Виктор Винничек
Нарочно не придумаешь
Счастье – такая трудная штука:
То дальнозорко, то близоруко.
Часто простое кажется вздорным,
Чёрное белым, белое – чёрным.
Михаил Танич
Сегодня суббота седьмое августа 2023года. Завтра первое воскресенье в августе профессиональный праздник День Железнодорожника. Мне вспомнилась интересная история из моей прошлой жизни. Произошла она в 1979 году тоже в день железнодорожника с весёлым окончанием. Тогда мне в начале июня исполнилось двадцать семь лет, а с мая месяца меня назначили главным инженером строительного управления и перевели в Пензу. До этого я на правах молодого специалиста я отработал пять лет в городе Куйбышеве, сейчас ему вернули старое историческое название Самара. Работал я в СМП-101 начальником хозрасчётного участка. Я его сам и создал, по инициативе и просьбе рабочих, находящихся в моём ведении. Работали мы хорошо, часто были победителями соцсоревнований и по управлению и по тресту. К тому времени я уже и на практике успел овладеть навыками инженера-строителя и пользовался большим авторитетом у руководства дороги. Неоднократно мы своим небольшим коллективом выполняли ответственные задания, когда за них не брались даже городские специалисты. Именно из-за выполнения одного из таких заданий ранее, я не смог отказать начальнику дороги в его просьбе перед уходом на пенсию. Сугак Дмитрий Степанович был неплохим руководителем и хорошим человеком. Когда начальник дороги озвучил, что один из зам. министров пообещал снять его с должности, если дорога не запустит в этом году в эксплуатацию новый цех ремонта тепловозов в Тепловозном депо (ТЧ-1) ст. Моршанск, то посчитал своим долгом не отказать в помощи достойному человеку, коль он выбрал меня. До этого мне уже приходилось несколько раз восстанавливать объекты после аварий и техногенных катастроф, рисковать своей жизнью и жизнью людей поверивших в мои способности. Дело в том, что в конце апреля этого года в Куйбышеве в Локомотивном депо (ТЧ-10) произошёл дикий случай. Вот краткое его описание.
Машинист забрал две половинки электровоза с ремонтных цехов, соединил их в единую сплотку и пришёл к диспетчеру, чтобы тот связался с дежурным по депо, куда подать сплотку. Электровоз стоял под окнами маневрового диспетчера с поднятым пантографом у рабочей кабины, как говорят на ходу, в холостом режиме. В это время сплотка поехала в сторону депо, машинист выскочил из диспетчерской и побежал за электровозом, но куда там. Он только увидел в задней, на это время нерабочей кабине, двух молоденьких парней, почти мальчишек, метавшихся по кабине электровоза. Было видно, что они делали движения руками над панелью управления электровозом. Но электровоз вместо того, чтобы остановится, резко набирал скорость в сторону небольшого тупика, до него было метров пятьдесят от места стоянки электровоза. Вот сплотка сносит тупик, как детскую игрушку, вспахивает три метра прохода, тротуарной плитки, между цехом и тупиком и на большой скорости врезается в кирпичную стену здания Электромашинного цеха. Пробивает её насквозь. Сметает бетонный пол и два десятка колёсных пар с моторными блоками внутри цеха. Хорошо, что пантограф отключился, когда закончился контактный провод под напряжением на высоковольтной сети. Хорошо, что здание было дореволюционной постройки, и кирпичная стена у самого основания имела толщину пять метров. Повезло, что колёсные пары с моторными блоками лежали на полу, развёрнутыми против хода движения электровоза. Всё это позволило затормозить сплотку, и вторая половинка электровоза осталась стоять на рельсах. Кабина первой половинки электровоза была сплюснута в тарелку. Плохо, что в цеху задавило слесаря, работающего над одной из колёсных пар. Два паренька во второй кабинке оказались второкурсниками железнодорожного техникума, они под присмотром преподавателей ДОРТЕХШКОЛЫ пришли проходить практику в депо. Студенты, получили травмы во время удара, находились без сознания. Подъехавшие кареты скорой помощи увезли пострадавших из депо на подстанцию, не приведя в сознание. Поэтому, как парни оказались в кабине электровоза, почему в их ещё глупую голову пришла идея прокатиться на электровозе, осталось большой тайной. Даже после выписки с больницы они сослались на амнезию и ничего не смогли рассказать о случившемся. Нам в течение суток удалось спасти цех от обрушения кровли. Один конец фермы тогда опирался на противоположную стену, в ней были ворота для заезда подвижного состава. Второй конец фермы висел в воздухе, и совершал цикличные колебания в пределах метра. Кровля вместе с фермой могла обрушиться в любой момент, так как последняя держась только на связях после удаления сплотки электровозов.
В Моршанске покрытие нового цеха, только введённого в эксплуатацию, обрушилось в выходной день, вскоре после сдачи, два года тому назад. Подрядная Московская организация уже начала по заданию министерства важную стройку, где-то на просторах Сибири. Дорога тогда, скрыла обрушение большого цеха, перераспределив ремонт тепловозов с подъемкой по другим депо. Генподрядчик СМП-536, начал восстанавливать цех заново. Своих монтажников такого уровня в поезде не было, и организация наняла бывших уголовников освобождённых по УДО после строительства фабрики в Моршанске, так как многие из них остались в этом криминальном городе. Деньги дорога выделяла за счёт средств капремонта. Через полтора года работ по ремонту цеха происходит новое ЧП. В выходной день обрушилась торцевая стена цеха. Она упала в сторону поворотного круга и смяла будку на кругу вместе с работающим в ней слесарем. Погиб человек, поэтому случай не удалось скрыть. Под удар МПС попало Пензенское отделение дороги. После проверки из главка, были освобождены от занимаемых должностей многие начальники отделов во главе с начальником отделения. Когда я вступил в должность, то после осмотра цеха доложил начальнику дороги:
– Мне легче построить новый цех, чем привести в надлежащее состояние старый. При его строительстве было допущено множество браков и нарушений СНИП, при начале работы мостового крана цех обязательно обрушится в третий раз.
Дмитрий Степанович после моего правдивого доклада, как-то странно посмотрел мне в глаза и сказал:
– Виктор Леонидович, делай что хочешь, новый цех никто нам строить не даст, а старый должен работать безаварийно к концу года. Я доложил в МПС, что там у меня находится специалист, получайте от него информацию напрямую и дал номер твоего телефона. Ты молодой, а то меня доведут до инфаркта.
Через месяц Сугак Дмитрий Степанович уже был на пенсии, а я как утопающий барахтался в этом болоте, уставая от ежедневных глупых вопросов клерков из министерства. Вы не можете себе представить, но эта проклятая стройка отнимала у меня все силы. К семье в Пензу я ездил на выходные. Наряды, отчёты, и прочие документы я просматривал в поезде по дороге в Пензу с Моршанска, их доставляли мне туда разными способами. Решения приходилось принимать по устным докладам подчинённых, полагаясь на их честность и компетентность, не видя объект воочию. Я так замотался, что на день железнодорожника решил отдохнуть на природе. Я пообещал Главному инженеру депо Анатолию Алексеевичу, молодому мужчине лет сорока, поехать с ним на рыбалку в его казанке по Цне. Мы с ним подружились, это грамотный инженер из не многих беспокоящихся о производстве, больше чем о своей шкуре. Он любил говорить:
– Виктор мы с тобой единственные, кого, если перемелют в этой мясорубке, без работы не останемся, не сменим профессию. Потому что знаем дело, работаем на совесть, а работа, как говорят в народе, дураков любит.
Но не тут-то было. Неожиданно перед торжественной частью мне позвоним начальник Грузовой службы из Куйбышева Голубь Сергей Сергеевич, и слёзно попросил съездить на станцию Ухолово произвести геодезическую разбивку повышенного пути, необходимого при выгрузке с вагонов сыпучих грузов. Привязанный проект тебе привезёт инженер с грузового отдела отделения дороги Юрий Александрович. Он в твоём полном распоряжении вместе с начальником станции Ухолово Владимиром Ивановичем. Ты будешь находиться на полном их довольствии. Один экземпляр документации отдашь Юрию Александровичу, он переправит её мне в Куйбышев. Дело в том, что её уже месяц ждёт начальник мехколонны из Рязани, он наш должник, а я никак не могу отчитаться перед министерством о строительстве призмы пути за прошлый год. Я извинился перед Анатолем Алексеевичем и стал готовиться к поездке. Вскоре я перенёс из сейфа и стройки дома в угол своей комнаты, в конторе прорабского участка, инструмент для предстоящей работы. Теодолит, нивелир, пятидесяти метровая металлическая лента-рулетка, трёхметровая геодезическая рейка, набор металлических штырей для разбивки, топор и ножовка заняли весь угол. Необходимые вешки, колышки и прочие причиндалы я решил раздобыть на станции. Остатки от рулона миллиметровки, разрезанного на три части, чертежные принадлежности я сунул в свой портфель и собирался уже с ним уходить, чтобы купить перекусить в дорогу, как в мой кабинет вошёл Анатолий Алексеевич с незнакомым мне человеком своего возраста, скорее всего клерком из МПС. Он был в белых штанах, в белой рубашке с какой-то дорогой книгой в руке, завёрнутой в кальку.
– Прислали надзирателя! Этого мне только не хватало,– в сердцах подумал я.
– Это твой помощник Юрий Александрович с грузового отдела. Он в Моршанске впервые и в депо тоже. Он мне позвонил, и я его привёл к тебе по обочине автодороги. Я сейчас отведу гостя обратно на станцию и размещу на вокзале в комнате для особых гостей, а ты подожди меня здесь, пожалуйста, – с улыбкой сказал Анатолий Алексеевич.
Мы познакомились и я спросил:
– Где документация? Что мне надо сделать?
– Она в пакете, пакет я оставил на станции в товарной конторе, потому что он большой. Мне велели доставить тебе пакет, я его не вскрывал, и сопроводить в Ухолово. Я инженер, отвечающий за погрузку выгрузку, а меня заставляют делать вещи, не прописанные в моей должностной инструкционной карточке.
– Ты бы отказался, – не выдержал я такого щепетильного работника.
– Я пытался, но Сергей Сергеевич пригрозил увольнением.
Анатолий Алексеевич повёл помощника обратно на вокзал, а я начал размышлять о жизни. Молодой смазливый мужик в расцвете сил, выше нас на полголовы, наверное, сынок какого-то нужного человека в Пензе. Занимает должность инженера. Его не волнует вверенное ему производство, что строительство повышенного пути при небольших затратах повысит производительность труда и приведёт к сокращению лишних рабочих и окупится через пару лет. В его понятие о должностных обязанностях входит: не опаздывать на работу, исправно собирать сводки о погрузке выгрузке. Бедный начальник службы бьётся из последних сил, а тут такое болото. Что ещё должно произойти, чтобы всколыхнуть эту трясину. В сравнении с его ровесником Анатолием Алексеевичем, ни одной морщинки на гладком личике инженера, долго жить будет. Инженер приехал в тепловозное депо ко мне в бригадный дом в белых штанишках, и главный инженер депо ведёт его не вдоль железнодорожного полотна по тропинке, где есть выхлопы от масла и мазута, а по городским улицам. Боже! Какая несправедливость! Ведь, он получает зарплату не намного меньше нас, при нулевой отдаче.
В это время приехал Анатолий Алексеевич на своём уазике, сам за рулём. По доброте душевной, он не задерживал водителя, когда сам задерживался на работе. Мы загрузили мои пожитки и завезли в комнату дежурного по станции.
– Везёт нам с тобой, мой ситный друг, на помощников. Сейчас мы с тобой заедем к моей бывшей учительнице, и она даст тебе помощника, ты смотри его не обидь, и он тебя не подведёт. Семён зайдёт за тобой в час ночи в бригадный дом. В два часа вы сядете в пассажирский поезд на Москву и доедете до станции Ряжск, она Московской железной дороги, там мы не хозяева. Рано утром на станцию Ухолово повезут вагон угля, – сказал Анатолий Алексеевич, когда мы сели в уазик.
Остановились мы недалеко от бригадного дома у частного деревянного домика, и подошли к калитке. В саду под яблоней старушка собирала опавшие плоды. Услышав, что машина остановилась у калитки, она проследовала к нам, открыла калитку и обняла за шею Анатолия Алексеевича.
– Марья Фёдоровна, где Сеня? – Спросил Анатолий Алексеевич.
– Грустит бедняга, – с тревогой в голосе ответила старушка.
– Я понимаю, что он сейчас ко мне не выйдет, потому что стесняется. Передайте ему, что нужно помочь этому человеку, пусть он мне позвонит, я ему всё расскажу, – озадачил Анатолий Алексеевич Марью Фёдоровну.
Их разговор, наверное, прослушивался на веранде через не закрытую дверь и открытые форточки. Я заметил, как занавеска на веранде открылась и за стеклом на нас посмотрела большая голова заросшая щетиной. Занавеска снова закрылась, и я подумал, что везёт ситному другу. Я поблагодарил Анатолия Алексеевича и пошёл плотно покушал в деповской столовой, после чего завалился спать. В час ночи меня разбудила дежурная по дому отдыха. Я привёл себя в порядок, взял портфель, и пошёл, доложил дежурной, что я освободил комнату до понедельника. На крыльце, в хорошо освещенном месте, при выходе из бригадного дома стоял молодой высокий мужчина в тёмном костюме. Расстёгнутый ворот белой рубашки, придавал пикантность его внешнему виду. Большие карие глаза на красивом правильном лице взрослого мужчины смотрели на меня с надеждой, в оказании помощи. Легкий ветерок играл в его большой кучерявой русой шевелюре. Он был неотразимо красив, мечта советских женщин, да и только, и в кино ходить не надо.
