Вики Филдс
Шкаф с ночными кошмарами
Глава II
Страшные сказки
7 ноября 2016
Лес по-прежнему оставался неизменным: болезненно-тонкие стволы деревьев, под ногами влажная листва, в воздухе намертво завис белый смог. Где-то далеко сквозь пелену тумана протискивается шум движущихся по дороге машин: всего миг – и тут же гудящий звук растворился в тишине. По коже поползли мурашки, и тогда я обернулась вокруг своей оси. Кажется, рядом кто-то был. Но нет… нет, в этом лесу нет никого, кроме меня.
Кроме меня и Скалларк. Я вот-вот увижу ее, там же, где каждую ночь. Лежит ничком на промозглой земле. Платье Невесты разодрано, тело тут и там прикрыто гниющими листьями. Едва я шагну в сторону Скалларк, она повернет голову в мою сторону. Уставится пустыми глазами.
Нет, Неизвестный не позаботился о том, чтобы прикрыть Скалларк веки, и хоть я делаю это каждую ночь, ее глаза все равно смотрят осуждающе. Каждую ночь они кричат: «Это ты виновата!» И каждую ночь я шепчу в ответ: «Я знаю, Скалларк».
Я тут же проснулась. Точнее, просто открыла глаза – кажется, и не спала вовсе. Уже давно не спала. Чувствуя себя хуже некуда, я села и откинула покрывало. Посмотрела прямо перед собой, наткнулась взглядом на девушек, жестоко убитых Криттонским Потрошителем, затем дотянулась до мобильника, лежащего на полу у дивана. Шесть утра.
Каждый день все то же. Ночные кошмары, а затем реальность, где мне обаятельно улыбаются мертвые женские лица со старых фотокарточек. Детектив Дин снова оставил сообщение с просьбой (приказом) о встрече. Не знаю, чего он добивается – что я изменю показания? Или надеется, что выбьет из меня «настоящую» правду?
Я спрятала телефон в карман и поднялась на ноги. Аккуратно сложила покрывало, взбила подушку, заправила диван. Каждое движение было бездумным, автоматическим. Дни уже давно стали пустыми, ничего не происходило. Нет, время не замедлилось, просто все ощущалось иначе. Теперь я ничего не чувствовала – только смрадный запах на лице. Так пахнет Тайная квартира, покрывшаяся трупными пятнами: пахнет плесенью и мертвечиной, гниющей кожей.
Отвратительно.
Я поспешила отделаться от этого чувства, схватила сумку и выскочила на лестничную площадку. Заперев дверь, я бросила ключ в карман к таблеткам.
Не хочу возвращаться.
Здесь пахнет мертвым человеком. Здесь пахнет мной.
* * *
Городская больница встретила меня привычным шумом, пахло здесь совсем по-другому – хлоркой, лекарствами и больными. Сумрак, проникающий с улицы через широкие окна, постепенно отступал.
Это лучше Тайной квартиры, намного лучше. Здесь-то людям можно помочь, их можно вылечить, спасти. А вот мне уже никто не поможет.
Дориан Харрингтон устроил мне на лестнице засаду, и стоило ступить на второй этаж, как мой локоть оказался в крепких тисках его пальцев.
– Кая, – болезненный шепот резанул хуже бритвы по коже, – когда ты вернешься домой? Когда прекратишь валять дурака?
При последнем слове я уставилась на него с каменным выражением лица, но Дориан не смутился. От него тоже пахнет мертвечиной, подумала я, он тоже мертв.
– Кая, ему плохо без тебя. Возвращайся, пожалуйста, пожалуйста! Возвращайся домой!
– Дориан, – ровным тоном сказала я, осторожно убирая с халата его пальцы. – У меня больше нет дома.
Он сам отступил; отшатнулся от меня как от огня, словно испугался, разочаровался. В глазах появилось что-то чужое, незнакомое, а руки повисли вдоль тела как две белые безвольные веревки. Я не стала трусливо сбегать, а терпеливо ждала возражений, объяснений, хоть чего-нибудь. Но Дориан ничего не отвечал, потому что знал: это правда. У меня нет дома, у меня больше ничего нет.
Он отвернулся и ушел, и, глядя в его прямую спину, я знала, что он продолжит думать над происходящим. Дориан будет пытаться анализировать, найти какой-нибудь выход. Пусть. Несмотря на жалкие попытки, он знает: у нас нет выхода. Ни у него, ни у меня.
Отмахнувшись от невеселых мыслей, я поднялась на второй этаж, чтобы заняться рутиной: сделать обход палат и под руководством доктора Арнетта проверить пациентов. Повседневные занятия спасают. От Скалларк. От Аспена.
– Доктор Айрленд! – Моего плеча коснулась рука доктора Арнетта. – Ну, как дела, доктор Айрленд?
Он специально называл меня доктором, чтобы рассердить. Мне действительно было не по себе. Чувство было такое, будто с каждым таким обращением на плечи ложится громадная ответственность, и теперь я не только за жизни Скалларк и Аспена в ответе, но и за жизни других людей. Они ждут, что я приду им на помощь, но я больше не могу. Я не буду бороться.
С каждым шагом вперед я вгрызалась в себя сильнее, припоминая разговоры с Аспеном, наш план спасти Скалларк. Но когда я собиралась бороться до конца, и когда хотела жить, и когда верила, что время еще настанет – не сейчас, когда-нибудь, – я еще не знала всей правды. Я уже не успела пожить. И никогда не успею. Не увижу северное сияние, не увижу дядюшку Полли в Румынии, я никогда не… больше никогда.
Теперь моя цель – предотвратить самоубийство Леды Стивенсон.
Я совсем отвлеклась, поэтому прослушала половину болтовни доктора Арнетта. Очнулась, только когда он деловито произнес:
– Я так понимаю, ты снова остаешься на ночное дежурство с нашим врачом?
– Да.
– Зачем? – Доктор Арнетт остановил меня, снова коснувшись плеча. Я повернулась и вздохнула, потому что знала, что последует дальше. – Ты устала, Кая. Ты выглядишь больной. Тебе нужен длительный отдых. Тем более после того, что случилось на Хеллоуин. Аспен…
– Доктор Арнетт, пожалуйста, – с нажимом сказала я. Сердце на секунду замерло. Взгляд наставника смягчился – он тут же стал меня жалеть. Вижу это. Впитываю жалость каждый день. Пытаюсь бороться, но она меня уже захлестывает. Пока что я до конца не осознала, что случилось на самом деле. Со Скалларк. С Аспеном.
– Хорошо, – наконец сдалась я. – Я подумаю.
Доктор Арнетт знал, что не стану думать, но он, как и все, кто имеет со мной дело, притворился, что поверил мне. Кивнув с сочувствующим видом, он направился дальше по коридору в сторону кабинетов.
Впереди меня ждала еще одна неприятная встреча. С человеком, которого я почти ненавижу, который причинил мне и моим близким много боли. Но именно с этим человеком я вынуждена сталкиваться каждый день. Ее лицо все еще мертвенно-бледное и уставшее, но усталость мигом слетает, когда она видит меня. Когда она встречается со мной взглядом, она пугается, вздрагивает от чувства вины и внутренне сжимается в маленький, но колючий комок.
Я открыла дверь в палату Аспена, и Кира тут же вздрогнула, будто не ожидала меня увидеть. Хотя только я каждые полчаса захожу сюда в надежде обнаружить Аспена с открытыми глазами, но вместо него вижу ненавистное лицо Киры Джеймис-Ллойд, которое приводит меня в ярость.
Вот уже целую неделю Аспен в коме. Голова перемотана белой повязкой, руки, лежащие вдоль тела на покрывале, все в ссадинах и синяках. Он попал в аварию в ночь на Хеллоуин. Слетел с дороги в овраг в тот момент, когда мы говорили по телефону. Я думала, пропала связь, но на самом деле пропал Аспен. И все никак не вернется. Лежит на своей койке днями и ночами, будто так и надо. Не реагирует на Киру. Хотя раньше он бы попросил ее уйти. Я бы тоже попросила.
– Что смотришь?! – взъелась она, защищаясь даже до того, как я нападу. Вскочив на ноги и скрестив руки на груди, она сделала шаг вперед, загораживая тонкой фигурой Аспена. Прищурилась. Лицо вялое, серо-зеленого цвета. Волосы грязные. От нее немного пахнет по́том и еще чем-то. Кажется, лапшой быстрого приготовления.
– Я не к тебе пришла, – отрезала я. – И ты здесь только потому, что я разрешаю тебе здесь находиться.
Игнорируя Киру и ее напряженное выражение лица, я подошла к Аспену и крепко сжала его безвольную ладонь. Как я мечтала о том, чтобы моего прикосновения было достаточно… Если бы при помощи силы можно было вытащить разум Аспена на волю, я бы так крепко сжала его пальцы и потянула на себя, что сломала бы их; если бы могла, я бы прыгнула следом в ту черноту, где он находится, и помогла выбраться, потому что вдвоем иногда легче.
Кира продолжала дрожать от ярости за моим плечом. Краем глаза я видела, как она сжала кулаки, пытаясь держать себя в руках. Было бы здорово, выйди она из себя. Я могла бы с чистой совестью выставить ее за дверь…
– Ты меня винишь в том, что случилось той ночью? – спросила она в тысячный раз. – Думаешь, если бы не я, Аспен не попал бы в ту аварию?!
– Да, – ответила я, отпустив руку Аспена и обернувшись.
– Ты… ты же не серьезно?!
– Я серьезно, Кира.
Ну вот опять… Как по команде ее ноги подкосились, и Кира плюхнулась на стул и поморщилась от горя.
– Я не виновата… – голос преломился.
Я бросила взгляд на Аспена: вдруг он увидел, как я вновь довела Киру до слез. Но он не видел ничего. Уже много часов.
Глянув на Киру, я нехотя сказала:
– Ладно, пока оставлю тебя.
Едва я развернулась и сделала шаг к двери, как Кира неожиданно рявкнула:
– Ты что, думаешь, я могу ему навредить?!
Я медленно обернулась.
– Ты себя не контролируешь. Ты вскочила. – Она опустила взгляд на свои ноги, чтобы убедиться, что я говорю правду, затем нервно облизала губы и с надрывом произнесла:
– Знаешь, почему ты ненавидишь меня? Потому что ты такая же, как я. Мы с тобой слишком похожи, и ты это видишь. И когда ты смотришь на меня, Кая, ты видишь себя. Ненавидишь именно себя, – злобно прошипела она словно пресмыкающееся.
Я несколько секунд смотрела в ее лицо, вспоминая нашу драку в спортзале в Старом городе, а затем бесстрастным тоном ответила:
– Может, и так. Но я никогда не стану мучить других, чтобы почувствовать себя лучше.
Когда Кая ушла, Кира склонилась к Аспену, взяла его лицо в ладони и, поцеловав в лоб, прошептала:
– У меня… есть одна история. – Кира судорожно втянула воздух и вытерла нос влажным рукавом свитера. – Прости… прости, что плачу, Аспен. В моей груди все болит. В горле все горит огнем. Может быть, если я все расскажу тебе, ты поймешь, как мне плохо, и вернешься?.. В общем, это история о принцессе. Самой красивой и самой доброй во всем королевстве. Она была очень одинокой и несчастной и много времени проводила у единственного окошка в башне. Однажды ночью, стоя у окна и любуясь темно-синим небом, принцесса вдруг увидела прекрасного принца там, внизу… И тогда ее сердце забилось в тысячу раз быстрее. Ее сердце рванулось принцу навстречу, и он бережно взял его в ладони и прижал к себе. Он пообещал защищать его от ветров и обжигающих лучей солнца.
Кира почувствовала, что успокоилась. Она перевела дыхание и продолжила, склонившись к бесстрастному лицу Аспена:
– Всех мужчин ждала смерть, едва они осмеливались бросить на принцессу взгляд, и однажды отец узнал о тайных отношениях дочери и принца. – Тут Кира вдруг истерично хихикнула: – Ты был прав, Аспен, мне надо читать меньше любовных романов… Думаю, ты догадался, как отец наказал ту девушку, верно?
Аспен ничего не ответил, и Кира снова почувствовала, как у нее болезненно щемит в груди, как в горле встает комок.
– Да… – сипло выдавила она, – да, так и есть… Отец сделал с ней такие вещи, после которых она не могла смотреть принцу в глаза. И принц ни о чем не догадывался. Ночью, целуя ее окровавленную кожу, он шептал ей: «Мы будем вместе всегда», и она отвечала ему: «Никогда».
Кира не выдержала и, спрятав лицо в ладонях, заревела.
Как же ей было стыдно, и как она хотела, чтобы Аспен утешил ее, пожалел…
Он был прирожденным защитником, героем. И он хотел всегда оставаться рядом. Но Кира знала: вместе быть не получится. Она поняла это не сразу. Тогда, много лет назад, когда они впервые встретились, Аспен прилип к ней и не отходил ни на шаг. Кире это понравилось – что рядом был кто-то… хороший.
Пять лет назад она едва не утонула. Сейчас она уже не помнила, что это был за день, кто находился рядом, как ей было страшно. Она только помнила Аспена Сивера – высокого, болезненно худого, странного. Кожа у него была как у мертвеца или заключенного. Кира точно помнила, что, очнувшись на полу в окружении перепуганных ребят, она до смерти испугалась его. Аспен не выглядел нормальным – он выглядел опасным и неадекватным. Но именно он бросился в бассейн, когда она стала тонуть. Тогда он впервые прижал ее к груди.
Им едва исполнилось восемнадцать, и они не знали, насколько внешность обманчива. Юные. Они оба ошиблись. Кира приняла Аспена за наркомана. А он решил, что девушка не умеет плавать. Тогда он поверил ей на слово. Всегда верил – каждую минуту, когда они были вместе. Когда Кира клялась, что получила синяк споткнувшись, он верил. Когда говорила, что задерживается в университете, – верил. Когда выпалила, что ненавидит его всем сердцем, тоже поверил.
Кира снова прижала ладони к глазам, пряча слезы. Затем, шумно вздохнув, посмотрела на Аспена. Он сильно изменился с тех пор, больше не было острых локтей и коленей, не было чудаческой стрижки.
– Если бы и я могла измениться…
* * *
Когда наступил долгожданный обед, вместо того чтобы отправиться в столовую вместе с Крэйгом и другими ребятами, я поднялась по лестнице на этаж, где находилась палата Аспена. Они не задали вопросов, а Крэйг напомнил, что вечером мы идем в спортзал.
– Да, – ответила я, будто мне есть до этого дело. Когда я вышла в коридор и сделала пару шагов в сторону нужной палаты, увидела знакомую фигуру. Детектив Дин. Я замешкалась лишь на секунду, а он уже засек меня и решительным шагом направился в мою сторону. Я напряглась и засунула руки в карманы, до смерти желая испариться. А еще лучше – чтобы испарился детектив Дин.
– Доброе утро, – поздоровался он, мрачно сверкнув глазами. – С тобой трудно встретиться, Кая. Очень трудно.
Жаль, что он знает, где меня можно найти.
– Я звонил в особняк, но мне сказали, что ты там больше не живешь. – Он поднял бровь, ожидая объяснений. Молодой и злой. Плохое сочетание.
– Да, это так, – нехотя подтвердила я, медленно двинувшись назад к лестнице. Лучше продолжить этот неприятный разговор (который длится уже неделю) подальше от палаты Аспена и ушей Киры. Детектив подстроился под мой шаг и несколько секунд молчал. Хотя он и смотрел прямо перед собой, казалось, он сверлит меня немым настойчивым взглядом.
– Я уже все сказала. – Я сдалась первой. Было невыносимо идти рядом с этим человеком и молчать. Он меня беспокоил. Он как опасная собака, которая вцепилась взглядом и не отпускает – шагнешь в сторону, и она разорвет на куски. Детектив Дин словно ждал, когда я совершу какую-нибудь ошибку, чтобы схватить меня и в чем-нибудь обвинить. Как и всегда.
Мы спустились на первый этаж и прошли мимо кабинета дежурного врача. Детектив все время поглядывал на меня, будто думал, что я сбегу, и когда он скользнул следом за мной в ординаторскую и мы остались наедине, безапелляционно отчеканил:
– Не думай, что я поверю в твои сказки. – Я подошла к шкафу, достала свою сумку с полки и вытащила бутылку минеральной воды. Затем сделала пару глотков и обернулась к детективу. Он недовольно добавил: – Не думай, что я стану верить во все, что ты говоришь.
– Это ваши проблемы, – спокойно ответила я, возвращая вещи на место и запирая шкаф.
– Мои проблемы?
Я обернулась и скрестила руки на груди, царапнув запястье бейджиком.
– Я знаю, что вы сделаете. Как и двадцать лет назад вы отмахнетесь от правды и будете топтаться на месте, крутясь вокруг себя, как юла. А еще через двадцать лет вы все взвесите и переосмыслите, поймете, что моя история не была вымыслом и в мире есть вещи, которые вы не можете объяснить, но уже будет поздно. Вы будете старым и угрюмым, детектив Дин, и на вашей душе будет тяжелый груз. А все потому, что у вас ограниченное видение. Зрение минус. Вот и вся правда.
Он хмыкнул:
– Бесперспективное будущее. – Я осталась стоять с каменным лицом, и детектив тоже посерьезнел. Он вздохнул, как бы говоря, что сдается под моим напором. Стянул с себя кожаную куртку и присел на диван. В душе я приободрилась, решив, что лед наконец-то тронулся, и тут же опустилась в кресло напротив. Между нами стоял столик, на котором валялись учебники, медицинские справочники и даже чей-то планшет. Я наклонилась вперед, положив локти на колени, и заговорила мягким, но настойчивым голосом:
– Детектив Дин, если вы потратите свое время на кое-что получше, чем бесполезное ерзание, тогда вы сможете найти убийцу. Вы ведь и так знаете, что это не я.
Его голос снизился на октаву, а взгляд стал пугающе интенсивным.
– Ты хочешь, чтобы я поверил, что тридцать первого октября у тебя было видение? Что ты заранее знала, что с Кэм Скалларк что-то случится? И ты позвонила мне, чтобы я помог ее спасти?
– Я же сказала: не что-то, детектив Дин. В своем видении я знала, что кто-то хочет ее убить. В этом видении был бал, был звон колоколов и Скалларк. И убийца. Я знала заранее, что кто-то хочет убить их. Я знала заранее, что Неизвестный придет за Майей, я знала заранее, что на Сьюзен кто-то нападет в том переулке. Поэтому я переехала в Эттон-Крик – чтобы спасти этих людей.
Детектив несколько секунд оценивал меня тяжелым взглядом, а затем вдруг сказал:
– Аспен в коме, но ты все равно его защищаешь.
Этого я никак не ожидала, поэтому выдала себя с головой, резко выпрямившись и удивленно открыв рот. Ни разу с того дня мы не заговаривали об Аспене. Выходит, детектив догадался, что это не мои видения.
– И что с того? – мрачно спросила я.
– Зачем тебе лгать?
– Затем, что он уже был в психушке, а я нет. Интересно посмотреть на нее изнутри.
– Не нужно притворяться, будто ты не боишься, Кая, – мягко попросил детектив, и я против воли рассмеялась. Фыркнула так неожиданно, что он подскочил и изумленно уставился на меня. И только спустя несколько секунд взял себя в руки, хлопнул ладонью по столу и властно приказал:
– Прекрати!
Я кивнула, вновь возвращая былое хладнокровие. Бросила взгляд на наручные часы. Как жаль, что сейчас у меня полно свободного времени, и я не могу притвориться, что опаздываю или мне нужно проверить пациентов. Жаль, что не могу избегать детектива Дина, пока все не закончится.
– Извините. – Я прочистила горло и продолжила: – Детектив Дин, вы удивитесь, но мне не страшно. На самом деле мне все равно, и я не собираюсь принимать во всем этом какое-либо дальнейшее участие. Я буду оставаться в стороне. А вы можете воспользоваться той информацией, которую я вам любезно предоставила. Я говорю с вами лишь затем, чтобы вы поняли: кто-то ходит по городу прямо в эту секунду и подыскивает другую жертву. А она уже есть на примете.
Внезапно дверь в ординаторскую распахнулась, и в помещение ворвались голоса из коридора, а на пороге возник Крэйг. Он кому-то крикнул, а затем обернулся и увидел нас.
– О. – Его взгляд скользнул по нашим лицам.
– Мы тут разговариваем, – объяснила я спокойным тоном.
– Я понял. – Крэйг направился к шкафу и, стоя за спиной детектива, подал мне знак, спрашивая, все ли в порядке. Я украдкой кивнула, чтобы он знал, что лучше оставить нас наедине. Он недовольно поджал губы и многозначительно произнес:
– Я буду у дежурного врача. На всякий случай. И, кстати, тут поблизости Леда.
– Что? – Я тут же потеряла самообладание. – Где?
Крэйг не удивился моей реакции, а детектив Дин бросил на меня взгляд, который я проигнорировала.
– Я видел ее с Кирой. Они стояли у лифтов.
– С Кирой? – Я чувствовала, что выгляжу по-дурацки, но ничего не могла с собой поделать, потому что стала пленницей мрачных мыслей. Детектив Дин смотрел на меня подозрительно, даже когда Крэйг попрощался и вышел, еще раз напомнив, что он будет поблизости.
– Итак, у меня были видения, – продолжила я, отбросив опасения насчет безопасности Леды рядом с Кирой.
– У Аспена.
– Неважно. Мы знали, что со Скалларк что-то произойдет, но не могли никому сказать об этом, потому что не знали точной даты. Затем на Хеллоуин я поняла, что это случится в полночь, и позвонила в полицию. Конечно же, никто меня не выслушал, и поэтому я позвонила вам. Я думала, у меня есть план. – При этих словах меня бросило в жар и захотелось отвести взгляд от внимательных глаз детектива Дина. – Было наивно думать, что я смогу остановить Неизвестного. Наивно и нелепо. Но я должна была что-то сделать. Хоть что-нибудь.
Скалларк не жива.
Я сглотнула и вибрирующим от сдерживаемых эмоций голосом произнесла:
– Целую неделю я говорю вам одно и то же, детектив, но вы по-прежнему смотрите на меня как на сумасшедшую. А если бы мы с Аспеном рассказали обо всем до Хеллоуина? Нас бы заперли, а Скалларк… – Я не договорила, потому что разум вновь вспыхнул болью от воспоминаний.
Скалларк не жива.
– И все потому, что вам легче поверить в увиденное.
Детектив отмахнулся, хмурясь сильнее:
– Я уже наслушался твоей критики, прекращай. Что ты говорила о других жертвах?
Неужели он решил отказаться от предубеждений?
– Сейчас вы удивитесь, – предупредила я. – Но мне нужна помощь с Ледой Стивенсон.
Детектив Дин, как я и предполагала, удивился.
– А она тут при чем?!
– Только не надо опять меня подозревать. – К сожалению, я не обладала маминым даром тактичности, поэтому сказала, как есть: – Леда пытается покончить с собой. И к этому я не имею никакого отношения. Абсолютно. Вы знали, что она некоторое время провела в исследовательском центре? – Детектив Дин кивнул, явно не понимая, к чему я клоню. – Лаура забрала ее домой, и Леде требуется уход.
– И что? Ты хочешь, чтобы я стоял у ее кровати и отнимал все опасные предметы?
– Не смешно, детектив. Я предлагаю вам присмотреться к ней и ее подозрительной тете. Во-первых, Леда – следующая жертва Неизвестного. – Рот детектива Дина приоткрылся, а в глазах возник огонек – он явно собирался перебить меня. Я не позволила: – Ее кто-то преследует, и это не дурные фантазии, отнюдь нет. Во-вторых, Лаура встречалась с моей мамой прямо перед ее гибелью. Мне не кажется это обычным совпадением, как вы считаете? – Я не дала ему возможности ответить, хотя уже устала болтать без умолку. – Сейчас, выписавшись из центра, Леда остается без присмотра со своей странной тетушкой, а та готова на что угодно ради доверия племянницы. В том числе игнорировать очевидные признаки ее психического нездоровья.
– И что?
– Она не помогает ей, детектив. Леде нужен человек, который вырвет из ее руки лезвие, а не тот, кто погладит по голове и скажет, что верит всем ее словам. Рядом с Ледой должен быть кто-то здравомыслящий.
Сейчас он спросит, зачем мне о ней заботиться, если я ее ненавижу. Но вместо этого детектив Дин вновь завелся:
– Я больше не хочу это слушать. – Он собрался подняться, но я ловко перегнулась через столик и не больно, но крепко ухватила его за локоть. Он изумился моей хватке и только поэтому вернулся на диван.
– Пожалуйста, детектив Дин. – Я выпрямилась, но все еще сжимала правую ладонь в кулак так, что в кожу впились ногти. – Не повторяйте историю, которая случилась двадцать лет назад с Дэйзи Келли.
Он свирепо сжал зубы, будто я его оскорбила.
– Вы ведь для этого пришли. Вы пришли, чтобы найти убийцу. Выслушайте меня.
– Несколько минут назад ты сказала, что это не твои проблемы.
– Это не мои проблемы, потому что, когда ее убьют, это будет не на моей, а на вашей совести. Я просто обычная девушка, а вы из полиции. Ваша работа – защищать людей. И вы должны помочь мне спасти Леду Стивенсон. От самоубийства и от Неизвестного. – Зря, зря я перекладываю на детектива Дина половину своей ответственности, но мне так тяжело. Я хочу просто уйти. – Пожалуйста, выясните, что знает Лаура. Вызовите ее на допрос. Сделайте что-то…
Внезапно детектив Дин смутился.
– В чем дело? – Я медленно выпрямилась. – Вы не хотите разговаривать с ней?
– Меня отстранили. После смерти детектива Гаррисона.
Я решила, что он шутит, хоть время и неподходящее. Что за бред?
– Из-за чего они вас отстранили, и почему вы не сказали об этом раньше? Вы уже семь дней подряд меня допрашиваете.
Детектив Дин невесело хмыкнул:
– Заметь, я ни разу не сказал, что пришел тебя допрашивать. Я просто хочу выяснить правду. Но неофициально.
Он хочет выяснить правду?
Скалларк не жива – правда. Я должна спасти Леду Стивенсон, чтобы уйти – правда. Я больше не хочу стараться – правда.
– Так почему вас отстранили? – повторила я. Тяжелый взгляд зеленых глаз ничуть не смутил меня, и тогда детектив нехотя ответил:
– Потому что детектив Гаррисон был моим другом.
Я смотрела на мужчину одну или две секунды, зная, что по этой причине его бы не отстранили, но не стала настаивать на ответах. Наверное, на похоронах он напился и потерял контроль. Меня это в любом случае не касается. Я решила сосредоточиться на важном: пока он меня слушает, этим можно воспользоваться.
– Думаю, вам удастся поговорить с ней так же неофициально, как и со мной. – Я раздосадованно потерла ладонью лоб и заправила за уши волосы. – Главное, не говорите плохо о Леде – Лауру это выведет из себя. Или вы можете начать с ней встречаться.
– С Лаурой?
– С Ледой.
Он ответил мне суровым взглядом.
– Я придумаю другой способ.
– Поэтому вы меня преследовали всю неделю – потому что вам нечем было заняться?
– Поверь, у меня есть и другие дела.
– Ложь. Вы приходите домой и думаете только о своей работе. Готова спорить, вы даже не умеете готовить, а из увлечений у вас есть какая-нибудь игра, которая занимает лишь тело, но не мысли. Вы постоянно думаете.
Детектив Дин поднялся на ноги, и я встала вслед за ним, едва сдерживая улыбку. Не думаю, что он станет мне помогать, если решит, что я издеваюсь. Он и так мне едва верит. Однако детектив Дин внезапно улыбнулся краешком губ:
– Ты читаешь меня как открытую книгу, Кая. – Подобие улыбки вдруг преобразило его лицо настолько, что я вспомнила, что детективу Дину, пожалуй, не больше двадцати семи лет. Странный он парень, раз целыми днями думает только об убийствах. Хотя не мне об этом судить.
Помедлив, я сказала:
– Она не единственная, детектив. Кира Джеймис-Ллойд тоже в его списке.
– Ты ведь понимаешь, что я не могу пойти с этим в полицию? – Он нахмурился, и я увидела в зеленых глазах что-то кроме недоверия. Желание помочь. И невозможность помочь.
– Я сама позабочусь о Кире. – Он свел брови, и я добавила: – Она живет в больнице. Я тоже. Я понимаю, почему вы не можете сказать своим коллегам о видениях. Аспен тоже не мог никому сказать.
Когда детектив Дин ушел, пообещав подумать над моими словами, я вспомнила шутку «Детектив Дин плюс Леда Стивенсон». Это малодушно, но я на секунду представила, что если бы он позаботился о Леде вместо меня…
Я покачала головой, подошла к чайнику и залила кипятком пакетик зеленого чая. Сделала глоток.
Нет, невозможно.
Между детективом Дином и Ледой нет абсолютно ничего общего. Они разные, как небо и земля. Им, уверена, даже говорить будет не о чем. Да и смотрятся они в моем воображении несуразно: детектив высокий, темноволосый и крепкий, с уверенным выражением на лице. Леда Стивенсон вечно сутулится и ходит в длинных юбках и странных свитерах, которые ей абсолютно не идут.
Почему я вообще о них думаю?
– Ну надо же.
Я застыла с кружкой в руках, услышав позади себя голос Киры. Обернулась и осведомилась:
– Что ты здесь делаешь? Вход только для персонала.
Ее губы впервые за неделю искривились в знакомой улыбке. Осмотрев меня с ног до головы, она сделала вывод:
– С тобой все хуже, чем я думала. Видения? Ты это серьезно? Сколько таблеток ты принимаешь, чтобы видеть чужие смерти? Нет, знаешь, что я думаю? – она подступила ко мне почти вплотную и шепнула: – Я думаю, что ты их убила. – Наши взгляды встретились. Чернота зрачков Киры затягивала меня внутрь. – Ты убила их, Кая, и твой мозг придумал эту штуку с видениями.
Крэйг говорил, что видел поблизости Киру. Неужели она подслушивала наш с детективом Дином разговор? И сколько она услышала?
– Это все? – спросила я. Кира стояла так близко, что я увидела на ее лице веснушки, почувствовала запах пота. Она покачала головой, всматриваясь в меня презрительным взглядом.
– Я не хочу, чтобы ты находилась рядом с Аспеном. Не хочу, чтобы ты ухаживала за ним. Ты сама не здорова.
– Как много ты услышала?
– Достаточно, чтобы понять, что ты опасна для общества.
– Ладно, – отмахнулась я, поставив кружку на стол. – Если это все, то мне пора. Меня ждут пациенты.
Конечно, меня не ждали никакие пациенты. И время обеда еще не закончилось.
– Я скажу доктору Арнетту, чтобы он убрал тебя отсюда.
Я остановилась. Почувствовала, как во рту появляется знакомый привкус желчи, как немеют щеки. Затем обернулась и тоном, в котором сквозило гробовое спокойствие, донесла до нее:
– Ты не имеешь никакого влияния, Кира. Но знаешь, что ты можешь сделать? Ты можешь попросить своего отца разобраться. Уверена, он сделает все возможное, чтобы выполнить любое твое желание.
Ее глаза наполнились слезами за одну секунду. Раньше я никогда не видела ничего подобного – словно кто-то нажал на кнопку. Секунду назад все было хорошо, за окном светило солнце и пели птицы, а через секунду гремит гром и дождь льет как из ведра. Но слезы Киры не вызвали во мне ни жалости, ни удовлетворения.
– Уходи. Тебе нельзя здесь находиться.
Она не стала спорить – будто ждала моего разрешения убраться; пулей вылетела из ординаторской и так хлопнула дверью, что подскочили жалюзи, а по моей спине прошелся холод. Я подождала пару секунд, прежде чем выйти. А когда вышла, белые стены больницы слились в одно бесцветное пятно.
«Ты убила их, Кая, и твой мозг придумал эту штуку с видениями. Сколько таблеток ты принимаешь, чтобы видеть чужие смерти?»
А если бы Кира узнала, что это не мои видения? Если бы она узнала, что это Аспен сидел четыре года в психушке, потому что стоит ему закрыть глаза, и он видит незнакомцев, которые обречены на смерть, – как бы она поступила? Возможно, восприняла бы спокойнее, потому что зависима от него? Или оценила бы его таким же презрительным взглядом?
Теперь мои мысли переключились на Аспена.
Что сейчас происходит с его сознанием? Вдруг он просто спит, наконец-то впервые за всю жизнь отдыхает, погрузившись в тишину и спокойствие? А что, если он заключен в собственном мозгу и страшные картинки не могут прекратиться? Вдруг образы смертей продолжают сменять друг друга, как карточки в старом проекторе?
«Ты убила их, Кая, и твой мозг придумал эту штуку с видениями».
Не имеет значения. Неважно, как сильно Кира верит в свою любовь, неважно, сколько времени она просидит перед его койкой, поглаживая его бледную руку, неважно, сколько сказок ему расскажет – когда он очнется, ни за что не позволю ей быть рядом с ним.
Не позволю ей убить его.
