Виктор Александрович Данилов
Лагерная история
– Всии, щиии, фщиии. Я посмотрел вниз, около дерева стоял худой пацанёнок в огромных очках, похожий на Гарри Потера, засунул пальцы в рот, пытаясь свиснуть.
– Пацантре, сюда! Завопил очкарик. От этого вопля моё сердце снова забилось, панама была полна черешни, несколько ягод я положил в рот, начал спускаться с дерева. Как только я слез, он меня схватил за руку:
– Пацантре, быстрее, я его держу! Посмотрел в ту сторону куда он орал, сразу же захотел в туалет, в нашу сторону бежала толпа мясокомбинатовских парней.
– Ты сейчас получишь, хи-хи-хи, узнаешь как есть нашу черешню. Я не вырывался, мало ли ягода рассыплется, стоял, пережёвывал черешню во рту, но бобки не выплёвывал.
– Сейчас получишь, хи-хи…». Не успел он до смеяться, как я, вдохнув по больше воздуху, расширив глаза, выплюнул ему в лицо всю ту массу, которая скопилась во рту от черешни. Всё это месиво стекало по его физиономии, он отпустил мою руку, я, толкнув этого дурака плечом, со всех ног побежал отсюда. Сзади раздавались вопли, летели камни, в меня не попало, но было слышно, как они бились об землю позади меня. Думал про себя, ну Артурка ты и молодец, а я убежал, да ещё с черешней, победоносно посмотрел на панамку с ягодой! Только зашёл на школьный двор увидел Катю, она сидела, с какой-то девчонкой, которая походила на «лошадь». Подошёл к ним на ватных ногах, потный, уставший, присел рядом с «лошадью». – О, черешня. «Лошадь» потянулась за моей «героической» черешней, я убрал в сторону панаму.
– Так, вообще то это не тебе, а Кате. Взглянул на неё, протянув ягоду. – Ой какой лыцарь! Заржала «Лошадь». Катя сказав спасибо, взяла панаму с черешней, а я так устал что пошёл в свой отряд, сказав «лошади»: – Ну, ты и кобыла! Та, перестала ржать, не долго думав, сказала в ответ: – А ты, а ты, КОБЫН!
Катя звонко рассмеялась, чуть не поперхнувшись черешней:
– Аля, не кобын, а жеребец! Попыталась поправить её Катя.
– А я говорю кобын, кобын. Я даже не засмеялся, так устал.
7.
На следующий день, когда в лагере возились с малышнёй из отряда, я рассказал Феди о своём приключении. Он, конечно, кричал, в грудь себя бил, что нужно было ждать его, он же к бабушке ездил, поэтому не было его. В это время, я на вытянутых руках кружил Лильку, она бы не отстала, а так пищит довольная. Кружил Лильку, разговаривая с Федей, в этот момент подошла Катя, протянув мне мою панаму:
– Спасибо большое за черешню. Я так растерялся от её прихода, что отпустил руки, Лилька пища, визжа полетела в сторону, хорошо шла вожатка, Лилька прям на неё и грохнулась!
– Артурик, бежим! Федя схватил меня за руку и потащил подальше от места «преступления», Катя улыбалась, но подошла к Лильке, которая ревела, а вожатая что-то бранное кричала нам вслед.
Кстати сам не заметил, как стал с удовольствием ходить в это лагерь, может причина в Кате, может в весёлом время препровождении кто знает. В обед, когда весь лагерь погрузился в тихий час, мы с Федяном сидели на траве около здания где располагался наш отряд. – Артурик, ко мне вчера заходил Сашок, показывал классный такой поплавок! С восхищением рассказывал Федя. Я зевал, мне так лень было говорить, но любопытство по поводу поплавка взяло своё:
– Интересно, где этот засранец его взял, денег то ему не дают? Федя, прям ожидал этого вопроса, подвинулся поближе ко мне, посмотрел по сторонам, заговорщицким шёпотом произнёс: – Украл! Конечно, от такой новости с меня слетел сон: – Эт как, да и где? – Он рассказывал, что ходил на рынок, подошёл к палатке где побольше народа, сунул руку сквозь толпу, хвать, что попало под руку, оказался поплавок. Он даже от удовольствия хлопнул себя по ляжкам.
– А если поймают и жопу надерут?! Федя затряс головой: – Да не смогут поймать, он говорит, что много так раз делал, может мы с тобой сходим, попробуем? Предложение конечно заманчивое, а что, если поймают, как родители отреагируют, на свои деньги купить это одно, а украсть, даже не знаю. Вспомнилось, как с друзьями с бахчей воровали дыни, дух захватывало, а когда со своего огорода ешь дыню, совсем это не то. Федя меня своей репликой вывел из раздумий:
– Катюхе шоколадку сопрёшь, похвастаешься! Вот конечно этот его довод с подвиг меня на такое не простое дело. До окончания тихого часа оставалось больше получаса, рынок находился не далеко от лагеря, вот туда мы вдвоём и направились.
Федя мечтал вслух, что он сопрёт, хотя сам ни когда не делал нечего подобного. Мы подошли к рынку, прошли по рядам бабулек продающих «дары» с огородов, бабули создавали столько шума, что не слышали друг друга. Свернули к большим торговым палаткам, мы оба были бледны, от охватившего нас волнения, я тихо спросил: – К какой палатке сначала пойдём? – Да пойдём вон к продуктовой. Федя направился к палатке, где продавали чай, конфеты, разные сладости, встали на углу палатки, наблюдали за людьми около неё. Мы с ним решили подойти к толпе втиснуться среди людей, протянуть руку до прилавка и стянуть что попадётся. Ох, как я хотел, чтобы всё это закончилось, сердце стучало, во рту всё пересохло, но тянуть больше уже не было сил, я протянул руку, что то схватил, как только попытался руку вернуть назад, меня кто-то схватил за руку: – Аааа, стервец, воруешь?! Надо мной возвышалась высокая, как сухая палка, в платке, какая то бабулька, а остальное произошло очень быстро, я даже не успел испугаться. На каком-то рефлексе, я с силой наступил этой бабульке на ногу, она отпустила руку, вылупив от боли глаза, завыла: – Ааааааа, ааааааа! Федя тоже не растерялся, да как крикнет:
– Воровка, воровка, люди добрые, да что же это твориться, бабка ворует, ай-ай-ай, а ещё пожилая женщина! Пальцем, показывая на орущую бабку. Народ всполошился, все взоры упали на бабульку, ещё не отойдя от боли, от Фединой наглости она просто растерялась, потеряв дар речи, стояла, хлопая глазами. А мы уже бежали, как угорелые, до самого лагеря, упали на траву, долго не могли в себя прийти. Лёжа на траве, я повернул к Феде голову:
– Знаешь Федян, ты как хочешь, но я такого страха со стыдом натерпелся, что больше не когда в жизни даже не буду больше пробовать, повторить что то подобное.
Федя так же повернул ко мне свою голову:
– Я такого же мнения, еще, что бы я слушал этого Сашку. Я добавил:
– Какашку! Мы весело рассмеялись.
8.
До конца смены осталась одна неделя, честно говорю к лагерю привык, но если бы не было здесь Феди, то я один взвыл бы от тоски. Катю я видел каждый день, иногда перекидывались несколькими словами, но в основном мне нравилось смотреть на неё со стороны. Когда я около неё, слова не идут, да и она говорит только ради вежливости, притом последнее время она всё со своей подругой «лошадью», а я её терпеть не могу.
Мы после обеда с Федей, в тихий час как обычно смотрели ужастики, малышня почти вся дрыхла, а остальные пялились в телевизор. В дверь кабинета, где мы находились, подергали, а потом постучали, так как мы её закрыли. Федя спросил:
