Виктор Сапожников
Жизнеописание оболтуса
Знакомство с Хальберштадтом
В первый же день рано утром оказалось, что родственники уже проснулись и собираются ехать в Хальберштадт. У дяди был выходной, и он вызвался нас сопроводить. Мама очень хотела познакомиться с местными магазинами, а заодно, если останется время, мы запланировали осмотреть памятники архитектуры, ведь городу как-никак больше тысячи лет.
Двумя семьями мы прошли через КПП и отправились на местную остановку. Через несколько минут, строго по расписанию, приехал трамвайчик, который повез нас в город. Тем временем дядя решил немного посвятить нас в историю Хальберштадта.
– Кстати, не рассчитывайте увидеть много старинных зданий. В сорок пятом году город разбомбили американцы, разрушили практически все. Говорят, погибло больше двух тысяч человек. Союзники здесь особо не церемонились. Из интересного остались только собор каких-то святых с красивыми шпилями и церковь Девы Марии.
– Американцы разбомбили? – переспросил папа. – А разве Хальберштадт не наши заняли?
– Ты удивишься, но нет. Сначала город захватили американцы, потом передали англичанам, а уже после окончания войны он отошел в советскую оккупационную зону.
Так за разговорами мы доехали до города. Прогулялись до центра, посмотрели на собор и церковь, а потом женщин потянуло к магазинам. На торговой улице дамы нырнули в упоительный мир прилавков, ценников и кассиров. Папа с дядей, почувствовав, что жены отвлеклись, увильнули в какую-то местную пивнушку. Мне доверили коляску с братом. Получалось вроде бы справедливо, ведь нам с Женькой не было нужды идти в магазины или питейные заведения. Оставалось просто стоять в теньке и качать коляску с братом. И скучно, и грустно, и некому мороженое подать.
Смотрю: недалеко от меня на лавочке сидит красивая белокурая девочка примерно моих лет. А, надо сказать, к тому возрасту я уже начал осторожно интересоваться противоположным полом. Еще пока не знал, зачем, но уже было чувство, что это увлечение имеет какие-то далекоидущие перспективы. Девочка меня так поразила, что я буквально пялился на нее чуть ли не полчаса. Она заметила этот обожающий взгляд. Сначала красавице было неловко, но потом и она заинтересовалась. Я ведь тогда тоже был вполне ничего. И тут оказалось, что европейские представительницы прекрасного пола весьма смелы в амурных приключениях. Девочка решительно встала со скамейки и твердым шагом пошла ко мне. Она открыла сумочку, достала оттуда леденец и протянула его мне.
– Халё! Битте! – и улыбнулась.
И тут выяснилось, что я не владею иностранными языками. Ёклмн, ну что ты пялился, на что надеялся? От волнения поплыли круги перед глазами. Я открыл рот, не в силах вымолвить ни одного немецкого слова. Пауза затягивалась, девочка недоумевала. Вдруг вспомнилось, как дядя говорил, что женщины любят шутки. Да! Надо было ввернуть шуточку на иностранном языке! И память нашла самый лучший и, вероятно, единственный доступный в голове вариант.
– Бамбарбия! Кергуду! – выпалил я и выпучил глаза, как Никулин, чтобы было максимально смешно.
Но оказалось, что девочка плохо знакома с советской киноклассикой, не владеет этим иностранным языком, а, возможно, не имеет чувства юмора. Она смутилась, спрятала леденец в сумочку, отвернулась и с гордым видом ушла. Я бы мог извиниться и вернуть ее, но понятия не имел, как это сделать. Вот так незнание языков встало на моем пути к счастливому заграничному браку и, чем черт не шутит, получению ПМЖ в Германии еще до того, как это стало мейнстримом.
Так я и стоял с коляской и в грустных мыслях, словно отец-одиночка, которого бросила нерадивая жена ради кого-то помоложе и покрасивее, отдав ему свой леденец. К счастью, скоро вернулись мама с тетей с покупками в многочисленных пакетах и папа с дядей, нагруженные кое-чем другим. Мы вернулись на остановку и вечерний трамвай отвез нас домой.
Солдаты и офицеры
Как-то рано утром, пока все родственники спали, я вышел прогуляться. На плацу начиналась утренняя зарядка. Забравшись на дерево, я смог лицезреть, как упражняются солдаты: немцы и наши. Отличия были весьма разительными.
Немцы были одеты в синие шорты и белые футболки, а на ногах красовались импортные кроссовки. Они устраивали легкие пробежки и делали прыжки на месте. Солдаты в массе своей носили нормальные прически, а некоторые были даже в очках. Ни дать, ни взять – посетители альпийского лечебно-профилактического курорта. То ли дело наши орлы! Лысые, потные, с голым торсом, в кирзовых сапогах и широких солдатских штанах – дети русских рабочих городков, украинских хуторов, казахских и татарских аулов, грузинских и армянских селений. Они в едином порыве размахивали руками, делали наклоны и прыжки, устраивали такие фортели на турнике, что, казалось, стальная конструкция скоро упадет от физического перенапряжения и эмоционального выгорания.
Глядя по очереди на наших и немцев, становилось понятно, почему прошедшая война закончилась в Берлине, а не в Москве. Я еще немного помечтал, как в будущем стану частью этой неукротимой победоносной «кирзовосапожной» машины, и отправился домой завтракать.
Моя жизнь на военной базе не сильно отличалась от алма-атинского времяпрепровождения. Я быстро сдружился с местными ребятами – офицерскими детьми, коих здесь водилось великое множество. Мы попеременно играли в мушкетеров, рыцарей, разведчиков и прочих партизан. Ассортимент игрушек здесь был побогаче, чем в Алма-Ате: гильзы, парашютики от ракетниц, настоящие пилотки, ремни и прочие «околовоенные» вещицы. Ну и, конечно же, у каждого сорванца в кармане была парочка настоящих патронов. Это сейчас пацан, таскающий с собой пару «5.45-ых» вызвал бы панику, а на базе даже родители не пытались их у меня отобрать. Более того, о чем я расскажу позже, несколько патронов я благополучно довез до СССР, что сегодня кажется полнейшей дичью.
Еще одним развлечением было шастанье за солдатами. Чистят бойцы картошку возле столовой, складывают парашюты или занимаются другими необременительными хозяйственными делами – там обязательно будет ошиваться пара-тройка ребят. Солдаты тоже были разные: одни – угрюмые и неразговорчивые (с такими не интересно), другие – добряки, готовые поделиться нехитрыми лакомствами и разными безделушками, а третьи – шутники и балагуры. Некоторых сейчас назвали бы троллями.
– Знайте, пацаны. Все офицеры – настоящие засранцы, – выдает шоковый контент смуглый черноволосый парень, чистящий картошку. – Они заставляют простых солдат работать, делать зарядку, подметать плац. А сами живут в квартирах с женами, получают зарплату и пьют немецкое пиво на выходных. Ну разве это справедливо?
Я искренне проникаюсь этой сермяжной солдатской правдой. А ведь действительно, несправедливо получается. Только мне не нравится, что моего дядю называют засранцем.
– Не все офицеры плохие! – говорю я. – Мой дядя хороший. Вы ему только скажите, и он разрешит вам не работать, а еще пивом угостит. Как моего папу.
– А ты кто такой, салажонок? Откуда взялся? – добродушно удивляется солдат. Другие бойцы посмеиваются.
– Я из Алма-Аты приехал.
– Земляк! – лицо парня расплывается в улыбке. – Или сюда, я тебя обниму. Как зовут?
Я осторожно подхожу. Парень хлопает меня по плечу.
– Меня зовут Витя. А вы тоже из Алма-Аты? – спрашиваю. – Я вас там не видел.
– Нет, я из Ташкента. Но это рядом. Земляки! Виталик! – солдат снова меня трясет за плечи. – А дядя твой тоже из Алма-Аты?
– Да. Он хороший.
– Эх, хотел бы я тебе поверить. Ну да ладно. Принесет сегодня твой дядя пива к нам в казарму – так и быть, не буду его больше засранцем называть. А если всех наших ребят он отпустит в отпуск, я тебе настоящий автомат подарю! Приедешь в Алма-Ату – пацаны конкретно будут завидовать.
– Обязательно! Все сделаю, земляк! – я убегаю домой, твердо решив выполнить все справедливые просьбы солдата.
Позади меня слышен дружный смех – это бойцы уже начали радоваться пиву и будущему отпуску.
С нетерпением я ждал, когда дядя вернется со службы, мечтая, как избавлюсь от своего уродского оранжевого автомата и заведу новое оружие. Весь двор от зависти и страха упадет в обморок. И вот слышны знакомые шаги, открывается дверь. Я ловлю дядю на пороге и сбивчиво вываливаю информацию о разговоре с земляком, пиве, отпуске и обещанном автомате. Сначала он пытался понять, что же я от него хочу, странно моргал, переспрашивал, таращил глаза и чесал щеку. Но потом просто взорвался хохотом: минуть пять ржал, хватался за живот, закатывался, а иногда даже подхрюкивал от удовольствия. В какой-то момент я понял, что он смеется надо мной, и чуть не расплакался. Мечта о собственном автомате рассыпалась, словно карточный домик. Немного отдышавшись, дядя сказал, что солдаты просто так пошутили, и на самом деле, чтобы получить настоящее оружие, нужно самому пойти в армию, то есть стать призывником или курсантом военного училища. Да и там основными боевыми инструментами станут лопата и метла. От обиды за разбитую мечту, а также из-за своей общей «говнистости» я решил слегка всем отомстить: пожаловаться на солдат и поддеть дядю.
– А солдаты всех офицеров засранцами называют. Говорят, что вы слишком хорошо живете, а их заставляете работать.
К моему удивлению, дядя отнесся к этой информации философски.
– Я их понимаю – сам был курсантом. А это практически тоже самое, что и солдат. Мы тоже жили в казармах, работали, убирали территорию, бегали кроссы, тренировались и стояли в караулах. Нам тоже было тяжело, но мы все это прошли. Солдаты просто не видели наших мучений и стараний. Ну а теперь им приходится делать все то же самое. А вот скажи, кто будет территорию подметать и картошку чистить? Те, кто по этому плацу ходят и лопают пюре с котлетками.
На следующий день я случайно столкнулся с веселым солдатом возле столовой.
– Виталик, привет! Что-то твой дядя вчера не приходил, – насмешливо сказал боец.
– Ты – обманщик, – обиженно отвечал я. – Детям автоматы не дают. А солдатам пиво не положено.
– Земляк, не обижайся. Я же просто пошутил. Вот, возьми мой значок парашютиста. Я еще я тебе свой адрес оставлю. Когда вырастешь, то приедешь в гости. Я тебе красивую невесту найду. Будет тебя любить и каждый день вкусный плов готовить.
– А не обманешь, как с автоматом?
– Конкретно говорю! Знаешь, земляк, я бы тебе и автомат подарил, мне не жалко. Это засранцы-офицеры не разрешают.
Безудержный шоппинг
Магазины любила не только мама. Оказалось, что я тоже несу значительную часть ее генетического кода, отвечающего за шоппинг. Когда я попал в немецкий игрушечный магазин, у меня сперло дыхание и онемели колени, словно у провинциалки при виде лабутенов или у папы в немецком пивном магазине. На витринах стояли яркие солдатики: современные бойцы с автоматами, ковбои, индейцы и африканские воины. Плюс арсенал игрушечных пистолетов, автоматов и пулеметов. Дома у меня была целая гора игрушек, но эти были другие, и таких у меня еще не было. С неистовством берсерка и нахальством морской чайки я упрашивал родителей срочно купить мне половину магазина.
– Тш-ш-ш, не шуми! Ты видишь, какие там ценники? А нам надо еще одежду купить. Подарки всем родственникам, – увещевала мама.
– Этот мальчик хочет превратить относительно обеспеченных родителей в нищих париев. Одна надежда: в Советском Союзе мы не останемся на улице – нам дадут общежитие и пособие для жертв заграничных поездок, – прокомментировал папа.
После жарких споров и обсуждений мама согласилась купить набор игрушечных ковбоев и пистолет. В следующем магазине мне срочно понадобился кошелечек для ключей и золотистые пуговицы. Первое требование со скрипом было принято.
Впрочем, лихорадка бешеного шоппинга уже поразила мою неокрепшую нервную систему. В каждом следующем магазине я на повышенных тонах просил очередную вещь, без которой моя жизнь была пустой и безрадостной: кожаный ежедневник, фуражку кондуктора, запонки с блестящими камушками, мороженое, собачий намордник и охотничий нож. Каждый новый торговый павильон давался родителям все трудней. В итоге они решили остановить наши совместные мучения и вернуться на базу.
Я рассчитывал, что в следующий раз смогу раскрутить родителей еще на что-нибудь интересное. Но я недооценил коварство и административный ресурс мамы. Она не терпела конкуренции в шоппинге. Ее действия были простыми и эффективными. Отныне, когда мама и папа уезжали в город «по магазины», мне предлагалось сходить купить себе леденец и погулять. Когда же мы выбирались двумя семействами, я оставался следить за братом, пока мама и тетя проверяют на прочность систему торговли ГДР. Когда же я дорывался до прилавка, вдруг оказывалось, что папа забыл деньги дома.
Sovietflix
В те годы на военной базе уже работал собственный советский аналог стримингового сервиса Netflix. Конечно, тогда еще не было всех этих новых технологий и широкополосного интернета, поэтому Sovietflix имел свои особенности и немного другую, как сегодня говорят, бизнес-модель.
Итак, на базе была студия телевизионного вещания, которая работала на собственной частоте. Ее можно было легко поймать на любом местном телевизоре. Днем студия ретранслировала программы советских каналов. Но вечером можно было заказать любимый фильм для домашнего просмотра. Конечно, технические возможности тогда были скромней, и нельзя было пультом с экрана телевизора выбрать понравившуюся картину. Система работала проще и надежней. Чтобы посмотреть фильм, необходимо было сходить на студию и уточнить, есть ли желаемое кино в наличии. При утвердительном ответе можно было заказать его показ. В этом случае человека ставили в очередь, потому как желающих посмотреть любимые фильмы хватало.
Впрочем, существовала и система, как сегодня говорят, премиум-подписки. Если пользователь приходил с несколькими банками пива или бутылкой шнапса, то его любимое кино продвигали в очереди ближе к началу в зависимости от ценности «доната». Пользователи из категории «премиум-плюс», к которой относились майоры, полковники и генерал, покупали видеомагнитофоны и брали в студии кассеты напрокат. Это было еще удобней. К сожалению, дядя тогда еще не относился к этой элитной касте, поэтому мы заказывали фильмы на студии.
Был еще другой вариант – смотреть немецкие каналы. Правда меня, как советского пацана, воспитанного на кино о войне, несколько обескураживали фильмы на языке Гёте, Канта и Шиллера.
Отважный Чингачгук на экране представлялся не таким уж хорошим парнем. Он называл вождя племени «фюрером» и вел партизанскую войну с войсками союзников. Казалось, сейчас он достанет из вигвама пулемет MG42 и покрошит бледнолицых врагов в капусту. Создавалось впечатление, что благородный Робин Гуд – это немецкий подпольщик или советский разведчик, ведущий вместе со своими товарищами борьбу против нацистского режима принца Джона и оккупационной администрации Гая Гисборна. В фильме «Рембо» озверевшие гестаповцы преследовали ветерана за то, что он больше не хочет воевать и вообще стал коммунистом. Даже Кинг Конг, за которым с криком «Шнеллер!» бегали злобные полицейские, воспринимался своим, советским.
Так получилось, что фильм «Терминатор» я впервые посмотрел на немецком языке с дядиным творческим переводом.
– Вот! Я этот фильм знаю! Очень интересный! Называется «Киборг-убийца». Готовьтесь, это просто улет! – сообщил дядя и достает бутылку пива из холодильника. – Смотрите. Это из будущего прилетел робот, чтобы убить маму предводителя сопротивления, который еще не родился.
На экране появился обнаженный атлет.
– Ну и нагородили… А почему он голый? Фу, и еще такой мордатый, – фыркнула мама.
– Сестренка, ты ничего не понимаешь. Это – Шварценеггер, очень известный американский актер. А голый он потому, что машина времени одежду не принимает, – объяснил дядя.
– Ну дела, прямо как наш Дом быта! Там вечно в прачечной очередь, и одежду не принимают. Как в этой машине времени.
Тем временем робот начал выслеживать женщин.
– Да причем тут ваш Дом быта? – занервничал дядя. – Смотрите, вот он начинает искать маму того самого предводителя. Ее зовут Сара Коннор.
– И что прямо всех Сар… Саров… Всех Сарочек убьет? Вот изверг! – ругалась мама, переживающая за невинных женщин, одна из которых – будущая мать.
– Он же робот. Ему по фигу, кого убивать. А в будущем роботы поднимут восстание и устроят ядерную войну.
– А, это, наверное, в Америке. Если наши сделают робота, то обязательно бракованного. Вот недавно купили телевизор. И что? Не фурычил! Пришлось менять, – поделился своими мыслями папа.
Терминатор разнес полицейский участок.
– Смотрите, какой он натренированный. Убил всех полицейских, – продолжил дядя.
– Ничего себе, какой арсенал у американских полицейских! Все при оружии. Блин, зашел бы в наше РОВД, там пока пистолеты из оружейной комнаты принесут, уже всех пострелял бы. Хотя и наши в таком случае не растеряются. Обольют кипятком из чайника – его сразу коротнет. А еще вышел бы участковый дядя Слава, да как гаркнул: «Вы чего, молодой человек, хулиганите? Я на вас бумагу по месту работы составлю! Сядете у меня на пятнадцать суток!». У робота бы сразу батарейки сели от страха, – смеялся папа.
– Давайте просто кино смотреть, – дядя открыл новую банку пива. – Какое пиво вкусное в такую жару!
– Это робот про пиво так сказал? – поинтересовался папа.
– Нет, это я про себя. Робот только машинное масло пьет и болтами закусывает, – раздраженно ответил дядя. – Вот смотрите, Сара снова встретила защитника. Он станет отцом предводителя.
– И что, вот так просто она ему отдастся? Через два дня знакомства? Саша за мной несколько месяцев ухаживал, цветы дарил, на машине катал. Да, быстро же у них в Америке такие дела обштопываются, – мама возмущается легкомысленностью героини. – Витя, отвернись, тебе еще рано такое смотреть.
В конце фильма Терминатора героически побеждают.
– Ну как вам кино?
– Жуть, конечно. Правильно, что этого робота убили. А то ходит и стреляет в кого ни попадя. Ну и жизнь в этой Америке, – пожаловалась мама.
– Хорошее кино. Давай завтра закажем фильмы про карате с Брюсом Ли. Очень он мне нравится, – предложил папа.
Довольные просмотром, мы стали готовиться ко сну. Мама взяла банные принадлежности и повела меня по коридору в душ. Тетя уложила спать брата, потом и сама прикорнула после тяжелого дня.
– Саныч, а говорят, что ученые в будущем изобретут искусственный интеллект. Его можно будет о чем угодно спросить, а он даст совет и скажет, что делать, – поделился знаниями дядя.
– Подумаешь, – пренебрежительно ответил папа. – Твоя сестра – моя жена – тоже каждый день мне советы дает и говорит, что делать.
– Ты не понял! Искусственный интеллект будет давать советы, только когда ты его об этом попросишь. А еще его можно будет выключить кнопкой.
– А-а-а-а, – уважительно промычал папа. – Очень полезная вещь.
Дядя отмотал ленту туалетной бумаги длиной ото лба до ступни и отправился в туалет пугать мышь. Папа, удостоверившись в том, что мама закрылась в душе, достал из холодильника банку пива сверх разрешенного лимита и стал мечтать о технологиях будущего. Всем было хорошо.
Новые остарбайтеры
Вы когда-нибудь видели, чтобы турист, приехавший на Мальдивы или в Таиланд, пошел работать на плантацию, потому что скучно и надо заработать денег на шопинг. Нет? Трудно такое представить? Вы просто не знакомы с моей энергичной и предприимчивой мамой.
Дело было так. К концу первой недели нашего пребывания в ГДР выяснилось, что местный немецкий «колхоз» каждое лето набирает женщин на сбор урожая. В зависимости от вида сельскохозяйственной культуры (а в полях поспевали клубника, табак и прочие огурцы) предполагалась дневная оплата от 30 до 45 марок – очень, кстати, неплохая. Офицерские жены с удовольствием ездили помогать немецким колхозникам в их битве за урожай.
Здесь нужно внести еще одно уточнение. На отдых мы приехали не с миллионами. Во-первых, их (этих самых миллионов) у нас тогда не было. Впоследствии они, к сожалению, тоже не появились. Во-вторых, советское государство не любило, когда граждане вывозили деньги из страны, а потому разрешало брать в поездку ограниченное количество денег. Не вспомню точную сумму, но у нас на руках был примерный эквивалент трех среднемесячных немецких зарплат. Эта сумма, хоть и была довольно солидной, но она решительно не соответствовала планам мамы по опустошению местных магазинов. Именно поэтому она не смогла бросить платежеспособных крестьян из дружественной социалистической страны в столь ответственный час, когда они так нуждались в ее высокооплачиваемой помощи.
Ранним утром мама и тетя отправились к КПП, где их ждал колхозный автобус. Дядя ушел на работу, а мы с папой остались нянчиться с младшим братом. Правда, родитель, почувствовав свободу, сразу принялся за пиво и телевизор, а все его участие в заботе о малыше ограничилось раздачей ценных указаний. За этот день я уработался не меньше добровольных помощниц немецких аграриев. Правда, наиболее уставшим выглядел папа – к концу для он громко храпел на диване. А вот мама, наоборот, была бодрой, словно вернулась с курорта.
– Мы на даче в три раза больше вкалываем с нашей бабушкой! – делилась впечатлениями мама. – А здесь красота! Только начали работать – зовут кофе пить с печеньем. Еще поковырялись на грядках – уже обед. Хорошо покормили, от души. Потом еще пару часов поработали – опять на кофе зовут. Глядишь, и день уже закончился. Я и план перевыполнила и даже устать не успела. Немцы прям удивились. Говорят: «Гут, гут, фрау Ирен». Чего остальные женщины такие помятые – не пойму. У них просто своей дачи нет, не привыкли они работать. А я опять поеду. Пока зовут – буду работать.
Мама ездила на немецкую «фазенду» еще несколько дней. Потом немцы сказали, что помощь больше не нужна. По всей видимости, благодаря энергии моей мамы «колхоз» завершил уборку раньше, чем предполагалось.
Говорят, следующим летом немцы настойчиво просили предоставить им мою родительницу на полевые работы. Они очень расстроились из-за ее отсутствия и даже предлагали купить билеты, чтобы только она вернулась и помогла поднять сельское хозяйство в ГДР.
