Виктор Блытов
Кузя

Эскадра в лице контр-адмирала Доскаля постаралась избавиться от беспокойных офицеров с «Бреста» и в начале 1995 года они почти все оказались за штатом, а затем были уволены по оргштатным мероприятиям в запас или просто выкинуты за «ненадобностью» с флота.

В период активной стадии распродажи кораблей руководители флота адмирал Душенов, командир эскадры контр-адмирал Доскаль старались избавляться прежде всего от честных, нормальных офицеров, тех, кто в хоть в какой-то мере не воспринимал мошенничество по продаже кораблей руководством флота, и вообще не разделял взглядов о необходимости распродажи кораблей.

Командиры БЧ-7 и БЧ-2 авианосца Василий Васильевич Муравьев и Миша Морозов были вынуждены уйти с флота по организационно-штатным мероприятиям – сокращению их должностей. Командиру БЧ-4 Саше Герасимову удалось перевестись в высшее военно-морское училище, или, как теперь оно называлось – Военно-морской институт, куда руки «Душмана» и «Учителя» пока не дотягивались.

Кузьма успел попривыкнуть к гражданской жизни, изрядно потрудиться на ниве дальневосточного бизнеса, что не принесло ему ни дивидендов, ни радости.

Звенела гитара, рвавшая душу, и Миша выводил слова песни, специально написанной им для уезжающих друзей:

 
Бросаем службу навсегда,
По трапам сходим в одиночку.
И бежим со службы кто куда,
Чтобы найти родную точку.
 

– Ребята, за нашу службу, за нас, за «Брест», за наши корабли! – поднял тост Сан Саныч Лебедев – бывший особист, как называли его на корабле, или официально – оперуполномоченный особого отдела бывшей группы кораблей «отстоя» в бухтах Чародейка и Русалка.

Надо, наверное, сказать, что особистов в свою компанию корабельные офицеры никогда не брали, хотя жили рядом в соседних каютах на корабле и месяцами вместе бороздили моря. И тем не менее … не брали. Другое ведомство, другие отношения. В задачу особиста входило знание обстановки в офицерских каютах и матросских кубриках, а офицеры этому знанию, как правило, не были довольны, ибо всё, что знал особист, становилось почему-то известным командиру и замполиту.

Для Сан Саныча на «Бресте» было сделано исключение, какого не знал ни один другой особист. Он видел это и высоко ценил.

Дружба с Сан Санычем началась с его прибытия на корабль. Ранним мартом, абсолютно не раздумывая, он бросился с баркаса в холодную воду спасать оступившегося и упавшего за борт молодого матроса. Вокруг баркаса плавал лед и, тем не менее, Сан Саныч сделал все возможное и невозможное и вытащил испуганного до смерти молодого парня, таращившего на него и всех в баркасе, свои испуганные голубые глаза. Матрос не умел плавать и, если бы не реакция Сан Саныча, он пошел бы, как топор, ко дну.

А потом крупозное двухсторонне воспаление легких. Уколы, капельницы, корабельный изолятор. Сан Саныч очень удивился, когда в изолятор к нему пришли с бутылкой спирта и закуской тогда старший инженер БЧ-2 капитан-лейтенант Морозов (матроса которого он спас), корабельный врач капитан Игорь Муратов, а также командир первого дивизиона БЧ-4 капитан-лейтенант Герасимов и начальник химической службы Сергей Огнинский.

– Сань, ты чего тут разлегся? Вставай! Мы лечить тебя пришли немного! – сказал начхим и поставил на столик бутылку спирта странного желтого цвета, – это очень хороший спирт от начмеда, лечебный, от его щедрот. Начмед говорит всем нам, что излечивает любую пневмонию за несколько дней. Но в одиночку, говорит врач, его принимать нельзя!

– Доктор, а мне можно спирт? Я все же лекарства принимаю. Не повредит?

– Если с доктором – то можно, если без него – то нельзя! – важно сказал Игорь Муратов, разливая спирт, настоянный на витаминах «Гексавит», за что получил название «медицинская или лечебная докторовка», по граненым стаканам.

После этой встречи отношения офицеров с особистом, пришедшим недавно на корабль, наладились, и даже больше того – переросли в дружбу.

События, связанные с угоном «Бреста» на Дальний Восток, когда особист в первых рядах выступил против даже своего начальства из Москвы, только закрепили их флотскую дружбу.

Однако и Сан Саныч после событий на «Бресте» был изгнан со службы. Впрочем, он никогда не жалел и сразу окунулся с головой в предпринимательскую деятельность.

Успехи его детективного агентства были притчей во языцех. Не жаловал Сан Саныч ни продажных чиновников от флота, ни бандитские организации, наживавшиеся на продаже кораблей. Поэтому у него были и друзья, сподвижники и, естественно, враги. Врагов было много, но он всегда шутил, когда ему об этом говорили.

– Врагов не считают – их бьют! А право бить этих гадов, продавших флот, страну и народ – надо еще заслужить!

Сан Саныч называл свою фирму «Мангуст» в противовес двум охранным агентствам, крышуемым бандитами, называвшимися «Кобра» и «Гюрза».

Дружба, связавшая их с Мишей Морозовым, также активно занимавшимся компьютерным бизнесом, только окрепла.

– За нас, так за нас! За наш «Брест» и его славный экипаж! – поддержал тост Саша Герасимов и поднял свою рюмку.

Все присутствующие дружно подняли рюмки, наполненные водкой, и сдвинули их в едином порыве, и лишь один Кузьма Гусаченко поднял бокал с апельсиновым соком. На «Бресте» не принято было заставлять пить, если человек не хотел этого. Не хочешь – никто тебя не будет заставлять и заглядывать в твой бокал – допил ты или нет. Все знали, что Кузьма не пьет, и никто не думал упрекать его этим.

– Ребята, дорогие, как мне жалко с вами прощаться! Вы настоящие друзья и я был горд служить вместе с вами! – сказал вполголоса бывший летчик Леня Балуевский.

Его маленькие черные глаза, всегда смотревшие бесстрашно в лицо любой опасности, на этот раз были наполнены слезами. Не один раз он поднимал в воздух свой штурмовик с палубы «Бреста» и недаром был награжден боевым орденом «Красной звезды» за выполнение специального задания у берегов Вьетнама.

Это было не просто прощание с отъезжающим, но это было прощанием с прошлой жизнью и, прежде всего, с их авианосцем «Брестом». У многих бывших офицеров поблескивали слезы.

 
Нам на разные флота.
Начинаем жизнь сначала,
Где-то мы бросим якоря?
Но напьемся до отвала
 

– перебирал струны гитары Миша Морозов.

Разбросало экипаж «Бреста» по всей стране.

Одним из первых уехал в Москву Володя Никифоров – последний командир «Бреста», уехал тихо, без особых проводов в Москву, где у его жены Гали была квартира.

Уехал командир БЧ-6 майор Валера Архангельский куда-то в Подмосковье, опять же в дом к родителям жены.

Командир БЧ-4 Мансур Асланбеков уволился раньше и тоже уехал в Питер к родителям жены.

В медицинскую академию перевелся корабельный доктор Игорь Муратов.

Не стал засиживаться на корабле и начхим Сергей Огнинский, которому предложили бизнес в Москве его знакомые.

Раскидало бывших «брестцев» по всей стране и многим странам СНГ. Подполковник Пинчук и замполит капитан 2-го ранга Поповченко уехали в Киев на Родину – поднимать незалежную Украину. Помощник по снабжению Боря Мальков и ракетчик Витя Федюнин перебрались в легендарный Севастополь – город русских моряков, принадлежавший уже Украине.

Некоторые из офицеров уехали даже в страны дальнего зарубежья. Старший механик, он же командир БЧ-5, Мунин Ефим Михайлович, уехал с семьей в Израиль на свою, как он говорил, «историческую Родину», а штурман – командир БЧ-1 Вальтер Фоншеллер перебрался с родителями и женой в объединенную Германию в маленький городок Хайгельброн.

Отдельный корабельный, авиационный, штурмовой полк расформировали вслед за выводом из строя боевых кораблей «Бреста» и «Смоленска», а большинство классных летчиков лишились любимой работы.

Леня Балуевский вместе с парой друзей по полку подрабатывал покупкой и перегоном подержанных машин из Японии. У него на фирме Кузьма одно время занимался предпродажной подготовкой машин.

Собрались сегодня оставшиеся во Владивостоке у Мишки дома спонтанно. Мишка, узнав, что уезжает в родной Псков Василий Васильевич, тут же обзвонил всех, кто еще остался на Востоке и мог оперативно подъехать к нему домой.

Жены Мишкиной Надежды не было дома, она работала официанткой в ресторане «Витязь» и, воспользовавшись отсутствием жены, Мишка накрыл друзьям шикарный стол. Чего там только не было. Радушный хозяин вытащил все из двух финских холодильников.

С женой у Миши были сложные взаимоотношения. Надежда, вышедшая из недр Владивостокского военторга, почему-то не считала необходимым хранить верность Мишке. Он же не мог привыкнуть к такому поведению жены и называл свою женитьбу вынужденной или просто сожительством.

После того, как однажды подвыпившая Надежда притащила домой из ресторана пьяного коммерсанта, отношения между ними окончательно разладилось. Мишка банально по-русски обругал и побил Надежду, чего она простить ему не хотела.

– Кузьма! Чего ты уезжаешь? Иди ко мне! Знаешь, я тебе какую зарплату положу! Мне нужны такие честные парни, как ты! – внезапно сказал Сан Саныч, пристально глядя на Кузьму.

Кузьма покраснел, как рак и, заикаясь, ответил:

– Нет, Сан Саныч, я решил. Вот билеты купил до Краснодара. Там родители ждут. А здесь не мое место. Надо на Родину собираться, на Кубань.

Кузьма вытащил из кармана пиджака билеты до Краснодара и показал Сан Санычу.

– Съезди туда, осмотрись и если ничего не найдешь – возвращайся. У меня всегда для тебя будет здесь работа! – запивая водку томатным соком, с сожалением, прищурившись, сказал Сан Саныч.

После третьей рюмки все немного расслабились, Леня Балуевский скинул теплый свитер и остался в клетчатой рубашке, Сан Саныч снял темный пиджак и галстук и остался в белой рубахе, а Кузьма аккуратно повесил на спинку стула свой явно новый, купленный по случаю возвращения на Родину, штруксовый пиджак.

Мишка спел еще пару собственных песен, рвущих душу бывшим флотским офицерам, и ему все дружно подпевали:

 
Продали наши корабли,
Предав страну, угробив службу.
В тупик морковкой завели
Предали нас и нашу дружбу!
 

Кузьма задумался. В стране происходило черт знает что. До Дальнего Востока лишь докатывались раскаты отдаленных и значительно преувеличенных московский и питерских событий. Полным ходом шла самая настоящая война в Чечне и, судя по сводкам, наши войска не могли за день или за два даже более, чем двумя десантными полками, справиться с бывшими, но озверевшими соотечественниками и прибывшими откровенными бандитами из-за рубежа. В 1993 году президент России Борис Ельцин не нашел лучшего, как расстрелять из танков собственный Парламент, под рукоплескания западной демократии.

«Бери независимости, сколько унесешь!» – орал он со стаканом в руке в пьяном угаре.

И бывшие братские и автономные республикам и области услышали то, что хотели услышать. Что началось в стране? Сначала парад суверенитетов, затем попытка здравомыслящих голов остановить вакханалию. Но было уже поздно.

Даже Новгород и Псков вспомнили о старых добрых временах, когда они были независимыми от Москвы.

«Даешь Новгородскую республику! Даешь Псковскую республику!» – орали на митингах купленные бомжи, пьяницы и безработные под рукоплескания безродных выскочек.

Задача была одна – разорвать Россию любыми средствами. Под рукоплескание различных народных фронтов из Прибалтики, проплаченных американскими долларами через агентов ЦРУ.

Все республики брали, хватали, хапали, даваемый им суверенитет, не стеснялись и не заморачивались на этическую сторону проблемы и на единство тысячелетнего государства. Под аплодисменты демократического Запада и особенно республик Прибалтики и Польши – все шло к развалу России.

Чечня на фоне других республик взяла независимости сколько унесла. Не взяла, а хапнула – раз не говорят сколько можно – значит, бери больше – потом разберемся.

Зачастили прибалтийские эмиссары инструктировать чеченцев, как надо вести себя с Россией. Привезли из той же Эстонии летного генерала, этнического чеченца, возглавить борьбу за суверенитет.

Как и на Украине – все российское вооружение, находившиеся на территории Чеченской республики, объявилось собственностью республики и ее народа. Рассудили, что худа не будет, а пока в России разберутся, что к чему, будет реально чем защищать свой подаренный Россией суверенитет. Благо российских военных баз и складов на территории республики оказалось достаточным (тыловое обеспечение южной группы войск) не только для защиты независимости Чечни, но и всех республик Северного и Южного Кавказа вместе взятых.

Воспользовавшись отсутствием границ, потянулись в Чечню караваны с оружием от мусульманских друзей из Турции и, прежде всего, арабских стран, закупленного на деньги «доброжелателей» России.

Эстония и республики Прибалтики перевели всю собранную советскую наличность в банки Чечни, а не сдали России. Начались нападения на военные склады, на воинские части.

Убийства военных, работников КГБ, да и просто русских стали обыденностью жизни. Убивали даже чеченцев, которые выступали против независимости, пытались защищать русских соседей.

Историки начали переосмысливать и переписывать всю историю Чечни в нужном направлении. Главными врагами объявлялись потомки терских казаков и русских, живших в Чечне. На них вешали всех «собак» за все беды, испытанные чеченским народом от русской многовековой «оккупации».

В казачьи терские станицы направлялись эмиссары, которые должны были направлять борьбу чеченцев против русских. С гор стали переселяться в станицы целыми семьями. Казаков и русских теснили. Они были вынуждали продавать дома за бесценок и уезжать в Россию. Тех, кто не соглашался, просто убивали с семьями, с детьми, стариками.

А в это время руководство армии и страны занималась зарабатыванием денег и проматыванием имущества бывшего Советского Союза. Надо же было войти в капитализм максимально обеспеченными и с хорошим запасом прочности на случай непредвиденных проблем.

Вот тогда и пошли с молотка не только новые корабли, подводные лодки, самолеты, артиллерийские установки, средства связи и локации, но и секреты бывшей большой страны.

До простых людей, офицеров и армии никому не было дела. Генерал с позорной кличкой-погонялом, как у бандюков – «Паша-мерседес» – вместе с группой быстро слепленных им из непонятно каких жуликов «генералов» типа «генерала Димы Якубовского» и иже с ними, проматывал имущество армии и флота.

Морские офицеры, особенно на Дальнем Востоке, были немного в курсе дел в стране, но все казалось таким далеким и нереальным. Единственное, с чем им непосредственно пришлось столкнуться, так это с массовой распродажей кораблей Тихоокеанского флота и продажей офицерских квартир на базах флота.

«Подальше от Москвы! Побольше возможностей разбогатеть!» – говорил, не стесняясь, один из торговцев кораблями.

Разговор друзей перекидывался с положения в стране на ситуацию на флоте, обсуждались проблемы, известные по рассказам бывших сослуживцев, газетных статей.

– Да что мы все о службе и о службе и стране, как будто от нас что-то там зависит. Послушайте лучше анекдот! – предложил Леня Балуевский.

– За неимением химика анекдоты теперь рассказывают летчики! – подколол Балуевского Миша Морозов.

Тот, ничуть не обращая внимания, продолжил:

– Мужчина нервничает всего два раза в жизни. Первый раз – когда не может второй раз, а второй раз – когда не может первый!

Раздался дружный смех.

Сан Саныч продолжил:

– Женщина нервничает три раза в жизни. Первый раз – когда отдается первому мужчине, второй раз – когда первый раз берет деньги, третий раз – когда первый раз дает деньги!

– Замотали с похабными анекдотами, прямо хоть девочек по вызову заказывай! Но не дождетесь! Сегодня мужской день. Пойду лучше пельмени поставлю. Самая мужская пища, которую может приготовить любой! – смеясь, сказал Миша Морозов.

Саша Герасимов стал убирать закуски со стола и накрывать чистую посуду.

А Сан Саныч с хитрой физиономией начал рассказ:

– Приезжает командующий Тихоокеанским флотом из отпуска и спрашивает начальника штаба: «А где мои авианосцы?»

– Махнули, не глядя на три иномарки и квартиру в Сингапуре для офицеров! – отвечает, потупив взгляд, тот.

– А если из Москвы заинтересуются и спросят все же где они?

– Вот тогда им и предложим квартиру в Сингапуре.

– А если не возьмут? И начнут разбирательство?

– Им же хуже! – пожал плечами начальник штаба, – сами уедем в Сингапур!

Все как-то невесело рассмеялись.

– А если, действительно, кто-нибудь заинтересуется? – серьезно спросил Кузьма.

– Не заинтересуются – поверь моему опыту! – ответил серьезно, глядя на Кузю своими проницательными глазами, Сан Саныч, – деньги за наши авианосцы давно поделены в Кремле. А если кто и спросит, то его тут же закопают и весьма глубоко.

Все откинулись в креслах и на стульях, пока Мишка варил пельмени. Сан Саныч и Леня Балуевский закурили и дым стал стлаться над накрытым журнальным столиком. На столе рядом со спиртом «Рояль» появилась новая бутылка невиданной ранее водки «Флагман».

Сан Саныч взял ее и внимательно прочитал аннотацию.

– Ничего себе! Производство – Калининград. Откуда взял? – спросил он, посмотрев на Мишу, накрывавшего на стол.

– Да поставщики привезли на пробу целый ящик. Хочешь, тебе ангажирую пару бутылок? Вкус можжевеловый, непередаваемый и утром голова совсем не болит! – ответил Миша Морозов.

– Раз не болит – проверим это на практике! Практика – все же это критерий истины. Давай пару бутылок! Не забудь! – улыбнулся Сан Саныч, разливая водку в рюмки.

– Да вон, возьми за шкафом, ящик стоит. Положи в портфель, чтобы не забыть. Да чего потом проверять водку? Водка как водка. Разливайте, а не размышляйте – хорошая или не очень. И не пейте, подождите меня! Совесть имейте! Уже заканчиваю! – заулыбался, заглядывая в комнату, Миша, вытирая руки полотенцем.

Василий Васильевич, откинувшись в своем кресле, мрачно сказал:

– А у меня возникает вопрос, а нужен ли сегодня нынешней российской власти Военно-Морской Флот?

– Если бы был нужен – значит, флотом бы занимались, а не продавали за бесценок! – ответил мрачно Кузьма, сверкнув глазами и взяв со стола бутерброд с кабачковой икрой и веточку петрушки.

Россия – «страна сухопутная», а флот слишком дорогая игрушка для «бедной» страны! – утверждают многие нынешние «выдающиеся» экономисты и политики, а заодно проплаченные паркетные генералы и адмиралы Арбатского военного округа. Хочу вам напомнить слова выдающегося российского реформатора Петра Аркадьевича Столыпина – ответственного государственного деятеля, которому после Цусимы Россия должна быть обязана возрождением Российского флота: «Надо крепить Военный флот! Береговая оборона, о которой твердят противники флота – полная чушь! Если мы хотим быть Державой, то должны иметь сильный флот. Это хорошо понимали Петр Великий и Екатерина Великая, а вот сегодняшние крикуны не понимают. Хотят сэкономить … Во что обойдется в будущем такая экономия?»

– Ну, вот, на службе о бабах, а дома о корабельных делах – как всегда. За вами глаз и глаз нужен! – съязвил, немного нервничая, Сан Саныч.

– Ты, Саня, не ерничай. Как флот возрождать будем? Или ты хочешь, чтобы о нас, я имею ввиду, нашу страну, о наши с вами семьи, вытирали ноги господа из НАТО? – начал заводиться Василий Васильевич. – Или ты думаешь, что даром спонсируется это уничтожение флота? Ты же знаешь, как разделали на иголки в Николаеве при прямом содействии компаний из США «Владимир Мономах» – первый атомный авианосец? А продажа Китаю «Дмитрия Донского» – с 95 % готовностью? Сравнительный анализ даже материалов открытой печати показывает, что по боевым возможностям сегодняшний российский ВМФ уступает иностранным флотам: на Балтике – шведскому флоту – в 2 раза, финскому – тоже в 2 раза, германскому – в 4 раза; на Черном море – турецкому – в 2–3 раза; ВМС США – более, чем в 20 раз; ВМС Англии и Франции – более, чем в 5–8 раз (каждому); ВМС стран НАТО – более, чем в 30 раз. А здесь на Востоке даже считать не хочется – более, чем на 80 % отстаем!

– НАТО нам больше не враги, а союзники и об этом сказал президент! – назидательным голосом сказал, улыбаясь, Сан Саныч.

– Когда спят зубами к стенке! – съязвил Василий Васильевич, – обычно за такие просчеты нашей стране приходится потом харкать кровью. Вот и сейчас – кто чеченцев поддерживает? Официально, вроде, никто, а неофициально советники НАТО обучают и вооружают чеченцев. Госпитали ФРГ уже открыты для лечения раненых, а пансионаты Крыма для отдыха перед терактами. Лукавят они, для них главное – чтобы мы разоружились, а потом с нами можно делать то, что они захотят.

– А что ты предлагаешь? Чтобы мы поддержали тебя, сказали вслух, что у власти преступники, ведущие страну с тысячелетней историей к гибели! Или у тебя другое мнение? Зачем ты это нам все говоришь? – спросил, вернувшись с кухни и садясь в свое кресло, Миша Морозов.

– Я ничего не предлагаю, но не думать об этом не менее преступно не только для государственных деятелей, но и для нас – морских офицеров!

– Мы-то что можем сделать, выкинутые с флота, как дерьмо за борт кораблей? – спросил разозлившийся Леня Балуевский, который хотел рассказать еще один анекдот, но ему не дали этими разговорами о флоте.

Леня всегда начинал нервничать, когда говорили о флоте, самолетах и вообще о Вооруженных Силах. Он летчик в самом расцвете сил оказался выкинутым из Вооруженных Сил даже без пенсии, оказался сегодня никому не нужным. Его лишили главного в его жизни – крыльев.

Саша Герасимов с кухни принес большую желтую кастрюльку с нарисованными красными румяными яблоками. Из-под приоткрытой крышки выходил дымок готовых к употреблению пельменей.

– Команде ужинать! – сказал он и поставил кастрюлю на деревянную подставку.

– Леня, ты неправ! В стране творится что-то неправильно. Я с Кубани. Там рядом идет война в Чечне, родители пишут, что в станицу приходят похоронки. Плачут то одни соседи, то другие. Один Афган закрыли и нашли новый? Или мы воевать не умеем, или действительно нас продают оптом и в розницу! – сказал молчавший и нахмурившийся Кузьма Гусаченко, тихо жевавший веточку петрушки.

Сан Саныч встал, подошел к окну, внимательно посмотрел на дом напротив, и внезапно задернул шторы.

– Сань, а ты чего? Ты со своей гебэшной маниакальной манией преследования думаешь, что нас слушают? – спросил, знавший его лучше других, Миша Морозов.

– Миша, мы здесь о таком говорим, что, зная свою систему изнутри, я знаю, что слушают сейчас многих, особенно офицеров. Ну, да не это главное. Главное то, что страна, действительно, в дерьме. По нашим каналам, действительно, из Чечни приходят ужасные известия. Не буду вам говорить, но предательство в воюющей армии идет с самого верха. Вооружение боевиков Дудаева, скажу вам честно, финансируется не только из-за границы, но и из Кремля.

– Мы это на себе почувствовали на «Бресте»! – вступил в разговор Саша Герасимов. – Давайте, братья, я вам лучше пельменей разложу, и выпьем по единой! Сан Саныч, пока разливай этот «Флагман»! Время еще есть пока, как и возможность поговорить по душам. А завтра наши друзья Василий Васильевич с Кузьмой покинут нас, и когда мы еще увидимся в таком составе?

Леня протянул свою тарелку и Саша, набрав маленькой поварешкой жидкости и пельменей, наложил ему почти до краев.

Сразу в комнате запахло свежими, горячими пельменями.

– А сметана в этой квартире есть? – спросил Леня Балуевский, старавшийся перевести разговор на другую тему.

– Сметана пока еще есть! – ответил Миша, поставив сметану в красивой белой сметаннице на стол.

Все остальные стали по очереди протягивать свои тарелки Саше Герасимову, а Сан Саныч, открыв бутылку «Флагмана», разлил ее еще раз по рюмкам всем, кроме Кузьмы.

– Пельмени очень здорово, особенно под можжевеловую водочку со слезой! – сказал Миша, вытерев бок бутылки, который после холодильника покрылся легкой испариной.

Внезапно в комнате зазвонил телефон. Миша вскочил с кресла и бросился к телефону.

– Надежда, что случилось? Ну что ты – не плачь! – услышали все, сидевшие в комнате, – какие бандиты? Чего они от вас хотят? Зачем они напали на ваш ресторан. Сколько? А где ваша директриса? Ну, я сейчас подъеду с Сан Санычем.

Миша положил трубку, лицо его выражало крайнюю досаду.

– Тут, ребята, такое дело! На ресторан, где работает Надежда, наехали бандиты. Какие-то сибирские, говорят. Требуют денег за крышу за полгода назад, а заодно и за год вперед. Избили охранника дядю Пашу. Директриса сбежала. Надежда просит приехать и помочь. Я не могу ей отказать. Все же жена. Сан Саныч, съездишь со мной? Все же ты не лишний в таких делах?

Кузьма и Сан Саныч сразу вскочили с места. Остальные поддержали их словесно, но тоже встали и приготовились ехать.

– А как поедем? Мы ведь выпили изрядно! – растеряно спросил Леня.

– Я поведу машину! Я не пил! – сказал Кузьма с сосредоточенным и очень злым лицом, натягивая штруксовый пиджак и свою старенькую армейскую камуфляжную куртку.

– Я подгоню к ресторану своих ребят из охраны! – сказал Сан Саныч.

– Не надо, сами справимся! – мрачно ответил Кузьма.

– Средь бела дня! Я молчу! А где наша доблестная милиция? – выскочил в коридор несколько замешкавшийся Василий Васильевич.

– Ты, вот что, Василий Васильевич – останешься здесь! В машину все не поместятся по любому, и кто-то должен быть на связи. Заодно за пельменями посмотришь, чтобы никто не съел, пока нас нет – предложил Сан Саныч.

Леня Балуевский в своей летной куртке, услышав про пельмени, заскочил в комнату и, подцепив вилкой пару пельменей, забросил себе в рот.

– Не пропадать же добру!

– Давай быстрее – вылетай! – вытолкнул Леню одевшийся Мишка.

– Остаться так остаться! Миша, я пока посуду помою на кухне. Если что не так, сразу звоните! – сказал Василий Васильевич, закрывая за ребятами дверь в квартиру, – буду на связи, если что.

Все спустились вниз. Во дворе дома стояла Мишина машина «Тойота-Лумина» – гордость семьи и одна из последних моделей из Японии с правым рулем. Ее привез Мише по заказу Леня из Японии.

Кузьма сел за руль и аккуратно вывел машину со двора.

Проехали по Семеновской, повернули на Алеутскую, на которой и находился ресторан «Витязь». Машин несмотря на то, что было уже почти 21 час, на улице было немного. Кузьма проехал мимо ресторана, внимательно осмотрелся вокруг и повернул на улицу адмирала Фокина. Наконец, приняв решение, он загнал машину во двор в районе бани № 2.

– Пошли! – предложил он, вылезая из машины, – вы идете через главный вход, я иду через запасной, а заодно контролирую, есть там их подмога. Наверняка где-то рядом стоит их машинка, а там для страховки один или два бойца. И уходить, видимо, они планируют через задний вход.

Все бросились с Сан Санычем к главному входу в ресторан, а Кузьма, как бы прогуливаясь, завернул за угол, где был двор, откуда в ресторан завозились продукты. Не спеша Кузьма осмотрел переулок. Как раз напротив технического входа стоял джип «Мицубиси-Паджеро» с тонированными до черноты стеклами, что невозможно разглядеть что внутри. Немного дальше стояли еще несколько машин.

Приняв решение, Кузьма, не спеша, раскачиваясь, расстегнул две пуговицы своей куртки и надвинул на лоб черную вязанную шапку и, как пьяный, подошел к машине. Подойдя к машине, он стукнул ногой по переднему колесу и, видимо, затем передумав, постучал пальцами в лобовое стекло и пьяным голосом громко сказал:

– Слышь? Ты там? Брателло, дай полтинник! Душа горит, требует лечения!

Стекло водителя быстро, слегка подпевая электрическими моторчиками, опустилось вниз. На водительском месте показался стриженый крепыш в синем с красным спортивном костюме.

– Пшел вон отсюда, бомжила! А то сейчас выйду и надеру задницу! Полтинник ему дай. А потом дезодорантом машину обрабатывай от его вшей. Пшел вон, пока я не разозлился!

– Да я немного попросил, только на пиво! – как бы обиделся Кузьма, – извини, брат, пожалуйста, не знал братан, что ты такой скряга!

Парень показал Кузьме в открытое окно дуло пистолета Макарова.

– Ты что, не понял, лох ушастый, на кого попал? Мы – сибиряки! Мы здесь самая большая сила! Вали отсюда, пока я еще добрый, ибо мне не до тебя!

Кузьма, качаясь, уже заглянул в машину и увидел, что парень один.

– Ну, ты это, того – убери ствол! Я ж по-доброму, а ты, как свинья, а не брателло! – продолжал прикидываться пьяным Кузьма.

– Все! Ты меня разозлил! Сейчас я тебе отстрелю яйца! – разозлился не на шутку парень и попытался открыть дверцу джипа. Рука с пистолетом опустилась немного вниз.

В это момент лицо Кузьмы приняло осознанное выражение. Один захват за руку с пистолетом через открытое окно машины, и обладатель пистолета в результате сильнейшего рывка вылетел в открытое окно джипа, выламывая остатки тонированного стекла двери. Пистолет, из взятой мертвым захватом руки, упав краешком рукоятки на ногу Кузьмы, как мяч от удара отлетел прямо под джип. Раздался треск ломаемых костей правой руки. Парень издал вопль и теперь распластанный лежал, корчась у ног Кузьмы.

– Ты что, лох, наделал? Ты руку мне сломал! Ты труп! Сейчас выйдут Мурза с Кастетом – они тебя зароют!

Кузьма пошарил у парня по карманам красной с синим куртки и нашел наручники и складной нож.

– Вот что, милый, а это уже то, что доктор прописал и веревку искать не надо. Чтобы ты не наделал глупостей, я тебя, пожалуй, пристегну!

Я этими словами Кузьма пристегнул здоровую руку парня к металлическому круглому креплению ступени джипа. Затем вытащил из-под джипа пистолет и, обтерев отпечатки пальцев платком, забросил его в ближайшие кусты. Туда же полетел обработанный таким же способом нож и ключ от наручников.

– Так надежнее будет! Ты тут полежи недолго, а я разберусь с твоими Мурзой и Кастетом и сразу вызову тебе скорую. Только не шуми, пожалуйста, а то я могу разозлиться и сломать тебе вторую руку.

Парень сразу затих, лишь тихонько постанывал, поняв, что Кузьма не шутит.

Кузьма тихо, как барс на охоте, направился к запасному входу в ресторан.

Сан Саныч, Миша, Леня Балуевский и Саша Герасимов сдали в гардероб куртки и не спеша вошли в зал ресторана. В зале все было, как всегда. Видимо, никто из отдыхающих даже не подозревал, что в это время бандиты грабят кассу ресторана.

Медленная музыка действовала расслабляющее, сидевшие за столиками разгоряченные спиртными напитками люди обнимались или рассказывали друг другу громко различные истории. Посреди большого зала танцевали несколько человек обнявшись и прижавшись друг к другу. Миша обратил внимание, что в зале сидели несколько незнакомых морских офицеров в кителях.

«Если что – можно будет пригласить их помочь нам» – подумал Миша.