Виктор Старицын
Коммунистическая республика Камчатка
После загрузки металлов в трюмы грузоподъемность всех кораблей эскадры была почти полностью исчерпана, поэтому часть трофеев перегрузили на восемь трофейных парусников. К сожалению, все они были небольшими, водоизмещением порядка сотни тонн. На батарейные палубы приняли четыре сотни лошадей и всех людей. Погрузили несколько самых лучших повозок и много тележных колес. Колеса сняли со всех обнаруженных в городе повозок. На известковые карьеры требовался в большом количестве гужевой транспорт.
На верхние палубы загрузили дерево ценных пород, пригодное для постройки кораблей. Вообще, дерево занимало основной объем портовых складов. Помимо металлов, красное дерево было основным объектом вывоза из Вест-Индии.
Марти войти в реку осадка не позволила, потому для его загрузки пришлось гонять малые корабли эскадры: Варяга, Свердлова и Чапаева. Минные трюмы загрузили железом и свинцом, минную палубу – древесиной. Погрузка заняла целых пять дней.
***
26-го февраля вице-король Новой Испании Антонио де Мендоса получил срочное послание губернатора Антильских островов об уничтожении пришельцами Непобедимой Армады Вест-Индии. Известие настолько невероятное, что вице-король ему не поверил и решил дождаться подтверждения. Но, 4-го марта пришло известие о разгроме города и порта Сан-Хуан. Письмо было подписано главой купеческой гильдии города. Губернатор и вся городская власть погибли. Пришельцы безжалостно разграбили город и сожгли его.
Власть испанской короны в Вест-Индии оказалась в смертельной опасности. Вице-король написал послание королю Испании, императору Священной Римской империи Карлу-V с изложением последних событий и просьбой о немедленной помощи всеми силами империи. К письму приложил последние донесения о разгроме непобедимой Армады и города Сан-Хуана. Письмо продублировал в трех экземплярах и отправил в Веракрус с приказом алькальду города отправить с письмами в метрополию три самых быстроходных корабля по разным маршрутам.
Затем распорядился направить во все порты Новой Испании приказы о подготовке прибрежных городов к обороне и эвакуации ценностей в глубину территории. Все оставшиеся более – менее крупные корабли, водоизмещением больше ста тонн, приказал стянуть в самый укрепленный порт Карибского моря – Веракрус. Туда же приказал стягивать войска и артиллерию из материковой Мексики.
***
5-го марта эскадра вышла из порта. Корабли сидели в воде почти по самые пушечные порты. Каждый парусник вел на буксире еще один загруженый до упора корабль. Марти шел без прицепа, поскольку выполнял функцию охранения каравана. За кормой густо дымили пожары. Все склады и портовые сооружения перед отплытием подожгли. Ценной древесины там осталось еще очень много, и горела она хорошо.
Набег прошел успешно. Все поставленные задачи эскадра выполнила. Самый крупный порт на Антильских островах разгромлен. Дворянская верхушка уничтожена или взята в плен. Промышленный потенциал города уничтожен. Взято трофеев столько, сколько эскадра смогла поднять. Потери – минимальны: в стычках с местными погибли четверо гвардейцев, пятнадцать получили ранения.
В республике, между тем, на новом месте на Сахалине начали работать цеха общего завода. В химической лаборатории изготовили первые образцы медных капсюлей с гремучей ртутью, снарядили зарядами первые самодельные гильзы трехдюймового калибра. На северной и западной артпозициях поменяли местами стотридцатку и трехдюймовку.
Рудознатец Грефф нашел на южной оконечности Крыма чистый кварцевый песок. В химлаборатории получили из морских водорослей соду, необходимую для производства стекла. Из песка, извести и соды стеклодел Хоофт выплавил первую партию стекла, пригодного для производства посуды. С Тринидада привезли первую группу десятилетних подростков численностью 160 человек. Начальная школа – интернат начала работать.
Нарком индел Зильберман посетил Табаго и Гренаду и провел переговоры с местными туземцами. Испанские гарнизоны на обоих островах отсутствовали. Безопасность переговоров обеспечивал взвод погранвойск при ручном пулемете и артиллерия с борта Кирова. К счастью, обошлось без стрельбы. Туземцы Тобаго поддерживали контакты с Тринидадом, до которого было всего 16 миль, и знали возможности пришельцев.
На Тобаго обнаружилось три отдельных племени карибов. Удалось выяснить, что первая группа карибов прибыла на остров с материка около 40 лет назад, и разгромила одно из местных племен араваков. Присвоив женщин и имущество побежденных, расплодившиеся карибы 16 лет назад захватили и два других живших на острове аравакских племени. Однако, при этом сами понесли значительные потери, был убит и вождь карибов. В итоге, все три образовавшихся племени стали самостоятельными и в настоящее время враждуют между собой. С одним из вождей Зильберман и провел переговоры. В подданство вождь идти категорически отказался, насчет вассалитета обещал подумать и посоветоваться с шаманом.
На Гренаде обнаружилось одно племя карибов и четыре племени араваков. Карибы прибыли туда около 20 лет назад и сразу захватили одно из местных племен, перебив всех мужчин и мальчиков, за исключением грудных младенцев. Остальные три племени араваков сумели объединиться, выбрали военного вождя и дали отпор захватчикам. В состоянии вялотекущей войны племена находятся и сейчас. Однако, карибы постепенно усиливаются, и в дальнейшем, по оценке наркома индел, смогут захватить весь остров. Переговоры Зильберман вел с одним из вождей араваков. О пришельцах вождь ничего не знал. Все же от Тринидада до Гренады было почти 70 миль. В вассалы пойти вождь предварительно согласился, однако, захотел посоветоваться с другими вождями. Грозящую им опасность со стороны карибов и испанцев вождь вполне осознавал.
Перспективы взятия под свой контроль Гренады и Тобаго Мещерский обсудил с Зильберманом, Шнурко и наркомами торговли. Участвовал и выздоравливающий Главком Сокольский, хотя, его раненая рука все еще висела на перевязи.
– Никаких выгод от взятия под свое крыло Тобаго я не вижу. Всю территорию острова занимают довольно крутые горы, удобных бухт нет. Полезных ископаемых, по нашим данным, там тоже нет. Как вассалы, карибы не надежны. Наоборот, сейчас карибам на Тобаго уже тесно. Могут учинить агрессию на Тринидад. Особенно, если Тетикетль к ним обратится с такой просьбой. А он тоже кариб и тоже не надежен, – заключил Зильберман свой отчет о дипломатической разведке на Тобаго.
– И какие рекомендации у тебя для нас? – осведомился Мещерский.
– Думаю, нужно направить туда небольшой отряд туземной гвардии и спровоцировать карибов на нападение. А затем в ответ сровнять с землей все их поселения. После этого они еще лет двадцать про Тинидад думать не будут, по причине своей слабости.
– Ну, это не по-нашему, не по коммунистически как-то. Так бы покойный Круминьш поступил, – возразил нарком внудел Шнурко.
– Критика твоя понятна, а что ты сам предлагаешь?
– А пусть они сами между собой рубятся. Как я понимаю, главного вождя у них там сейчас нет. Все три племени самостоятельны. Заключим с одним из них вассальный договор, передадим ему немного испанского оружия, и скажем, что хотим видеть его верховным вождем острова. А дальше он сам другие два племени завоюет. При этом численность воинов сильно сократит. И сам потери понесет. Потом заселим остров нашими подданными араваками. И все дела! – Предложил Шнурко.
– Ну ты, Никита Фадеич, прямо Маккиавели у нас, – поддержал Зильберман. – А еще про меня говорят, будто я хитрый еврей! В вассалы нужно взять самое слабое племя, чтобы у него потери побольше были.
– Никакой такой макивели я не знаю, но, там, где хохол прошел, еврею делать нечего, – отшутился Шнурко.
– Быть по сему! Самуил Исакович! На тебе вся подготовка операции. Шнурко и Сокольский помогут советом. А что по Гренаде?
– Там все просто. Берем араваков в подданство, подкидываем оружия и обучаем войско. Затем они провоцируют карибов на нападение, и с нашей артподдержкой разбивают их в пыль. Потом останется разбежавшиеся остатки в лесах выловить, и остров наш.
– Там отличная бухта есть. В ней потом город Сент-Джорджес должен был появиться. На его месте поставим свой порт и город, – дополнил Сокольский.
– На острове достаточно ровных площадок, климат лучше, чем на Тринидаде, меньше болот и всяких лихорадок. Там можно будет сосредоточить все сельхозпроизводство. Втрое ближе, чем с Тринидада, скоропортящиеся продукты возить, – развил идею нарком торг Игнатьев.
– А в порту сосредоточим всю внешнюю торговлю. И с немцами, и с испанцами, после того как помиримся. Да и голландцы с англичанами, и французы подтянутся за нашими товарами. В этом порту иностранцы ничего секретного не увидят, – поддержал нарком внешторг Дружков.
– Принимается, товарищи. Очень все логично получается. В Крыму у нас столица и все секретные производства, на Сахалине – общие заводы, на Гренаде – житница и внешняя торговля, на Тринидаде – нефтедобыча, нефтепереработка, и железорудный рудник откроем, как только Грефф месторождение найдет. Решено!
Самуил Исакович! Как вернется эскадра, выделяю тебе под эти нужды Варяга. Остальные товарищи тебе выделят вооруженные силы. Заодно, прикроешь во владениях Тетикетля на Тринидаде геологоразведку Греффа. А если вождь какую-нибудь пакость нам устроит, тем лучше, разгромим его племя к чертям собачьим, а остатки местные араваки сами выловят. И проблемы с карибами на Тринидаде у нас не будет! Но, постарайся, чтобы сам Грефф не пострадал! Похоже, специалист он хороший. Быстро нам известняк и туф для цемента, и песок кварцевый для стекла нашел.
8. Разгром Веракруса.
Вернувшуюся из Санто-Доминго эскадру встречали с большой помпой. Оно того стоило. Республика наложила лапу на все богатства, награбленные испанцами в Вест-Индии за полгода. Парусники поставили под разгрузку к только что построенным причалам. Марти разгружался на рейде. Причал для него все еще строился. На митинге Предсовнаркома объявил, что всей эскадре предоставляется пятидневный отдых, чем вызвал глубокое удовлетворение всех моряков, а тем более, их многочисленных жен. После прошлой операции отдыхали всего три дня.
Взятых мастеров распределили по рабочим местам, пленных перевезли на Сахалин. С борта Марти в жилую зону переправили испанских вдовушек. Республиканские начальники с нетерпением ожидали смотрин. Как говорится: две жены – хорошо, а три – лучше! За время перехода от Санто-Доминго до Ленинграда комсостав Марти уже присмотрел себе испанок.
Самому Мещерскому командор эскадры Звягинцев, естественно, подобрал самую красивую вдовушку – дворянку донью Хуаниту, стройную кареглазую брюнетку с осиной талией и крупной грудью, двадцати двух лет от роду с двумя пацанятами двух и четырех лет. К сожалению, стройность ног оценить было невозможно, по причине избыточной длины платьев у испанок. После митинга представил Хуаниту Николаю Иосифовичу. Ему испанка понравилась.
Не забыл Звягинцев и друзей: Веденева, Сокольского, Жердева и Вострикова. Им тоже подогнал по симпатичной испаночке. Граждане пятой категории: наркомы и члены Верховного Совета не преминули воспользоваться служебным положением и присмотрели себе испанок сразу же после выгрузки. Мещерский и Востриков не препятствовали, у самих рыльце было в пушку.
На третий день по прибытии эскадры, как раз на воскресенье и был назначен банкет – бал – смотрины. Использовали опыт, приобретенный при раздаче вдов, взятых в Сан-Хуане. Все прошло гладко. Начальники вдоволь попили, поели, поплясали и станцевали себе по третьей жене. На следующий день всех зарегистрировали и обвенчали. Нескольких, оказавшихся сверхкомплектными вдов, взяли себе четвертыми женами граждане четвертой и пятой категорий.
Николай Иосифович познакомил Хуаниту с Аймуяль и Аолиянь. Обе его юные женушки уже были в декретном отпуске: Аймуяль на восьмом месяце, Аолиянь на девятом. Проблем в общении не возникло. По паре сотен испанских слов девушки уже знали, поскольку в бытовых блоках города работало много испанок. Дамы быстро нашли общий язык. Мать двоих детей Хуанита, ввиду предстоящих индианкам родов, могла много посоветовать. Индианки начали учить Хуаниту русскому языку.
После отбоя Николай Иосифович оценил по достоинству прелести бывшей вдовы. Остался более чем доволен. Все-таки, юная дева и зрелая женщина – это две большие разницы. Особенно впечатлили яркий темперамент и роскошные груди вдовы. Мальцы – сорванцы Педро и Санчес Мещерскому тоже понравились. Угостил их фруктами и сладкими печенюшками и сразу был признан своим. В понедельник резко выросшему семейству пришлось перебираться в шести комнатный блок, давно выделенный Председателю Совнаркома республикой. Раньше до этого все руки не доходили. Каждой жене – по комнате, общая гостиная, кабинет и спальня главе семейства.
***
Вице-королю Антонио де Мендоса доставили подробный отчет о нападении пришельцев на Сан-Хуан, составленный главой купеческой гильдии города. Оставшись старшим должностным лицом разгромленного города, глава догадался собрать свидетельские показания, обобщил их и направил вице-королю. Отчет главы, наконец-то, предоставил конкретные сведения о вооружении и тактике действий пришельцев. Раньше приходилось довольствоваться исключительно домыслами и слухами.
Для анализа полученных сведений вице-король привлек нового командующего флотом Родриго де Кордива и нового командующего армией Пабло де Эскобара.
Эскадра пришельцев состояла из железного корабля и восьми трофейных парусников. Парусники пришельцы переделали по своему: срезали все украшения, срубили бизань мачты, убрали все пушки и задраили пушечные порты. На месте бизань мачты поставили две высокие и тонкие дымовые трубы.
На палубе каждого парусника пришельцы поставили всего по одной пушке и по одной мортирке. Несмотря на малый калибр, ядра пушек и мортирок имели большую разрушительную силу, а их скорострельность превосходила всякое воображение – не менее пяти выстрелов в минуту. Одна их пушка имела скорострельность, равную двухсот пушечной батарее. Кроме того, пушки пришельцев имели немыслимую точность и дальнобойность. С дистанции в одну милю они умудрялись попадать точно в пушечную амбразуру крепости.
Огромный железный корабль был вооружен всего четырьмя пушками и четырьмя мортирками. Однако, две пушки, установленные на баке корабля, имели значительно больший калибр. Мощь их ядер была поистине дьявольской: одно единственное ядро полностью уничтожало крепостную башню вместе с установленными на башне пушками.
Корабли пришельцев ходили против ветра со скоростью порядка десяти узлов и чрезвычайно быстро маневрировали. По мнению командующего флотом Родриго де Кордива, их скорость и маневренность в сочетании с мощью артиллерии делала абсолютно безнадежной любую попытку сражаться с пришельцами в открытом море. Единственным выигрышным вариантом признали заманивание кораблей пришельцев в тесную гавань. Там их можно будет запереть и задавить численным превосходством в артиллерии. То есть, нужно подготовить артиллерийскую засаду, дождаться входа вражеских кораблей в бухту, а затем расстрелять их в упор массированным пушечным огнем.
Однако, на суше возможности пришельцев были гораздо скромнее. Сначала они разгромили артиллерией все крепости, все оборонительные сооружения и все казармы. Затем высадили в город десант из полутысячи индейцев, вооруженных трофейным испанским оружием и доспехами. Захватчики перерезали перешеек, соединяющий город с сушей, а затем провели обыск города и вывоз ценного имущества и людей. Попытку прорыва из окружения они отбили с помощью скорострельных аркебуз, делающих десятки выстрелов в минуту. Но, таких аркебуз у них было не много.
Обыск города проводили группы из двух десятков индейцев под командованием одного пришельца и одного испанца. Причем испанцы служили пришельцам верой и правдой. Нескольких предателей свидетели опознали. Они входили в экипажи кораблей бесследно пропавшей эскадры дона Бардакса.
А вот это уже было интересным. Командующий армией Пабло де Эскобар предложил попытаться, прежде всего, захватить хотя бы одного пришельца в плен. На худой конец – испанца или даже индейца из поисковых групп. Это было признано вполне возможным. Командующий армией предложил подготовить засады из полусотни арбалетчиков и полусотни мечников. Внезапно напасть на поисковую группу туземцев, большинство перебить, а пришельца и испанца обязательно взять живьем. Затем максимально быстро вывезти пленных из города. Кроме того, следовало попытаться забросить к пришельцам шпионов под видом пленных солдат.
Вице-король был уверен, что разгромом армады и Сан-Хуана пришельцы не удовлетворятся. Захватив безоговорочное господство на море, они просто обязаны атаковать другие испанские порты.
Ловушку кораблям пришельцев можно устроить в любом порту, расположенном в закрытой бухте с узким выходом в море. Таковыми портами в Вест-Индии являлись Санто-Доминго, Гавана, Сантьяго-де-Куба и сам Веракрус. Если не победить, то, по крайней мере, сбить с пришельцев спесь следует попытаться. А во время прочесывания пришельцами города можно будет устроить засаду на поисковую группу и взять пленных.
То, что пришельцы вывезли из Сан-Хуана всех мастеров и многих вдов с детьми, а также то, что они использовали в войсках местных туземцев и пленных испанцев, давало обильную пищу для размышлений. Интересным было и то, что пришельцы сняли с железного корабля большую часть артиллерии. Но, анализ этих обстоятельств вице-король оставил на потом.
Антонио де Мендоса приказал командующим срочно подготовить соответствующую директиву алькальдам городов и командирам гарнизонов. На следующий день подписанные Антонио де Мендоса и командующими директивы с курьерами ушли в Веракрус, а оттуда во все порты Вест-Индии.
***
На очереди, согласно утвержденным стратегическим планам руководства республики, был крупнейший порт Новой Испании – Веракрус, через который вывозились все товары, награбленные испанцами в Мексике. Города Сантьяго-де-Куба и Гавану решили оставить на потом, поскольку в Веракрусе добыча обещала быть самой богатой. А давать время испанцам на эвакуацию мастеров и ценностей было бы ошибкой.
Отгуляв предоставленный отпуск, эскадра республики ушла на заправку в Сталинград. Варяг с наркомом индел на борту пошел на Гренаду.
Перед отплытием Варяга Мещерский имел беседу с Зильберманом. Согласовали директивы на переговоры с туземцами Гренады и Тринидада. А заодно обсудили планы ведения внешней разведки.
Анализ возможности морской блокады Новой Испании, проведенный Веденевым, показал ее полную бесперспективность. Для того, чтобы блокировать весь пояс пассатных ветров, пролегающий вдоль экватора от 25-ти градусов до 10-ти градусов северной широты, по которому шли в Вест-Индию корабли из Европы, требовалось непрерывно держать в море не менее полусотни кораблей. А с учетом их сменяемости требовалась целая сотня.
Вариант с блокадой важнейших портов требовал наряда в двадцать кораблей, что тоже было не реально. Единственным выходом из ситуации штаб признал ловлю испанских кораблей на выходе из портов. После перехода через океан испанские корабли обязательно заходили в порты Антильских островов для починки и пополнения припасов. Если забросить во все порты по разведгруппе, то они смогут оперативно сообщать в штаб о приходе кораблей из Европы. Наличных сил республиканского флота вполне хватало на посылку пары кораблей, которые топили бы испанцев после выхода из порта.
Поэтому, Предсовнаркома поручил наркому индел озаботиться подготовкой разведгрупп для всех крупных портов Новой Испании. Наркому внудел Мещерский приказал отобрать кандидатов в разведчики из числа пленных испанцев и конвойных туземцев. Наркому образования поручил подготовить кандидатов на должность радистов разведгрупп из туземных подростков, закончивших школу.
Разведгруппа, ушедшая из Санто-Доминго перед атакой эскадры, вернулась в город и вышла на связь. Разведчикам была дана команда прикупить в городе разрушенный трактир и начать его ремонт. Разведчики, заброшенные в Европу, пока не объявлялись.
Оставался открытым вопрос обеспечения разведгрупп радиостанциями, запас радиодеталей был полностью исчерпан. Однако, научники обещали вскоре решить эту проблему.
В комсомольской организации спецзавода кипели страсти. Секретарь организации мамлей Скрипко взбаламутил комсомольцев, апеллируя к трудам основоположников марксизма – ленинизма, и доказывал, что привилегии руководства, как и деление граждан на категории противоречат основным принципам коммунизма:
– Равноправие всех трудящихся граждан;
– Имущественное равенство граждан;
– Во время гражданской войны нарком продовольствия большевик Цурюпа упал в голодный обморок прямо на совещании Совнаркома! Надежда Константиновна Крупская, жена самого Ленина, в одном пальто всю жизнь проходила! А наши начальники по шесть жен и по шесть комнат имеют! А рядовые граждане только по две жены и по две комнаты! – бил себя в грудь Скрипко. – Такие речи находили отклик в сердцах комсомольцев. Аскетизм большевистского руководства в СССР был общеизвестен.*
На общем собрании заводской организации комсомольцы большинством голосов приняли резолюцию с требованием отмены деления граждан республики на категории и отмены привилегий для начальства. Резолюцию разослали по всем комсомольским организациям с предложением обсудить и поддержать. Копию резолюции направили в Политбюро.
Из Сталинграда вернулась эскадра, заправившись топливом «под завязку». трюме На Марти дополнительно заполнили мазутом размещенные в кормовом трюме специально сваренные металлические емкости. Предстоял переход почти на две с четвертью тысячи миль только в один конец. Лишь «классики» могли взять топливо с запасом. Все остальные корабли шли на пределе дальности автономного плавания. Переход до Веракруса должен был занять около трех недель. Загрузили на борт все снаряды и мины, изготовленные заводом. Трюмы заполнили продовольствием. На каботажной линии остались Аврора и Киров, на Варяге ушел к Гренаде нарком индел Зильберман.
Скорость, с которой вели все свои работы камчатцы, весьма впечатлила мастера Хоофта. Назначенный начальником стеклодельного производства камчатец Федор Пудонин, молодой парень лет двадцати, совместно с Хоофтом разработал проект цеха, состоящего из шести участков: стекловарного, посудного, оконного стекла и зеркал, оптического, и еще двух. Это было не просто. Очень трудно было общаться. Хоофт мог сносно изъясняться на немецком. Приданный цеху испанец из пленных матросов кое-как переводил с немецкого на испанский, затем приданный подросток – туземец переводил с испанского на русский, на котором говорили камчатцы.
Для понимания приходилось постоянно рисовать всевозможные планы и схемы. Это было проще, чем объясняться на словах. Впрочем, довольно быстро притерлись. Хоофт на удивление скоро начал воспринимать на слух отдельные русские слова.
Как объяснил мастеру Пудонин, он сам брал на себя снабжение производства всем необходимым, включая сырье, рабочую силу из пленных испанцев и организацию производства. Все технологические вопросы оставались за Хоофтом.
На оптическом участке должны были производиться линзы для очков и еще каких-то «оптических приборов». Вилем сперва не понял, о каких таких приборах идет речь. Пока Федор не принес и не показал ему оптический прибор, именуемый «биноклем». Прибор поразил мастера. Как своими возможностями: он приближал удаленные предметы в восемь раз, делал их вид четче и ярче, так и качеством выделки оптических линз и корпуса. Федор сказал, что примерно такие же бинокли они и будут делать.
На пятом участке планировалось делать те самые яркие лампы, поразившие Вилема еще на корабле. Это показалось мастеру уже чем-то из области волшебства. Но, Федор окончательно добил мастера, сообщив, что на последнем, шестом по счету участке, они будут делать «радиолампы», которые, на самом деле, являются почти волшебными.
Большой бревенчатый корпус, выделенный под стеклодельный цех, разделили перегородками на участки, смонтировали привезенное Хоофтом оборудование. Не прошло и двух недель, как были поставлены стекловарные, стеклоплавильные печи и печи для отжига готовых изделий. Вилем провел первые плавки. Из местного сырья стекло получилось на удивление прозрачным.
Первым заработал посудный участок. На стекловарный, стеклоплавильный и посудный участок Хоофт поставил своих подмастерьев. Участками листового стекла, оптических приборов, электрическими и радиолампами мастер решил заниматься сам.
Привезенными с собой формами начали штамповать тарелки, кружки и стаканы. Пудонин заказал формы для производства колб масляных ламп. Впрочем, камчатцы в лампах жгли не масло, а керосин, который горел гораздо ярче и давал совсем мало копоти.
На оконном участке смонтировали удивительную «паровую машину» и поразительный «прокатный стан». Машина крутила длинный «рапределительный» вал, ременный привод от которого вращал валки прокатного стана. В валки стана запускали разогретую стекольную массу, а выходило из него поразительно гладкое, тонкое и прозрачное «листовое» стекло. После отжига, края стекол обрезали специальными резцами до заданных размеров. А размеры получившихся стекол были просто огромными.
Подобного Вилем не видел никогда. И даже не слышал ни о чем подобном. У себя дома он выдувал стеклянные пузыри, резал их на две части еще не остывшими, затем раскатывал каждую половину ручными валками до плоского состояния. Стекла получались неровными по толщине, да и размер их оставлял желать лучшего.
Впрочем, рисунки прокатного стана были в книгах, имевшихся у Пудонина. Книги тоже поразили мастера. Такого тонкого, четкого и мелкого шрифта ему не приходилось видеть. Рисунки в книгах тоже были высочайшего качества.
Покрыв еще не остывший плоский лист стекла расплавленным оловом, получили великолепное зеркало, не уступавшее, по мнению Хоофта, по качеству изображения лучшим венецианским зеркалам, а по размеру превосходившее все виденные им ранее образцы.
Запустив в работу первые три участка, Вилем полностью доверил их подмастерьям, а сам вместе с Федором взялся за «электрические» лампы. На участке смонтировали изготовленный на спецзаводе «форвакуумный насос» с приводом от распределительного вала. Из радио-лаборатории доставили первые образцы внутренностей ламп с «нитями накаливания» из угля и платины, закрепленные на платиновых «электродах». Вилем по указаниям Пудонина вывел «электроды» ламп сквозь размягченные стеклянные «пятаки», затем лично выдул колбы будущих ламп, обрезал их, вставил «начинку» в колбы и приварил колбы к пятакам с помощью керосиновой горелки. Через специально оставленные «соски» из колб с помощью насоса откачали воздух, создав внутри колб «вакуум».
После подключения ламп медными проводами к «электрической сети» их нити засияли ярким светом. Вилем не верил своим глазам. Он сотворил это чудо своими собственными руками! Конечно, этим самодельным лампам было далеко до имевшихся образцов, виденных мастером еще на корабле. Самодельные лампы не имели цоколя, электроды торчали из колбы наружу, да и сами колбы больше напоминали бутылки на четверть пинты. Но! Лампы светили. А это было главным. Мастер Хоофт был счастлив, как никогда в жизни. Все сомнения, обуревавшие мастера весь долгий морской путь исчезли. Оставшись в Голландии, он никогда в жизни не увидел бы ничего подобного.
Пришедший посмотреть на первые, сделанные в республике, электрические лампы Председатель Совнаркома республики, очень хвалил, жал всем причастным руки и пообещал выдать крупную денежную «премию» сверх договорной платы.
Через три недели после запуска стекловарного участка начальник радио-лаборатории лейтенант Соколов доложил Мещерскому, что первая изготовленная радиолампа – диод, успешно прошла испытания на стенде, показав предельную рабочую частоту 6 мегагерц. Вскоре, первый изготовленный триод показал коэффициент усиления по току 28 и максимальную рабочую частоту 4 Мгц. Следующий образец имел рабочую частоту уже 11 Мгц, что позволяло делать коротковолновые радиостанции. Еще одна из важнейших проблем, стоявших перед республикой, была успешно решена. Начинка радиоламп изготовлялась мастером – ювелиром из чистого золота и платины. Осталось только их трофейными изумрудами и рубинами инкрустировать, пошутил Мещерский, принимая работу.
Выйдя на Варяге к уже знакомой туземной деревне на северном берегу Гренады, Зильберман получил у местного вождя согласие на переход племени в подданство республики, выяснил у него расположение деревни Верховного вождя араваков острова и двинулся к ней, прихватив с собой парочку воинов с посланием от местного вождя. Верховный вождь уже был оповещен о прошлом визите Зильбермана, и охотно пошел на переговоры.
Южную часть острова, отделенную отрогами горной цепи, занимало воинственное племя карибов, с которыми араваки постоянно враждовали. Кроме того, на остров за последние годы неоднократно высаживались испанцы, с которыми тоже возникали стычки. Пушки испанских кораблей уже дважды громили туземные деревни. Поэтому, Верховный вождь вполне созрел для переговоров.
Переговоры завершились успешно. Вожди всех четырех аравакских племен острова приняли подданство республики, о чем принесли клятву и подписали договор. Республика обязалась их защищать от испанцев и помогать в войне с карибами. Вождям подарили золоченые доспехи и мечи, выдали сотню комплектов испанского холодного оружия и легких доспехов, две тысячи железных наконечников для стрел и оставили на острове два отделения испанских инструкторов во главе с бойцами – конвойниками Железняковым и Кривко. Согласовали с Верховным вождем Догутемлем место для строительства крепости и города в бухте Сент-Джорджес. Пообещали прислать строителей.
Как обычно, вожди выделили по одной родной дочери для выдачи их замуж за республиканских вождей. Араваки обязались выделить после разгрома карибов пять сотен воинов в туземную гвардию. Поскольку все четыре племени могли выставить 12 сотен воинов, это не сильно ослабляло оборонительный потенциал араваков, тем более, с учетом будущей крепости, которую построят камчатцы. Ну и как повелось, вожди обязались платить регулярную дань республике древесным углем и продуктами. На обучение туземцев владению оружием и тактике боя было выделено четыре недели. На обязательном принятии племенами коммунистической веры Зильберман решил пока не настаивать. Да и выделить в племена комиссаров не было никакой возможности.
