Виктор Муравьёв
Наследие новой земли. Пакт (3 в 1)

Вера, всегда скептически настроенная к таким рассказам, нахмурилась: "И ты хочешь сказать, что это радио… просто взяло и заработало? Серьёзно?"

"Да," – кивнул Миха. – "И не просто заработало. Оно начало фонить, будто кто-то пытался наладить связь со стороны. Но самое странное было впереди. Местные… рыбы, или что там водится, они… они среагировали на звук. Одна из них подплыла так близко, что пробила дно лодки своей огромной пастью."

Тарас, усмехнулся: "И ты что, хочешь сказать, что эти мутанты-рыбы затопили тебе лодку, потому что? Аномалия? Тут?"

"Может быть," – ответил Миха с тенью улыбки. – "Но факт остаётся фактом. Я еле выбрался на берег. И да, это одна из причин, почему я здесь с вами. "

– "Слышал кое-что о вашем Карпе," – неуверенно продолжил Миха, словно опасаясь высказать вслух свои мысли. – "Говорят, он был одним из Карповщиков… Это правда?"

На лице Кэпа появилась тень улыбки, словно воспоминание о далеких и бурных временах промелькнуло в его сознании.

– "Карп… Да, это сокращение от Карповщиков. Наш лидер не всегда был Спасителем, как ты видишь. Разногласия с карповщиками привели его в леса, где он основал нашу базу. История о том, как рыбак стал воином, длинная и ебать непростая…"

Тарас, не упустив момента, произнёс:

– "Значит, если я начну собирать карпов, у меня тоже получится стать лидером? Или мне для начала нужно утопить пару лодок?" – с иронией спросил он, вызвав смех у всех присутствующих.

Вера, всегда серьёзная и сосредоточенная, добавила:

– "Лучше собирай информацию о местности, Тарас. Иначе наш путь обернется плаванием среди тех самых рыб."

Добравшись до бухты, они увидели в окне свет и привязанную лодку. Неудивительно, подумали они. Это место всегда было перевалочным пунктом, и здесь, было относительно безопасно. Зайдя внутрь, за столом уже сидели и выпивали двое искателей из банды "Фартовые".

За столом сидел старик с редкими седыми волосами с татуировкой в виде вороны на щеке. Рядом, весь в шрамах и ожогах, сидел лысый парень, лицо которого было покрыто толстыми наростами от давно ушедшего пожара.

Тарас, радостно улыбаясь, шагнул вперед и произнес: "Вечер в хату, братва!". Они посмотрели на него, и старик произнес: "О, это ты? А я думал, насрал кто-то".

Стас подошел, обнял старика и пожал ему руку, а затем протянул руку второму, лысому бандиту. Обернувшись к своему отряду, он представил их: "Знакомьтесь, этого старого петушару зовут Ворон. А вот это исчадие ануса сатаны, кличут Тросом. Но мы называем его Красава".

Сидевшие за столом из банды "Фартовые" заржали как кони. Кэп, снимая Ак-47 с плеча, произнес: "Передохнем. Да, отправимся, пока не вечер".

Капитан был явно недоволен тем, что они встретили тут "Фартовых", и начал у них спрашивать, что они тут забыли, ведь это была далеко не их территория.

Ворон развел руки в стороны и сглотнув, произнес: "Это и не ваша территория тоже, спасатели". Трос поддакивал: "Вы же сюда не суётесь, тут же эти… как их там?".

Ворон подхватил разговор -"Местные жители, разные…"

Трос добавил: "Угу! Фашики там, людоеды всякие бродят, политические бунтуют… а мы тут по делу, в отличие от вас".

Кэп, присаживаясь на стол рядом с остальными, обратился к Ворону: "И по какому же это делу, разрешите полюбопытствовать?". На что Тарас, перехватив разговор, рассказал: "Вчера эти двое у нас в бункере про бухали без малого три обоймы. Они тут с караванщиком договорились, который мол, местных отправят к ним и выкупят одну интересную вещицу. Правда, Трос?".

Тарас, наблюдая за реакцией Троса, сделал кивок. Трос согласился: "Да. Да и ладно, секрета тут нет. Мы у вашего Одина выторговались. Хорошо скинули химию ему, какую не знаем, но он нам отвалил целый мешок патронов. Да и добавил, что, если ещё будет, чтобы два раза больше даст, а мы на эти патроны, поинтересней у сталкера купим штуку, который только прибыл, пришлый в общем. На том мы порешали, а чё? Маляву получили, что всё пучком и сюда пригнали".

Миха сидел молча, наблюдая за происходящим, чувствуя себя немного одиноким в этой компании и не понимая, о чем можно с ними поговорить или поддержать словами. Поэтому ему лучше было промолчать, думал он, погружаясь в свои раздумья.

Вера, же напротив, пристально наблюдала за происходящим, пытаясь подметить мелкие детали разговора, постоянно пытался определить, врут эти "Фартовые" или нет.

Кэп, собравшись налит, предварительно дунув в гранёный стакан, который стоял на столе, плеснул небрежно из своей фляжки, рисовой водки и поднял стакан чуть выше головы. "За… Понимание!", громко произнес он и отпил знатную часть стакана, не морщась.

Ворон, тыкая небрежно ножом стол, обратился к Спасителям: "Что Вы тут забыли? Ведь вы так и не ответили причину своего визита в эти места."

Посмотрев на Миху, Кэп понимал, что Фартовые и так скорее всего знают и решил вскрыть карты, указывая согнутым пальцем на своего проводника, произнес: "Товарищ рассказывает, что здесь с полсотни мутантов, прям целое логово. "Эти нелюди" – продолжал он уже озлобленно. "Сгодятся нам в рабы, а те, кто по доброй воле не согласится… Те будут помилованы – не очень лёгкой, но очень для моих глаз приятной смертью… "

Трос и ворон переглянулись. "Это же где у нас столько уродцев? Надеюсь, вы в психушку не хотите наведаться?" с насторожённостью в голосе произнес Ворон.

Вера вклинилась в разговор. "А ну-ка мальчики! Поподробней! Что за психушка и откуда у вас такие опасения за наши попки? "

Трос, брызнув слюной засмеялся: "За твою попку, девочка моя, я очень сильно переживаю. Уж больно по нраву мне она… А в психушке той, людоеды живут, их реально много, но не полсотни. Больше. Значительно больше, туда кто только не совался, всех жрали"

Поглядывая на них, Кэп достал из кармана карту и проволок её по столу до середины.

"А ну! Тыкни пальцем на карте, где тебя эти дяди трогали!" Обратился он к Ворону. Поставил пустой стакан на карту, в целом, как вся карта была нарисована, где-то карандашом, где-то мелками, а где-то ручкой. По всей видимости было видно, что карта та была с большим количеством наблюдений разных сталкеров за много лет. Кэп, посмотрел на место, куда Ворон указал.

Повернувшись в сторону Михи, озлобленно произнес: "То есть ты, сука, вёл нас в логово, блядь, людоедов? Ты что, блядь, там совсем тру-ля-ля? Пел нам что, небольшое поселение уродов всяких и лёгкая добыча, а на деле насадить на кукан нас вздул? А?".

Миха встал из-за стола и попятился назад, понимая, что сейчас будет расклад не в его сторону.

"Стоп!" – крикнул он резко и очень громко. "Я сам видел, где в этой точке собрались какие-то полулюди, полумутанты, изуродованные. Подходить ближе не стал, что-то они пели, что-то орали. Я думал, это поселение. Я не знаю подробностей, и я так и сказал. Врать вам было бы глупо. Я же с вами пошёл. За что купил, зато и продаю".

Капитан погрузился в мрачные мысли, он понимал, что орать, злился и топал ножкой нет ни какова проку. Только нервы на ветер. Думал он. Не имеет смысла наказывать этого мудака, выгоды никакой сейчас нет с этого, да и слабину давать нельзя.

Он оглядел всех присутствующих и сказал голосом, который не оставлял сомнений в его решимости: "Ладно, ждём до утра и домой. Тарас, сгоняй, зажги вечером факела, чтобы Карповщики поняли, что это знак, и вернулись за нами утром".

Тарас, недовольно, буркнул: "Хорошо. Слышь, Трос, пойдём вместе прогуляемся, байки потравим".

Вера смотрела в окно на руины города, виднеющиеся в дали и спокойно произнесла: «Не сходиться как-то… Толи вы продаете, толи покупаете. Что то темните вы мальчики…»

Ворон с улыбкой на лице и удивлёнными глазами парировал Вере – «А вас господа, это долбить не должно! Вы мне кто? Брат, сват, зять? Вот Бульба, наш кореш, вы так… Парожняк» Доброжелательным голосом произнес Ворон и выпил залпом стакан Вартушки, известный своим похмельем, в этих местах самогоном.

Кэп, посмотрел на на них и мрачно переспросил – «Кто?»

«Бульба! Тарас…» – Цокнув ответил Ворон.

Кеп, ухмыльнулся и повторил: «Тарас… Бульба! Не знал… Хотя дюжину лет знакомы… Фартовые так нарекли?»

Ворон не чего не ответил, так как погрузился в свои мысли и уже не чего не слышал. Предстоящая сделка заняла его полностью толи в фантазии, толи в эмоциональные рассуждения.

Вера продолжала смотреть в окно, наблюдая за руинами, как будто чего-то или кого-то ждала. В это время, в тех самых руинах, Гор со своими бойцами и Лирой уже были в лагере религиозного ордена Поколение.

Зайдя внутрь, их встретили с интересом, так как кто такие Спасители, они знали, но пути их ранее не пересекались. Этот визит был неожиданный для обоих сторон. Тем не менее их встретил монах полностью в чёрном одеянии. Добродушно предложив им проследовать за ним, чтобы представить их своему лидеру. «Пройдемте за мной, Спасатели, Отец Серафим желает личной встречи», – произнёс монах и слегка поклонившись, сделал жест рукой в нужное направление. Отряд молча переглянулся и без лишних вопросов, Гор принял решение, подумав, что в гостях лучше быть поскромнее себя вести и вряд ли этот монах что-то скажет. Перед отрядом открылась неожиданная картина, которую они увидели в этом лагере.

Хорошо оборудованная территория, с прекрасно сохранившейся и по всей видимости на ходу военный ЗИЛ с установленными броне пластинами и бронежилетами на окнах транспорта, лобовое стекло было закрыто, металлические жалюзи с решёткой. Рядом стояли бойцы, настороженно посматривая на них.

На главной площади были люди, шли торги у прилавков, за главной площадью стояла церковь, туда отряд с монахом и отправлялся, а перед церковью стоял хор и пел красивыми голосами: «Из общих правил исключение, Всё это наше поколение! Поколение злых, поколение смелых, Поколение других, поколение первых, Общество нас, со всем несогласных, Серости массы неподвластных! Поколение злых, поколение смелых, Поколение других, поколение первых, Общество нас, со всем несогласных, Серости массы неподвластных!»

Отряд зашёл внутрь, и монах протянул Лире черный платок, она взяла его в руки и посмотрела на Дена вопросительным взглядом. Ден, одобрительно кивнув, обратился к ней чуть шёпотом – «Тут так принято, в храме девушки одевают платок», и перекрестившись, увидел, что Лира завязывает себе глаза этим платком. Он остановил её, широко улыбаясь, со словами: «Да боже мой, господи, давай помогу. Что за нелепица.» Опустившись на одно колено, Ден только успел завязать платок на голове Лиры, как к ним обратился священник. «Дети мои… Я приветствую вас в нашем скромном обители», – его голос с эхом прокатился по помещению и не отрывая от них взгляда, перекрестившись, продолжил – «Рад, что вы, наконец, прибыли к нам, слышал о благих деяниях ваших… »

Гор шагнул вперёд и хотел протянуть священнику руку, но остановил себя, пытаясь вспомнить, принято это или нет. Он, перекрестившись, произнёс: «Здравствуйте, мы… мы к вам за помощью. Где мы можем обсудить дела?»

В церкви всё было в свечах и золоте. Такое количество восковых белоснежных свечей производило недоумение у отряда, мысль о том, что кто может столь дефицитный ресурс просто тратить для красоты и атмосферы, а не в целях необходимости, была диким и даже фантастическим. Зайдя в соседнюю комнату, они оказались в свободной и светлой столовой, в которой уже обедали люди в абсолютной тишине и только шаги отряда разрушили, казалось, не только эту тишину, но и что-то сакральное и неосязаемое.

Павел, один из бойцов отряда, тихо обратился к товарищу: «А вот и столовая для путников и добрый дедушка, а я думал врёт деваха.» Лихачь, идя рядом, услышал, как обращение было к Вару и указал пальцем в сторону раздачи еды и очень тихо произнёс: «Нехилые пожертвования тут видимо, еды на годы хватит для целой армии». Присев за стол, монахи принесли кувшины с вином и стали подносить блюда. Ден обратился первый: «Отче. Скажите, за чей счёт этот банкет?» Священник улыбнулся и спокойно произнёс: «Не переживайте, я вижу, вы богобоязненные, добрые люди. Кушайте.»

Отряд принялся трапезничать, посчитав, что нельзя упускать такой шанс, плотно пообедав свежей едой, которая была редким гостем в их животах. Лихачь старался не торопиться, чтобы не показать свой голод и жадность, обратился к священнику: «Очень вкусно. Спасибо, что приняли нас, святой отец… Скажите, а откуда свежие овощи и вино? Я последний раз пил вино лет десять назад.»

Отряд, приостановившись, с едой во рту, как будто этот вопрос означал, что сейчас придёт плохая новость или беда. Мысли начали бойцов в эту короткую паузу стали перебирать варианты: может, это отрава или аномалия, а может, он попал в воронку Хомича и сейчас лежит где-то в канаве и видит видения, подумал Илья по позывному Красный.

В это время священник, увидев каменные лица, которые замерли, спокойно сказал, не оставляя пауз в своих словах: «Есть парники на окраине города. Там и овощи, и фрукты растут, в том числе и виноград, из которого было сделано вино, которое вы пьете» – оглядев бойцов и поняв, что развеял напряжение, продолжил – «Там уже было всё для этого ранее, но как вы и сами знаете, солнце видим редко, но политические смогли обнаружить блуждающую аномалию, и как выяснилось…» – священник сделал паузу и, отпив вина, продолжил повествование в том же темпе: «Аномалию эту политбюро назвало Ярило, в честь славянского идола.

Она издаёт много ультрафиолета и почти нет от неё радиоактивного фона, что создало идеальные условия, а через пару лет создав из отражателей не только ловушку для аномалии, но и осветили парники, восстановили эту территорию заново.» Гор, отодвинув пустую тарелку, кивнул с растерянным видом.

Священник продолжал говорить: «И так. Я вижу перед собой шесть мужчин и ребёнка. Поведайте мне, что привело к нам Спасателей. На входе вы сказали, что пришли торговать» Ден, вклинившись в разговор с задумчивым видом: «Это Лира» – указав ложкой в сторону, где они сидела очень скромно, опустив голову. «Мы встретили её у реки, она и провела нас, указав дорогу.»

Гор решил воспользоваться этой паузой и собравшись с мыслями, строго произнёс: «Мы пришли для создания торговых путей и сотрудничества, но есть один момент». Священник вопросительно оглядел весь отряд и обратился ко всем сидящим за столом: «Дети мои, поведайте же. Не томите». Гор, вздохнув, продолжил: «Наш путь идёт за линию Береста, и несмотря на то, что мы торопимся, решили зайти к вам и познакомиться, обсудить условия сотрудничества. И более того…» Задумавшись на мгновение, он продолжил: «Вы, по всей видимости, обладаете лучшими маршрутами, чем мы. Нам нужно пересечь за линию как можно быстрее. Это одно из условий нашего предложения».

Отряд переглянулся, не понимая, почему же их не предупредили, что цель их миссии не только перехватить мутанта у военных, но и наладить отношения с нейтральной территорией. Священник довольно кивнул и произнёс с интонацией не только повествующей и дружелюбной: «Да, это так. Спасители владеют лесами, порохом и связями. Мне по нраву ваше условие о путях, но и у нас есть условие». Оглядев всех бойцов, он продолжал: «Мы построим храм на вашей территории и создадим в ваших лесах точки сбора трав и всего, что лес может предложить. Также обеспечим вас провизией, чтобы сгладить ваши заботы, когда вы будете обеспечивать защиту нашим паломникам и рабочим».

Священник пристально вглядывался в Гора, словно в его глазах можно было прочитать каждую скрытую мысль. После момента напряженного молчания он наконец сказал с улыбкой, которая словно освещала его лицо: "Ваши слова мы принимаем. Храм на нашей территории будет символом нашего взаимопонимания и доверия. Мы готовы предоставить вам всю необходимую помощь в пересечении линии Береста. Надеемся, что наше сотрудничество будет не только плодотворным, но и долгосрочным".

Когда Лира, Спасители и священник покидали храм, Она осторожно развязала платок с головы, и её лицо озарилось светом. Священник, наблюдавший за этой сценой, вдруг узнал в татуировках на её лице символы общины людоедов. Его сердце замерло от неожиданности, и он молча принял решение использовать эту информацию в своих целях. Он знал, что разглашение этой правды могло привести к катастрофическим последствиям для их будущего сотрудничества.

Священник повернулся к Гору и его отряду, его голос звучал твердо и дружелюбно: "Спасители, перед вами стоит выбор. Лира может отправиться с вами в ваше опасное путешествие, или же она может найти убежище в нашем обществе. Решение принадлежит вам".

Гор, немного смущённый таким быстрым предложением, обратился к священнику: "Почему такой резкий поворот, отец? Вы хотите взять её под своё крыло?"

Священник, сохранив улыбку на лице, ответил: "Мы стремимся помогать тем, кто нуждается в защите и покровительстве. Лира – девочка с трудной судьбой, как и всё дети этого ужасного мира, мы готовы предложить ей убежище и защиту. Но, конечно, решение принадлежит вам, Спасители".

Лира, не зная об истинных намерениях священника, стояла рядом с ними, волнуясь и надеясь на благополучное развитие событий. Но в её глазах едва заметно мерцала тревога, неуверенность в том, что происходит вокруг неё.

Позиция священника в общине была непререкаема, словно он получил её прямо от самого Бога, но в глубине души он знал, что его власть основана не на благочестии, а на страхе и подавлении. "Вера – это оружие, а страх – её ножны," часто повторял он, когда оказывался один. Его учения были жёсткими, непреклонными и часто пересекались с его собственными желаниями власти и контроля над стадом, которое так усердно стремилось к свету.

Его голос, звучавший с амвона, был убедителен и могущественен, но каждое его слово было пропитано лицемерием. Он говорил о покаянии и скромности, в то время как сам облачался в дорогие одеяния и пользовался благами, добытыми за счёт титульных пожертвований своих паственников. Он осуждал грехи, которые сам тайно совершал в уединении своих покоев, находя извращённое удовольствие в мучениях и страданиях тех, кого считал недостойными милосердия.

Священник наслаждался моментами, когда мог выставить напоказ свою мощь и доминирование, особенно во время исповедей. Он выискивал слабости прихожан, чтобы затем использовать их против них, закручивая спираль вины и стыда вокруг их душ. "Исповедь – это не только путь к искуплению, но и моя возможность узнать вас лучше," говорил он с искажённой улыбкой, превращая священный акт в инструмент манипуляции и угнетения.

Ночи священника были полны тайных ритуалов, в которых он, под видом очищения и исцеления, подвергал своих выбранных жертв испытаниям, порой садистским и бесчеловечным. Он уверял себя, что таким образом исполняет волю Бога, но на самом деле стремился лишь к личному удовлетворению и укреплению своего положения в общине.

Так, под маской святости и благочестия, скрывался человек, чьи поступки были далеки от истинной веры и любви к ближнему. Власть, которую он хапал в руки, служила не общему благу, а лишь подпитывала его извращённые желания и садистские наклонности, делая его истинным волком в овечьей шкуре, искажая суть религии и веры до неузнаваемости.

Глава 15: Сходня

Как только тусклые лучи последний раз скользнули по земле, отряд Васильева оказался на пороге Малинки. Этот лагерь, затаившийся среди руин и заброшенности, жил своей особенной жизнью, насыщенной духом выживания и братства, которое олицетворяло собой блатную романтику новой эры.

"Стой, стрелять буду!" – раздался вызов со сторожевой башни, голос пронзительно разрезал вечернюю прохладу. Крот, немедля ответил с неподражаемым спокойствием: "Стою".

"Стреляю!" – раздалось в ответ, и это слово, прозвучавшее скорее, как шутка, разрядило обстановку, вызвав хохот среди сопровождающих. Этот необычный ритуал приветствия служил напоминанием: в Малинке царят свои порядки, и новичкам стоит вести себя уважительно.

Проходя мимо стражи, отряд погрузился в атмосферу лагеря, где каждая деталь дышала историей и выживанием. У костров, разбросанных по всему лагерю, виднелись группы людей, собравшиеся вместе для тепла и уюта. Отовсюду доносились звуки гитар, а грубые, но искренние голоса наполняли воздух песнями о жизни, любви и непреклонном стремлении к свободе.

В воздухе витал запах жареного мяса и домашнего самогона, а столы были уставлены самодельной посудой, каждая из которых могла рассказать свою уникальную историю. В углах мелькали фигуры, играющие в карты на изношенных колодах, вырезанных из старых журналов и внимательно отмеченных символами, известными только участникам игры.

Малинка оживала по ночам, когда собирались все: от самых опытных бойцов до молодых новобранцев, жаждущих доказать свою принадлежность к этому закрытому кругу. Рассказы о прошлых рейдах, обмен опытом и планы на будущее сплетались с личными историями, создавая мозаику жизни, которая продолжала биться в сердце каждого, кто считал Малинку своим домом.

Отряд Васильева встретили как старых друзей. Обмен приветствиями и новостями, деликатно вплетённый в общую картину вечера, подчеркивал, что даже в мире, где выживание – это ежедневный труд, найдется место для гостеприимства и братства.

После искренних приветствий и лёгкого обмена шутками, атмосфера вокруг костра стала более сосредоточенной, когда Васильев обратился к Северу с обещанием, данном ещё до их прибытия в Малинку. Он подтвердил свои слова, давая понять, что пистолет, о котором шла речь, является не просто подарком, а частью их договорённости – залогом за безопасное провождение через территорию Фартовых, обеспечение ночлегом и, конечно, за возможность отведать знаменитую баланду, о которой ходили легенды среди путешественников.

Север, приняв пистолет, кивнул в знак благодарности и уважения к договорённости. Этот жест укрепил взаимное понимание между ними, подчёркивая, что даже в мире, где слово иногда весит дороже пуль, существуют люди, готовые его сдерживать.

После этого момента настало время расслабиться и насладиться вечером. Фартовые были известны своим гостеприимством, и в скором времени перед отрядом Васильева предстала миска с баландой. Аромат блюда был настолько заманчив, что даже самые опытные бойцы отряда почувствовали, как их желудки загудели в предвкушении.

Вокруг костра царило напряжённое молчание, когда Север начал свой рассказ, насыщенный мрачными деталями их встречи с неизвестным. "Так вот, слушайте, как было. Мы с Кротом тащились через одну захудалую халупу, что полна всякой нечисти, как вы понимаете. И в одной из комнат этого проклятого места видим – кукла на полу валяется. Думали, фигня вопрос, но блин как ошибались," – его голос, пропитанный грубостью и серьёзностью, заставил всех приостановиться.

"Как только собрались сваливать оттуда, за спиной как будто кто прошёлся, знаете, чисто шорох… Обернулись – хрен там плавал, никого. А эта засранка кукла, клянусь, смотрит на нас таким взглядом, будто сам черт в неё вселится. Глаза, братва, глаза у неё были полные злобы," – Север немного прибавил громкости, и каждый словно почувствовал взгляд куклы на себе.

"Давай дёру отсюда, говорю Кроту. Идём обратно, а путь, кажется, ебена мать, в три раза дольше. Сердце в пятки ушло, чую – за нами кто-то тащится. Оборачиваемся – и блядь, никого и фонарь сдох. Но ощущение, что ты на прицеле, не покидает. Вот это был адский переполох," – завершил он, и костёр казался единственным источником тепла и света в этом внезапно охваченном холодом мире.

Крот, подхватывая разговор, внёс в атмосферу ещё больше напряжения. "Ага, и не всё ещё рассказал Север. Когда мы только входили, я заметил стене, старую фотографию – типичная семейка, ничего особенного. Но когда мы уносили ноги, мне показалось, что на фотке… как будто мужик, который стоял рядом с женой и детьми, просто вышагнул из рамки. Мне показалось или нет, но когда мы рванули обратно и я взглянул на фото – место его было пусто."

"И вот, когда мы сиганули из халупы и я в последний раз рискнул взглянуть внутрь через окно, видим – в комнату входит тот самый мужик с фотки, только теперь он смотрит прямо на нас. Глаза его горели так, будто он не просто мужик, а сам дьявол во плоти," – Крот сделал паузу, давая всем возможность осознать масштабы их ужаса.

"Бля, я до сих пор не могу забыть тот взгляд, теперь когда я слышу шорох за спиной, мне кажется, что это он… тот самый мужик," – завершил Крот, его голос дрожал, словно отражая холод, который окутал их в ту ночь.

Продолжая напряжённый вечер у костра, Васильев подхватил разговор после Крота, придавая ему новое, ещё более мрачное направление. "Вот уж действительно, Крот, не только вы с Севером имели дело с неведомой хернёй. Я слышал историю от одного выжившего… ну, уже бывшего выжившего," – его голос был тяжёлым.

"Этот парень рассказывал, что попал в место, казалось бы, рай на земле. Вокруг доброжелательные лица, столы ломились от еды. Всё было так хорошо, что он расслабился. А потом заметил одного из 'гостей', который уверял, что обожает булки. Когда тот откусил, звук был не тот… как будто кости хрустят. Парень глянул на булку и чуть не вырвало – в рюкзаке вдруг счетчик Гейгера-Мюллера начал трещать," – Васильев замер на мгновение, словно давая каждому представить этот кошмар.

"Он взглянул на того мужика, и вместо него увидел гнилой труп, который медленно шёл к нему. Обернулся, а красавица рядом оказалась тоже не из живых. Счетчик трезвонил без остановки, и только тогда до него дошло – всё вокруг было усыпано гниющими конечностями, а все те 'радостные' люди были лишь ходячими мертвецами под каким-то гипнозом," – его рассказ погрузил всех в глубокий ужас.

"Чтобы выбраться, ему пришлось проколоть себе руку ножом, чтобы болевой шок вернул его к реальности. Это помогло, и он сумел сбежать. Но… его разум уже был повреждён. Всё, что увидел и пережил, сломало его психику. Не прошло и недели, как он… он не выдержал," – завершил Васильев, и грусть в его голосе дополнила картину трагедии.

Иван, прислушиваясь к историям, задумчиво спросил: "Откуда они вообще берутся, эти истории?"

Крот, не теряя возможности подшутить, парировал: "Ты слишком мал и глуп, и не видал больших залуп."

Прокатились смешки, и Север подхватил – "Вот, Крот знает, о чем говорит, вон какой старый и мудрый. Можно сказать, профессор. Хуёвый получается, но профессор."

Иван не оценил хохот и решил помалкивать, чувствуя себя чужим в этой компании.

Север, подметив реакцию Ивана, махнул курой и сказал: "Ладно. Что шуточки – хуюточки. А вот насчет профессора, кстати." Обратившись к Кнутчеву, он спросил: "А почему вы до лаборатории пешком пошли? У вас же и техника, и ЗИЛы имеются, да что там, даже БТР на ходу."

Кнутчев улыбнулся и ответил: "А вы хорошо осведомлены о базе 15-04, лучше меня, можно сказать." Шутливо произнес он и, сделав небольшую паузу, продолжил: "Мы уже несколько лет до центра пешком ходим, слишком много потерь техники, да и безопаснее быть незаметным."

Крот подхватил разговор: "До чего ты докопался до профессора с тупыми вопросами, он человек науки, а ты про технику!" Пересел поближе к Кнутчеву и заинтересованно спросил: "А правда ли, что из-за радиации дети рождаются уродами и умирают много, потому что души сопротивляются этому уродству?"

Профессор удивленно посмотрел на Крота: "Что вы, друг мой. Когда случилась катастрофа, ядерные ракеты были последней точкой здравомыслия, но война шла до этого и были использованы и химическое, и биологическое оружие. Вот смотрите," продолжал профессор. "Если мы как по щелчку пальца сейчас переместим в наше время человека до катастрофы, он проживет, в самом лучшем случае, несколько дней. Понимаете, мы все, грубо говоря, уже другие. А радиация – не причина мутаций и аномалий, это катализатор стечения обстоятельств. И отвечая на ваш вопрос насчет нового поколения, мутации и смертность среди новорожденных обусловлены не только радиацией, но и общим состоянием окружающей среды, генетическими изменениями, которые произошли под влиянием многих факторов, включая химическое, биологическое загрязнение. Эти изменения накопительные и многоаспектные, охватывающие не только физическое здоровье, но и генетическую устойчивость к внешним воздействиям. Со временем наш организм адаптировался к новым условиям, однако это привело к повышенной частоте мутаций и аномалий среди новорожденных. Мы находимся в процессе эволюции, который зачастую жесток и безжалостен."

Кнутчев сделал паузу, позволяя своим словам утонуть в мягком потрескивании костра, а затем продолжил: "Но не всё так печально, как может показаться на первый взгляд. Каждая мутация, каждое изменение – это шаг к адаптации к новой реальности. Мы изучаем эти явления, пытаясь найти способы уменьшить их отрицательное воздействие и улучшить качество жизни будущих поколений."

Крот, поглощенный рассказом, кивнул, показывая свое уважение к глубине знаний профессора. Он взглянул на Ивана, словно проверяя, усвоил ли молодой человек урок и начал рассказать: "Знаете, год назад мы с ребятами едва справились с одним Безликим. Эти создания… Они как люди, но без лиц. Ни глаз, ни носа, ни рта не увидишь. А убить их, так это целая наука – только в пах или в затылок."

Иван, все еще чувствуя себя чужим, тем не менее, заинтригован и поддается общему настроению.

"А как они, интересно, едят? Ведь лица-то нет," задумчиво спрашивает Иван, впервые за вечер вступая в разговор.

Профессор Кнутчев, поймав момент, улыбается и готовит почву для научного объяснения: "Пасть у Безликих находится не на лице, как у нас, а под подбородком. Они поглощают пищу специальным образом, через кожные поры в области горла. Это одно из многочисленных адаптаций к жизни в новом мире."

Крот, увлеченно слушающий, вздыхает: "А я думал, это просто куски мяса на ногах. А они вон какие интересные!"

"Интересное – это мягко сказано," продолжает Кнутчев. "Безликие действительно уникальные существа. Большинство из них одиночки, но недавняя разведка показала, что некоторые начали собираться в группы. Это может указывать на развитие некой социальной структуры, что раньше считалось невозможным."

Север задумчиво кивает: "Мир меняется. Кто знает, может, через пару лет мы найдем способ в картишки перекинуться с ними?"

Профессор Кнутчев серьезно добавляет: "Каждое новое поколение мутантов и аномалий – это шаг эволюции. Изучая их, мы не только узнаем больше о мире вокруг, но и понимаем, как адаптироваться к изменениям, чтобы выжить." Затем с легкой усмешкой добавил: "Но в карты с мутантами лучше не играть, вероятность выигрыша слишком невысока."