Виктория Анатольевна Дунайцева
Без границ
Ей вдруг стало весело и мир вокруг был более понятным и простым.
Болтающаяся над рекой Женька запрокинула голову к уходящему за горизонт солнцу и что есть мочи закричала: «Е-ге-гей! Я люблю тебя, жизнь!»
Давно она не испытывала такого жизненного подъема. Может быть впервые после рождения Дарьи. Ей казалось, что пока она прыгала прошла целая вечность и мир вокруг нее стал другим, а может быть она сама перенесла трансформацию.
Они приехали в Лыхны, когда совсем стемнело, вошли в огромное помещение с длинными столами. Что тут только не было: пряности, шашлык и вино.
Женька очень проголодалась и первым делом схватила самый большой кусок шашлыка.
– Ну, что подруга, – услышала она Надин голос, – за нас и наше замечательное путешествие. Надеюсь, оно будет не последним и все самое интересное в нашей жизни только начинается.
Заиграла музыка и начались национальные песни и пляски. Это было настолько прекрасно, что Женька разрыдалась.
– Ты что это? – удивилась Надежда.
– Не знаю, Надь. Мне так хорошо здесь, что совсем не хочется уезжать. Я хочу остаться здесь навсегда.
– Вот еще. Это ты просто много выпила. Не волнуйся, я тебя с собой заберу в любом случае. Когда мозги встанут на место ты мне еще спасибо скажешь…
А потом они ехали в свой отель и всю дорогу горланили песни. Это было на столько здорово, что сердце у женщин замирало от восторга. И вообще этот день был каким -то не похожим на другие. В Жениной душе происходило что-то непонятное. Старое потихоньку осыпалось, а новое еще не родилось, поэтому она так и не могла понять, что с ней происходит и почему ее душа запела.
Уезжая, Женина душа плакала, потому что, ее приключение заканчивалось. Впереди ее ждали серые будни, непослушные дети и муж, который за все время путешествия ей так и не сподобился позвонить. Женька, конечно, особо по нему не скучала, но все-же. Вот Надин Пашка, отзвонился им сразу же, как только они прибыли в Адлер, перед самой Абхазией. Потом Надя отчиталась ему, после заселения. В течение недели он звонил еще несколько раз.
– Надь, вот почему твой Пашка уже несколько раз тебе позвонил, а мой Виталька не разу?
– Не знаю, Жень, – внимательно посмотрев на подругу, сказала Надя – а с другой стороны, чего твоему зря деньги тратить. Ведь Пашка ему наверняка все про нас рассказывает.
– Надь, но вот твой Пашка не спрашивает ни у кого про тебя, а сам набирает номер, когда соскучится, а мой почему-то не звонит.
– Ну так возьми и сама позвони, если скучаешь.
– Нет, Надь, – сказала Женя задумчиво, – не звонит и ни надо. Может так даже лучше и на ее глазах появились слезы, горькие как ее скучная жизнь.
– Не реви, подруга, – похлопала ее по плечу Надежда, – все будет хорошо.
– Конечно будет, – улыбнулась Женя, – просто уезжать не хочется, вот я и реву как дурочка.
* * *
От вокзала Женя взяла такси. Экономить на транспорте она больше не могла, а звонить Виталию, чтобы встретил было глупо. Он и так ничего не успевал, все работал и работал. Развивая свой бизнес, муж так увлекся, что вместо страусиной фермы, которую создал еще в девяностых, продолжал и сейчас расширяться.
Теперь на выкупленной им земле зеленел лук, картошка, свекла и морковь. Все это поступало на продажу в близлежащие магазины, а также Павлу, Надиному мужу, в его московские и подмосковные рестораны.
Когда-то Женя мечтала, что у них будет совместный семейный бизнес и ее дочери, Машка и Дашка станут частью их команды, но не сложилось. Отцу помогал только его старший сын, Максим. Остальные занялись чем-то другим. Женя тоже не сильно помогала мужу. Она продолжала работать со своими девочками, развивая швейное производство.
Их швейная фабрика набирала новых сотрудников, закупала современное оборудование, увеличивала сеть магазинов. Их дело приносило всем им радость и уходить в поля в Женины планы не входило. Она очень часто оставалась ночевать в Москве, в своей квартире, потому что ездить, каждый день в деревню, а потом утром возвращаться назад, то еще занятие. К тому же, Женя не любила рано вставать.
Все хозяйство держалось на свекрови. Она готовила, убирала, стирала, делала уроки с Дашкой и Машкой, когда те были поменьше. Короче, весь дом был на ней.
Женя жила со свекровью душа в душу. Обычно бывает наоборот, но ей повезло. Свекровь всегда была на ее стороне.
Как-то, когда Дашке было лет пять они с мужем поссорились. Причина была обыденная, деньги, вернее их нехватка. Денег не было даже на еду, а то, что зарабатывал муж, он сразу вкладывал в свой бизнес. Весь дом держался на пенсии свекрови и Жениных небольших доходах от швейной фабрики.
Они экономили на всем, но денег все-равно не хватало. Наступила осень, детям нужна была обувь. В тот год Виталий задумал выкупить дополнительные поля под морковь. Женя не выдержала. Отозвав мужа в сторонку, она сообщила ему, что ей нужны деньги и, что покупка земли в данный момент не лучший вариант. Она надеялась на понимание, потому что устала экономить на всем, но муж ее не услышал.
Поцеловав жену в макушку, он объяснил, что вложение в землю является хорошими инвестициями и, что если не сейчас, то может быть никогда. А кому она нужна была эта земля. Куда не глянь одна лебеда и осот. В те времена никто ничего не сажал и не продавал.
Женя попыталась вразумить мужа и объяснить ему, что земля может и подождать. Не купишь осенью, приобретешь весной, а дети ждать не будут. Не в лаптях же им в эту зиму ходить. Однако, ее доводы так и не были услышаны и Женя, обозлившись на мужа окончательно, собрала маленькую Машку и Дашку и уехала жить в город, благо Даша уже ходила в садик и ее можно было спокойно там оставлять. На дворе были осенние каникулы и Машу в школу водить тоже было не нужно. Дочка целыми днями пропадала у Жени на фабрике. Виталий не звонил, она тоже молчала.
На четвертый день ссоры Жене нужно было съездить в командировку, в Воронеж. Там у них был филиал и ехать оказалось было некому кроме нее. Детей таскать с собой было ни к чему, и она решила отвезти дочерей к бабушке, Анне Никифоровне.
Она позвонила той вечером, за день до отъезда и сообщила, что завтра после обеда завезет дочек домой. Анна Никифоровна обрадовалась.
Женя выехала пораньше, рассчитывая, что не застанет мужа дома, а только свекровь. Так и вышло. Мужа дома не было. Дочки с радостным криком кинулись к своим игрушкам, позабыв сказать матери до свидания.
Женя не стала заходить в дом, а осталась стоять на пороге, давая свекрови общие рекомендации по дочерям. Ей нужно было ехать обратно. Анна Никифоровна вышла к ней с опухшим лицом. Глаза у нее были красные и сама она выглядела не очень. Было видно, что она много плакала.
Женя, посмотрев на свекровь, подумала, что их с мужем ссора очень сильно ударила не по ней с Виталием, а по свекрови, которая переживала за них гораздо больше, чем они друг за друга. У них у всех были свои интересы и своя жизнь, а Анна Никифоровна жила их жизнью, и эта размолвка сильно ее беспокоила.
Женя сделала вид, что не видит опухших глаз свекрови, быстро поцеловала ее в мягкую, такую родную щеку и уехала, обещав вернуться за детьми через два дня. Свекровь, посмотрев на Женю больными заплаканными глазами, ничего ей не сказала, только погладила по голове и благословила.
С Машкиной школой нужно было что-то решать. Через два дня заканчивались каникулы и, что с этим делать Женя пока не знала. У нее были мысли, переоформить дочь в городскую школу, но пока, что она с этим тянула. Все же, Женя надеялась, что муж извиниться и приедет за ней.
Так и случилось. Вернувшись домой из командировки, она застала потухшего Виталия в их общей квартире. Женя, сухо поздоровавшись с мужем, гордо прошла в ванную, закрыв дверь на щеколду…
Через два часа они помирились и отправились домой вместе. Виталий выделил ей денег на обувь и, в другой раз, при возникновении подобных ситуаций, не отказывал жене в средствах. Проблема была решена и больше ссор не возникало. Жизнь текла размеренно в заботах и тревогах о хлебе насущном, до настоящего момента. С недавних пор Женя стала задумываться о своей жизни. Она ей нравилась все меньше и меньше.
Большую часть времени супруги проводили на своих работах. Если Жене хотелось сходить в театр или на концерт, то для этого были подруги. Виталий с ней никуда не выходил. Он был все время занят. Исключение составляли только семейные праздники, когда они все вместе собирались за праздничным столом. У них совсем не осталось общих интересов, только дети, а когда они выросли, то вечерние разговоры совсем прекратились. Жениной тонкой натуре хотелось все больше участия и тепла, а Виталий не мог его дать, потому что не считал нужным этим делиться.
Как-то Женя задала ему вопрос, глядя внимательно в его умные серые глаза: – «Виталь, ты меня любишь?».
Тот посмотрел на нее как-то вскользь и ответил, что любит, после чего, потрепав по плечу, вышел из комнаты.
Этих слов ей было недостаточно. Она хотела не этого. Ей нужно было чувствовать его любовь, как раньше, но никакого тепла со стороны мужа она так и не ощутила. Все в их жизни стало обыденным и однообразным.
Женя понимала, что двадцать лет брака – это большой срок и любовь, которая когда-то между ними была превратилась во что-то большее, а может быть совсем испарилась. Женщина иногда задавала и себе такой же вопрос, любит ли она своего мужа или их любовь стала привычкой? И ответить на него не могла. Если бы они с Виталием хотя бы попытались что-то изменить в их жизни, но ни он, ни она ничего не делали для этого.
В прошлом году свекровь неожиданно умерла. Сердце. За месяц до смерти они отправились с ней в город, покупать обои. У них был ремонт. Виталий, довезя их до рынка, как обычно отправился по своим делам, не принимая никакого участия в выборе обоев. Они со свекровью побродили по прилавкам и остановились на совсем простеньких розовых обоях.
Когда Женя с Анной Никифоровной стояли у дороги и ждали Виталия, который обещал за ними заехать, свекровь неожиданно сказала:
– Жень, спасибо тебе, что ты есть у моего сына.
Женька, посмотрев на свекровь, очень удивилась.
– Анна Никифоровна, вы о чем?
– Я о том, что ты самая лучшая на свете невестка, которую я встречала. Я очень рада, что ты живешь с моим сыном и продолжаешь его любить, несмотря ни на что.
Женя покраснела, обняла свою любимую свекровь и сказала, что она тоже очень ее любит и никогда не предаст.
А через месяц Анны Никифоровны не стало. Она очень тяжело перенесла ее смерть. На похоронах ее девчонки все время были рядом и постоянно напоминали Жене, чтобы она поддержала и Виталия, ведь он потерял свою мать, но Жене было не до мужа. Она скорбела по-своему, и у нее не было ни сил, ни желания делиться этой болью даже с собственным мужем. Так они и болели в одиночку. Женя сама по себе, а Виталий сам.
Со смертью свекрови все изменилось. Ей пришлось больше времени уделять хозяйству и дому, а этого самого времени катастрофически не хватало.
Промучившись пару месяцев, она решила привлечь к трудовым исправительным работам младшую дочь, так как старшая выходила замуж и была уже совсем не помощница, но младшенькая Дашка, не приученная к труду с малых лет, не только не стала учиться готовить и убираться, но и всячески увиливала от любых обязанностей по дому.
Уезжая в Абхазию, Женя все же надеялась, что младшенькая дочка не запустит дом до такой степени, что его придется неделю очищать от грязи. К тому же у них был Макс, рассудительный ответственный и на все согласный старший ребенок. И Женя надеялась, что дом, в который она вернется будет хотя бы не разгромлен.
Ее надежды не оправдались.
Все в доме было кувырком. Горы немытой посуды, сковорода с жареной картошкой недельной давности, мужские носки, разбросанные по всему дому. К тому же, в жилище не было ни грамма еды, и даже кусочек черствого хлеба нигде не завалялся. Было такое впечатление, что его не покупали с самого Жениного отъезда. Ее тут никто не ждал.
Женя скрипнула зубами, переоделась и отправилась совершать трудовой подвиг, убирать комнату за комнатой, мыть полы, стирать пыль и отмывать многочисленные кастрюли от остатков еды.
Было около трех часов дня, когда в дом ворвалась неугомонная Дашка.
– Привет, маман, – сказала она, чмокнув мать в щеку, – есть, что пожрать?
Женя промолчала, усиленно отскребая от сковороды засохшую картошку.
– Ты чего молчишь-то? – удивилась дочь.
– А я, что-то должна тебе сказать?! – в гневе ответила дочери Женя, – я отсутствовала дома целых две недели и за это время ты даже не удосужилась за собой прибраться, помыть посуду или вынести мусор? Ну ладно это, но хоть картошки сварить к приезду матери ты могла бы? Нет, у тебя фантазии не хватило не только приготовить, но даже купить хлеба.
– Мам, ты рофлишь? Я здесь осталась с двумя ненормальными мужиками, которые приходят домой незнамо во сколько и питаются неизвестно чем. Я, что должна была за ними ухаживать? А учиться когда?
– Можно подумать ты учишься. Ты целыми днями носишься неизвестно где и неизвестно в чем. Ты посмотри на себя, на кого ты похожа? Что это за одежда. Ты же девочка.
– Вот только не надо меня учить, отдохнула от претензий и с новой силой в бой?
– Даш, ну как ты не понимаешь, что я только приехала, устала, а здесь все вверх дном.
– Не надо было чилить, мамочка!
– Ты как со мной разговариваешь? Я что тебе подружка? Говори нормальным русским языком, а не на своем уругвайском!
– Да иди ты, – крикнула дочь и хлопнув дверью умчалась в свою комнату.
Женя села на стул и заплакала.
«Боже, – подумала она, – как мне все это надоело».
Потом собралась с силами и пошла домывать посуду.
Кирилл Лавров
Закончилась последняя пара. Впереди маячили выходные. Кирилл вышел из университета, который оканчивал в этом учебном году и направился домой. Он торопился. Нужно было многое успеть, так как вечером его ждала встреча с друзьями.
Парень забежал в магазин прикупить продуктов и быстрым шагом направился к своей маленькой уютной квартирке.
Квартира досталась ему от бабушки, которая умерла несколько лет назад. Вообще проблема с жильем его совсем не беспокоила. Он был из очень обеспеченной семьи и мог позволить себе все, что пожелает.
Возможно, по этой причине у него было много друзей и подруг, которые вились вокруг постоянно. И он ценил это до тех пор, пока одна из его возлюбленных, с которой он решил расстаться не выложила ему все, что думает о нем.
Ему было лет семнадцать, а ей двадцать два. Она выбрала его сама из всех его многочисленных друзей. Кирилл видел, как на его девушку смотрят парни и был горд, что именно его она выбрала в кавалеры.
Именно тогда он решил жить отдельно, потребовав у родителей бабушкину квартиру. Отец, услышав от сына, что тот хочет жить один, хмыкнул и сказал, что не возражает. Против была мама. Она постоянно боялась за его здоровье и настаивала на том, что убирать его квартиру, готовить и стирать будет приходящая помощница. Но, Кирилл никого не хотел видеть в своем гнездышке. Он убедил родителей, что отлично справиться с этим сам. И вот уже четвертый год самостоятельно решал все хозяйственные вопросы.
Как только он заселился в свою квартирку к нему переехала и Мария и вместе с ней в его жилище пришел беспорядок. Он прожил с ней целых полгода, а потом она стала ему надоедать.
Сначала все было хорошо. Возвращаясь из универа, он готовил и убирался, потому что его девушка абсолютно не была приспособлена к хозяйству. Вечерами они ходили к друзьям, в кафе или сидели дома перед компьютером за кружкой пива или чего-нибудь покрепче. Такая разгульная жизнь продолжалась около полугода и быстро надоела Кириллу.
Он стал уставать от ее постоянных претензий. Она его раздражала своей манерой поведения и отношением к жизни. К тому же, девушка совсем не умела экономить. Ей все время было мало денег, сколько бы Кирилл ей не давал. Она нигде не работала и не училась. Все, что ей перепадало от него она тратила и тратила только на себя.
Когда он в первый раз высказал ей свои претензии по поводу экономии средств, Мария очень удивилась.
– Ты, что дорогой, – глядя на него с пренебрежением сказала она, – у тебя и твоих родаков столько денег, а ты на мне экономишь. Тебе, что жалко?
Ему не было жалко. Он считал, что каждый уважающий себя молодой человек должен зарабатывать на жизнь самостоятельно, и не зависеть ни от кого, тем более от родителей. Закончив университет, он планировал, окончательно отказаться от помощи предков и попробовать пожить на свои кровно заработанные. Мария была другого мнения.
В тот вечер они впервые поссорились. Кирилл пытался объяснить ей, что деньги эти его родителей и, что она не имеет права распоряжаться ими. Но все было тщетно.
Конечно, потом они помирились, потому что она знала, как заставить его замолчать. Но примирение было недолгим. В следующий раз их ссора опять повторилась.
Кирилла стало все больше и больше раздражать ее потребительское отношение к жизни и к нему самому. Порой Мария вела себя с ним очень высокомерно, а он этого не любил. Парню нравилось самому принимать решения, а не терпеть, когда ему кто-либо указывает.
А потом она не пришла домой. Он ждал ее до утра, обзванивая всех ее друзей и подруг. Никто не знал где ее носит. Оставался лишь один телефонный звонок, ее лучшей подруги Кристинки, которой он еще не успел дозвониться. Он не очень-то торопился ей звонить, так как знал, что Кристина неровно к нему дышит и его звонок может быть ею неправильно истолкован. Дотянув до последнего, Кирилл набрал номер девушки, и услышал в трубке ее хриплый голос.
– Привет, Крис, – сказал он спокойным голосом, скрывая свое беспокойство, – ты не знаешь где твоя закадычная подруга? Я что-то ее не могу отыскать.
На заднем плане послышались мужские голоса и женский визг. Кириллу показалось, что там, в недрах Кристиного телефона он узнал знакомый голос Марии.
– Приезжай ко мне, – с придыханием сказала Крис и отключилась.
Кирилл быстро вызвал такси и отправился к Кристине. Дверь была открыта. Парень тихо вошел в квартиру и направился в спальню на звук голосов. То, что он увидел надолго врезалось ему в память. Его любимая была не одна, но вряд ли понимала это. Она была настолько пьяна, что вид ее распростертого тела навсегда охладил его любовный пыл.
Он вышел из комнаты, не понимая, что ему теперь делать и куда идти и зашел в кухню. Его била нервная дрожь и мучила жажда. Он включил кран, ополоснул лицо, а потом залпом выпил стакан ледяной воды. Стало немного легче. За кухонным столом сидела Кристина, курила и наблюдала за ним.
Кирилл безвольно опустился на стоящий рядом стул.
– Ну что? – неожиданно спросила сидящая напротив него девушка, – Теперь ты знаешь какая шалава у тебя Машка?
Ему стало противно находиться с Кристиной в одной комнате. Он молча встал и вышел на улицу.
На следующее утро он собрал все Машины вещи и оставил у двери. Она пришла только к вечеру. Вид у нее был виноватый. Девушка, не обращая внимания на настроение Кирилла, стремительно подошла к нему, села на колени, обхватив его за шею.
– Ну, Кирилл, – сказала она капризно, – ну прости меня. С кем не бывает.
Он расцепил ее руки и оттолкнул от себя.
– Уходи, – сказал он спокойно и отвернулся к окну.
Она попыталась приобнять его снова, но он не позволил.
– Маш, давай расстанемся без истерик. Уходи, – попросил он ее снова.
С виду казалось, что он абсолютно спокоен, но на самом деле в душе его бушевали ветра негодования.
– Значит так? – спросила девушка, – и это все за то, что я для тебя сделала?
– А что ты для меня сделала? – удивился Кирилл.
– Да я терпела тебя все это время. Я могла тебе уже раз двести изменить, но терпела. И сейчас, несмотря ни на что я вернулась именно к тебе, а ты меня гонишь.
– Не терпи, Маш, уходи – снова повторил парень, – мне от тебя ничего не надо.
– Ну хоть денег мне дай на дорогу, – неожиданно сказала девушка, – если бы ты не был таким скрягой, я бы, может быть с тобой еще и пожила, а так, ты мне больше не нужен.
Кирилл молча взял девушку за руку, проводил до двери и выставил вон.
С этого времени он перестал верить людям. Он понял, что большинство из них с ним только ради денег.
* * *
Наступил вечер, было еще по-осеннему тепло. Кирилл вышел из квартиры и решил дойти пешком до нужного ему места.
Он любил свой город. Здесь витала своя атмосфера присущая всем европейским городам. Его родной город Львов считался культурной столицей Украины. Здесь переплетались разные эпохи и стили: готика и неоготика, ренессанс и классицизм, барокко, и модерн… У каждого здания была своя история.
Он часто гулял по старым узким улочкам, влюбляясь в них снова и снова. Иногда заходил в уютные кафе, чтобы насладиться чашечкой кофе. Он любил посидеть у окна, на балконе или террасе маленького уютного кафе, смакуя ароматный кофейный напиток.
Многочисленные музеи, галереи, парки, а также концертные залы, кинотеатры и просто уютные кафе, все было в его городе.
Он шел в сторону центра, а навстречу его обтекал поток туристов, которые с удовольствием посещали его любимый Львов. Наиболее популярными туристическими местами города были Ратуша, Собор св. Юра, Латинская кафедра, церковь св. Ольги и Елизаветы, Гарнизонный храм и многие другие известные места, но там Кирилл бывал редко. Он жил другой насыщенной жизнью, далекой от исторических мест…
Он шел в караоке-бар, где должен был встретиться со своим другом Марком. В клубе было шумно, как и всегда в субботние вечера. Спиртное лилось рекой, гремела музыка, сквозь неуверенные голоса, поющих популярные песни.
Кирилл вошел в бар, и сразу заметил Марка, который сидел около двух незнакомых ему девиц. Это было как раз в его стиле. Женщины всегда присутствовали в жизни его друга. Как Марку удавалось привлечь женское внимание Кирилл не знал, но девушки всегда вились вокруг него и, как следствие, вокруг Кирилла. Но после общения с Марией, Кирилл очень аккуратно выбирал себе пару.
В настоящий момент Марк был единственным его другом. Познакомились они в первом классе. Когда мама привела его в школу в первый раз, и Кирилла напугала большая галдящая школьная толпа. Он растерялся и спрятался за мать. Та, не ожидая от своего бойкого сына такой реакции, попыталась сгладить обстановку, объясняя малышу, что все здесь друзья и его ждут впереди только радость и веселье, но это не сработало. Кирилл продолжал упираться и не хотел ни с кем знакомиться. Тогда мама, оглядев отряд первоклассников, увидела еще одного одиноко стоящего мальца. Она взяла Кирилла за руку и подвела к незнакомому мальчику, вложив его сопротивляющуюся ладошку в руку нового друга. Это был Марк. С тех пор они стали не разлей вода.
Семья Кирилла постоянно работала, и на воспитание сына совсем не оставалось времени. Его воспитала улица. Вместе с Марком они противостояли ватаге сорванцов, набросившихся на них двоих в темном переулке, ходили на всевозможные секции, бассейн и в пятом классе даже влюбились в одну и туже девочку, благо, что она переехала в другой город, иначе их дружбе, возможно пришел бы конец. И, несмотря, на то, что они давно выросли и закончив школу поступили в разные институты, их дружба продолжала крепнуть.
Вот и сегодня парни договорились встретиться, чтобы рассказать друг-другу о прошедших за две недели событиях. Они давно не виделись. Но, случилось то, что случилось. В их компанию пробрались женщины, без которых Марк не мог прожить ни дня.
Одна из девушек была яркая длинноволосая красавица с томными глазами и пухлыми губами. Как раз такая, каких любил Марк. Вторая была попроще, маленькая, худенькая, юрка, немного смахивающая на воробья.
Кирилл вздохнул и подошел к компании.
– О, знакомьтесь, – произнес Марк, хлопая Кирилла по плечу, – это мой друг Кирилл. Прошу любить и жаловать.
– Светлана, – надменно посмотрев на Кирилла сказала длинноволосая.
– Вика, – ответила вторая.
Ритуал был соблюден, и все принялись за спиртное. Парни пили пиво, а девушки шампанское. Пока Марк вел охоту на Светлану, Кирилл и Вика молча напивались.
У Кирилла не было желания общаться с незнакомой особой и у нее, судя по всему, тоже.
Когда у Вики закончилось шампанское, парень заказал ей другую бутылку, а сам отправился к микрофону. Он хорошо пел и решил отвлечься от одолевавших его проблем, и немного расслабиться.
Дождавшись своей очереди, он выбрал любимую песню Шуфутинского «Третье сентября». Не успел он запеть, как услышал рядом с собой женский смех и обернулся. К нему подошла Вика.
– Кирилл, ты не возражаешь, если я спою вместе с тобой? – улыбаясь спросила она.
Он не возражал. И они начали вместе голосить одну песню за другой. Сначала Шуфутинский, потом Валентин Стрыкало «Рустем», группа «Комбинация» и другие знакомые всем произведения. Им никто не мешал.
Пока они кричали в микрофон свои песни, Кирилл расслабился и стал получать удовольствие от общения с незнакомкой. Парень держал микрофон, а Вика прижималась к нему так сильно, как только могла, стараясь докричаться до микрофона. Чтобы девушке было удобнее, Кирилл прижал ее к себе, обхватив с обеих сторон руками. Вика едва доставала ему до подбородка. Они так и пели, пока не закончилось их время.
Когда они вернулись на свои места Марка со Светланой там уже не оказалось.
Кириллу стало немного грустно от того, что он не смог поболтать с другом, но вариантов не было. Парню оставалось только допить свое пиво, а Вике шампанское и собираться домой.
– Тебя проводить? – спросил девушку Кирилл, – поздно уже.
– Да нет, не нужно, я вызвала такси, – сказала девушка и схватив сумочку направилась к двери.
Кирилл грустно посмотрел ей в след. За время общения он уже оценил девичий характер, и Виктория ему показалась своим парнем, как раз такой, какие ему нравились. Девушка не строила их себя принцесс и была естественна. Этого качества, практически, не осталось в тех женщинах, которые попадались Кириллу на его пути.
Через пятнадцать минут он вышел на улицу и вдохнул свежий осенний воздух. В отличии от шумного бара, здесь царила тишина.
Кирилл осмотрелся по сторонам и решил прогуляться до дома пешком, тем же путем, как и шел сюда. Он уже завернул за угол, когда услышал какой-то шум и женский крик. Парень обернулся, прислушиваясь к тишине и направился в обратную сторону, туда откуда слышались голоса.
Перед ним предстала необычная картина. Испуганная девушка, прижавшаяся к стене, и судорожно набирающая что-то в своем телефоне. Рядом два пацана непонятной наружности, кричащие нецензурную брань, и маленькая фурия, молотящая своей сумкой одного из парней. Кирилл присмотрелся и узнал в дерущейся девушке воробышка по имени Виктория. Она издавала победный крик и била, и била одного из парней своей сумкой. Тот прятал лицо и всячески пытался увильнуть от нападавшей. В это время второй подлетел к девушке сзади и заломил ей руку.
Кирилл понял, что пора вмешиваться и кинулся на обидчика. Завязалась потасовка. Где-то недалеко послышался звук полицейской сирены, один из парней кинулся наутек, а второй, которого Кирилл успел повалить на асфальт остался неподвижно лежать на брусчатке. Полицейская машина остановилась около дерущихся.
– Нарушаем, – сказал один из вышедших полицейских.
– Ни как нет, – ответил Кирилл, – защищаемся.
– От кого? – спросил полицейский и пригласил их троих в салон автомашины. Кирилл обернулся, ища испуганную девушку, которая, видимо и была началом этой непонятной ему истории, но ее нигде не было.
Он сел в машину, пропустив Вику вперед, а за ними забрался один из хулиганов. Второй успел вовремя скрыться.
Они молча добрались до полицейского участка. А потом началась процедура оформления документов. Она длилась целых полтора часа, за которые Кирилл, узнал, что на самом деле произошло. А случилось следующее.
Виктория, вышедшая на улицу, увидела двух парней, пристающих к незнакомой ей девушке. Недолго думая, она кинулась в эпицентр событий и нанесла несколько сокрушительных ударов по лицу и голове одного их нападавших. Она била его до тех пор, пока на помощь не подоспел Кирилл, который и попал в гущу развивающихся отношений…
Когда их выпустили из полицейского участка было уже около двух часов ночи. Кирилл вызвал такси для девушки, так как Вика выглядела не очень. Ее футболка была грязная, рукав держался на честном слове, а из рваных джинсов выглядывала девичья коленка с запекшейся кровью.
На кровь новая знакомая Кирилла совсем не обращала внимание, а растерзанный вид говорил парню о том, что это ее нормальное состояние. Девушка была бойцом по жизни и никогда не задумывалась о последствиях.
Кирилл, на всякий случай, решил проводить ее до самого дома, а потом вернуться к себе в квартиру. От этой девушки можно было ожидать все, что угодно.
Выйдя из такси, Вика остановилась и закурила.
– Будешь? – спросила она у парня.
– Я не курю – ответил тот.
– Ну и зря.
Все негодование парня, которое он пытался сдерживать в полиции и такси, вырвалось наружу.
– Ты, что больная? – гневно спросил он девушку, – зачем ты полезла в драку? К тебе кто-нибудь приставал?
Он говорил, а голос его дрожал от напряжения. Девушка глубоко затянулась, зажмурилась от удовольствия и ответила:
– А что мне оставалось делать? Ждать, когда эти два придурка отнимут у той беззубой девки сумку?
– Ну могла бы, хотя бы, позвать меня?
– Тебя? Да я тебя и знать не знаю. Вдруг ты меня послал бы далеко и надолго, а время уже упущено.
– Неужели я похож на того, кто посылает.
Вика посмотрела на Кирилла и улыбнулась.
– Судя, по-твоему, прикиду, ты именно из тех, но сейчас, когда ты весь в пыли и синяках, ты больше похож на человека.
Кирилл хмыкнул, подняв свои грязные руки, посмотрев на то, во что превратилась его любимая куртка и улыбнулся. Ответ Вики его рассмешил.
– Ну, что, Викуля, может отметим наше боевое крещение? К кому пойдем к тебе или ко мне?
– Еще чего? – фыркнула та, – У меня больная бабушка, поэтому я должна быть дома. И вообще я на первом свидании не целуюсь.
– Ну хоть телефон-то свой оставь, – предложил парень.
После обмена номерами, Кирилл довел драчунью до этажа, махнул на прощание рукой и пешком отправился домой. На губах его играла глупая улыбка.
* * *
Прошло три месяца, у Кирилла началась зимняя сессия. Он всегда учился хорошо, но в последний год учебы сильно расслабился и запустил пару предметов. Все дни он проводил за подтягиванием хвостов, однако один из основных предметов, криминалистику, ему никак не удавалось сдать.
Задолженность не входила в его планы, и он отправился к преподавателю Юрию Ивановичу на серьезный разговор.