Виктор Квашин
Остров счастливого змея. Книга 1
4
Освободившись от отчёта, Александр позволил себе расслабиться. Во-первых, отоспался, в том числе и на вахте. Сразу улучшилось настроение, почувствовал желание жить. Потом навёл порядок в экспедиционных бумагах. Он терпеть не мог беспорядка, любил, чтобы всё лежало на своих местах, было подписано, а лишнее должно быть выброшено. Перебирая черновики, наткнулся на бумагу с размышлениями о сне. Повертел, хотел выбросить, но передумал и отложил в сторону. Когда всё было разложено по папкам и убрано, на столе остался только этот листок. Не придумав, куда его деть, Александр так и оставил его на столе, а утром, собираясь на вахту, сунул в карман вместе с маленькой книжкой о животных.
Было воскресенье, на судне почти никого. Александр любил воскресные вахты за то, что никто не мешал заниматься своими делами. Вахта у трапа ему выпала с двадцати до двадцати четырех. Дул морозный северняк. Александр энергично, насколько позволял тулуп, ходил от борта к борту, чтобы подольше не замёрзнуть. О чтении не приходилось и думать – не июль! Город на сопках расцветился огнями, светофоры мигали жёлтым светом, и всё это отражалось в чёрной воде между плавающими льдинами. На небе проявились слабенькие звёзды (в городе всегда звёзды видны плохо), а на западе, над самым горизонтом ярким фонарем висела Венера. Красиво! Вспомнились вечера на полуострове Дымова, там тоже над морем висела Венера, и они с Зоей ею любовались. Делать было нечего, мысли текли, куда им хотелось. Вспомнилось, как они с Зоей ложились спать в тесной палатке, прижимаясь друг к другу. Потом вспомнились необычные сны с Нией. Он снова стал искать причины этих снов, вспоминая все подробности. Сон, сон… «Мы плод чьего-то сновиденья» – припомнилось вдруг высказывание из какой-то заумной книги, которую очень советовал прочитать Наумов. Там сложно и запутанно объяснялась связь мифов и сновидений. Он с трудом её осилил, но толком ничего не понял. А сейчас вот всплыла эта фраза. Кажется, бушмены считали, что они на самом деле не живут в этом мире, а только снятся некоему божеству.
«Несуразица какая-то, – подумал Александр. – Это получается, что я не живу, а снюсь Ние, – он посмотрел на сопки, сплошь застроенные городом, и усмехнулся. – Да если бы древним людям снились сны о нашей действительности, они бы все сошли с ума. Ну, хорошо, пойдём от неизвестного, как в теореме. Предположим, что в каком-то другом измерении действительно существует Ния, и я ей приснился. Но я ведь снюсь ей в её обстановке, в её селении, в таком случае она не сойдет с ума. Пока всё нормально. Действительно, почти во всех снах я видел её около её жилища, вернее я знал, что это мой дом, а она моя жена. И ещё мы ходили на мыс, где скала и камень со змеёй. И получается, что её жилище находится на месте поселения Дымова-3».
Его увлекло это фантастическое расследование. От быстрой ходьбы он согрелся, откинул воротник тулупа, полез в нагрудный карман за сигаретами и вместе с пачкой вытащил листок с анализом снов. Под тусклым фонарём прочитал.
«Ну, если посмотреть с сегодняшней точки зрения, то на некоторые вопросы можно найти ответы. Она сказала „Я рада, что ты близко“, когда я начал копать шурф на Дымова-3, но не докопал и ушел к отдыхающим. Если считать, что Ния живёт на этом поселении, то понятно, что она радуется, что я скоро докопаюсь до её слоя. Класс! Сценарий фантастического фильма! И с первыми тремя снами всё проясняется: мы же перед тем, как стать последним лагерем, проходили по той дороге, то есть прямо по древнему поселению. А с камнем на мысу? Да и там всё понятно: у людей с поселения Нии там было ритуальное место. Песок и принесение жертвы во сне, и раскопанный мной песок и керамика в действительности! Ничего себе! Так что, это правда? Вот это вывел доказательство! Значит, получается, что все сны с Нией связаны с моим нахождением в тех местах, где она живет или бывает. Как это проверить? Надо ехать на Дымова и там ночевать. Стоп, а последний сон? Что же она на судне жила? Нестыковка. Жаль, такое доказательство поломалось!»
Он понимал, что всего этого быть не может, потому что не может быть никогда, но решение этой фантастической головоломки доставляло удовольствие. Кроме того, оно поглощало время. Вахта пролетела незаметно, и его сменили.
С ноля часов Александр заступил в третий отсек, где с удовольствием читал книжку про животных, написанную с большим знанием их повадок и с тонким юмором. А с четырёх до восьми дежурил в учебной части. К утру уже не читалось, потому что слипались глаза. Он то ходил, то сидел, стараясь всё-таки не уснуть. Бессвязные вялые мысли медленно проворачивались в сознании. То ли во сне, то ли в бреду увидел он черепок с орнаментом в своей руке, и тут же Нию, держащую на бедре горшок. Очнулся от чёткой мысли: «Сны связаны не с местами, а с предметами, которые были у Нии! В общем-то, это одно и то же: на тех местах, где бывала Ния, могли остаться предметы, которых она касалась, или которые ей принадлежали. Всё сошлось! Как проверить? Черепок с орнаментом! Надо взять черепок с орнаментом, который я рисовал, когда приснился последний сон. Сегодня понедельник, у Наумова лекции с девяти. Заеду по пути».
В университет он вошел без пятнадцати девять. Наумов был на кафедре.
– Саша, привет! Что тебя принесло в такую рань? Кому не спится в ночь глухую?
– Лёша, какая рань? Я только что с вахты сменился, на работу в магазин опаздываю, так что я на минутку. Скажи, ты ещё не сдал в архив мои материалы?
– Ёще не успел.
– Слушай, можно я возьму несколько черепков?
– Да, в общем-то, тебе всё можно, но я хотел их сдать до отъезда. Может тебе другие подойдут? Тебе зачем?
– Читаю книжку по керамике, хочу разобраться, надо бы иметь перед глазами натуральные образцы.
– О, образцов я тебе дам, сколько хочешь, хоть насовсем.
– Нет, знаешь, хочу свои, родные. Да я на днях верну.
– Ой, Саня, ты так не вовремя, у меня лекция уже начинается. Бери сам, что тебе нужно, только верни побыстрее.
– А где?
– Да вон, под столом. Где ты оставил, там она и лежит. Пока! – скороговоркой на ходу сказал Наумов и выскочил за дверь.
Александр глянул на часы – в магазине уже открыли двери. Да наплевать, не уволят. Открыл коробку с надписью «Поселение Дымова-3», вытащил пакет с горинской керамикой. Отыскал тот самый черепок – обломок венчика с орнаментом, взял еще штук пять, тоже с орнаментом, на всякий случай. И побежал на работу.
Вечером он еле держался на ногах. Но о черепках помнил весь день. Перед сном, пока жена была в ванной, вытащил обломки сосудов и остановился в нерешительности. Во-первых, он не отваживался начать эксперимент, тем более в таком усталом состоянии. Он знал, что шансов на успех почти нет, но если Ния не приснится, придёт разочарование. Во-вторых, он не знал, стоит ли рассказывать об эксперименте Зое. У них всегда было правилом делиться друг с другом всем, и плохим и хорошим, и никогда не было ни малейших секретов. Поэтому Александр чувствовал себя в какой-то мере предателем, если не расскажет Зое. С другой стороны, не хотел попусту ее беспокоить. Может и не будет никакого сна. Решил, что расскажет в случае положительного результата. Выбрал тот самый черепок и засунул даже не под подушку, а под матрац в районе головы.
Она медленно выходила из моря, совершенно раздетая, и улыбалась ему. Молодое упругое смуглое тело, мокрые чёрные волосы. Капельки воды сверкали под солнцем на груди и бедрах. К запястью правой руки привязан кожаный ремешок, соединенный с плывущей следом корзиной, поддерживаемой с боков, как поплавками, двумя короткими чурками, в корзине раковины. В другой руке шевелит лапами довольно крупный краб.
– Как хорошо, что ты пришёл, Забда! Сегодня доброе Море. Оно дало нам много еды. Сейчас я буду тебя кормить.
Она присела на корточки, разбила большую ракушку, губами и языком выбрала из нежного мяса мелкие осколки раковины и подала ему. Другую разбила и положила в рот себе. Жевала и улыбалась. Ему было хорошо. Он чувствовал себя молодым, сильным и уверенным.
– Пойдём домой. Остальное сварим в том горшке, который я тебе показывала. Пока тебя не было, я его высушила и женила с Огнем. Огонь был сильным и добрым. Он передал часть своей силы горшку, и теперь горшок не боится жара. В нем будет вкусная пища.
Они сидели рядом и смотрели в огонь под сосудом. И он искоса посматривал на неё и любовался своей женщиной. Потом они пошли в жилище. Она развела маленький огонь в очаге и пришла на его лежанку. Легла рядом, прижалась, положила ладонь на его грудь. Ладонь была такая горячая!
Александр открыл глаза. Уличный фонарь освещает потолок. На будильнике половина седьмого. Зоя тихонько сопит, уткнувшись ему в плечо, её рука у него на груди.
«Получилось! У меня получилось то, что я задумывал! Эксперимент удался! Это потрясающе!»
Больше он не заснул. Лежал с открытыми глазами и вспоминал сон, обдумывал.
«Она красивая! Как хорошо с ней. Вообще, хорошо в том времени. Никаких забот: жена ракушек наловила, накормила, спать положила, сама рядом… Интересно, что она меня знает по фамилии. Ну, может, она и не так меня называет, а я воспринимаю, как свою фамилию. Надо будет ещё поэкспериментировать. Кажется, она и в прошлых снах называла меня „Забда“. Вообще, если я решил это исследовать, то надо записывать все сны. Память человеческая несовершенна».
Он встал до того, как зазвенел будильник, чтобы не будить жену. Черепок из-под матраца вынул и спрятал, а с собой взял другой. Отыскал в столе блокнотик, тоже взял.
В стройконторе с нетерпением дождался конца рабочего дня. Проверил, закрыты ли все помещения и входные двери, выключил весь свет, кроме настольной лампы, улегся на топчан за ширмой, положил под голову черепок. Но сон не приходил. Лезли в голову разные «посторонние» мысли о том, что денег опять не хватает, снова надо платить за квартиру, раньше обычного срока требуют оплатить второй семестр Ире. А уже на подходе Новый год. В последние годы Александр не любил этот праздник за то, что он пожирал огромное количество денег, а потом месяца два приходилось работать ещё больше, чтобы хоть как-то стабилизировать семейный бюджет. Потом вспомнил, что собирался записывать все сны с Нией. Достал блокнот и стал писать подробно всё, что мог вспомнить, с самого первого сна. Уже за полночь сильно захотелось спать.
Он сидел в жилище на своей лежанке и плоским камнем точил наконечник копья. Дым ел глаза. Сильный ветер периодически приподнимал край шкуры, завешивающей вход, и гулял по жилищу. Было холодно, но он не подавал виду. Знал, что дров очень мало, а в такую погоду, когда всё замело снегом, дров не добудешь. Напротив, на женской половине, ближе к выходу сидела Ния и молча чинила его обувь из рыбьей кожи. Выглядела жена плохо: исхудавшее лицо со многими морщинками с трудом можно было разглядеть под двумя капюшонами зимней одежды, чёрные потрескавшиеся пальцы часто соскальзывали с костяной иглы. Одна нога её была вытянута, на ступню надета петля ремешка, соединенного с висящей на уровне головы плетеной люлькой. В люльке раздавался писк, и тогда Ния шевелила ступней, люлька покачивалась, и писк на время умолкал. У очага, с видом старшей в доме женщины, возилась девочка лет семи. Она экономно подкладывала дрова в слишком быстро прогорающий костер, и наверно чаще, чем нужно, вставала и помешивала в котелке длинной деревянной лопаткой. Запах из котла аппетита не вызывал – варились куски старых шкур и кости, не догрызенные собаками ещё летом, а теперь собранные вокруг жилища. По левую руку от Забды сидел сын, худенький мальчуган лет десяти. Он был одет в зимнюю охотничью одежду, с ножом на поясе, старался выглядеть очень серьёзным и тоже точил наконечник своего маленького копья.
Забда был угрюм. В этом году зима пришла слишком рано. Море и пролив замёрзли, ни рыбу, ни ракушки поймать стало невозможно. Таёжный зверь ещё не спустился с гор в прибрежные долины. А тут ещё такой снег выпал! Духи отвернулись от его семьи и от жителей всего поселения. Начался голод. Два дня назад он ушёл на охоту с намерением не возвращаться, пока не добудет зверя. В первый день он отыскал двух косуль и оба раза промазал, что с ним случается крайне редко. Он вымотался, идя по следу, но так и не догнал. Ночевал под корнями упавшего дерева. На следующий день дошёл почти до истоков ручья и там отыскал следы кабанов. Думал, что повезло, но злой дух привязался и шёл попятам. Стрела опять прошла мимо, и звери ушли. Он бросился в погоню. Стараясь угадать их движение, напрямик пересёк распадок, обогнул скалу и чуть не столкнулся с подсвинком. Кабан хрюкнул и рванулся в сторону. Снимать лук не было времени, он метнул копьё, которое постоянно было в руке. Копьё летело точно, он это видел, но порыв ветра уже в пути сбил его с цели. Оно скользнуло по крепкой шкуре и отскочило. Кабаны ушли. Отыскав в глубоком снегу копьё, Забда увидел, что наконечник обломан. Видимо злой дух направил его в твёрдый камень. Дальнейшая охота не имела смысла. Пришлось возвращаться домой без добычи. На обратном пути поскользнулся на крутом склоне и сильно порвал новую обувку так, что неизвестно, сможет ли жена починить. И теперь он сидел злой, пытаясь исправить наконечник копья (это был его самый удачливый наконечник), и думал о том, что как только Ния отремонтирует обувь, он уйдёт на охоту. Сын встал и, нарочито выставив свое отшлифованное до блеска копьё, сказал:
– Отец, возьми меня на охоту! Ты же знаешь, как я владею копьём и стреляю из лука. Вдвоём у нас будет удачная охота, духи нам помогут!
Забда молчал. Сын ещё не прошёл обряд и не имеет права самостоятельно охотиться. Духи могут ещё больше разозлиться. С другой стороны, он действительно умеет обращаться с оружием и способен помочь. Может, действительно стоит взять его, только не разрешать стрелять первому, тогда табу не будет нарушено.
Резкий телефонный звонок. Пьяный голос:
– Катю позови!
В голове длинный фрагмент монолога из боцманской классики. Вслух сказал:
– Вы не туда попали, – бросил трубку. – Урод!
Хлебнул остывшего чая, выкурил сигарету, снова улёгся на топчан.
Солнечное морозное утро. Искрящийся снег слепит глаза. Они с сыном вдвоём тащат волокушу с тушей кабана по посёлку. Люди выходят из жилищ, поздравляют их. Они останавливаются только около своего дома. Сын, как и положено охотнику, не проявляет эмоций. Он молча ставит у входа своё маленькое копье. Мальчишки с завистью осматривают оружие: наконечник копья и часть древка алеют замёрзшей кровью. Забда вытаскивает из вскрытого брюха кабана печень, отрезает большой кусок. Сын делает тоже самое. Усталые, вдвоём они идут на мыс к полукруглой скале и кладут куски печени на камень Змея. Вернувшись, Забда говорит жене:
– Раздели мясо и раздай людям. Мы пойдём отдыхать.
Звонок:
– А чё, Кати нету?
Больше в эту ночь сны не снились.
5
В магазине день выдался тяжёлый. Но Александр работал, ничего не замечая вокруг. Он думал о своих снах. Домой пришёл разбитый. Зоя, подавая ужин, спросила:
– Что-то ты в последние дни всё молчишь, случилось что?
– Устал жутко. В конторе какой-то идиот спать не давал. В магазине три машины выгрузили. К Новому году товар завозят. Хозяйка хочет максимум на праздник сорвать, целыми днями икру мечет, грозится всех уволить. Сегодня вообще истерика с ней была. Устал. Спать хочу.
– Сейчас поешь, и я тебя уложу. Тебе надо хорошенько выспаться. Может, тебе бросить этот магазин к чёрту?
– Ну да! А платить за учёбу, за квартиру, чем будем? Да вот, Новый год на носу…
– Кстати, я хотела тебя спросить, где мы будем встречать Новый год? Ты же не дежуришь тридцать первого?
– На «Урале» вахта первого с утра. Но тридцать первого магазин наверняка работать будет, судя по настроению хозяйки.
– У нас есть два варианта. Либо мы вдвоём остаёмся дома, устроим себе праздник, либо идем к Удоевым, там все наши собираются, нас зовут.
– А дети?
– Они хотят своей компанией встречать у друзей.
– Ты, конечно, хочешь в гости?
– Хотелось бы встретиться с друзьями. Тогда и дома ничего не надо готовить, не мыть потом посуду.
– Правда, давай в гости пойдем. Мне там и на судно ближе утром добираться, – решил согласиться с женой Александр. Она и так всё время никуда кроме работы не выбирается, пусть хоть ей будет праздник.
На ночь Александр положил под подушку сразу два обломка керамики. Они были очень похожи, возможно, даже от одного сосуда. Сон приснился.
Он подходил к посёлку со стороны косы. Осенние тростники стеной желтели по сторонам тропы. Посёлок выглядел как-то незнакомо. Он не знал, в чём отличие, но чувствовал что-то чужое. У крайнего жилища две женщины разделывали рыбу. Он подошёл уже близко, когда они заметили его. Несколько мгновений обе смотрели на него, затем с визгом бросились в дом. Через мгновение оттуда появился крепкий молодой мужчина, встал у входа с независимым видом, крепко расставив ноги.
– Ты кто? – спросил он недружелюбно. – Я тебя не знаю.
– Я Забда. Пусть в твоем жилище будут только добрые духи!
Мужчина смотрел на него, соображая, лицо его сделалось испуганным, потом злым.
– Отец моего отца дружил с Забдой. Забда давно на горе предков. Ты враг! – он круто развернулся и исчез в доме, но тут же появился вновь с копьём в руке. – Вра-а-г! – заорал он. – Вра-а-а-г!
Думать было некогда. Забда в прыжке повернулся и побежал обратно. Краем глаза он заметил выбегающих из других домов мужчин с оружием. За спиной слышалось сопение и топот босых ног – преследователь был молод и не хотел отставать. Он, наверно, уже предчувствовал, как с хрустом войдёт каменный наконечник в спину врага. Забда вдруг обрёл уверенность. Он знал, что нет ему равных в беге и в других соревнованиях. Ноги его отталкивались сильно и упруго, сердце билось мощно, как у зверя. Тростники кончились, песчаная коса, сужаясь, уходила в пролив, за которым был спасительный берег, поросший густым кустарником. Он, не раздумывая, вбежал в воду, пробежал как можно дальше и поплыл. Кто-то из преследователей шлёпал по воде следом, другие остановились на берегу и стали стрелять. Две стрелы пронзили воду рядом с головой. Вдруг невыносимо-острая боль в правом плече. Он вскрикнул и сразу перестал ощущать руку. Вздохнув поглубже, нырнул. Торчащая стрела, изгибаясь встречным потоком воды, причиняла нестерпимую боль, но он продолжал плыть под водой как можно дольше, зная, что натянутые луки ждут появления цели. Наконец, воздух кончился, он всплыл и со стоном, почти с воплем вдохнул, ожидая в ту же секунду боли от очередной стрелы.
– Сашенька! Саша! Тебе плохо? Что ты так стонешь? Проснись! – Теребила его Зоя. – Как ты ужасно кричал! Страшное снилось?
– О-о! – простонал Александр и повернулся на спину. – Спасибо, что разбудила. Плечо ужасно болит. Наверно и сон, поэтому кошмарный.
– Конечно, по три машины разгружать – будет болеть. Сейчас я тебе бальзамом плечо натру, ещё одним одеялом укрою, и всё пройдет.
Зоя растёрла ему плечо, намазала мазью, укрыла.
– Спи, мой хороший.
– Подожди, Зоя, на вот, положи на стол, – достал из-под подушки черепки.
Зоя замерла, спросила:
– Это ты зачем? У тебя с головой всё в порядке? Свихнуться хочешь? К Ние своей летаешь?
– Хуже, – улыбнулся он. – Туземцы меня убить хотели.
– Я выкину сейчас эту гадость!
– Не надо, я завтра должен её Наумову сдать. Всё нормально. Я тебе потом расскажу удивительные вещи, тебе будет интересно.
– Рассказывай сейчас.
– Если я сейчас начну рассказывать, то уже не засну. Всё нормально. Давай спать.
Он повернулся на бок и ровно засопел. На самом деле, сердце всё ещё тревожно билось и плечо сильно болело. «Доэкспериментировался! – думал он. – Вот так поймают во сне дикари и сожрут, не пожарив. Надо это прекращать. Но почему такой сон? Раньше всегда снилась Ния, семья, все меня знали, и вроде уважали, а тут приняли за чужого».
Зоя придвинулась, обняла, погладила легонько.
– Спи, мой родной!
Стало спокойно, тепло и уютно. «Какое счастье!» – скорее почувствовал, чем подумал Александр и уснул.
На вахте, как только появилась возможность, он в подробностях записал сон и стал его анализировать. Он твердо решил больше не спать с керамикой, пока не выяснит причину ужасного сна. И вообще, он взял все черепки с собой, чтобы завтра утром вернуть Наумову. Его размышления привели только к одному выводу: эта керамика была изготовлена гораздо позже, чем та, которую делала Ния, то есть после её смерти, когда и её и его уже забыли. Но ведь раньше сны вызывались только предметами, которые принадлежали Ние. Почему же теперь черепки от сосуда, сделанного другой женщиной, да ещё и в другое время тоже вызывают сны? На это он нашел два ответа: либо он обрел способность видеть прошлое по любым древним предметам, либо женщины, которых он видел в последнем сне, были родственницами Нии. Можно, конечно, попытаться проверить, но пока он не был к этому готов. Плечо всё ещё сильно ныло. Александр даже осмотрел его в зеркало, но никаких повреждений не обнаружил. Усмехнулся своей вере в реальность этих снов: «Конечно, это от ящиков в магазине». Ночью всё-таки вытащил керамику из пакета и сделал на каждом фрагменте маленькие пометки карандашом, какой черепок к какому сну относится.
Утром по пути заехал в университет.
– Лёша, привет! Я керамику возвращаю.
– Отлично! Сегодня после лекций отнесу в архив. Всё, пока, у меня лекция. Не перепутай пакеты.
– Не беспокойся, она же промаркирована.
Александр стал раскладывать черепки по местам. Последним оказался тот, который принёс сон, где раздетая Ния кормила его ракушками. Он не мог просто так расстаться с этим осколком, волшебным образом соединяющим его с удивительным прошлым. Рука задержалась над пакетом, он оглянулся и быстро сунул черепок в карман. В архиве всё равно не будут проверять сотни фрагментов керамики.
Новый год, как и договаривались, встретили у Удоевых. Был хороший стол. Возраст компании уже не позволял буйного задора, зато добавлял участникам остроумия, и было весело. До конца двадцатого века оставалось три года, и тема «дожить до третьего тысячелетия» доминировала и в тостах и в беседах. Большинство досидело до утра, в том числе и Александр, которому всё равно к восьми нужно было на судно. На вахте беззастенчиво отсыпался, потому что спали все, даже Васильич.
Следующий день был выходной, так как хозяйка, довольная предновогодним барышом, закрыла магазин на целых четыре дня. Александр вернулся домой утром, свежий с мороза. Норд первым бросился навстречу, завертел хвостом, подпрыгивая, пытался лизнуть в лицо, и пока Александр не почесал ему за ушами, не успокоился. Зоя и дети уже встали и ждали его к столу. Это был первый семейный завтрак в Новом году. Стали делиться впечатлениями о празднике. Зоя, оказывается, позаботилась о подарках, которые волшебным образом оказались под ёлкой. Ей тоже был подарок – большая шоколадка, красиво, с бантом упакованная, которую она тут же разломила на части и выложила на тарелочку. Александру было стыдно. Исправить промах было уже невозможно.
– А давайте пойдём в лес! – предложил он. – На улице отличная погода. Людей сегодня нет, транспорт свободный. Через сорок минут уже за городом будем.
Зоя была рада предложению. Юра с Иркой тоже согласились. Быстро оделись по-походному, положили в рюкзак всякой вкуснятины. Норд, который угадывал все намерения хозяев, поднял невероятный шум, что значительно ускорило сборы.
У них было своё укромное местечко километрах в трёх от последней остановки автобуса, в узком распадке, заваленном буреломом. Сюда никогда не заходили горожане, тут было уютно и спокойно. Развели костёр, поджарили колбасу, потом пили чай с остатками праздничного торта. Денёк выдался тихим и солнечным, хоть и с морозцем. Ира с Юрой не могли долго сидеть, пошли бродить по окрестностям, Норд увязался с ними. Александр с Зоей остались у костра. Александр курил, смотрел в огонь под котелком. Вспомнился сон, в котором он сидел с Нией и смотрел в огонь под керамическим горшком, в котором варились ракушки.
– Саша, ты что такой молчаливый? О чем ты думаешь всё время? Ты устал, не спал на вахте?
– Да нет, наоборот сегодня выспался. Просто любуюсь огнём, мысли всякие…
– Я всё хотела тебя спросить, тебе тот сон ещё снится?
– Теперь не снится. Но я хотел с тобой посоветоваться, необычные были сны, я сделал кое-какие выводы. Интересно, что ты скажешь.
– Это хорошо, что не снится. Наверно отдохнул, переключил внимание. А о чем ты хотел посоветоваться?
– Сны мне не снятся, потому что теперь я могу их заказывать, а если не захочу, то их не будет. Это я выяснил экспериментально. Не перебивай, послушай внимательно. Сны с Нией мне начали сниться на Дымова, когда мы были рядом с древним поселением Дымова-3. В городе они не снились. Я даже о них и не вспоминал. Когда стал обрабатывать керамику, опять стали сниться. Потом я керамику сдал и они прекратились. Для эксперимента я взял у Наумова несколько фрагментов и по очереди подкладывал их под голову. И каждый раз снились сны. Причем разные, но с Нией. Только один раз приснились незнакомые женщины и мужчина, который сказал, что Забда давно умер.
– Они что, и фамилию твою знают?
– Да. И Ния всегда называет меня по фамилии, по имени ни разу. Но это неважно. Я сделал вывод, что сны связаны с предметами, которые принадлежали Ние или её родственникам. Ну, если допустить, что в горинское время на этом поселении действительно жила какая-то Ния, и если поверить в переселение душ, или в путешествие во времени, то всё сходится – она была моей женой в прошлой жизни. Ну что ты так смотришь! Ты же знаешь, что я яростный атеист и не верю ни в бога, ни в чёрта, ни в гадалок, и все это считаю ахинеей, запудриванием мозгов. Но с другой стороны, почему не допустить, что необъяснимые вещи всё-таки существуют? Ну ладно, я ничего не утверждаю. Я только хочу сказать, что когда я кладу под подушку керамику, мне снится сон с Нией, если керамики нет, сна тоже нет. Ты мне веришь?
– Не знаю. То есть, тебе я, конечно, верю, но не могу поверить, что есть такая связь. А если она есть, то вполне возможно, что она психологическая. Ты кладешь под подушку обломок древнего сосуда и подсознательно заказываешь сон. Кстати, твоя фамилия во сне тому доказательство. В те времена, наверно, и фамилий-то не было. И если допустить, что ты жил в том времени, то звали тебя по-другому. Ты сам подумай, какая вероятность получить одно и то же имя три тысячи лет спустя? Эти черепки до сих пор у тебя?
– Вернул Наумову. А он уже сдал в архив.
– Хорошо. А то я уже хотела сама попробовать слетать к твоей Ние.
– Тебе нельзя. Убить могут. Там адвокатов ещё не придумали. Это сейчас блондинки в цене, а горинцы тебя сразу на шашлык пустят. Я в прошлом сне еле убежал.
Александр подбросил полено в костёр, прикурил от тлеющей палочки, уставился в огонь.
– Что ты опять замолк?
– Лихо ты разрушила мои построения. Жалко такую сказку! Но послушай, а как же песок около камня? Он же был и во сне и на самом деле.
– Вот именно – сказку! По-моему, ты очень хочешь, чтобы это было на самом деле. Это просто какая-то навязчивая идея. Я очень тебя прошу, забудь об этом, переключись на что-нибудь другое. Я очень за тебя беспокоюсь.
Вернулись Ира с Юрой, румяные и довольные, стали рассказывать, как Нордик охотился за белкой. Короткий день близился к концу. Пора было возвращаться домой.
Александр решил действительно переключить внимание. Дома просмотрел книжные полки – что бы такое интересное и не толстое взять на работу почитать. Нашёл книжку «Жизнь после смерти», которую взял у Алевтины Сапрыкиной в Лазурном, да так и не прочитал. Положил в сумку вместе с продуктами.
В конторе тоже был выходной. Александр заварил крепкий чай, достал книжку и зачитался. Описывались свидетельства людей, переживших клиническую смерть, которые, якобы, видели всё, что с ними было после смерти. Книга представляла собой сборник научных статей, но Александр отнёсся к описанным фактам с недоверием. Ведь кроме рассказов самих пострадавших, не было никаких доказательств. А вот статьи о научных экспериментах показались чрезвычайно, интересными
Утром, как только вернулся домой, стал рассказывать Зое о прочитанном.
– Представляешь, полицейский подсоединил детектор лжи к растению и выяснил, что оно реагирует на собственную боль, на боль других растений и даже животных. А еще выяснилось, что растения запоминают людей, которые ломают другие растения или убивают животных. Выходит, они обмениваются информацией! Получается, если я ломаю ветки в лесу, весь лес меня воспринимает, как врага. А еще описываются случаи с людьми, которых реанимировали после смерти. Они отделялись от своего тела и всё видели, что с ними случилось, а потом попадали в иной мир и даже встречались с умершими родственниками.
– Саша, у меня сегодня ужасно болит голова. Давай ты мне в другой раз расскажешь. Ты завтракай и потом отдыхай, а я полежу.
– Ну, вот из-за чего ей болеть с утра? Знаешь, там очень интересные факты описаны. Я очень хотел бы, чтобы ты прочитала эту книжку.
Зоя в ответ промолчала, легла и укрылась с головой.
Это был последний новогодний выходной. Александр хотел заняться домашними делами, но они как-то не клеились. Зоя весь день не разговаривала, ссылаясь на головную боль. Его это раздражало и отбивало желание работать. Вместе с тем поднималось раздражение из-за того, что единственный выходной пропал зря. К вечеру они с Зоей всё-таки поругались из-за какого-то пустяка.
А потом начались «трудовые будни»: вахта на судне – магазин – дежурство в конторе – магазин, и так без просвета.
