Человек, который смеется – Виктор Мари Гюго

Это была моя книжная фобия. Да, вот так странно хочу начать свой отзыв по этой книге. «БЫЛА» и «ФОБИЯ» в одном предложении. Стала одной из любимых книг. Классика – это мое все. Ее я люблю и понимаю (хочется верить), ею дышу. Гюго – классика классики. Из тех, чье имя я узнала еще до того, как начала читать. И, конечно же, после выхода на советские экраны французского мини-сериала режиссера Жана Кершброна «Человек, который смеется» я не могла не взять с полки одноименную книгу. Благо у нас был такой желанный по тем временам и довольно редкий экземпляр этой книги. Как сейчас помню, что взяла, дочитала до описаний ужасов, которые творили с детьми компрачикосы, разрыдалась, закрыла книгу на долгие 20 с лишним лет. С ума сойти, мне сложно представить, что такие промежутки есть в моей памяти! Но вот во флэшмобе 2013 мне посоветовали эту самую книгу. И я поняла, что это оно, время для того, чтобы собирать камни прочесть-таки этот труд уже знакомого и любимого автора. И знаете что?! Я рассказываю это все ради того, чтобы поведать вам удивительную вещь. В мои 10-12 лет (точно я не помню) мне показалось, что издевательствам над людьми в книге было отведено никак не меньше большой главы. На деле же оказалось, что этому посвящена всего-то пара абзацев. Мда… вот они загадки восприятия. У детских страхов глаза велики. От былой фобии не осталось и следа. Романтическая история о роковой судьбе полюбивших друг друга юноши и девушки. Исторически точная панорама жизни английского общества конца XVII – начала XVIII века. Остро-социальная трагедия развития человеческой судьбы в кандалах общественных предрассудков. И это все о нем, о романе Виктора Гюго, замысленном когда-то как начало трилогии «Аристократия», «Монархия», «Республика». Грандиозный и в то же время очень локальный сюжетно, роман разворачивает перед нами план истории целого народа, неразрывно связанного кровными узами родства со всеми народами Старого Света. Революционный по накалу, он снизойдет до судьбы всего лишь трех людей и одного волка. Литературный монумент. В духе автора. Гюго узнаваем. Нет, его нельзя перепутать ни с кем. Многословные отступления, масштабные картины прошлого, практически документальная дотошность повествования, контекстуальные параллели с будущим (тем, что во времена Гюго уже стало реальностью). Гюго постоянно кружит вокруг одних и тех же мыслей, словно желая максимально точно, со всех сторон, во всех подробностях отобразить перед читателем какое-либо явление или исторический факт, заставить почувствовать именно так, как он, автор, это видит. Гюго – не последователь. Он – поводырь. Читателю не выбраться на волю без авторской помощи. Я не рассматриваю те случаи, когда читатель принимает решение пропустить отрывки авторских отступлений, так как, по мне, это большое упущение, если не сказать более негативно. Да, читать Гюго не просто, его книги требуют работы мысли, довольно обширного потенциала памяти, определенной интеллектуальной базы. Но даже если вместо всего этого у читателя есть только невероятное желание познавать и внимать, то этого более, чем довольно, ведь Гюго не свойственна сухость. Его речь страстная: она агонизирует вместе с умирающим, она воспламеняется вместе с влюбленным, она пульсирует вместе с током крови ее героев. И еще… Об этом нельзя не сказать. Роман Гюго реален. Да, да, именно так. Я брела вместе с Гуинпленом по запорошенным плоскогоряьм Портленда, я замерзала от пронизывающих снежых вихрей; я сходила с ума от животного ужаса на тонущей лодке среди покинутых Богом и Сатаной компрачикосами… И я увидела тот свет, что увел с собой Дею. Туда, куда устремился за ней Гуинплен. Если бы я дочитала книгу в те мои 10-12 лет, я бы слегла…

Гюго был, есть и будет великим писателем. В свое время Собор Парижской Богоматери потряс меня до глубины души. А учитывая тот нежный возраст, в котором я его прочла – осмысление и переживание романа заняло порядка двух-трех месяцев.К стыду своему Отверженных я до конца не прочитала до сих пор. Застряла где-то на середине второго тома пару лет назад, а потом начался ремонт, книги запаковали и с концами. До сих пор не могу найти в каком пакете именно то, что мне так нужно.Гюго – гений. Писатель с большой буквы. В его произведениях есть все, что делает книги классическими и великими на мой скромный взгляд: достойная осмысления главная идея, детально выписанный исторический фон, богатство и колоритность персонажей, философские дилеммы, возникающие по ходу сюжета и рассуждений, драматизм событийного ряда, колеблющийся от трагедии до комедии, ну и чего греха таить – трагическая развязка.

«Человек, который смеется» удовлетворяет всем вышеперечисленным требованиям. Где-то порой даже предвосхищает и превосходит ожидания.Давайте поговорим про роман немного подробнее. Итак.1.О сюжете

В центре повествования – мальчик-сирота, брошенный на берегу моря на погибель. Но вопреки всему главному герою удается выжить. Более того он неожиданно обретает семью, домашний очаг и призвание. Мальчик превращается в мужчину и незаметно для себя самого становится счастливым. У него есть любимая работа, которая в силу его редкого физического недостатка, приносит хорошую прибыль. Да-да. Наш главный герой – уродлив.. Компрачикосы путем сложной хирургической операции превратили его лицо в маску комедии. Но уродство нашего героя исключительно внешнее. Душа его благородна и прекрасна.

Только вот разглядеть это могут немногие. Но находится прекрасная девушка, способная полюбить героя, вопреки недостаткам. Двое влюбленных словно созданы друг для друга. Она прекрасна – он безобразен. Она – слепа, он – способен вести за собой.

В общем, к 20 с хвостиком лет у Гуинплена жизнь сложилась так, как у многих людей не складывается и к 60. Он действительно счастлив.

И тут на сцену выступает Провидение, оно же Злой Рок. Волею случая выясняется, что Гуинплен – пэр Англии, член Парламента, богатый и могущественный человек. Перед ним встает нелегкий выбор: посвятить себя борьбе за человеческие права, защищая бедность из которой он вышел или продолжать наслаждаться собственным счастьем.

Не буду спойлерить самое интересное в книге – скажу только, что все написанное Гюго фантастически проницательно, поучительно и о многом заставляет задуматься.2.Об истории

«Человек, который смеется» – так или иначе роман исторический, поскольку автор пространно и в подробностях описывает эпоху, послужившую фоном для разворачивающихся событий.

Скажем сразу, я не специалист по Великобритании конца 17 – начала 18 веков. И, как историк, затрудняюсь судить о достоверности предоставленной автором информации по 3 причинам:

– Людям 19 века критичность мысли и объективность были свойственны, но не в той степени, в которой на них опираются современные специалисты

– С другой стороны у Гюго могли быть уникальные источники, не дожившие до наших дней.

– Хотя опять же писателям свойственно приукрашивать действительность ради драматизма происходящего.

Тем не менее, обилие информации о внутриполитическом, экономическом и социальном положении Великобритании того времени, а также критический сравнительный анализ Франции с Англией, предоставленные в книге наводит на мысль о том, что Гюго вряд ли взял с потолка все эти детали. Что-то может и приукрасил, но в целом использовал весьма достоверный неискаженный домыслами материал. Например:Компрачикос – в Испании, Англии, Германии, Франции XIII—XVIII веков представляли собой организованные преступные сообщества, состоявшие в основном из контрабандистов, бродяг и нищих. У индейцев они были известны как «чейлас» – охотники за детьми. Компрачикосы вели торговлю детьми. Они покупали или похищали детей, а затем перепродавали, делая из них шутов, акробатов и т. п. Иногда (но не всегда!) они перед продажей по-своему детей «обрабатывали», намеренно уродуя, с целью сделать из них карликов, горбунов или пожизненных обладателей уродливых масок. При дворах европейской знати XVII-XVIII вв. существовала своеобразная мода на различных уродов и шутов-калек, забавлявших своих хозяев и их гостей, обладавших низменными вкусами. В Российской империи моду на карликов и горбунов впервые ввел Петр Первый; наиболее известной любительницей подобных забав была императрица Анна Иоанновна (1730-1740). От монархов и их дворов старались не отставать их многочисленные придворные. В условиях постоянного спроса на детей-уродов и относительно высокой рождаемости, преступный «бизнес» компрачикосов долгое время процветал. Потребовались годы жесточайших преследований, а также общее повышение уровня культуры и нравственности, чтобы подобное негативное социальное явление совсем исчезло в Европе. (с) ВикипедияИз рассуждений о ценности английского пэрства:

… Аристократия – стена, которая с одной стороны сдерживала, точно плотиной, королевскую волю, с другой – защищала народ.

…Англия, бывшая бретонской при Утэре Пендрагоне, римской при Цезаре, саксонской при семивластии, датской при Гарольде, нормандской после Вильгельма, благодаря лордам становится английской…

… Будем справедливы к аристократии. Она удерживала королевскую власть в известных границах, она была ее противовесом. Она служила преградой для деспотизма.Из рассуждений о взаимосвязи между содержанием и оболочкой.

…Поместите в круглом зале сенат, заседавший в зале квадратном, и он окажется другим. Форма моллюска изменяется по мере изменения формы раковины.

Если вы хотите сохранить какое-нибудь старинное установление, будь оно происхождения человеческого или божественного, будь оно кодексом или догматом, или аристократией или жреческим сословием, – ничего не переделывайте в нем заново, даже наружную оболочку. Если хотите уберечь от перемен учреждения, ничего не меняйте в зданиях.3. О философии

«Человек, который смеется» – роман, который поднимает многие вопросы:

– Несоответствие безобразной внешности благородной душе и наоборот.

– Растерянность человека перед неизвестными силами (как божественными, так и человеческими), которые управляют его жизнью.

– Выбор между своим счастьем и попыткой помочь многим.

– Выбор между желаниями плоти и стремлениями души.

– Недолговечность и ослепительность соблазна.

– Исполнение заветной благородной мечты – так ли оно прекрасно на практике?

– Какие лишения и потери человек способен перенести, а какие – нет?

– Власть, ограниченная властью способна принести пользу народу (… Королевская власть сознавала это, и ненавидела пэров. Обе стороны старались ослабить одна другую. Ущерб, наносимый ими друг другу, шел на пользу народу. Эти две слепые силы –монархия и олигархия – не замечали, что работают в интересах третьей – демократии.)И другие вопросы.

Более того многие философские рассуждения в произвольном порядке разбросаны по тексту и по большому счету являются лирическими отступлениями автора. Порой эти лирические отступления достигают масштабов целой главы или даже нескольких глав подряд. Поэтому читать роман на ночь, наверное, не стоит. Иногда много философии и мало действия способны окончательно сморить читателя.Из рассуждений об истории:

История – та же ночь. В ней нет заднего плана. Все, что находится на авансцене, немедленно пропадает из виду и тонет во мраке. Когда декорации убраны, память о них исчезает, наступает забвение. Прошедшее и неведомое – синонимы.

… Что такое история? Отголосок прошедшего в будущем. Отсвет, отбрасываемый будущим на прошлое.ИТОГО: Восхитительный, драматический, яркий и проблемный роман. Автор справился с поставленной задачей на 200%. Единственным препятствием к прочтению может послужить некоторая академичность многочисленных лирических отступления автора и многословные описания фоновой картинки. В остальном – советую всем. Грех пропустить такое волшебное произведение!

Книга хорошая и была бы просто прекрасной, если бы не постоянные приступы словоблудия у автора и его героев. Я знаю, что про классические произведения такого лучше не говорить, ибо «истинными ценителями» такие комментарии воспринимаются в штыки, но не могу не заметить, что, несмотря на немалый интерес к произведению, на половине очередного монолога меня начинало неслабо клонить в сон.

И все-таки «Человека, который смеется» однозначно надо читать. Потому что очень мало существует книг, способных вместить в себя столько правды о жизни. Здесь фактически разжевывается и подается на блюдечке то, до чего своими силами нам еще пилить и пилить…

Да, эту книгу нужно читать. Продираться сквозь бесконечные завалы авторского красноречия, глотать получасовые перечислинения фамилий, владений и званий, но читать и, по возможности, задумываться о прочитанном.