы,
Нелепо пытаясь разбить их, проникнув в меня.

О глупый ромбический камень, не может понять он,
Что битва за место бессмысленна и не нужна.
Сердце мое забито одним лишь бессилием.
Не тем, чья цепочка с каменьем была вручена.
 

 

Остался я опять один.
Мне не дождаться слез
Её соленых.
Заброшен где-то
И забыт. Питаюсь пылью.
Никому не нужен.

Набита голова моя соломой,
Меж ребер – вата, на лице – ничто.
Я плюшевый.
Я стар и ничтожен.
Она хорошая, но возраст взял своё.

Бежит на встречи, губы часто красит.
Меня бросает в угол из угла.
Посмотрит на меня…и отвернется…
Я не в обиде.
Спать ушла одна.
 

 

Люди любят со мной оживать.
Но они каждый раз отвечают
Непонятным и радостным взглядом,
Оставляя меня умирать.
 

 

Под спиной бутылка с горячей водой.
На лице пляшет лунное зеркало.
Я какой-то другой, абсолютно чужой.
Закрываются веки медленно.
Тянет голову в воздух заоконный.
Дым клубится из грязных котельных.
Я на простынях, русами сотканных.
Я на Родине. Непременно.
 

 

Так одиноко. Спрятал в серый дождь
Остаток роскоши ушедших теплых дней
Мой жадный август.

Закрыл глаза. На веки налилось
Свинцовой дождевой воды.
Стерпел. Смахнул. Вздохнул.

По пальцам ледяным идёт гроза,
Но в небе полыхает только он -
Торжественный стареющий салют.

Я был бы рад. Но я давно забыл,
Как ветер колыхает твою душу.
Прими меня. Прими меня! Скорей!

Ох, тремор рук. Твоя печаль сильней.
Ломаешь серебро своей Томи.
Я был бы рад.
Приплыть.
К тебе.
Живым.
Ты примешь же меня?
Прими…
Скорей…
 

 

Каждую ночь она рисует
Ужасные картины на завтра.
Вырисовывает каждый убогий штрих
Своей старой замасленной кистью.

Каждый вечер она сидит
В погибающем свете Солнца.
Улыбается панихиде на горизонте
И плачет рождению Луны.

Каждый день она ожидает
На четвертом перроне поезд.
Он уносит её печальные мысли
За болото и две деревни.

Каждое утро она умирает.
Вместе с лунным лучом через окна.
Её время такое короткое.
Её время так скоро закончится…
 

 

Одиноко и грубо
Пробегают колонии мыслей.
Как должное, я принимаю судьбу.

Терпеливо сжимаю ладонями пальцы.
Ожидающая.
Я так более не могу.

Ещё время. Ещё. Буду я трепыхаться в минутах.
Я укутаюсь следом отмерших времён.
Я прилягу на солнечный свет и погасну в тумане.
Я хочу одиночество.
Мой общительный образ спалён.

Лики ревности мимо меня огибают пространство
Угасающих чувств. Я полыхаю в огне
Беспричинного страха.
И я колыхаюсь на воздухе.
Я вспоминаю,
как умерла в феврале.