Виктор Чаплыгин
Повести, рассказы и сказки
Не могла предположить Глаша, что этот разговор с Феклой Афанасьевной будет последний – бомба полностью разрушила ее дом, погубив всех жильцов, они не успели уйти в убежище. Война пожинала свой урожай. Ленинград оказался в блокаде. (900 дней и ночей под постоянными бомбежками и артналетами гражданское население города и воины армии и флота отстаивали город революции. Люди умирали от голода и холода, полуживые, они тушили пожары, производили ремонт оружия и техники, многие рабочие взяли в руки винтовки и вместе с воинами сражались на подступах к Ленинграду. И Полин папа был в их рядах. Много тысяч полегло героев в этой борьбе. Вечная им всем Память и Слава!)
Николая Александровича назначили на должность заместителя командира полка морской пехоты, и он уехал с пополнением через неделю на Карельский фронт. (Так было со многими дипломатами – они сражались в разных боевых частях, и многие сложили головы.) Глафира с Машенькой остались в Москве, где их любезно приютила жена посла – Алевтина Федоровна. Ее мужа направили командовать дивизией на подступах к Москве, и квартира была пуста, а одиночество было невыносимо. Она же порекомендовала Глашу на работу на автозавод, а Машу устроила в школу. Своих детей у них с Владимиром Павловичем не было, поэтому она как-то сразу приняла обязанности и мамы, и бабушки для Маши. Так будет до ее смерти. Мир полон добрых людей, просто они не видны до поры до времени. Но уже было легче, хотя и страшнее. Были адреса полевых почт и приходили письма. И Глаша писала почти каждый день, хотя с работы приходила поздно, уставшая (должность у нее была – выметать за токарями стружку), а еще нужно и с Машей побыть. Хорошо, что Алевтина Федоровна так заботится, и Маша в ее руках.
Письма с флота и с фронта приходили не часто и с большими задержками. Но всегда это сначала был страх, а потом неудержимая радость, что родные люди живы. Маша рисовала картинки и папе, и брату и тоже дописывала в письме свои пожелания. Так шло время.
О гибели бабушки Полина написала Сергею не сразу. Не хотела его огорчать, но потом подумала, что лучше правда. А Сергей дал ее адрес маме, и Полина ответила на письмо Глаши. А было что писать: она с мамой и с Аней эвакуировались в Свердловск вместе с заводом. Полина записалась в школу фельдшеров, и вскоре должна быть направлена на фронт. Она просилась конкретно в госпиталь в Полярный. Но как будет, так и будет.
Подводная лодка Курта Вебера уже несколько дней находилась в волчьей стае на пути конвоя из Великобритании. Несколько немецких подводных лодок выстроились в линию на пути конвоя. Ждали, и при обнаружении одной лодкой кораблей и судов та отправит сообщение в Центр, а тот даст команду остальным атаковать. Атаковать рекомендовалось вместе.
– Шум винтов справа 30,– акустик взволнованно доложил командиру. Курт уже и сам видел в перископ приближающийся конвой. Охрана – три эсминца и один крейсер. Самолетов нет – они должны поддержать суда с воздуха, когда те подойдут ближе к берегу. Свинцовые воды декабрьского норвежского моря высоко поднимали лодку, грозя выдать противнику.
– Погружаемся, глубина – 50 метров. Курс…
На лодку шел один из эсминцев. Курт атаковал первым. Две торпеды из трех выпущенных взорвали корабль англичан. Он видел в перископ, как был подорван и один из транспортов – он раскололся пополам. Люди гибли в холодных водах Арктики. Никто их не спасал. Корабли охранения начали охоту за подводниками, убившими их товарищей. В ход пошли глубинные бомбы. Лодки фашистов рассеялись и погрузились на глубину, в надежде уйти от преследователей. Не всем удалось – в базу вернулись из пяти лодок только три. Лодка Курта по пути домой торпедировала еще один транспорт, видимо, оставшийся без хода после атаки соседей Курта. Вебер дал команду всплыть и нанести удар артиллерией. Комендоры дали по транспорту пять выстрелов, и он начал гореть и валиться на правый борт. Было видно, что люди сбросили две шлюпки и пытаются отгрести как можно от тонущего судна.
– Командир, – унтер-офицер-комендор обернулся на стоящего в рубке Курта, – давайте грохнем этих тварей!
Но Курт приказал – всем вниз к погружению. Старпом Пауль осуждал Курта за мягкотелось по отношению к людям, пытающимся спастись после торпедного или артиллерийского удара по транспортам противника. Он считал, что это нормально – поправ все нормы конвенции уничтожать личный состав погибшего корабля. Но уже не первый раз Вебер проявлял лояльность. Пауль на базе постоянно докладывал командованию о поведении Курта, но те, зная, что генерал-адмирал фон Вебер на хорошем счету у гроссадмирала Демица, оставляли эти доклады без внимания.
После трех походов, правда, Пауля перевели на другую лодку. Курт был на очень хорошем счету, и папа им очень гордился. Он всячески старался способствовать продвижению сыновей, и что-то ему удавалось. Так, его старший уже был командиром нового крейсера и командор. А Курт и сам сумел за короткое время добиться много – он командир передовой лодки. У него уже пять транспортов и два корабля противника на счету. Награжден рыцарским крестом с дубовыми листьями и представлен на прием к гроссадмиралу. Впрочем, такой прием назначался всегда перед назначением на какую-то новую должность или в связи с получением задания особой важности. И Курт понимал, что не зря его отправили в Берлин, а экипажу дали возможность подлатать лодку и отдохнуть в Норвегии.
Шел 1944 год, и на фронтах для Германии все складывалось плачевно. Советские войска давили всюду. Уже война подкатилась к границам рейха. Ну, никак многие немцы не ожидали такого и все еще надеялись на чудо и Гитлера. А Гитлер бесновался дальше. Наверное, он уже понимал, что конец близок, и жестокости с населением при отступлении возрастали. Истреблялись люди в концлагерях, сжигались села и уничтожались достояния человечества.
Флот фашистов не отставал от наземных и воздушных войск. Ставили мины в портах, торпедировали мирные и санитарные суда с ранеными. И если на земле это была политика выжженной территории, то на море политика уничтожения всего, что увидел на плаву не под флагом рейха.
События на Севере – начало наступления советских войск на Норвегию, лишившие немцев многих военно-морских баз – заставили Демица придумывать способы нанесения урона советам там, где они не могли оказать серьезного сопротивления. Так появился план «Укус осы» – рейды ПЛ и эсминцев в Карское море, в устье Оби, Енисея и Лены. На одном из островов в Карском море была сформирована тайно за год база. Там были запасы топлива, продуктов и оружия, одежды и радиостанции. Теперь нужно было открыть операцию и уничтожать советские суда в этом районе, а заодно и наносить удары по портам и населенным пунктам побережья. Наводчиками в таком случае выступали немцы, которые были переселены в эти края. Не все, конечно, но находились среди них пособники фашистов. Сюда забрасывали и диверсионные группы, которые высаживались с подводных лодок и с кораблей. У них были и средства связи, и необходимое оружие, и они поддерживались местными предателями.
Прием в штабе Демица был устроен скромный. Учитывались последние поражения немцев и экономия средств. В зале было человек пятнадцать командиров-подводников. Присутствовали и офицеры штаба, и инспекторы. Так здесь Курт встретил своего отца – старшего Вебера, который возглавлял в то время инспекцию «Север». После торжественной части и вручения наград состоялся небольшой фуршет, на котором произносились речи и тосты, конечно, за фюрера и Германию. На завтра была назначена встреча тет-а-тет гроссадмирала и Курта Вебера.
После фуршета отец увез его домой к жене. Марта радовалась, как ребенок, этому неожиданному отпуску мужа. Она была на пятом месяце и очень гордилась, что у нее скоро будет ребенок. Гордилась она и мужем, его наградами и успехами. Одно пугало – очень много подводных лодок погибло за это время.
Генерал-адмирал утром благословил сына на встречу с Демницем и посоветовал больше молчать и слушать и, кроме того, если это будет что-то супер-секретное, то чтобы Курт его все-таки посвятил. Попрощавшись, младший Вебер шагнул в «мерседес».
Демиц начал издалека. Он расспросил о состоянии подводной лодки, которой командовал Курт. Интересовало его, и как долго он находился в море, и как чувствует лодка себя на предельной глубине. Кроме этого, гроссадмирала интересовали настроения экипажа. Как относятся к гибели товарищей и сегодняшнему положению Германии.
Курт докладывал кратко и емко. Демицу явно нравилась манера ответов Вебера. Когда все было выяснено, командующий спросил, как себя чувствует отец Курта – не жалуется ли на усталость?
– Что Вы, папа в силе и очень настроен по-боевому.
– Верю и сам вижу. Хорошо. Курт, теперь к важному – это секретно…
Сергея вызвали в штаб флота в июне 1944 года. Он уже два месяца исполнял обязанности командира лодки, которая стояла в ремонте. По дороге в штаб Воробьев младший ломал голову – что за причина вызова. Вроде, не провинился и с назначением на командира – нет свободных вакансий – его командир должен был вот-вот выписаться из госпиталя. Может, дома что? Весь в тревоге он вошел в штаб. В коридоре он встретил своего однокашника по училищу – командира эсминца – Гиви Беридзе. Тот, широко улыбаясь, приобнял Сергея:
– Что, и тебя сюда?
– Как видишь. Только не знаю, зачем.
– Да и я в таком же положении – в непонятии. Ну, я думаю, дорогой, все узнаем скоро.
Они доложили адъютанту командующего, и через минут пять их обоих пригласили в кабинет адмирала.
Глава 3
Особое задание
После доклада о прибытии, адмирал пожал им руки и пригласил присесть к столу. За столом сидели начальник разведки флота, начальник штаба, командир бригады ПЛ, командующий авиацией флота и еще двое гражданских.
– Вот знакомьтесь, товарищи, – наши передовые командиры, – Сергей вскинул брови и хотел что-то сказать, но командующий рукой остановил его. – Вы, капитан-лейтенант Воробьев, назначены на новую лодку Щ-…7 командиром сегодняшним приказом. Завтра сдадите дела и примете корабль. Звание Вам присвоено вместо награждения орденом – их у Вас уже хватает, – командующий улыбнулся и дал слово начальнику штаба. Разговор затянулся дотемна.
Задача была сложная и опасная, но она помогала флоту и армии защитить тылы от вылазок фашистов.
– Вам придаем еще тральщик и буксируемую баржу с продуктами, боеприпасами и топливом. Познакомьтесь с нашими помощниками, – он попросил подняться людей в гражданской одежде. – Это Алексей Пермяков и Федор Рокотов, местные жители и сотрудники «Смерш». Один пойдет на эсминце, второй на подводной лодке. Они обеспечат связь с местным населением и будут выявлять негодяев. Оба имеют звание майор. Условия, в которые вы попадете, непростые и по навигации, и по штурманским проводкам – не все известно по глубинам. И главное – мы точно не знаем, какие силы враг сумел оставить в устье Енисея. Конвои, идущие на восток и обратно, мы обеспечили эскортом из эсминцев, самолетов полярной авиации и вооруженных ледоколов. Кроме этого, работают полярные патрули. Вам в их работу не вмешиваться и только в крайних случаях, о которых вам потом расскажут, вы имеете право выйти с ними на связь. В районе Маточкина Шара и в ряде других мест немецкие подводные лодки безнаказанно уничтожили полярные станции и навигационные посты. Вам предстоит покончить с ними. Да, вас смогут поддержать с воздуха два самолета – мы их выделили из резерва, летчики – опытные полярники. Шифры связи получите от разведки. Ну, вот и все. Как усвоили?
– Так точно, – в один голос ответили оба командира.
– Так что нам на запад, а вам, ребятки, на восток – там тоже война не окончена.
Когда вышли из штаба, моросил холодный дождик, и небо было затянуто тучами.
– Погода нелетная, заходи ко мне в гости на корабль, хорошим чайком угощу, – Гиви так хотелось угостить друга. – И знаешь, ко мне прислали полуроту морского десанта, и медицинский персонал с кучей медицинского барахла. Думаю, это для нас зачем-то. Вот, честно говоря, врача запомнил, а девушку не разглядел.
– С ними больше замполит в курсе… – Они перекурили и разошлись в разные стороны. Выход, сказали, будет назначен в любое время. Сход на берег запрещен с завтрашнего дня. Завтра предстояло пополнить запасы, получить шифр и ждать приказа.
На борту лодки его ждало письмо от Полины, она сообщала, что получила назначение и выезжает на фронт. Просилась на север, но направили на Балтику. «Как жаль, – подумал Сергей, – ведь могло же повезти». Но везение – дело такое. А Полину на следующий день после назначения вызвали в Управление разведки, и оттуда она на следующие сутки получила направление на Север в бригаду морской пехоты. Душа ее радовалась – она летела к нему, к мужу!
Две подводные лодки немцев уже которую неделю хозяйничали в Карском море. Была уничтожена полярная станция, и никого не оставили в живых. Потом Куртом был потоплен тральщик из сопровождения конвоя.
Правда, и им досталось. Лодка, которой командовал Ганс Дитер, получила серьезные повреждения, и сейчас они пытались ее привести в себя на базе на острове Мун. Здесь еще с прошлого года была организована база в укрытой бухте. Глубины позволяли заходить лодкам и баржам. Была посадочная полоса для самолетов. Построены причальная стенка и помещения в скалах. Электростанция обеспечивала энергией, запасов топлива было достаточно для заправки как станции, так и кораблей. Базу охраняли переодетые в полярников эсэсовцы – около роты. Из них же формировались диверсионные группы для совершения преступлений на советских базах и в поселках. Только однажды базу чуть не раскрыли случайно зашедшие в их сторону рыбаки, но им не суждено было вернуться домой. Увидев людей на острове, рыбаки приняли их за сотрудников полярной станции и решили задержаться по погоде в удобной бухте. Все они были уничтожены эсэсовцами, а улов пошел на стол негодяям. Лодки рыбаков были сожжены.
База была хорошо замаскирована, и с воздуха ее практически не было видно. А если учесть, что сюда очень редко долетала полярная авиация, то немцы жили достаточно вольготно. Курт не поддерживал зверского отношения к населению – это было у них семейное. Но старшим был капитан 2-го ранга Ганс Дитер, и его слушались безоговорочно. А у того насчет жестокости было в крови. Он и своих-то матросов не жаловал. Его просто боялись. Так он расправился с матросом и застрелил его за то, что тот проспал тревогу на лодке и опоздал на боевой пост. Теперь, в связи с тем, что лодка Ганса была в ремонте, вся работа по патрулированию была возложена на Курта.
В этот полярный день был получен приказ высадить диверсионную группу на побережье устья Енисея и совершить нападение на сельсовет рыбацкого поселка, а также уничтожить их угольный склад. Группу на месте ждал проводник – из местных поселенцев немцев. Утро на редкость было ясное, и выходить в такую видимость было опасно. Только к вечеру (хотя солнце не заходило уже месяц), сняли маскировочную сетку с корпуса лодки, и на борт погрузились диверсанты – 5 человек. Вот только людьми я бы их не назвал. Эти головорезы уже не раз убивали мирных людей для сеянья паники и ужаса среди населения.
Через пару часов налетел холодный дождевой заряд, и Курт дал команду на выход. Лодка медленно под дизелями отошла от причала. Ходу до побережья было на среднем ходу под «шноркелем» под водой на часов 15. Но что-то пошло не так. Через пять часов хода акустик доложил о шуме винтов – надводный корабль. Скорее, эсминец. Курту было задание при проведении операции не вступать в стычки с противником. Но он не знал, что на борту эсминца было новое акустическое оборудование, которое четко определяло на большом расстоянии корабли противника.
Гиви уже получил сообщение от специалиста об обнаружении подводной лодки противника. По шифру он сообщил об этом и на лодку Сергея. Тот был недалеко. Действовать они должны вместе и наверняка. Но и Курт был не промах. Поняв, что он обнаружен, он перевел лодку на гребные электродвигатели и ушел на глубину в слой холодной воды. Там он заглушил моторы и остался на глубине. Эсминец потерял его и еще долго кружил рядом, сбрасывая глубинные бомбы. Лодка Сергея тоже не обнаружила врага. Прошло 10 часов, и группа кораблей ушла в сторону. Тогда Курт двинулся выполнять задание. Десант был высажен, и через несколько часов пылали поселок и угольный склад. Назад группа пришла не в полном составе – при нападении на угольный склад был убит сторожем один эсэсовец. Сторожа изодрали ножами, а сотоварища похоронили в песке на берегу. Диверсанты получили шнапс и расслабились в каюте старпома. Лодка взяла курс на базу. Теперь она шла малым ходом, Курт постоянно держал перископом контроль за горизонтом, чувствуя, что эта группа кораблей где-то рядом. Но море было чистое. При подходе к базе он увидел столб дыма над островом – рядом с базой стоял эсминец и расстреливал из пушки и пулеметов причал, стоящую там лодку, которая уже горела. Немцы отвечали, но как-то неорганизованно – видимо, их застали врасплох. Курт приказал идти к эсминцу и атаковать его торпедами. Лодка легла на боевой курс, и торпеды вышли из аппаратов. Но и с эсминца заметили лодку – был открыт арт-огонь и по лодке, и по торпедам. Из 4 торпед одна все-таки достигла цели. И над бортом корабля взметнулся султан воды с огнем. Но эсминец оставался на плаву и вел огонь и по базе, и по лодке Курта. Уже были пробоины в корпусе и повреждения в носовом отсеке, которые прекратили возможность стрельбы запасными торпедами, несколько членов команды были убиты и ранены.
Курт вступил в артиллерийскую дуэль. Тем более его поддержали с берега – там очухались и выкатили орудие из укрытия. Шансов у эсминца не было. Как вдруг лодку потряс взрыв.
Торпеда угодила в первый отсек. Лодка получила дифферент на нос. Недалеко от эсминца вырисовывалась рубка советской ПЛ. Две торпеды она пустила по базе и по лодке, стоящей у причала, и от самого причала, вместе с пушкой и десятком немцев, среди которых был Ганс, ничего не осталось. Две торпеды пошли в лодку Курта, и одна попала. Теперь советская «Щука» наносила артудары по подраненной немецкой подводной лодке. На ней началась паника – метались многие, не зная, что делать, крики, бардак.
Курт объявил, чтобы все заняли свои места – его голос был тверд, как никогда, и это возымело действие. Лодка погрузилась и начала уходить задним ходом в море. Дифферент удалось выправить, но ход был слабый, и никак механики не могли навести порядок с дизелями. Но Сергей не мог их преследовать – нужно было спасать людей с эсминца. Тот еще стоял на плаву и раненый в голову Гиви направил его на отмель острова. Часть матросов и старшин вместе с десантом во главе с замполитом высадились на берег с оружием, чтобы добить фашистов. А остальные подбирали раненых и убитых товарищей и перевозили на берег.
Два целых баркаса, к счастью, смогли многих спасти от гибели в холодных водах Арктики. Военврач был убит, и вся забота о раненых легла на плечи худенькой девушки – фельдшера и одного санитара. Полина перевязывала, давала обезболивающее и с помощью матросов укладывала раненых на ровной скале. Через пару часов с эсэсовцами было покончено. Двое из них попали в плен, остальные были уничтожены. Сергей дал Гиви пять добровольцев для помощи и теперь мог идти искать подранка фашиста. Поиск был недолог – уже через два часа акустики засекли немца, он шел под перископом на запад. Две торпеды догнали врага, и он сначала всплыл и с лодки в воду прыгали пятеро моряков, а потом медленно начал уходить под воду. Неожиданно из-за горизонта выскочил гидроплан и почти на ходу подобрал двоих фашистских моряков, плавающих в студеных водах Карского моря.
Пока на лодке Сергея сообразили и начали по нему палить – он скрылся за горизонтом. Вызванные по рации самолеты нашли брошенный гидроплан далеко – километрах в 200 от острова. Людей на нем не было. Самолеты прочесали квадрат, но ничего не обнаружили. Вышедший туда же Сергей со своими акустиками ничего также не нашел. Как сквозь землю провалились. Правда, через несколько дней была потоплена фашистская ПЛ в районе Рыбачьего, возможно, это была та лодка, которая забрала подводников. Сергей вернул корабль к острову Мун, чтобы оказать содействие экипажу Гиви. Его корабль лежал на боку, и периодически волна накрывала его почти полностью. Люди были на берегу. Удобные помещения базы немцев были обустроены для раненых и уцелевших. Механики запустили дизель-генератор и включили электропечи для обогрева. Уже вышел к ним для спасения лидер «И. Сталин», и суток через двое он будет на месте.
Лодка Сергея ошвартовалась на остатках немецкого причала. Был сооружен хороший длинный трап, и командир сошел на берег. Он пошел в подземный бункер к Гиви. Того перевязывала фельдшер, и он неважно себя чувствовал. Но, конечно, Сереге обрадовался.
– Ну, спасибо тебе, друже, а так бы они меня и похоронили. Правда, корабль накрылся, но и мы им дали шороху. Вот теперь отремонтируют мне башку и приглашу тебя, Серега, в мою Кахетию в гости. Может, и доктор со мной поедет? – Гиви хитро подмигнул Сереже. Девушка сложила бинты и подняла голову на Сергея.
– Полина! – заорал он и схватил ее в объятья. Гиви, обалдев, сидел, ничего не понимая, а Сергей с Полиной замерли в объятьях. Он покрывал ее лицо поцелуями и не давал ничего сказать.
– Слушай, генацвале! Ну, дай ей хоть подышать, а то она не утонула, так задохнется без воздуха!
Наконец оторвав девушку на миг, Сергей дрожащим голосом сказал:
– Это же моя Полина, Гиви, как ты мог мне ничего не говорить. А если бы она погибла, я бы тебя просто убил…
Две девушки фельдшеры, доложили о своем прибытии командиру бригады в блиндаже. Тот принял доклад и подошел ближе разглядеть девушек.
– Ну вот познакомимся, – сказал он светленькой, – моя фамилия Воробьев, зовут Николай Андреевич.
– Вы папа Сергея! – Глаза Полины и так достаточно большие, стали огромными.
– Да, дочка, будем знакомы. Потом поговорим обо всем, а пока девушки вот, познакомьтесь – командир медсанбата капитан Окулова Татьяна Ивановна, она вас и введет в курс и расскажет, чем заняться. Скажу одно – впереди тяжелые бои, и работы у вас будет через край.
Оставив девушек с их руководством, он вышел из блиндажа. Так для Полины начались военные будни. Началось наступление, и на девичьи плечи легли заботы о многих раненых. Под огнем противника они ночью и днем делали перевязки, ассистировали хирургам и отправляли раненых в госпитали. Так было долго, пока ее не вызвали в штаб бригады, и она узнала, что ее вместе с полуротой морских пехотинцев откомандировывают на выполнение особого задания. Она уже от Воробьева-старшего знала, что Сергей служит рядом. И что он жив и здоров. Писем от мужа она не получала уже несколько недель. А Николай Андреевич имел возможность связаться с Полярным, и один раз даже поговорил с сыном по телефону. Полине он вручил флотскую газету, где описывали подвиг Сергея при спасении лодки. Там с фото улыбался ее Сережа, похудевший, бородатый – но это ее Сережа. Теперь была надежда увидеться.
Десант прибыл на корабль, где командиром был Гиви Беридзе за двое суток до отхода на патрулирование. Полина знала, что лодка Сергея на задании, и ей сказали в штабе, что завтра они должны быть в базе. Но на завтра она получала медикаменты и обустраивалась в каюте. Только поздно вечером следующих суток ее отпустили на пару часов. Но лодка Сергея уже ушла, а их эсминец рано утром ушел в море. Так она и не успела повидаться. А спросить на корабле про лодку было невозможно: во-первых, никто ничего не знал, а во-вторых, дело было секретным, и даже Гиви бы ей ничего не сообщил. Она надеялась, что вскоре они вернутся назад. Но поход затянулся на долгие недели. За ней пытались ухаживать многие. Но командир быстро пресек все попытки, и от Полины отстали все местные ухажеры. Да и работы было немало. Так, после очередного налета немецких диверсантов на поселок рыбаков их мини-госпиталь оказывал помощь раненым жителям, а их было немало. Потом была стычка нашего десанта с группой фашистов, и опять были раненые.
В самом начале патрулирования с эсминца был высажен с радистом сотрудник «СМЕРШа». Неделю от них не было вестей, и вот в воскресный день они дали о себе знать. Сообщили, что вышли на след предателя, а через день попросили забрать с берега. Так на борту эсминца оказался тот самый негодяй – немец из поселенцев, кто давал наводку фашистам с острова Мун. Он рассказал все, надеясь на снисхождение. И Гиви принял решение атаковать островную базу на следующий день. Он сообщил о своем решении на лодку Сергею, чтобы и он принял участие в операции.
И вот немецкая лодка Курта вмешалась, и все случилось не так гладко, как планировалось. Но война есть война – у нее свои корректоры. Однако враг разгромлен, и ценой корабля и нескольких жизней моряков задача командования была выполнена. Впереди разбор полетов, кому что. Но факт есть факт. «Лидер» забрал на борт всех членов экипажа, раненых и убитых, и пленных. На острове оставили взвод матросов – для обороны. Полина уходила вместе со всеми на «Лидере», а лодка Сергея получила новое задание и собиралась уйти далеко на запад. Они расстались, веря, что ненадолго, что скоро войне конец. Но еще ой как не скоро – почти год возможности умереть на поле брани или в пучине вод. Но это уходило на задний план – сейчас прощание и любовь заполняли их сердца.
– Пиши мне и маме, отцу привет, – просил Сергей.
– И ты пиши мне чаще, прошу, береги себя!
– И ты береги! – Поцелуй на глазах моряков, у некоторых на глазах были слезы – кто знает, о чем каждый из них думал. Может быть, о невесте, может, о матери, может, кто вспоминал своих родных, уничтоженных фашистами в захваченных городах и селах. Но… Отдать швартовы! «Лидер» ушел на запад. Замполит Сергея подошел и обнял его за п л е – чи – он был старше командира лет на 10 и был самый старый в команде.
– Не грусти, командир, ты же видишь, что война идет к концу, и велика вероятность вашей будущей встречи. Ведь многое от тебя зависит, как будешь нами командовать и управлять кораблем, от тебя и наша жизнь зависит тоже. Так что соберись, и завтра нам в поход. Я поговорю с народом о предстоящем плавании, а ты побудь пока один.
Отец Сергея после гибели комбрига был назначен исполнять его обязанности. Кадров не хватало – после прорыва фронта под Мурманском много полегло командиров. В конце 44-го года морскую бригаду вывели на переформирование. Так они оказались в Архангельске. Полину оставили в госпитале в Мурманске, наверное, не без помощи Николая Андреевича. Николай сразу сообщил Глаше о своем местонахождении, и та уговорила дирекцию завода отпустить ее на десять дней к мужу. Маша осталась на попечение Алевтины Федоровны. Они встретились на вокзале. Мела метель, и не сразу Глаша узнала в высоком военном своего Николая. Шинель была усыпана снегом, и усы были запорошены, и ресницы. Он обнял ее, как самое драгоценное, что может быть на свете, и это был самый счастливый день в их жизни. Так они простояли долго. Пока он не произнес:
– Ты, наверное, замерзла, родная? – Но она не замерзла, ей было горячо. Дома, где жил комбриг, ординарец уже приготовил ужин, стол был накрыт по высшему разряду: была доставлена откуда-то бутылка немецкого вина.
– «Вебер», ты помнишь, Глаша, Берлин? – им было, что вспомнить и о чем поговорить. Так прошла вся ночь. Утром Глашу разбудил крик петуха. Было уже часов 10 утра. Полярная ночь была в разгаре. Метель – качающиеся огни. На столе завтрак и записка: «Жди к вечеру. Пока можешь погулять по городу». Но куда гулять, когда снега по уши и метель. Глаша узнала от мужа, что Сережа успешно воюет, жив здоров. Получил высокую награду, и он уже капитан 3-го ранга. Лодка его сейчас где-то в Норвегии. Машины фото растрогали Николая, ведь он не видел дочь более 3 лет. Как выросла – красавица! Уже в четвертом классе. Вечером Николай пришел с замечательной новостью – его отзывают в МИД в Москву. Они выехали через трое суток вместе.
