Vиктор Zорин
Вторая попытка
Глава 7
Идя домой после тренировки, я думал в основном о том, как сейчас залезу в душ. На лавочке возле детской песочницы увидел Катьку. «Блин, красивая она, всё-таки. Не отнять». Ростом Катя была сантиметров на пять ниже меня. Волосы осветлённые, вьющиеся, густая копна. Она никогда не делала никаких причёсок, только фиксировала волосы, чтоб в глаза не лезли и сильно не лохматились от ветра. Фигура стройная. Она всегда одевалась так, чтобы подчеркнуть талию и визуально сделать ноги длиннее. Никогда не видел её в кроссовках. Только туфли, обязательно каблучок, хоть небольшой. Либо, если предполагается длительное нахождение на ногах – мокасины. Но тогда и общий облик другой. Черты лица какие-то тонкие, изящные, таящие загадку, выражение слегка надменное. Косметика на лице – обязательный атрибут. Она из дома не выходила, не нарисовав себе хотя-бы глаза.
Увидела меня, встала, пошла навстречу. Я тоже не стал её избегать – не дети, чай, в прятки играть. Я задумался: «Время примерно шесть доходит. Это она тут с трёх часов сидит? Так припекло поговорить?»
– Привет – я подошёл к ней и потянулся за поцелуем. Она отодвинулась и уперлась мне в грудь ладошкой.
– Слав, нам поговорить надо.
– Ну пошли ко мне. Я душ приму и поговорим – я направился к подъезду.
– Нет, Слав, сейчас – она удержала меня за руку.
– Кать, я спорить не хочу. Я в душ хочу. Я устал и чувствую себя грязным вонючим животным. Я сейчас ничего адекватно не воспринимаю. Пойдём, я схожу в душ, и ты мне выскажешь всё, что накопилось.
Катя удивлённо на меня посмотрела, видимо, поведение, которое я демонстрировал, не укладывалось в её шаблон.
– Ладно, пойдём… – она с каким-то сомнением посмотрела на меня – но недолго, у меня дела – попыталась она снова контролировать ситуацию.
Дома перед отцом уже стояла пара жигулёвского, и ещё две пустые я заметил под журнальным столиком. Лицо его выражало общую удовлетворённость. Бабушка что-то напевала у себя в комнате, и я услышал перестук коклюшек. Из нашей комнаты вышел Лёшка.
– О, Лёха, привет! – я протянул ему руку. Он с удивлением посмотрел на меня, но всё же пожал её. Я его приобнял в момент рукопожатия.
– Но-но! Я попросил-бы! Что за телячьи нежности! – он отстранился от меня – у тебя есть объект для обнимашек, вот и тренируйся на нём – Лёшка недвусмысленно посмотрел на Катьку – А вы, девушка, в следующий раз перед приходом заобнимайте его так, чтоб он со своими непристойностями даже и подходить не думал.
– Всенепременно, милостивый государь, исправлю ситуацию прямо сейчас. Только вы уж не подглядывайте, а-то советами замучите.
У Лешки с Катькой за полгода нашего знакомства сложились вот такие странные отношения. Я чувствовал, что они друг-другу нравятся. В смысле, как люди, не как объекты флирта. Лёшка втихомолку одобрял мой выбор. Катьке Лёшка тоже нравился, но вот обходиться без таких подначек и колкостей они не могли.
– Стоп-стоп-стоп, горячие русские парни. Брейк и разошлись по углам. Кать, подожди меня в гостиной, я сейчас. А ты, Лёх, чаю ей предложи, что-ль.
Мы жили в четырёхкомнатной квартире. Это был результат слияния нашей трёшки и бабушкиной однушки, после смерти деда. В комнате, которую мы называли гостиной до замужества жила сестра. Она была на три года меня старше, закончила медицинский техникум, по распределению отработала два года в деревне на ФАПе. В деревне-же и познакомилась со своим мужем. Сейчас жила в общаге от областной больницы, в которой работала медсестрой.
После душа я зашёл в комнату к Катьке, в домашней одежде и с полотенцем на шее. Налил себе чаю, уставился на Катьку.
– Ну, я слушаю, говори.
– Ты почему вчера не пришёл? – Катька решила начать с наезда, видимо, её напрягало моё изменившееся поведение.
– А кто тебе сказал, что я не приходил?
– Тётя Надя, мама твоя.
– Она тебе сказала, что я дома не ночевал, остался с ребятами. Она не могла сказать тебе приходил я или нет.
– Ну, так ты-же сам говоришь, что остался с ребятами, значит не пришёл – по выражению Катькиного лица я видел, что ей не нравится эта игра, она теряет инициативу.
– Ты только это хотела выяснить?
– Нет, не только…
– Так вот, я приходил. И всё видел.
– Что видел? – Катька растерялась.
– Десантника твоего… – дело в том, что Катя жила с родителями в доме новой улучшенной планировки. На этажной площадке по четыре-пять квартир, и если не пользоваться лифтом, то на площадку можно подняться не слышно. Катя жила на третьем этаже, мне всегда было лень ждать лифта, и я поднимался пешком, это было быстрее.
– Ну, что-ж, так даже лучше – я, видимо, поломал ей планы на диалог, и она пыталась в впопыхах выстроить новый – Ты всё видел, всё понимаешь, давай расстанемся без истерик и скандалов.
– Давай расстанемся. Никаких претензий. Всё в порядке. Это -всё?
– … – Катька с недоумением смотрела на меня, не находя слов – Что, вот так просто?
– А чего тянуть? Общих планов нет, общего имущества нет, делить ничего не надо, никакими клятвами и обязательствами не связаны. Свободные люди. Можешь идти к своему десантнику и не переживать. Заунывные серенады под окном петь не буду.
Катя медленно встала, недоверчиво глядя на меня.
– Ну, я тогда пошла… – произнесла она полувопросительно.
– Давай, всего хорошего. Проводить, или десантник где-то рядом?
– Н-ну… Проводи… – блин, я рассчитывал, что не потребуется. Устал после трени, да и пожрать бы пора.
– Ладно, сейчас оденусь.
Когда выходили, мама вышла из комнаты
– Слава, ты придёшь?
– Да, мам, приду, не запирайтесь.
Мы с Катькой вышли на улицу. Она привычно положила мне руку на левый локоть, я привычно согнул руку и подстроил свой шаг под неё. До Катиного дома было километра полтора.
– На трамвай, или пешком пройдёмся?
– Давай пешком.
Мы шли. Я погрузился в свои мысли, было над чем подумать. Постоянно ловил взгляд Катьки. Наконец она не выдержала.
– Что молчишь? Скажи что-нибудь.
– Да так, о своём думаю, о девичьем.
– Я думала, всё будет гораздо хуже – сказала она после паузы – Тебе совсем не жаль? Чувств нету?
– Жаль. Ты – красивая, я в тебя правда влюблён, – я заметил, как с этими словами голова Катьки приподнялась. «Самооценку поправил»– подумал я.
– И всё? – снова спросила Катька.
– А что ты хочешь ещё услышать?
– Наверное ничего, – сказала она, подумав. Мы опять помолчали.
– Знаешь, у меня родителей нет сейчас, зайдёшь?
– Кать, это ты мне прощальный секс предлагаешь? Ну что за пошлости.
Она опять испытующе посмотрела на меня. После некоторой паузы сказала:
– Выходит, я тебя совсем не знаю. Как-же так? Полгода встречались. Думала, что изучила тебя вдоль и поперёк. Шла к тебе, думала, скандал устроишь, боялась. Поэтому и в квартиру к тебе подниматься не хотела… Что-то этой ночью произошло. Встретил кого-то? И что это за шлюшка? Я знаю её? Она лучше меня?
Вот как в ней это уживается? Если она целуется и тискается с кем-то на стороне – это ничего такого. Просто игра такая, прикол. А вот если её основное увлечение целуется и тискается на стороне – это измена и катастрофа, а девка – обязательно шлюха.
– Кать, никого я не встретил, с парнями из технаря посидели, пообщались. Да, забегал к тебе, поднялся на этаж, увидел вас, ушёл обратно. Не стал ничего устраивать. Парни мне сказали, где будут, телефон дали. Позвонил. Они ждут. Ну и уехал обратно к ним.
– И что, ты не хочешь всё вернуть? У нас с ним ещё ничего не было. Просто целовались.
– Вы не просто целовались. Я-же видел.
– Дело только в этом? Я скажу ему, что передумала.
– Не надо, Кать. Дело не только и не столько в физической измене. Дело в том, что я больше никогда не смогу тебе верить. А отношения без доверия обречены на распад, мне кажется. Поэтому, давай не усложнять.
– Ты всё же поменялся за эту ночь. Всё-таки не хочешь зайти?
– Не хочу.
Остальное время до её дома шли молча. Возле её подъезда я остановился. Бабки, сидящие на лавочке, дружно замолчали, уставившись на нас. Но Катька их всегда игнорировала, вот и сейчас не стала делать исключение.
– Знаешь, я, кажется, что-то в тебе пропустила. И теперь буду жалеть об этом.
– Не переживай, это «что-то» ты найдешь в других парнях. Мне кажется, у тебя их будет много.
– А у тебя?
– Что «у меня»? Много-ли будет парней? Надеюсь, что ни одного.
– Сомневаешься? – Катька улыбнулась.
– Да, ты знаешь, вокруг столько красивых парней, а меня всё на девчонок тянет. Наверное, я лесбиянка.
– Я серьёзно, Слав. Ты решил погулять подольше? Я-же знаю, что была у тебя первой, а такое не забывается. По себе знаю. Всегда, где-то занозой торчит.
– Ну нет-же, Кать. Я уже сказал, почему. Доверия нет – нет отношений. А девчонок и правда вокруг – гуева хора. И дают из них – примерно все. И расставаться мне жаль, но дальше в наших отношениях будет тупик. А потому, надо просто разбежаться и не мучить друг друга. Я рад, что у меня была ты, и я, наверное, всю жизнь буду о тебе помнить. Всё, счастливо.
Я развернулся и пошёл обратно, чувствуя спиной взгляд Катьки. Внутри меня, словно сидела какая-то заноза, которую всё время что-то задевало, причиняя неудобство. «Ладно, всё проходит, и это пройдёт», подумал я.
Глава 8
– Вы с Катькой разбежались что-ли? – спросил Лёха
Мы готовились спать. Я лежал на своей панцирной кровати, а Лёха в другом углу комнаты на старом, уже не раскладывающемся диване. Он всегда тонко чувствовал такие вещи, хоть и старался казаться этаким деревенским недотёпой. Ну, потому и срочку он отслужит в разведроте, и обе чеченских пройдет без особых проблем и ранений. И в отставку уйдёт подполковником спецназа, краповиком.
– Ага, разбежались.
– А чего так? Красивая, тебя, вроде любит, родители при положении.
– Да-ну, Лёх. Чувствую, не сойдёмся мы с ней. А продолжать отношения только из-за родителей?.. Да и не настолько они при положении, чтоб цепляться. А ты откуда знаешь про её родителей?
Из Лёхиного угла уже раздавалось мерное сопение. Вот так всегда с ним. Вроде только что разговаривали, глядь – он спит уже. А я вот так не могу.
Надо решать, что дальше делать. Судя по окружающей действительности, сейчас тот самый 1983, что и в моей прошлой жизни. Никакой разницы я не заметил. У власти Андропов, СССР в Афганистане, социалка катится под гору, всё ускоряясь. Андропов протянет ещё около года, затем Черненко, так же как Андропов, полтора года на верхушке. Затем Горбачёв с перестройкой. И сделать ничего нельзя. Да, если честно, я и не собираюсь СССР спасать. Не достойно это государственное образование спасения. Да, будет больно и кроваво, но поди, убеди больших дядек в кремле, что у нас всё сделано через жопу, и в любом случае развалится. Даже если вот прямо сейчас, сию секунду начать масштабные реформы, СССР не выстоит. Почему? Да всё потому же. КПСС. Партия – наш рулевой. Руководящая и направляющая. А поди, попробуй у партии власть отнять, что получится? Всё вокруг пропитано вот этой противоестественной идеологией. Создана огромная армия персонала, обслуживающего КПСС, который привык во всё вмешиваться и ни за что не отвечать, который ничего другого не умеет. Но привык жить красиво, жрать сладко, спать мягко. И власть свою он без крови не отдаст. А все те реформы, которые затевались, что Андроповым, что Черненко, что Горбачёвым – лишь полумеры. Они бы, может, были-бы эффективны, введи их лет пятнадцать-двадцать назад. То-же постановление о кооперативной и предпринимательской деятельности от 1986 года, если ввести его году в шестьдесят пятом – семидесятом, имело-бы смысл и положительные последствия. Но, введенные к концу 80-х годов, эти реформы ничего исправить уже не могли.
Вобщем, экзистенциальный русский вопрос «что делать?» стоял передо мной во всей своей неприкрытой наготе и остроте. Ну да, я знаю, что будет дальше. Но знаю приблизительно, только основные события, даже без привязки к датам. И что мне это даёт? Да нихрена. Ну вот знаю я, что в 1986 году примут закон о предпринимательстве. И что? Да ничего. Чтобы заниматься хоть каким-то предпринимательством нужен, как минимум, начальный капитал. А его нет и не предвидится. Дело в том, что живём мы бедно. Не в нищете, конечно, но бедно, лишней копейки нету. Родители всю жизнь от зарплаты до зарплаты кое как тянули. И то, что так живёт восемьдесят пять процентов населения, меня никак не успокаивает и ничего не меняет. Ну, вот я сейчас по распределению на завод пойду. Станет, конечно, полегче с деньгами, но ненамного. Так что знание моё ничего не меняет.
Ну вот знаю я, что в 1991 вклады заморозят и гиперинфляция раскрутится, и что? Нас это и в той жизни не коснулось, потому что не было у нас никаких накоплений. Мама себе новое пальто позволила в кредит один раз на моей памяти, и то только потому, что перешивать было уже нечего. Значит надо решать финансовый вопрос. И решать радикально. А значит вопрос «Что делать?» превращается в вопрос «Где взять?».
Где взять деньги в СССР? Не так, чтоб лишний четвертачок, а конкретно много денег. Несколько десятков тысяч рублей.
Варианты, на самом деле, есть. Но все варианты, в моём случае, не рабочие. Ну вот, например, артисты получают хорошо. Но в артисты надо ещё выбиться, это очень закрытая тусовка, туда просто так не пролезть. Ну, писатели получают хорошо, если печатаются. Но чтоб тебя напечатали надо сто кругов ада пройти, да и очередь там на публикацию, а таких желающих – море. Криминал даже рассматривать не хочу. Там деньги нормальные только в общаке могут быть. И то сомневаюсь, воры-же, как они могут на деньгах сидеть и не украсть? Так что, по-моему, все эти россказни об общаке сильно преувеличены. Ещё есть цеховики, но эта тусовка ещё более закрыта, чем даже артисты. Оно и понятно, артисты закон не нарушают, а цеховики всегда под страхом ареста.
Клады ещё есть, но я не знаю ни об одном. Все действительно богатые клады, о которых я слышал или читал в интернете, были найдены на территории Европы. Даже в Москве я слышал только об одном кладе, случайно найденном на территории кремля, и состоявшем из посуды. Я одно время увлёкся просмотром видео от копателей. Они ходили с металлоискателями, и в основном, находили мелкую монету, не сильно ценную. Так что на этом состояния не сделаешь. Если они и находили реально ценный клад, то об этом, конечно-же предпочитали молчать.
Получается – опять севера. Да, на северах можно сейчас, в 1983-м, заработать реальные деньги. Но и здоровья там оставляют очень много. Общая неустроенность, спать где попало, жрать что дадут, болезни, даже случаи цинги были не так уж редки. А обморожений – не считано. И попасть туда можно только по приглашению. ЯНАО – одна сплошная зона пропусков, ХМАО – всё, что северней Сургута. Да и приглашение не решало основной проблемы – где жить? Ну, пригласили тебя знакомые или родственники, работы на северах сейчас вагон и тележка, но устроиться – прописка нужна. А пропишут тебя твои знакомые к себе? Сильно сомневаюсь. Никому гемор не нужен. Можно, конечно, вахтой. Но вахта не даёт таких льгот и преимуществ, как постоянное проживание. Конечно, зарплата будет больше, чем в среднем по стране, но, опять-же, ненамного. А вот здоровья вахта отнимает гораздо больше.
Но и с северами есть вариант. Туда надо попасть по распределению. Тогда будет проще с жильём, дадут прописку, как минимум, койку-место в общаге, неплохие подъёмные. С работой – это уж как повезёт, однако, сильно, я думаю, обижать не будут. Значит надо завтра навестить родной технарь по поводу распределения. На севера легко попасть после ВУЗа, но у меня столько времени и возможностей нет. Ещё пять лет учиться, сидя на родительской шее мне совесть не позволит. Значит, решено, завтра поеду в технарь, переговорю с директором.
В той жизни я уехал в один из городов ЯНАО уже в 1988 году. Успел, как говорится, в последний вагон заскочить, и ту богатую и сытую жизнь северян ещё застал. Недолго, правда. Все те проблемы, с которыми столкнулась страна в 90-х, не обошли стороной и север. А по людям ударили даже больнее. Северяне, всё же, люди богатые, им было, что откладывать, у огромного большинства людей были отложены крупные суммы на покупку домов у моря, например или кооперативных квартир. И в 1991-м они всё это потеряли. Представьте, каково человеку, у которого на счету лежало денег достаточно на покупку дома, а когда к деньгам появился доступ, он на них даже в ресторан сходить не мог.
А до 1988 я распределился на одно из предприятий нашего города и пять лет работал электромонтёром. И страдал по Катьке.
Познакомился я с ней у моей соседки по этажу Ирки Коршуновой. Ирку я знал с раннего детства, с того момента, как мои родители съехались с бабушкой, объединив наши квартиры. Она была на год младше меня, как и Катя, и они были одноклассницами. К Ирке я заходил запросто, по-соседски, покурить, чаю попить, поболтать. У нас с ней никогда ничего не было, мы просто не воспринимали друг друга как объекты флирта. И вот однажды, зайдя к ней, увидел ЕЁ. Катю. Я вообще-то не очень стеснительный, с противоположным полом не робею, общаюсь нормально, но тут… Я слова из себя не мог выдавить. Посидел минут пять, скомкано попрощался и ушёл. Неделю был под впечатлением. Через неделю набрался решимости и спросил у Ирки, кто была эта девушка. Ирка поняла, что я втюрился, начала надо мной глумиться:
– Слав, а у нас сегодня в столовой сосиски были. Катя свою так кушала эротично.
Или вот моё любимое:
– Слав, а у нас сегодня физкультура была.
– И чего?
– Ну как «чего». Мы переодевались в спортивное. И Катя тоже. Знаешь, какие у неё трусики?
Однако, ещё через неделю сама зашла ко мне и сказала, что Катя хотела-бы познакомиться со мной поближе. Я не знаю, как описать то состояние, в которое меня привели её слова. Смесь ужаса и восторга. Я беден, мне нечего одеть, нечего предложить, даже в кафе не сводить… Это был ужас. Но! Она обратила на меня внимание! Я как-то умудрился ей понравиться! Это восторг!
Вобщем… я отказался. И ещё месяц ходил как в воду опущенный. Тренировался через пень-колоду. У нас как раз была преддипломная практика, с последующим выходом на подготовку дипломной работы. В голову ничего не лезло. Всё пространство внутри меня занимала Катя. А она уже гуляла с одним из моих друзей. Насколько там всё было серьёзно – я не знаю. Но ещё один мой друг уходил в армию и собрал нас всех на проводы. Пришла и Катя. И вот, будучи в уже изрядном подпитии я стоял у окна в пустой тёмной комнате, смотрел на улицу и собирался уже уходить. Толпа шумела в соседней комнате, кто-то терзал гитару.
– Почему? – услышал я за спиной.
– Что «почему»? – не понял я.
– Я что, такая страшная? – Катя подошла и встала рядом со мной возле окна.
– Я этого не говорил.
– Тогда почему ты отказался со мной встречаться?
– Мне нечего тебе предложить. Ты сейчас с Олегом. Он получше и побогаче меня. Да и покрасивей, как мне кажется. Родители у него…
– Мне плевать не его родителей – перебила меня Катя, – я не сними встречаюсь. И с ним я встречаться не хочу. Он меня просто провожает. И всё. Домой я его не приглашаю.
Катя посмотрела на меня, и я понял, что она пьяна.
– А хочу я встречаться с тобой. И я всегда добиваюсь чего хочу.
Вобщем, в тот вечер провожать Катю пошёл я. И в тот-же вечер я впервые целовался с девушкой. А ещё через неделю у меня был первый в жизни секс. Мне было хорошо, на душе воцарилась лёгкость и гармония. Всё у меня получалось, всё ладилось, как будто крылья выросли. И продолжалось это ровно до того злополучного вечера выдачи дипломов.
Вобщем, я страдал. А Катька ходила в гости к Ирке, как ни в чём небывало, здоровалась со мной, приходила со своим долбаным десантником, потом, видимо, они расстались, и она вновь приблизила меня к себе, но ненадолго, до следующего её увлечения. Тогда я снова оказался на вторых ролях. Так продолжалось снова и снова. Я тоже злился, находил подружек на вечер, или на неделю, была и пара длительных увлечений. Но стоило Катьке поманить меня пальчиком, я бросал всё и всех и летел к ней, как придурок.
И вот такие качели продолжались до моего отъезда на север. Возможно, уедь я раньше, всё могло быть и по-другому. Вот сейчас и проверим.
Глава 9
-А, Мисин, заходи. – директор оказался у себя. Понедельник, утро, ещё десяти часов нет. Он по понедельникам, вроде в ГОРОНО на совещании. Хотя хрен их знает, я особо не вдавался в детали расписания небожителей. Но директор у нас всех выпускников знал по имени и фамилии. Вот такая особенность у человека. Я зашёл в кабинет. Секретарша нас всегда пропускала, если знала, что директор не занят.
– Ты по какому вопросу, Вячеслав? Диплом защитил, все документы получил, только распределение и осталось.
– Да, Сергей Валерьевич, по поводу распределения.
– Ну, здесь всё просто. Три предприятия машиностроительного комплекса. Все здесь, в городе. На выбор. Мест хватает.
– Нет, Сергей Валерьевич, у меня другой вопрос. Нельзя-ли распределиться на север? В ЯНАО, например.
– Ну… Нам такие заявки не приходят. К тому-же, наш техникум приписан к машиностроению и финансируется именно этими заводами. И материалами, и оборудованием они нам помогают. Вон, лаборатории какие сделали, сам-же занимался.
– Сергей Валерьевич, может есть хоть какая-то возможность? – на самом деле, я знал, что случалось так, что выпускники с документами приходили на предприятие, и в отделе кадров слышали: «Ну и куда мне вас деть? У меня штат везде укомплектован». Хотя, в трудоустройстве не отказывали. Поэтому, думаю, машиностроительная отрасль не обеднеет, если один выпускник техникума не придёт работать на предприятие.
– Хм… Есть у меня знакомый в политехе, распределениями выпускников занимается… Ладно, позвони мне в конце недели, если смогу – помогу. А что вдруг на север, Слава? Я, насколько знаю, там всё очень неустроенно. Девять месяцев – зима. Летом грязь непролазная, комары, мошка. Отпуск могут и не дать, как новому работнику. Сразу зарплаты большой не будет. Может здесь всё же? Через годик поступишь в энергетический. Сразу на третий курс, как профильный работник с техническим образованием. А там, глядишь, и карьера пойдёт.
– Да думал я об этом. Но тянет северная романтика, покорение неосвоенных просторов. Преодоление трудностей – не буду-же я ему говорить, что скоро наступит жопа, и к ней готовится надо. Да ещё и с девочкой своей расстался. А бюджетные учреждения, включая и этот технарь, будут балансировать на грани выживания.
– Понятно… Хорошо, позвони в пятницу.
Я вышел от директора. Ну и куда идти? Домой не тянет, да там и нет никого, кроме бабушки. Друзья – кто на учёбе, или к сессии готовится, кто на работе, перед армией. Праздношатающихся Андропов не любит. Встряхнул пиджак, где-то зазвенела мелочь. Оказалось, у меня ещё с пятёрки осталось почти два рубля. Ладно, здесь недалеко есть маленькая кафешка, пойду мороженого съем, с кофе. Там и решу, что делать.
Эту кафешку я знал ещё с детсадовского возраста. Мой детсад находился недалеко, во дворах этого микрорайона. В СССР детсады были закреплены за ведомствами, и даже если какой-нибудь детсад находился во дворе вашего дома, это не значит, что ребёнка можно было водить туда. Не знаю, за каким ведомством был закреплен конкретно мой детсад, но каждый день моим родителям приходилось преодолевать сорокаминутную поездку в давке общественного транспорта, а затем ещё примерно километр пешком, чтобы доставить нас с сестрой в садик. Потом сестра пошла в школу, и в садик водили уже меня одного. И каждый раз, когда из садика меня забирал отец, мы заходили в эту кафешку. Он брал мне стакан берёзового за десять копеек, а себе сто грамм и стакан томатного. И только после употребления мы шли на автобус. Или к бабушке. Бабушка до обмена квартир жила в этом районе.
Кофе в СССР? Ха-Ха три раза. Существовали разнообразные заменители, такие как цикорий, ячменный напиток, желудёвый даже, но вот натурального кофе в СССР было не достать. Нет, наверное, люди, которые гораздо равнее всех остальных и имели доступ к дефициту и спецраспределителям, но простой человек мог довольствоваться только тем, что дают. В скудном ассортименте были четыре наименования соков, разнообразные бутерброды, булочки, рогалики, и алкоголь на розлив. Мороженого без кофе не хотелось. Мелькнула мысль взять сто грамм, но я подавил её, как волюнтаристскую. Здоровье надо поберечь в этот раз. Курить точно больше никогда не буду. От алкоголя не откажусь насовсем, но употреблять от нефиг делать – мысль неправильная.
Взяв стакан виноградного и булочку, пошёл за единственный столик, стоящий в помещении. Там уже сидела русоволосая девушка очень приятной наружности. Перед ней стояла вазочка с мороженым.
– Приятного аппетита. Я присяду? Не занято?
– Конечно, садитесь.
– Я – Слава – я отхлебнул сока и посмотрел на девушку. Та со странным выражением лица смотрела на меня.
– Привет, Слава. Я – Света… – и после паузы – Фирсова.
Я пригляделся к девушке. Дело в том, что я знал одну Свету Фирсову. Это была моя детсадовская любовь. И жила она как раз здесь, недалеко. В соседнем доме, от бывшего дома моей бабушки. У нас со Светкой были такие детские незамутнённые чувства к друг другу. Сошлись мы на почве умывания лица с мылом. В СССР не было мыла, которое не щипало глаза. Поэтому добровольно умыться с мылом для ребёнка четырёх – пяти лет было сродни подвигу. Каждый раз, приводя группу с прогулки, воспитатели загоняли нас мыть руки и умываться. Умывальников в санузле было всего три, соответственно, к ним выстраивалась очередь. Мы со Светкой всегда вставали самыми последними, и совершали свой героический поступок.
– До сих пор с мылом умываешься? – улыбнулся я. Светку я не узнал. Ну-так времени прошло сколько. А с учётом того, что мне сейчас восемнадцать только номинально, а на самом деле под семьдесят, то это и не удивительно.
– Узнал? Конечно умываюсь. Тушь с ресниц по-другому не смыть.
– Ну, тебе не привыкать, закалённая. Как ты? Учишься где-нибудь?
– В прошлом году поступила в мед. Первый курс отучилась.
– Сложно, наверное? У меня сестра училась медицинском техникуме. Я помню, как она зубрила.
– Ну, да, сложно. Но я давно хотела, готовилась, много литературы прочитала. Так что в целом – нормально. Главное – не запускать. А ты как?
– Только что автомех закончил. Диплом защитил, теперь вот распределение жду. Нам месяц выходных дали после защиты. В конце месяца направление дадут, и здравствуй, взрослая жизнь.
Мы так заболтались, что не замечали ничего вокруг. Вдруг моё плечо сжала чья-то рука. Другая рука упёрлась в стол. Я поднял взгляд. Возле нашего стола стоял мент с недоброй ухмылочкой на лице.
– Ну, что, волосатик, допрыгался?
– Мы знакомы? – Я глянул на его погоны. Сержант. На самом деле я немного офигел от такого обращения мента ко мне. Избалованный Путинской законностью и правопорядком, я не ожидал, что мелкий госслужащий поведёт себя так неадекватно. – Почему вы себе позволяете такую фамильярность? Удостоверение своё предъявите – я дёрнул плечом, сбрасывая руку мента.
– Что…? – мент, видимо, не ожидал, что я не испугаюсь представителя закона. Он несколько секунд молчал, открыв рот, и видимо подбирая слова – Неповиновение!.. Да я!.. Щас!.. На десять суток!.. – он захлопал себя по правому боку.
– Ну-ну. Пистик сейчас вытащишь? – я видел, что кобуры у него нет.
– Ну-ка встать!!! – заорал мент.
– А-то что? – я понимал, что я нахожусь не в благополучных двадцатых годах двадцать первого века, а в восьмидесятых двадцатого. Но я уже закусился и меня несло.
– Я!.. Щас!.. Наряд!.. – у него, видимо, произошёл разрыв шаблона. Эмоции захлёстывали, он не знал, что делать, хаотично жестикулировал.
– Дима прекрати! – вдруг сказала Света, – Прекрати немедленно, слышишь! Что ты таскаешься за мной?! Что тебе надо от меня?
– Девушка, помолчите! Вас это не касается – сказал он, не глядя на Свету и буравя меня взглядом. Ему, наверное, казалось, что он пронзает меня своим взглядом насквозь. Я-же видел перед собой набыченного пи%дюка. «Знал-бы ты, какие люди и в каких кабинетах пытались на меня взглядом давить».
– Дима! Прекрати! Ты знаешь, что я могу сделать!
И мент вдруг как-то сдулся. Он посмотрел на Свету, потом перевёл взгляд на меня, потом как-то слишком резко развернулся и вышел из кафешки.
О, спасительница! Славлю имя твоё в веках!
Ой! Пойдём, лучше погуляем. Поболтаем о жизни, о планах.
Куда пойдём? – спросил я, выйдя из кафешки.
Пошли в парк.
В парке было малолюдно, по случаю утра понедельника. Пара мамашек катили коляски и разговаривали. Несколько бабулек сидело возле детской песочницы и следили за играющими детьми.
– Ну, так как ты училась? Как школу закончила? Парень есть?
– Да нормально училась, как все. Закончила без троек. Парня нет, да и некогда… Знаешь, я о тебе вспоминала. Иногда.
– Да я тоже как-то о тебе не забывал. Всё время хотелось узнать, как ты выглядишь, что делаешь.
– Ну вот, посмотрел. Впечатления?
– Я помню тебя совсем другой. Таким худеньким гадким утёнком.
– Намекаешь, что я растолстела?
– Ни боже-мой! Ты изменилась. Я даже сравнить тебя не могу с тем образом, который помню. Вообще, я всегда думал, что за такими красотками парни табунами скачут.
– Ну, честно говоря, Дима всех распугал. А ты ничего, не испугался, не сбежал, да ещё и ответить не побоялся.
– Свет, извини, может не в своё дело лезу, но этот Дима, он кто? За исключением того, что мент.
– Да!.. Он в соседнем подъезде живёт. На два года старше. Весной из армии пришёл, сразу в милицию пошёл работать. Я его почти не помнила. А пару недель назад просто поздоровалась, на остановке вместе стояли. Так он, пока стояли, всё бухтел, бухтел о чём-то невнятном. Потом его мамаша меня на улице встретила, и давай в гости зазывать, Димочку расписывать. А он себе что-то надумал, стал за мной таскаться по поводу и без повода. Всех друзей распугал. Задолбал, короче.
– А чем таким ты ему пригрозила, если не секрет?
– Да у меня отец – его начальник. Но Папа рассматривает его, как неплохую партию для меня. Но, если я пожалуюсь, что он меня преследует – ему несдобровать.
– А почему «неплохая партия»?
– А у него родители – партийные работники. Инструкторами работают в райкоме. Им, вроде как, карьера там обеспечена.
– Ясно. Ну и молодец, что отказываешься.
– Я, кстати, не отказывала ему, но и не соглашалась.
– Если хочешь узнать моё мнение – откажись, раз и навсегда.
– Что за ревность в тебе проснулась?
– Ничуть не ревность. Встретились полчаса назад, какая может быть ревность? Просто, такие люди, обычно, когда своего добиваются, становятся деспотами. Он не даст тебе ни нормально жить, ни нормально работать, ни карьеру делать, даже друзей у тебя не будет. Хотя, их уже нет.