bannerbannerbanner
полная версияПалящее солнце Афгана

Виктор Филалетов
Палящее солнце Афгана

Полная версия

   Хорошо орлам, распростер крылья и не надо работать. Ведь любой труд требует затраты энергии. В то же время именно действие порождает энергию в организме, но ее необходимо поддерживать питанием. В Газни кобальтеры стояли на довольствии в полку, в Лагмане советники питались на свои, но кое-что перепадало из батальона. В Самангане же не было побочных доходов, только собственные расходы. Была общая касса, которая пополнялась путем ежемесячных взносов. Заведовал ею переводчик. На очередном партсобрании старший неожиданно внес предложение заменить его на Ваханова. Чем он руководствовался – неизвестно, но предложение все одобрили и «общак», как называется касса на воровском жаргоне, перешел к нему. Отныне Еремей еженедельно должен ездить в Мазари Шариф за продуктами – там дешевле.

   На следующей неделе они с Давлатом уже в пути. Выехали рано, советник сам за рулем. Несутся по трассе на предельной скорости, поскольку прогулкой по историческим местам поездку не назовешь. Рации с собой нет. Переводчик зорко поглядывает по сторонам, пытаясь вычислить подстерегающие опасности. Оба понимают, что душманы не все еще разошлись по домам. Особое внимание в горах, где раньше часто постреливали по проезжающим машинам. Советник спецотдела знает, что здесь прекрасно себя чувствуют исламские комитеты и тропинки, протоптанные от них к дороге, видны невооруженным глазом. Некогда даже полюбоваться живописностью гор, скользящих мимо. Наконец, проскочили их и мрак ущелья сменился роскошью са-дов Ташкургана. Ваханов вспомнил о сабле Буденного, которую обещал привезти отсюда одному из сотрудников Представительства МВД в Кабуле. Слезно просил. Охота за старинным оружием охватила всех работников Представительства, имеющих возможность через посольство СССР, почта которого досмотру не подлежит, отправить его домой. В улусвали Хульм антикварного буденовского оружия было много, вероятно, по числу голов всадников, оставленных на чужбине. Кто-то из внуков басмачей с неохотой расстался с реликвией деда и Еремей со следующим отчетом везет обещанное в Кабул. Но принесет ли пользы оно в будущем, если учесть уголовные дела с использованием папиного оружия подрастающими детьми. «Исполнение самых сильных наших желаний часто бывает источником величайших наших скорбей», – говорил древний философ Сенека.

   Прямо за Ташкурганом от большой дороги влево уходит асфальтная дорога на Мазари Шариф. Минут сорок езды по открытой местности. Постов нет. Раньше ездить в одиночку было опасно. В первой части упоминается, что на ней расстреляли трех кобальтеров в машине. Потом советские пограничники навели порядок, это их пятидесятикилометровая зона.

   В 10 часов саманганцы уже въезжают в город, оставив «за кормой» 120 км. Мазари-Шариф мало чем отличается от других восточных городов, если бы не грандиозная красивая мечеть. С фасадной стороны представляет собой вид двадцатиметрового квадрата, втиснутого между двумя башнями, оканчивающими куполами на тридцатипятиметровой высоте. В середине квадрата ворота, в которые легко может проскочить морской рыболовный сейнер. Все это облицовано голубым камнем и разрисовано впечатляющим орнаментом. Хотелось посмотреть внутри, но Аллаху, наверно, не понравилось праздное любопытство неверных – их не впустили, т.к. в этот день до обеда молились женщины, а после обеда уже не было времени.

   Работа «мушавера» Еремея в каждой провинции имела свои отличия, особенно в части реализации разведданных. В Газни и Лагмане всегда участвовали советские воины и техника, редко – афганцы самостоятельно. Советникам запрещалось, как уже говорилось, принимать участие в операциях даже с советскими подразделениями, а в чисто афганских – категорически. Но в Самангане близко к городу советских не было, кроме постов, зато в подчинении царандоя было два оперативных и горный батальоны защиты революции, и армейский полк никогда не отказывался помочь. Спецотдел, после назначения нового начальника и умудренного прошлым опытом «мушавера», стал давать столько информации, что сил и средств царандоя не хватало. Оперативная информация максуса использовалась также военной разведкой и службой госбезопасности. Но если разведданные своевременно не реализуются, то они переходят в разряд бабушкиных сплетен. Поэтому Ваханов принимал все усилия к подтверждению и полному завершению оперативных сведений. Он был как начальник штаба. Разрабатывал и организовывал военные операции и постоянно ездил по в\частям договариваться. Вот и сегодня после завтрака едет на батарею, расположенную на полукилометровой сопке у дороги рядом с городом, а завтра в полк за 80 км. О планах своих, месте и сроках операции заранее информировал командиров афганских батальонов, но все походы кончались неудачно; деревню окружали, а бандитов не оказывалось. Думали, что данные липовые, но вскоре разведка доложила – командиры посылали своих людей в банды и предупреждали их. Коварство уважаемых военачальников, заставило мушавера усомниться в их искренности и доверие к ним сползло с него, как чешуя с очищенной рыбы. Он изменил тактику. Сообщал только дату готовности войск, собирал в штабе командиров часа в три – четыре утра, по карте ставил задачу, называл место и бапиш (вперед). Эффективность походов сразу повысилась.


   Поездка на батарею вызвана тем, что к окраине Айбака подошла группа бандитов с плохими намерениями. И чтобы охладить их пыл, надо кинуть туда несколько снарядов. Батарея состояла из двух пушек 152 калибра. Капитан, главный начальник этой горы, поняв просьбу, приказал расчехлить одно орудие и оно, ухнув, изрыгнуло несколько гудящих штук на другую сторону города. Солдат, зарядив ствол, отходит на метр, дергает за шнур и ствол с грохотом откатывается назад. Капитан предложил Еремею сделать выстрел, но сегодня у него что-то не было желания стрелять, да и не хотелось отягощать свою карму. Стрельба по живым мишеням, бесследно для судьбы не проходит. К примеру, охотник, если добывает животных для пропитания семьи, это одно. А если ради спортивного интереса убивает их – это другое, наказуемое Свыше. Каждый наш поступок и даже мысль несет в себе заряд светлый, для блага, или темный за который в будущем придется отстрадать. Посвятивший себя курятнику, несет последствия яиц.


                 «Ходит Ермак, заломя колпак»


   На другой день Ваханов с переводчиком уже на пути в полк. В ущелье еще прохладно. Мелькают по сторонам горы, пологие и крутые, но все в поперечных тропинках, протоптанные козами и овцами. Иногда на отвесных скалах ярусами пасутся эти животные. Как они держатся там без альпинистского снаряжения – не понять. И курдючные овцы ходят, неся сзади по пуду сала. Трава давно высохла, они жуют сухую колючку, но по мордам видно, что довольны и этим. Животные не имеют страха высоты, поскольку чуют, что Природа не подведет их, однако, к опасности с другой стороны – не готовы. Наши доблестные вояки часто, особенно первое время, принимали стада за движущихся духов и открывали по ним безответный огонь и сверху сыпалась баранина.


   Ближе к выходу из ущелья, на обочине дороги застыл советский КамАЗ без передних колес, с развороченной взрывом кабиной. Несколько дней назад его подорвали враги народной власти, водитель погиб. Минная война на этом горном участке в последнее время усилилась, необходимо остановить духов, чтобы взяли «тайм-аут». Ради этого и едет советник в полк. Командир полка, молодой майор, недавно выдвинутый на эту должность за талантливые решения боевых задач при минимальных потерях личного состава, встретил приезжих доброжелательно. Он сразу понял суть дела, поддержал идею проутюжить огнем исламские комитеты в горах, и выделил три орудия.


Добравшись до места, откуда удобно нанести удар, лейтенант, командовавший батареей, поставил пушки в ряд, а сам сел метрах в тридцати сзади на походный стульчик, как царь Иван Грозный на трон. Отсюда руководил стрельбой. Стреляли залпом. Заряд раздельный. Сначала в ствол досылается снаряд весом 28 килограмм, потом гильза с взрывчатым веществом. Первый залп был произведен недружно – один артиллерист замешкался. Офицер сурово насупил светлые мальчишеские брови и непререкаемым тоном повелел:


– Рядовой Антонов, со снарядом ко мне, бегом!


Воин худой и тощий, не намного превышающий вес снаряда, взвалил его на плечо и неровными шагами, шатаясь из стороны в сторону, побежал тридцатиметровку. Добежав до сверкающего глазами командира, остановился, сгибаясь под тяжестью груза, и выслушал несколько важных замечаний, относительно стрельбы из пушек. Вернулся к орудию опять со снарядом, но уже пешком и в состоянии повышенного знания. Жаль только, что внезапность потеряла силу и моджахеды успели разбежаться по щелям.


   Еремей взглянул на своего начинающего жить молодого переводчика и кивнул головой в сторону командира:


– Видишь, как человека портит власть? Не бери с него пример. Чтобы выглядеть бывалым моряком, не обязательно всегда жевать морскую капусту.


   Постоянные и частые поездки в Мазари Шариф, в районные центры, по воинским частям особой опасности не представляли – по дороге стоят посты – хотя опасность всегда присутствует там, где ходит «человек с ружьем» и к ней привыкаешь. Более реальная угроза исходила для Еремея от советских автоколонн, двигающихся непрерывной чередой по всей дороге. Водители, как ему говорили, были все отличники боевой и политической подготовки. КамАЗы широкие и когда его водитель решается обогнать впередиидущего, то занимает собою всю проезжую часть. Сколько посшибали афганских машин, сколько задавили жителей. Еремей с переводчиком были даже свидетелями наезда на афганскую тележку, когда погибло 3 афганца и 7 чел. ранено. В Ташкургане КамАЗ снес дом у дороги. Да и они с Давлатом попадали в неприятную ситуацию, проезжая вдоль идущей встречной колонны. Вдруг из нее, впереди, вывернулся КамАЗ, загородив проезд и стеной стал надвигаться на них. Дорога высокая, скатиться с нее можно только кувырком и Ваханов, затормозив, повис над кручей, ожидая развития событий. При этом чуть не задел афганского велосипедиста, который, не раздумывая, сиганул под откос. «Отличник», не доехав нескольких метров до джипа, опять нырнул в расступившуюся автоколонну.

 

   Для афганских автоколонн правил тоже не существует, как и для одиночных машин. Водители с одинаковым энтузиазмом ездят и по правой и по левой (не испарился еще дух англичан) стороне, где хотят, и часто совершают аварии. Ситуация на дорогах напоминала жизнь в прифронтовой полосе, а ездить приходилось часто.


   Преимущественная часть «шурави» признавали и уважали афганцев, ведь они были хозяева, а мы гости в этой стране и должны были вести себя, соответственно. Но не все это понимали, особенно среди военных, чем, вероятно, вызывали раздражение и ненависть аборигенов. Однажды Ваханов ехал из Хульма с афганским шофером на машине – такси спецотдела. Двигаясь по ущелью, увидели впереди советский БРДМ с несколькими сидящими на броне защитниками афганского народа. Броневик двигался медленно, но когда стали его обгонять, неожиданно загородил дорогу, выехав на левую сторону. Водитель притормозил – «шурави» вернулся на правую сторону. При новом обгоне опять загородил дорогу и так несколько раз. Потом выбрали момент, когда он потерял бдительность и на скорости обошли его. Еремей хотел их обложить по-русски, но из-за тарахтения техники никто бы не услышал, но кулак из машины показывать опасно, можно получить пулю вдогонку, на кулаке ведь не написана национальность, а машина по раскраске афганская.


   Банда в районе Айбака, которой недавно «охлаждала пыл» батарея, не напугалась больших снарядов и даже усилила активность. И своей негативной настойчивостью очень мешала народной власти правильно работать. Поэтому решено было провести зачистку окраины города силами афганских батальонов. Володя Кипарин приехал на БТРе и они с Еремеем и командирами войск заняли пост наблюдения на возвышающейся сопке. Отсюда хорошо были видны сорбозы, прочесывающие местность.



Рядом со штабом находились какие-то ритуальные сооружения: сложенный из глины квадратный домик, как бы прислоненный к большому обломку гранитной скалы и рядом глубокая яма. Глубина ее не менее десяти метров и шириной метра четыре, с проложенной по средине неширокой доской. Видимо, посвящаемый в Ислам должен доказать свою преданность, пройдя по ней. Не всякий может преодолеть.


Капитан, зайдя с противоположной стороны камня, зовет Еремея:


– Иди сюда.


– Что там? – отозвался он.


– Иди, увидишь.


Подойдя к командиру роты, советник взглянул на гранит, и его обдало жаром. На камне крупными буквами написано слово ПЕНЗА. И опять, как в Лагмане, защемило сердце ностальгией, и почуялся запах свежести цветов полевых далекой Родины. Не испытаешь такого чувства, не будучи в чужой стране.


   После окончания фактически безрезультатной операции, Ваханов пригласил капитана к себе на обед, во время которого тот рассказал случай, происшедший в одной из частей, чем заинтересовал всех мужиков. К командиру части попросился на прием афганец из соседнего кишлака с претензией: почему его дочь вернули домой раньше намеченного срока. Командир был в недоумении – он об этом ничего не слышал. Оказалось, два прапорщика заключили с крестьянином устный договор, что он отдает им, за определенную плату, дочь на полгода, а продержали только четыре месяца. Чем закончился инцидент, Володя не знает, но способность военных из среды прапорщиков к выявлению своих низших качеств и вожделений поразительна. Их приспособляемость к новым условиям была известна во всех войсковых частях.


    По дороге колонны, колонны, колонны, мчатся навстречу, советские и афганские и одинокие «бурбухайки». Пыль афганская непроницаемой стеной висит в воздухе.


   Советник с переводчиком едут в Хульм. Вчера там сцепились две банды, стреляли всю ночь. Вдоль дороги пасутся ишаки, верблюды и маленькие верблюжатки. Интересные. Можно долго смотреть на них. Верблюды здесь мельче лагманских и с одним горбом. В Лагмане все двугорбые. «Шурави» им даже кличку дали «Афанасий», но они не откликаются, а презрительно-надменно отвернувшись, жуют свою жвачку. Им даже в голову не приходит, что гости, позванные их хозяевами для помощи, могут обидеться.


   В Ташкургане встречал приехавших начальник местного царандоя. Он знал слабость «мушавера» и приготовил целый поднос крупных и спелых гранат, выращиваемых здесь. У восточных людей почитание начальства в крови. Советник не отказался, чтобы не обидеть радушных полицейских, но съел неприлично много.


   Осень решительно заявляет о своих правах. Желтеют листья. На небе появились облака. С каждым днем становится холоднее. Утром градусник на отметке +10. В Самангане почему-то холоднее, чем в Мазари или в Кабуле. Все северные люди попростужались, а местные – чувствуют себя прекрасно в галошах на босу ногу. Афганцы одеваются без претензий: рубашка до колен ситцевая и такие же широкие шаровары. Летом спят, где придется, могут прямо на улице, у дороги. Накрываются тряпкой с головой, на которой и носят ее (чалма) и спят, не обращая внимания на проезжающие машины. Когда очень холодно ходят в одеялах, не испытывая неудобств. Малочисленные крестьяне что-то копают. Земли много, но не вся обрабатывается. Ее бы только поливать и собирать двойной урожай, но некому – все воюют. Используемые посевные площади разделены на прямоугольники и квадраты, между которыми перемычки уступами и пропускают воду из арыка, постепенно заполняя то один, то другой. Одни заканчивают убирать хлопок, до пяти урожаев в год, другие собирают на необозримых просторах необработанной земли верблюжью колючку и везут ее продавать на базар.


   Ваханов не меняет своего ритма жизни: утром небольшая пробежка, гимнастика, колка дров, завтрак и спецотдел. Все свои энергии направил на изучение провинции и за три месяца знал Саманган, как Лагман за год. Занимался в основном, организацией работы и не разменивался на личную связь с агентами, как в предыдущей провинции. Не было такой необходимости, а с приходящими из банд, встречался в спецотделе. По окончании рабочего дня – его продолжение в виде анализа проделанного, справок, отчетов и другой писанины. Показатели максуса за квартал значительно улучшились. Для успешного труда ключевое значение, по убеждению Еремея, имело понимание и поддержка старшего советника. От этого рождался стимул и устремление к работе. Важную роль сыграли и взаимоотношения с подсоветным, серьезном и вдумчивом руководителе. Он благодарил за помощь мушавера, которому не раз приходилось самому подгонять некоторых сотрудников. Хотя оперативники и стараются, но как-то равнодушно – нет экспрессии в работе и должной ответственности. Не получилось, ну и не надо. Непрошибаемые. На первый взгляд, темные, не понимают, а копнуть поглубже: их устраивает это положение. Зарплату получают, сытые. Первое время обращались к Еремею – мушавер саиб (господин советник), но пришлось запретить. Слово «господин» в социалистической России было тогда ругательным словом. Как можно сказать: господин коммунист? Какой я тебе господин? Я тебе товарищ, «приходи, я чай пью – садись со мной чай пить». Потом остановились на том же обращении, что и в Лагмане – «инженер Еремей».


   Как-то в один из будних дней Ваханов, Усман и его заместитель обсуждали текущие дела и коснулись образовательного процесса. В Афганистане среднее образование заканчивается двенадцатью классами. Учатся немного и советник нередко замечал, проезжая мимо небольшого сада, в тени дерева, как на древних восточных гравюрах, стоящего учителя и сидящих вокруг около десятка учеников. Оба сотрудника максуса имели среднее двенадцатилетнее образование. Решили устроить соревнование в решении математической задачи, засекли время. К удивлению Еремея, окончившего десятилетку, он решил ее быстрее всех, а у него всегда были тройки и двойки по арифметике. Но, возможно, хитрые аборигены сделали вид? Вспоминается, как по телевидению показывали лыжные состязания с участием белорусского президента. Впереди всех участников Первое лицо, громоздким шкафом бороздит лыжню. Сзади стройные мастера лыжного спорта силятся его догнать, но у них никак не получается, пока президент не пересек финишную черту.


                Трус бойцу не товарищ


   Стало еще прохладнее – утром заморозки. Еремей открыл отопительный сезон своей чудо-печкой в танковой гильзе. Керосин не выпрашивали у «трубачей», а брали из колодца около ДШБ. Обыкновенная глубокая яма в земле полная керосина. Никто не мог объяснить: откуда просачивается он. Бытовая жизнь здесь лучше, чем приходилось Еремею в других местах. И питание. Некоторые советники, кто не злоупотребляет работой, наели себе такие ….., что дома, после «изнурительной» командировки, могут не узнать. Это для Ваханова первая провинция, где ни разу не было нападения на советников. Надежно охраняют афганские посты за периметром, хотя пули свистят над головой с вечера до утра. Внутри тоже охрана надежная и неподкупная – три собаки. Каждый, кто выходит ночью во двор, проверяет их бди-тельность. Две из них овчарки. Рекса научили разгрызать грецкие орехи. Челюсти его, крокодил позавидует, без усилий раскалывают их, но только для себя, с мушаверами не делится.


   Сабз-Пуше – так называется местечко на окраине г. Айбака недалеко от дороги Хайратон – Кабул. По данным военной разведки в крепость пришла группа моджахедов. Организовали мероприятия по их захвату. Несмотря на то, что операция проводилась не по данным спецотдела, Еремей принимает в ней участие, поскольку был задействован оперативный батальон МВД. Крепость, обнесенная высокими глиняными стенами, как принято в этой стране с древних времен, была окружена со всех сторон. На предложение сдаться получен отказ, тогда решили вынудить к сдаче артогнем минометов и советского танка. Окруженные сначала недружно отстреливались, но когда огонь усилился, и у них появились раненые, запросили разрешения вывести из крепости женщин и детей. Значит, решили стоять на смерть. Разрешение получено и из крепости потянулось небоеспособное население, человек двадцать. Одна женщина сильно хромала. Ваханов с группой офицеров находился в трехстах метрах от крепости за двухметровым глиняным, местами обрушившимся забором. Когда гражданские ушли на достаточное расстояние, моджахеды открыли из стрелкового оружия такой ураганный огонь по штабу, что Еремей, посмотрев на верх забора, за которым укрывался, увидел летящие пули. Ни разу не приходилось этого видеть. Видимо, они летели так плотно, одна за другой, что зрение смогло зафиксировать движение.


– Очевидно, много грехов за этой группой, что они отказываются сдаваться? – спросил Еремей рядом стоящего командира афганского батальона.


– Это не совсем так, – с явным сочувствием к окруженным ответил комбат. Он закончил военное училище в СССР, поэтому хорошо говорил по-русски.


– Ты считаешь, что не надо было проводить операцию против них?


– Мы поговорим об этом потом, – уклонился от ответа афганец.


Конечно, нам трудно со своим социалистическим мышлением вникнуть в менталитет населения, по сути, феодального уклада. В гражданских войнах каждая сторона смотрит на другую, как на преступную и присваивает себе право судить ее. И чувство справедливости утверждается на стороне сильнейшей. Выстрелы из крепости стали мало-помалу затихать, из захлопнутой мышеловки, в которой оказались моджахеды вырваться невозможно и Еремей не стал дожидаться развязки, уехал по своим неотложным делам.


   Особенностью нашего саморегулирующего организма является приспосабливаемость к внешним условиям жизни. У одних быстрее – у других медленнее. За полтора года в Лагмане Ваханов так адаптировался, что организм стал почти афганским и тягот от климата не ощущал. Но месячный отпуск вновь вернул все на свои места и ему понадобилось два месяца, чтобы привыкнуть к саманганской широте. Ощущал недомогание, побаливало сердце, не будем думать, что это тоска по выпитому спиртному за отпуск. Досужие кумушки и подобные им, сидящие безвылазно в своем мирке, могут злословить и перемывать косточки, когда СМИ показывают президента страны или премьера, часто появляющихся в других городах или странах. Это только с дивана кажется, что они «катаются» ради своего удовольствия. Осудителям невдомек, какие перегрузки испытывает организм во время смены мест пребывания. Чтобы что-то утверждать, надо это испытать.


   Утешением для Еремея в продолжающейся командировке была регулярная, по сравнению с предыдущими провинциями, почта. Сказывалась близость к СССР. Кто едет в Мазари, тот и почту забирает, письма часто пересылали через пограничников. Прислал письмо из Лагмана старожил. Пишет, что ни одного человека из старых не осталось: все заменились или разбежались по другим провинциям. Бегут в лучшие места, поскольку провинция одна из худших. А из Пензы сообщили, что умер бывший начальник УВД Уланов. Человека можно распознавать по глазам, голосу или походке – это врожденные качества духа и их изменить нельзя. Глаза недаром называют зеркалом души. Еремею запомнился взгляд его, как бы смотрит на тебя и в тоже время

 

мимо. Если человек рождается с физическими недостатками, это без сомнения результаты прошлой жизни. И сведущим людям они могут много рассказать о будущих возможностях рожденного. При косоглазии, которое затрагивает нервные центры, ложное скрещивание токов всегда будет нарушать дальность устремления. Попробуйте пушку нарезать разными спиралями, результат будет плохой, не улетит снаряд далеко. Косоглазие симптоматично всегда.


   Одновременно с наступлением холодов у моджахедов появилась потребность в запасе топлива на зиму, поэтому возня их около «трубы» усилилась. Участие в этих набегах принимала и банда, «проживавшая» в пещерах, в горах Кокджар, в пяти кило-метрах от дороги. Надо ей напомнить «кто в доме хозяин». Она недавно вернулась из Пакистана с американским оружием. Ежегодные визиты бандформирований в Пакистан пополняли их нужду в оружии и боеприпасах. Уходили обычно под зиму, используя кочевников – пуштунов, которые каждую осень перекочевывали на зиму туда, до пятисот тысяч человек, а весной возвращались. В основном это были банды непримиримых убежденных противников народной власти и советских войск. Но не все относились к их числу. Около пятнадцати процентов таких сообществ имели откровенно уголовную направленность. Нападали на колонны и одиночные автомашины, караваны, кишлаки, мародерствовали. В период землетрясений, разрушительных катаклизмов и других тяжких событий в каждой стране, в том числе и высокоразвитых (исключая Японию), обязательно проявляются мародеры. Они, как трусливые шакалы, выскакивающие из зарослей и набрасывающиеся на падаль, охотятся за остатками чужой собственности, усугубляя и без того бедственное положение и горе жителей. Поэтому в некоторых районах ДРА население вынуждено было создавать отряды самообороны для защиты от этих хищников.


   Еремей попросил капитана Кипарина взять танк и вместе с ним, на броне его БТРа, поехали напрямую от дороги по крестьянским заливным огородам. Афганский батальон шел пешком. Тридцатишеститонная бронированная махина двигалась медленно, увязая в мокрой глинистой массе и ломая земляные перегородки между полями, построенные заботливыми крестьянскими руками. От этого советнику было как-то не по себе, но война есть война. Втянувшись в горы, повернули направо и афганцы показали на гору, высотой не менее километра, на отвесной, освященной лучами солнца стороне которой чернело около двадцати пещер.



Остановились в четырехстах метрах от горы перед естественной границей – двухметровой глубокой канавой– каньоном промытой водой в горной породе. Батальон ушел вперед, сорбозы заняли позиции около горы, а танк свободно переехал канаву, но поторопился сделать поворот – гусеница слетела бы с катков, если бы капитан по рации не заорал на водителя максимальным набором слов, не поддающихся цензуре. Танк замер, и гусеница наполовину повисла над промоиной. Ротный вылез из бронетранспортера, оценил обстановку, и под его руководством многотонная техника задом медленно вернулась на исходную позицию вместе с гусеницей, вставшей на свое место, еще раз переехав злополучное место. Еремей не представлял себе, как можно было ее одеть, если бы слетела. Больше канаву не трогали, позиция хорошая была и здесь – пещеры как на ладони. Только никакого движения в них не наблюдалось. Танк, как на полигоне, пострелял по пещерам – снаряды глухо лопались внутри. Никакого сопротивления не последовало потому, что афганские борцы с врагом в пещеры не полезли и командиры решили, что задача выполнена и надо успеть к ужину домой.


   В Самангане, как уже говорилось, бандформирования были настроены более благожелательно к народной власти, чем в Газни или даже в Лагмане. Одной из задач советнического аппарата ДРА было склонение бандформирований на сторону народной власти и в некоторых провинциях это решалось успешно. Саманган не был исключением. Приходилось вступать в прямой контакт с главарями, чтобы убедить их. Усман сообщил, Ваханову, что один из главарей банды, численностью 30 человек, со-гласен встретиться с мушавером. Встреча была назначена на 22 часа в одном из домов на окраине города. Обычно, в целях безопасности, советники в темное время суток не работают и не выходят за пределы своего городка, но здесь случай особый. Начальник спецотдела приехал за ним на машине и они, захватив переводчика Давлата, уехали в ночь. В доме, куда их привезли, уже находился афганский гость лет тридцати пяти, среднего роста, худощавый, как все жители этой страны. На столе дожидался чай в дымящемся заварочном чайнике, находившийся во власти заместителя Усмана – Саттара. Лицо гостя не выражало страха и глаза светились доверием. Договорились, что в период намечающейся большой войсковой операции он со своей группой перекроет один из выходов из каньона. Единомыслие создает дружбу.


   В этом же месяце была еще одна встреча сразу с тремя вождями бандитских групп. Проходила она на более высоком уровне заместителя командующего царандоем, поэтому стол изобиловал фруктами и спиртными напитками. Двоим главарям на вид было по 50 лет, а третий в два раза моложе. Они были очень насторожены и крепко сжимали автоматы, оставленные им как одно из условий «свидания». Все три автомата были калибра 5,45, впервые применявшиеся советскими воинами в Афганистане. Афганцы таких автоматов не имели, поэтому моджахеды могли их приобрести только от убитых «шурави». Двое пожилых гостей до водки не дотронулись и даже фруктов не попробовали, а молодой не стеснялся в этом вопросе. Разговаривал с ними, в основном, зам. командующего полицией на языке пушту, близкому к фарси (персидский), который советским переводчикам был недоступен. Про реакции провожания гостей можно было заключить, что единодушия не достигнуто.


   Ни для кого не секрет, что воюющая страна всегда является полигоном для приобретения нужных военных качеств личного состава не в учебных, а боевых условиях. То же самое можно сказать и о навыках разведывательной деятельности государств. Поэтому Афганистан был незаменимым для развития и применения этих навыков некоторыми странами и, конечно, нашей, в условиях наибольшего благоприятствования. У военной разведки, разведки хада и царандоя, руководимых советскими советниками, главная задача была одинаковой для всех: выявление противников народной власти, дислокация и их военный потенциал. По оснащению и денежному содержанию, из названных служб, царандой занимал, как и милиция в СССР, нижнюю строчку, а по работе нередко и превосходил. При одной задаче для разных силовых ведомств между последними непременно возникает соперничество, поскольку за хорошо выполненную работу идет поощрение. И часто бывает тот прав, «у кого больше прав». В Самангане с максусом сотрудничал руководитель одной из групп моджахедов. Приносил ценную информацию. Приходил тайно ночью в город, где ему специально открывали «окно». Это не было секретом для советника хада. Однажды рано утром приехал взволнованный Усман и сказал, что главаря задержали хадовцы и допрашивают. Как потом рассказал сам задержанный, его пытались склонить к сотрудничеству с этой службой, но он категорически отказался и, в отместку, был отправлен в тюрьму. Самостоятельно без согласия мушавера хада, афганцы это сделать не могли. Советников в любой службе можно сравнить с воспитателями детей – могут научить или хорошему, или плохому. Разве трудно догадаться перенимающим опыт работы, что мушавер чужими руками «жар загребает». В таких случаях помощь народой власти уходит на второй план, и общее стремление заменяется личным. Как-то на одной из встреч с жителями Урала Председатель правительства России Путин В.В. на вопрос магнитогорского рабочего: «какое главное качество должно быть у президента?» – ответил– «Порядочность». Это качество, по мнению Ваханова, должно быть и у президента, и у каждого нормального человека. И чем выше должность – тем больше ответственности. Звучать может лишь натянутая струна.

Рейтинг@Mail.ru