Виктор Геннадьевич Бурмистров
Лунная станция
На сегодня, пожалуй, я закончу свою первую запись и буду готовиться ко сну.
21 сентября 2026 год.
21:00
Сегодня Крис не пришел на завтрак, и я отправился к нему в отсек. Дверей на станции нет, и я просто постучал в стену круглого коридора, подлетая к жилому помещению. Крис плакал. Он был пристегнут ремнями безопасности в вертикальном состоянии в месте для сна (из-за отсутствия гравитации космонавту неважно, в каком положении спать, хоть вверх ногами). Я удивленно спросил его о том, что случилось, но Крис помотав головой, закрыл руками лицо. Я был в замешательстве, не зная, что предпринять в данной ситуации. По протоколу я должен был бы незамедлительно отправить рапорт о нестабильном эмоциональном состоянии члена экипажа, но это не представлялось возможным. Я принял решение оставить его в покое и удалился завтракать в одиночестве. В обед я отправился проверить как дела у моего товарища, но в отсеке его не было. Я обнаружил Криса, зависшего в оцепенении возле иллюминатора. Я спросил его, на что он смотрит, но ответа не последовало. Тогда я решил воспользоваться своим статусом командира и отдал ему приказ доложить о своем самочувствии. Только тогда Крис медленно повернул голову и посмотрел на меня. В этот момент по моей спине пробежал холодок. Я никогда раньше не видел столько страха в человеческих глазах. Я спросил его о том, что происходит, и он позвал меня неуверенным жестом руки. Он ткнул пальцем в стекло иллюминатора, отделявшее нас от безмолвного космического пространства указывая куда-то в кромешную тьму, и спросил:
– Ты видишь это? – Голос его дрожал от испытываемого им ужаса.
Посмотрев в небольшой круглый иллюминатор, и не увидев ничего кроме темноты, я не уверенно спросил:
– Что именно я должен увидеть?
Крис, не скрывая удивления, посмотрел на меня и спросил:
– Разве ты это не видишь?
– Что это? – Спросил я, отлетев на полметра от иллюминатора.
Следующие слова моего товарища, словно иглы, вонзились в меня.
– Оно смотрит прямо на нас! – Крис был очень бледным, словно его лицо вымазали побелкой.
– Я ничего не вижу друг, кто смотрит на нас? – Пробормотал я.
– Оно, – Крис продолжал удерживать указательный палец у толстого стекла.
Я еще раз взглянул в иллюминатор и осторожно произнес, положив руку на плечо Криса:
– Друг, там ничего нет, только космос и пустынная лунная поверхность.
Он наклонился к моему уху и прошептал слова, из-за которых меня прошиб холодный пот:
– Приглядись, оно затаилось во мраке.
В тот момент я испытал воистину сильный страх. Оказаться в 300 000 километрах от родной планеты, от семьи, от природы, от друзей, от нормальной кровати, в конце концов, запертым в этой тесной космической консервной банке вместе со свихнувшимся первоклассным асторнавном, прошедшим суровые тренировки на выносливость, ежедневно пробегающим по десять километров и регулярно посещающим тренажерный зал. Быть запертым с человеком, который случись что, с легкостью свернет мне шею, напугало меня до дрожи в коленях. Я принял решение не раздражать его и, пожаловавшись на плохое самочувствие, поплыл в невесомости в свой отсек.
