Коко Шанель – Виктория Балашова

Биографию одной из знаменитейших женщин прошлого века за авторством известной писательницы Виктории Викторовны Балашовой можно назвать уникальной: пожалуй, это первая книга о культовом модельере – и, в более широком смысле, – об истории моды в серии ЖЗЛ. Впрочем, книга не только про моду: жизнь и творчество Мадмуазель рассматриваются в ней в широком контексте социально-политической и культурной истории Франции XX столетия.Как известно, Габриэль Шанель добилась невероятного для женщины своей эпохи и происхождения успеха, но платой за него стало невыносимое, тянувшееся с монастырской юности до самого последнего дня жизни одиночество. Хотя нельзя сказать, что горделивая француженка никогда не пыталась создать семью и никого по-настоящему не любила (по одной из версий, обожаемый ею племянник Андре Паласс на самом деле был её сыном). От матери, прожившей короткую, но трагичную жизнь, Коко унаследовала фанатичную работоспособность, от непутёвого отца-коммивояжёра – какую-никакую коммерческую жилку, умение ладить с людьми самого разного круга и на ходу сочинять яркие, убедительные байки о собственной персоне. Монастырский приют в Обазине также дал ей многое – умение шить и кроить, приверженность к аккуратности и порядку, а тётка Луиза научила мастерить оригинальные шляпки, с которых и начались её первые шаги в мир моды.Главное, чему может научить опыт Шанель: в самые сложные, трагичные периоды жизни настоящим спасением может стать самозабвенный труд:Если даже вы окажетесь на самом дне горя, если у вас не останется вообще ничего, ни одной живой души вокруг – у вас всегда есть дверь, в которую вы можете постучаться… Это – работа!Позже своенравная кутюрье пыталась всячески замалчивать и скрывать своё неудобное прошлое, хотя без всех этих драматичных подробностей история её взлёта и успеха выглядит слишком блёклой и заурядной.Впрочем, одно дело – умения и навыки, а другое – везение на нужных людей в нужное время. Без помощи и поддержки Этьена Бальзана, Артура «Боя» Кейпела, великого князя Дмитрия Павловича и парфюмера Эрнеста Бо у Шанель вряд ли бы что-нибудь получилось. Впоследствии законодательница мод сама занималась меценатством, не афишируя свои благие дела: приютила на пару лет в своём доме семью Игоря Стравинского, производила за свой счёт костюмы к спектаклям Жана Кокто, спонсировала постановки Сергея Дягилева и оплатила его похороны… К слову, в книге уделяется много внимания продолжительным и плодотворным связям Коко с русской эмиграцией.Отправившись покорять Париж, амбициозная француженка влилась в ряды молодых и дерзких писателей, художников и композиторов, которые стекались в столицу моды со всего света, чтобы ломать устоявшиеся каноны и диктовать миру, что теперь надо читать, смотреть, слушать и носить. Габриэль часто приписывают чужие модные находки, но её заслуга в том, что повседневная женская одежда стала удобной, практичной и элегантной, действительно неоспорима.Не замалчиваются в книге и чёрные страницы жизни Шанель. Истоки формирования её позиции в годы оккупации Франции В. Балашова видит в том, что Коко окружали знатные, влиятельные, богатейшие люди Европы, с 20-х годов открыто симпатизировавшие фашистам. Одним из них был герцог Вестминстерский, который при всей своей одиозности был старинным приятелем Черчилля. Подобное окружение не могло не повлиять на Мадмуазель, которая никогда особо не интересовалась политикой. Видимо, именно герцог и другие представители британской аристократии надоумили её выступить посредницей в заключении сепаратного мира между Англией и Германией, что нашло горячую поддержку и у Вальтера Шелленберга. Несмотря на провал нелепой «шляпной» авантюры, возомнившая себя борцом «за мир во всём мире» Шанель поддерживала связь с Шелленбергом и в последующие годы, оплатив его лечение и похороны.Говоря о поведении запятнавшей свою репутацию кутюрье в годы Второй мировой, необходимо вслед за автором сделать оговорку: она, конечно же, была не единственной публичной персоной, не побрезговавшей коллаборационировать. И тут из биографии Шанель можно извлечь ещё один, как оказалось, актуальный на все времена урок: именно деятели культуры первыми спешат выразить свою лояльность к фашистскому режиму и готовность с ним сотрудничать. Мотивы у них были разные: одни боялись безработицы и нищеты, другие – изгнания и забвения, хотя в конце концов многих именно это и ожидало. Многих, но не Коко Шанель.В семьдесят один год она сумела доказать всем, что можно вернуться на руины, снова построить свою империю и войти в историю не как „бывший когда-то знаменитым“.Французы и простили, и не простили свою Мадмуазель. Ей позволили вернуться в страну, дали шанс начать всё сначала, и она с прежней энергией и решительностью взялась за любимое дело на восьмом десятке жизни, после долгих и тяжёлых лет изгнания и вынужденного безделья. Возвращение выдалось поистине триумфальным. Правда, настоящий успех ждал её в США, а не на родине, где до сих пор не установлено ни одного памятника Габриэль Шанель, ни одна улица или площадь не носит её имени. Что ж, перелистнув последнюю страницу книги, есть о чём подумать…

Коко позволяла себе игривость только в имени (а вернее, даже в прозвище) – многообещающая ошибка молодости. В остальном она была образцом строгости, собранности, практичности и элегантности. Ей удавалось будоражить мир моды с завидной регулярностью – сначала шляпами, лишенными вычурности и ненужных украшений, потом спортивной одеждой и специальными пижамами, в которых можно было выскочить на улицу, матросками, введенными в повседневный обиход, нарядами из джерси и прорезиненными плащами-дождевиками. И, конечно, подлинно революционными для своего времени стали легкие и при этом устойчивые духи от Шанель, маленькое черное платье, твидовый костюм, двухцветные туфли-лодочки и сумочка 2.55. Ее одежда всегда была больше, чем просто одежда – она выражала идею удобства, уверенности и комфортного мироощущения. Коко создавала костюмы для голливудских фильмов и эксцентричных балетов «Русских сезонов», участвовала в экспериментальных постановках Жана Кокто и умела разглядеть талант в начинающих художниках. Близкая подруга Стравинского и Дягилева, она часто брала на себя роль «тихого» мецената, почти скрывая от всех свою финансовую помощь и не акцентируя внимания на своей щедрости. Книга хороша тем, что погружает в контекст эпохи и знакомит с разными аспектами жизни великой Шанель. Но, к сожалению, автору не удается передать всю глубину и весь масштаб этой личности – иные сюжеты, важные для бытования и творчества Коко, кажутся лишь проходными эпизодами. Это биографический текст, не претендующий на особую художественность, как, допустим, работа Схейена о Дягилеве. И тем не менее, для общего знакомства с фигурой Шанель эта книга замечательно подходит.