Ви Корс
Туман и Молния. Книга 18

Чуть потеряв равновесие (и от пинка Корса, и от того, что был сильно пьян), Ник повалился набок, но быстро собрался и сел. Он не поднимался с колен и молчал, позволяя отцу ругать себя. Как Корс ни пытался, он не чувствовал от Ника потока страдания, каких-то переживаний. Решив, что всему виной алкоголь, который блокирует сознание сына и не дает ему грустить и в полной мере ощущать груз вины, Корс прекратил его отчитывать:

– Одень маску! Не могу видеть твоё пьяное лицо! Ох, бесовская натура, ну за что мне это наказание – иметь такого сына!

Ник расстроенно, но послушно потянулся к маске и надел её. Он наконец поднялся с колен и лёг на их топчане на бок, отвернувшись к стенке, явно стараясь «не отсвечивать» и не провоцировать Корса. Расстроенный, Корс оставил его одного и лёг рядом на шкуры, демонстративно обняв Арела.

Они проспали почти весь день и только к вечеру проснулись.

– Мне можно снять маску? – осторожно спросил Ник. – Я умоюсь и почищу зубы.

– Что ты меня спрашиваешь?! Когда ты надираешься, то не спрашиваешь! – резко и раздраженно бросил Корс.

Ник сидел перед ним, опустив голову, и Корс видел, что он не притронулся к маске, не снимает её без разрешения.

– Можешь снять!

– Спасибо, папа, прости меня.

– Ох!

Ник снял маску и виновато посмотрел на отца. Он выглядел грустным. Не в силах оставаться серьёзным при виде его такого милого лица, Корс невольно улыбнулся:

– Ну хватит печально хлопать мне своими ресничками!

– Я не специально! Зачем ты потешаешься? Ты сам сделал меня таким, а теперь смеёшься!

– Я сделал красиво!

– Да, ты прямо расстарался! И теперь тебя забавляет, что я такой!

– Я не смеюсь…

– Нет, ты смеёшься.

– Нет!

– Витор, я хочу проводить с тобой время, я твой. Но, пожалуйста, не смейся надо мной. Я не игрушка!

– Я не смеюсь и не играюсь с тобой, моя куколка, моя фарфоровая статуэтка. Да, я могу чуть поругать тебя, но с любовью и для твоего же блага. Так ведь можно?

– Так давай.

– Да, милый, да.

– Пожалуйста, Витор, я открыт перед тобой, понимаешь? Не разбивай мне сердце!

– Я тоже открыт, – горячо поддержал его Корс, – и это ты разбиваешь мне сердце своим поведением! Как я могу доверять тебе, если тебя волнуют только пьянки и гулянки!

– Нет, не волнуют! Я люблю тебя!

– Я тоже люблю тебя! – закричал Корс. – И это делает меня уязвимым перед твоими выходками! Один взмах твоих ресниц, и я на всё поддаюсь тебе!

– Нет, это я поддаюсь тебе! Когда ты ругаешь и бьёшь меня, а я не решаюсь тебе ответить, потому что боюсь потерять твою любовь.

– И это правильно. Я разлюбил Арела именно из-за того, что он плохо слушался меня. Если мне не перечить и слушаться, я не разлюблю, никогда тебя не разлюблю! Мы будем счастливы. Я сделаю тебя счастливым, – Корс протянул руку к его лицу и с нежностью провел пальцами по шраму. – Скорее бы уже заняться твоим лечением! Я уберу тебе этот шрам, я залечу его.

– Ты стыдишься меня из-за него? Он всё портит, да?

– Я этого не сказал.

– Ты даже когда даёшь мне в рот, все время стараешься пихать в здоровую щеку и никогда – в шрамлёную.

– Да блядь, Ник! Тебя вот иногда действительно нужно затыкать хуем, чтобы ты помолчал! – не сдержавшись, Корс снова повысил голос.

И на лице Ника сразу появилось напряжение, он шарахнулся в сторону и быстро сказал:

– Не надо… пожалуйста, Витор!

– Не читай мои мысли! Ты разве видишь, что я что-то делаю тебе?

– Но ты хочешь… всё время хочешь меня ударить. Я сказал, что люблю тебя, и поэтому ты теперь будешь меня бить? Да?

Корс видел, как Ник побледнел, его губы дрожали от волнения и расстройства, а в голосе сквозили нотки обиды; он буквально запнулся на полуслове, замолк, нервно сглотнув. Его лицо было таким грустным, что на него невозможно было смотреть так, чтобы сердце не сжималось от жалости.

– Прекрати капризно надувать губы, это просто вульгарно! – Корс старался не поддаться, чтобы не начать жалеть его.

– Я ничего не надуваю, – обижено возразил Ник. – Карину ты никогда не бил, а меня постоянно пинаешь! Хлопаешь меня по глазам и губам, которые тебе так нравятся. Бесконечные оплеухи от тебя за каждый «не такой», по твоему мнению, взгляд, за каждое «не такое» слово – ты сразу бьёшь. Да, может быть, не в полную силу, но это унизительно.

Корс видел сейчас, что постоянное ношение маски всё же сказалось на его Нике, и он, как и большинство рабов и простолюдинов, когда его лицо открыто, плохо контролирует мимику, свои эмоции, и если он расстроен, это отражается на его лице в полной мере. Он даже не старается или не умеет как-то сдерживать себя, потому что не привык получать от собеседника обратной связи в зависимости от выражения своего лица, не понимает, что это важно, и не заботится об этом. Корсу невыносимо было видеть эту ущербность.

– Прости! Прости! – он схватился за голову. – Ты вызываешь во мне какие-то низменные чувства! И Карина полная дура, конечно, но она моя единственная девочка. Я берег её, хотя по-хорошему её следовало очень жестко наказывать. Но эта идиотка в итоге хоть нашла себе такого же дурака. А ты ненормальный совсем, понимаешь? Дикий, запущенный. Ну что ты смотришь на меня своими глазками и молчишь? Мой беленький, беленький мальчик! Ох, ох, моя куколка.... Иди сюда, ползи сюда ко мне, немедленно! Вот так…Тебе ведь хорошо со мной? Я ведь так люблю тебя, моя ненаглядная прелесть, глазки, как у куколки, и губки.

– Ты меня бьешь!

– Прости, прости, моя куколка! Я делаю это для твоего же блага. Если бы ты не был таким глупым, ты бы благодарил меня за это. Благодари…

– Спасибо.

– Мой мальчик. Мой глупый мальчик…

– Мне больно, не надо… не трогай…

– Потерпи, ты напился вчера, и как бы я ни любил тебя, ты будешь наказан…

– Ах, ах… Хватит, отпусти!

Корс всё же отпустил его член и яички, перестав их так сильно сжимать и впиваться в них ногтями.

– Только послушание приведёт нас к успеху, любовь моя. Я так люблю, когда твои светлые глазки наполняются слезами…

Ник сжал кулаки и упрямо вытер ими глаза:

– Я не виноват, что у меня такие глаза и ресницы, и что они тебя так возбуждают. У себя спроси, почему тебе так нравятся белые полукровки, что тебя к ним тянет всю жизнь!

– Молчать! Молчать. Открой рот, покажи мне свой позорный дырявый язык.

Ник сразу приоткрыл рот и оттянул зубами свой пирсинг чуть вверх, так, чтобы толстая стальная штанга, которая вертикально протыкала его язык и на которую по краям были навинчены шарики, теперь была хорошо видна.

– О-о-о…конченная шлюха, я тебя действительно сейчас изобью как следует! – Корс рывком подтянул его ближе.

– Нет, нет!

– Подчиняйся мне, бестолочь, которая просрала свою жизнь и стала шлюхой!

– Я рассказал тебе истории из своей жизни, чтобы ты меня потом попрекал?!

– Прости-прости… ложись на спину, ложись, – Корс сел ему на грудь, вдавливая в пушистые шкуры дрожащими от возбуждения руками, поспешно доставая свой давно уже стоящий и сладко ноющий член.

– Дай… дай мне кончить на твои красивые глазки…

Они продолжили, и Корс не ударил его и больше не делал ему больно или плохо, потому что безумно любил его.

Но на следующий день он видел, что его Ник был грустным и ко всему безразличным. Корс понимал, что он хочет уйти гулять, но не понимал, как остановить его.

– Ник, ты обижен на меня? – наконец спросил он.

– Нет, – буркнул Ник. Всё же это прозвучало весьма недовольно, и, как посчитал Корс, недостаточно уважительно.

– Разговаривай со мной нормально! Когда же до тебя дойдёт, что я все делаю только во благо тебе? Если случится так, что ты не сможешь воспользоваться силой Демона, что ты будешь делать?

– Я и без силы справлялся…

– Зачем ты сейчас огрызаешься? Нет никаких сомнений в том, что как человек ты слаб и не умён, к моему большому сожалению. Я видел, как ты «справлялся». Ты не справлялся, Ник! И тебя клали так, чтобы по тебе было удобнее ходить. Только на своей внешности ты выезжал, да и то – заиграли тебя и затаскали, сделали шлюшкой. Понимаю, это звучит прискорбно, и я всё равно очень люблю тебя, даже такого, но нужно развивать твой человеческий разум, он может спасти тебя в критический момент, и для этого ты должен научиться меня слушать.

– Я слушаюсь.

– Ты должен научиться слушаться правильно, без всяких обид и недовольства, а с благодарностью.

– Спасибо, папа, прости…

– Боги, ты произносишь эту фразу без какого-либо понимания! Просто твердишь бездумно одно и тоже. Всё не то… всё не то… – Корс замолк расстроенно, и Ник лёг ничком, уткнувшись лицом в шкуры.

Наконец Корс вскинул голову и улыбнулся, как будто какая-то мысль пришла ему в голову.

– Ник… хочешь сделать мне татуировку? Татуируй меня.

– Что?!

– Хочешь?

– Ты не шутишь?

– Нет, не шучу.

– Ты правда хочешь? – Ник заинтересованно приподнялся на локте, его лицо ожило.

– Да, хочу, – улыбнулся Корс, чувствуя от Ника всплеск интереса и то, что желание пойти гулять ушло на второй план.

– А какую?!

– Не знаю, какую хочешь.

– А где?!

– Да где хочешь!

– Но я не знаю…

– Напиши на мне: «Принадлежит Нику и Арелу». Хочешь, на груди? Напиши, что я ваша вещь, что я дерьмо. Что-нибудь грязное и вульгарное. Напиши: «Я, Корс, истинный чёрный, люблю два хуя в своей заднице одновременно!»

Ник засмеялся, и Корс слышал, что он уже не думает о том, чтобы пойти гулять. Своим нетривиальным предложением Корсу, кажется, удалось затмить все его мысли о нечистых, картах и ночных посиделках.

– Напиши: «отдолбите меня как последнюю тварь» или «сосу у нечистых».

– Витор, ну зачем ты так, не надо, – Ник совсем оживился, и глаза его перестали быть пустыми стекляшками, – я лучше сделаю красивые узоры.

– Ты можешь делать со мной все, что захочешь. А, точно, нарисуй мне свой портрет! На одной стороне груди нарисуй себя, а на другой нарисуй портрет Арела. Так же, как у альбиноса нарисован Салафаэль.

– Ох, Витор! Это очень красиво, но я не смогу…

– Почему? Ведь ты великолепно рисуешь. Ты прекрасно нарисовал князя.

– Да, но делать татуировку… это немного другое. Моя рука не позволит, она подрагивает от усилий, я могу делать аккуратно только несложные узоры.

– Хорошо, сделай узоры, я готов на всё!

– Спасибо, папочка! – сказал Ник, и вот сейчас эти слова прозвучали очень искренне и по-настоящему.

Корс позволил Нику татуировать свое тело так, как тому хотелось. Он снял одежду, лёг на живот и лежал на шкуре полностью раздетый, уронив голову на сложенные руки, а Ник украшал его копчик и боковую часть бедра чёрными узорами. Он больше не хотел идти играть в карты и думать забыл о нечистых.

И Корсу, несмотря на боль, тоже стало хорошо и спокойно.

Глава 6

Ник делал Корсу татуировку.

– Тебе больно? – спросил он с искренней заботой в голосе.

– Нет, – соврал Корс. Но ему было больно, и Ник это понимал, ведь они «слышали» эмоции друг друга.

Корс снова уткнулся лицом в сложенные руки. Он почувствовал, что князь Арел, который до этого как обычно лениво валялся на соседней шкуре, придвинулся к нему. Ощутив дыхание на своей макушке, Корс приподнял голову со сложенных рук и чуть вопросительно посмотрел на князя снизу вверх. Ему нравилось красивое лицо Арела, покрытое тонким слоем светло-серой краски, и его обведённые чёрным глаза. Корс привык, что на протяжении всей своей жизни видел Арела именно таким: раскрашенным, с серым лицом в обрамлении длинных темных волос, расчесанных на прямой пробор, и с безумными карими глазами – яркими от природы и ещё дополнительно подчеркнутыми черной краской. Корс давно воспринимал этот его образ совершенно естественно, и в те редкие моменты, когда лицо Арела было чистым, он, напротив, казался ему каким-то чужим, непривычным и неродным.

Арел приблизил к лицу Корса свои зачерненные губы и поцеловал его, будто утешая. Корс сразу ответил на поцелуй, чувствуя приятное тепло внутри живота и то, как губы Арела отличаются от губ Ника: не такие пухлые, чуть жесткие из-за слоя краски, без колечек, которые вечно позвякивали о зубы Корса, когда он целовал Ника. Арел прижался своими губами к губам Корса, просовывая в его приоткрытый рот свой язык. Они стали целоваться, и Арел обнял голову Корса своими руками.

– Арел, Витор, ну вы мне мешаете, – сказал Ник. Его голос при этом был ласковым. – Витор, у тебя задница теперь покрылась мурашками, – Ник тихо и коротко рассмеялся.

Корс и Арел с явным сожалением разомкнули поцелуй, но ненадолго, потому что Арел продолжал лежать рядом, и они смотрели друг на друга, как смотрят любящие люди. Корс невольно подумал о том, сколько кругов ада прошёл князь, прежде чем обрёл свой Дар и Демон счёл обучение оконченным. Или Демон ещё не закончил и восстановил Арела, просто чтобы дать тому небольшую передышку?

«Какую силу духа нужно иметь, чтобы выдержать все то, что произошло с тобой, бедный мой князь?» – думал Корс, глядя на такое спокойное и ничем не обременённое лицо Арела.

«Ты тоже мне как сын, я очень люблю тебя, и, наверное, всегда любил, даже когда прогонял тебя прочь. Ник мой сын, но и тебе я – отец. Нас трое, и мы будем вместе, потому что в этом единении наша сила». Не удержавшись, Корс снова потянулся к Арелу, и тот сразу отозвался.

– Вы опять?! Хватит елозить туда-сюда, Витор! Ты сказал, что хочешь, чтобы я делал тебе татуировку, а теперь ты не можешь полежать спокойно! – возмутился Ник.

– Прости, прости, – поспешно ответил Корс, отстраняясь от князя.

Арел вздохнул, и, взяв себя за член, немного потёр его туда-сюда, пытаясь таким образом, снять напряжение. Корс, увидев, как Арел, двигая рукой, то полностью обнажает головку своего члена, то закрывает ее крайней плотью, невольно тяжело задышал и сглотнул.

Он пытался не смотреть на Арела, чтобы перестать, как выразился Ник, «елозить».

– Витор, хватит представлять себе мой член, – сказал Ник через некоторое время, – ты делаешь это… эээ… так старательно, что он и у меня теперь стоит перед глазами. Перестань думать всякую ерунду, всё в порядке с моим членом, и я могу дрочить, как Арел.

– Нет, не можешь! – возразил Корс. – Арел двигает свою крайнюю плоть вверх-вниз как хочет, а ты, Ник, обрезал себя.

– Я немного могу, – ответил Ник.

– Я прекрасно знаю, как ты можешь. Я делал тебе это сотню раз и знаю, что не получается полностью закрыть твою головку крайней плотью, её не хватает, и это неудобно. Приходится смачивать руку слюной для лучшего скольжения.

– Ты опять возбуждаешься просто на разговоры, – Ник хмыкнул, – как же ты любишь разговаривать об этом и дрочить мозг.

– «Дрочить мозг»?

– Ну да. Арел дрочит рукой свой член, а ты словами дрочишь свой мозг. Ты все время думаешь только о том, у кого какой член, и все твои мысли не отрываются от этого.

– Отрываются! – закричал Корс.

– Не дальше, чем на длину члена. А-ха… Не переживай так за мою, мм… как ты сейчас подумал? «Позорно неприкрытая головка», аха-ха…

– Она травмируется от этого!

– Нет, – не согласился Ник.

– Она трется обо все!

– Дотрагивается до всего, да? Без твоего разрешения? Ха-ха… Ладно тебе, сейчас, когда у меня продето кольцо, оно сначала обо все трется; кольцо защищает мою плоть.

– Не нужно было этого делать, – заметил Корс с сожалением.

– В этом не было моей воли, – ответил Ник, – это просто традиции.

– Меня удивляет, что ты Арела не покалечил и не обрезал его таким же образом в своем Пределе в угоду вашим диким традициям, – сказал Корс.

Ник посмотрел на красивого Арела:

– Он ведь истинный черный, князь королевской крови. Нельзя слишком искажать тело, данное прародителями и созданное по их образу.

– Слава прародителям за этот закон, – с облегчением заметил Корс.

– Да, вы слишком прекрасны, чтобы в вас хотелось что-то изменить. Высокий рост, красота, долголетие, черная душа…

– Мы безупречны, – согласился Корс, улыбнувшись.

Ник замолк, вернувшись к работе, но через некоторое время снова засмеялся:

– Да хватит уже!

Щёки Корса покраснели. К счастью, Ник этого не видел, но продолжал улавливать его мысли.

– Почему ты смеёшься? – закричал Корс. – Говоришь, что я тебе мешаю, а сам трясёшься не хуже меня. Сейчас, похоже, у меня будет кривая татуировка, как у твоей рабыни!

– Какой рабыни?

– Как у Клер… Помнишь, ты криво обвёл ей губы красным. Да уж, Ник, мастер из тебя так себе…

– А-а-а, Клер, ах-ха…

– Ник, хватит!

– Тогда перестань представлять себе мой член, – Ник улыбался, – ты очень смешно это делаешь, сравниваешь так же, как и рост у всех и каждого. Видишь, я ниже тебя ростом, а член у меня не меньше…

– Ник!

– Тебе не хватает Лиса – вот с кем вы бесконечно радостно мерялись членами.

– Я не меряюсь членами! Тем более радостно!

– Не дёргайся! – Ник продолжал веселиться. – Ну что, мне засунуть в тебя самотык, чтобы ты лежал спокойно и боялся пошевелиться?

– А у тебя разве есть? – спросил Корс с некоторым испугом.

– Прикажу Верному, он найдёт, – Ник склонился к Корсу и нежно поцеловал его в копчик.

– Ах, ах… Ник, не надо, я начинаю хотеть тебя… – Корс едва сохранял самообладание. – Ты щекочешь меня своими волосами.

– Прости, – ответил Ник с нежностью и перестал отвлекать Корса и отвлекаться сам.

– Я позвал Парки, – сказал Ник через некоторое время.

– Зачем? Чтобы он принес для меня самотык?! – замер Корс.

– Не-е-ет, он принесет немного травы. А ты ждал самотык? – Ник засмеялся, и Арел, который в это время курил, засмеялся тоже.

– Да, конечно, именно его я и ждал! – возмущенно ответил Корс.

Князь Арел, улыбаясь, протянул ему наполовину выкуренную сигарету, и Корс сразу её взял.

Парки зашел в их палатку, но Корс не изменил позы, всё также продолжая лежать на шкуре и ничуть не смущаясь, что его капитан видит своего командира лежащим голой задницей кверху. Ник тем временем продолжал татуировать его.

– Командир, можно взять Тютю? – спросил Парки.

Он присел на корточки рядом с Корсом, положил коробку с травкой на шкуры и оскалился в улыбке, демонстрируя свои железные коронки. Он был на самом деле очень веселый, этот нечистый.

– Что взять? – не поняв, переспросил Корс, чуть приподнимая голову со сложенных рук.

– Ну, Тютя, – лабынечка класных, – уточнил Парки.

И Корс засмеялся:

– Парки, не говори ты на черном языке! Я не могу слышать, как ты шепелявишь, это очень смешно!

– Витор, не дрожи! Ты мне мешаешь! – закричал Ник в который раз.

– Что поделать, если он меня смешит!

– Да он не шепелявый, Витор, тебе так кажется, – попытался объяснить Ник, – он просто пытается мягко говорить. Ты меня все время одергиваешь, что я вставляю всюду, как их… эти… согласные. Вот и он просто пытается их не вставлять.

– А ведь ты прав, – задумался Корс, – я сейчас вспомнил, когда первый раз услышал, как ты говоришь, мне тоже показалось, что ты шепелявишь, будто у тебя нет и половины зубов.

– Я просто старался произносить слова мягче, говорить на вашем языке как вы, – заметил Ник, – а ты сразу стал потешаться и унижать меня. Спросил, на месте ли у меня зубы. Помнишь? А я тогда как раз только недавно вставил эти красивые зубы, ты не мог не заметить, что у меня с зубами все в порядке…

– Подай мне мою куртку, Парки, – быстро сказал Корс, пытаясь игнорировать Ника и явно не желая продолжать с ним разговор.

Парки протянул Корсу его куртку, и Корс, достав оттуда ключ, передал его нечистому:

– Держи. Валентин откроет тебе повозку, отстегнешь ей руки и возьмешь, только никому больше не отдавай. Если хочешь, отдай другим Эдриана, но не Тютю!

– Хорошо, командир. Спасибо! – И радостный Парки буквально выбежал из палатки.

– Тютя, – повторил Корс, покачав головой, и все трое снова засмеялись.

До Форта оставалось совсем немного.

Этим вечером они вместе с нечистыми сидели у костра. После захвата Рудного города многие нечистые воины раскрасили себя чёрным и красным красителями, демонстрируя таким образом свой статус победителей. Эти узоры в сочетании с их излюбленным пирсингом делали их лица-морды ещё более жуткими, но Корс за это время уже более-менее привык к таким диким представлениям о красоте и мужественности.

Корс снял со своего Ника маску, и, ничуть не заботясь о том, как это выглядит и что подумают нечистые командиры, непринуждённо покормил сына так, как, любил, давая ему кусочки пищи из своих рук.

После ужина один из нечистых затянул песенку, а другие стали подпевать ему в припеве:

По разным странам я бродил,

И мой сурок со мною,

И весел я, и счастлив был,

И мой сурок со мною!

И мой всегда, и мой везде,

И мой сурок со мною,

И мой всегда, и мой везде,

И мой сурок со мною.

Нечистые улыбались, обнажая внушительного размера клыки, и с интересом пялились на Корса, который сидел возле костра и крепко обнимал своего Ника, поминутно целуя его в макушку. Корс заметил их взгляды и улыбки, ему показалось, что многие буквально давились от смеха, едва сдерживая себя.

– Эй? Чему вы так радуетесь?

– Просто так. Хорошая песенка, командир, – ответил один из нечистых. Клыки на его нижней челюсти были такими длинными, что торчали изо рта, делая его похожим на кабана. Другие же принялись скалиться ещё сильнее.

Корсу это показалось даже каким-то неуважительным, – они будто глумились над ним. Он недовольно фыркнул, чуть отстраняя от себя Ника:

– Пфф, я, видимо, слишком благороден, чтобы испытывать такую незамутнённую радость от этой глупой песенки бедняков.

И Ник смотрел на него с хитрым и чуть лукавым блеском в глазах, улыбаясь.

– Да чему вы так радуетесь, в конце концов! – не сдержался Корс.

Все засмеялись.

– Все хорошо, Витор, – сказал Ник, и прижался к нему сильнее.

Рядом с Парки у костра сидела красная рабыня. Она была без мешка на голове, платье на ней было порвано, а длинные тёмно-рыжие чуть вьющиеся волосы растрепаны. На запястье её левой руки был застёгнут стальной браслет с цепью, и противоположный конец цепи был пристёгнут к ремню на поясе Парки. Но девушка не выглядела такой запуганной и затравленной, как раньше. Тютя наблюдала, как Парки чашку за чашкой пил самогон нечистых, и выражение её лица было скорее недовольным, чем испуганным. В какой-то момент, видя, что Парки уже основательно надрался, но продолжает пить, несмотря на то, что его движения стали путанными, девушка вдруг выдернула чашку из его руки и со злостью выплеснула её содержимое в огонь костра. При этом, в ответ на удивленный взгляд Парки, девушка резко провела ребром ладони себе по горлу, явно давая понять, что её это все достало. Ошеломлённый, Парки замер, а Корс, увидев этот выпад рабыни, сам буквально поперхнулся вином и искренне засмеялся:

– А-ха-ха, Парки, да она тебя строит!

– Тютя… – сказал Парки в полном замешательстве, – Тютя, что ты делаешь?

Но он не выглядел злым и не ударил её, хотя все сидевшие вокруг потешались, смеясь над ним и своенравной рабыней. Девушка, ничуть не испугавшись, демонстративно отвернулась от нечистого, и лицо её было все таким же недовольным.

– Ей не нравится, что ты так много пьешь, – заметил Корс, – и она права, тебе уже достаточно. У тебя есть жена, Парки?

– Нет.

– Ну вот, теперь ты поймешь, каково это – иметь жену, – Корс рассмеялся, – всем известно, что красные имеют дурной вспыльчивый нрав, они агрессивны, и теперь красная Тютя задаст тебе жару!

– Нет, – воспротивился Парки.

– Да, Парки, да, – Корс продолжал потешаться, – они же совершенно не предсказуемы, может, поэтому мужчины и стали их так ограничивать. Всем чёрным это давно известно, и красных женщин никогда не берут в жены. Ни у одного чёрного нет красной жены. А ты влюбился, да?

– Она мне нравится.

– Знаешь историю про красную девушку по имени Иридия?

– Нет.

– Её планировали выдать замуж, но девушка этого не хотела. Когда пришёл её жених, она спросила его: «Зачем ты хочешь взять меня в жёны и доставляешь мне этим столько огорчения и печали?» Он ответил: «Поистине, когда я вижу тебя, Иридия, я весь становлюсь как огненный!» Она спросила: «Что же тебя так прельщает во мне?» И он, как и полагается, вежливо ответил, (правда, не то, что думал на самом деле), он сказал: «Меня прельщают твои прекрасные глаза!» Услышав такой ответ, девушка в то же мгновение выхватила свечу из подсвечника и выколола себе оба глаза.

Нечистые, слушавшие историю, замерли. Увидев, что его рассказ произвёл эффект, Корс довольно ухмыльнулся:

– Таковы красные, так что будь поаккуратнее, Парки.

Парки отвернулся. Он не стал больше пить, вынул из кармана какую-то небольшую деревянную болванку и ножик и стал скрести по деревяшке лезвием. Через некоторое время он протянул девушке вырезанную из дерева птичку. Игрушка была грубоватой, но то, что это именно птичка, угадывалось без сомнений. У неё был маленький клювик и округлое толстенькое тело с небольшим раздвоенным хвостиком. Парки протянул птичку рабыне, и она взяла ее, сжала круглую птичку в кулаке и радостно заулыбалась. Поняв, что Тютя, больше не злится на него, Парки обрадованно схватил девушку в охапку и обнял, прижимая к себе. Так они сидели, она – сжимая деревянную птичку, а он – её саму.

Глава 7

Через пару дней они вернулись в Багровую скалу и на некоторое время сделали остановку в Форте. Как и прежде, люди расположились на правой половине, а нечистые возле зверинца, и Заф очень обрадовался, увидев, что с его любимцем медведем всё хорошо.

Корс, Ник и Арел снова заняли свою комнату с картиной на стене.

Дни проходили лениво и спокойно. Большую часть времени они втроём валялись на кровати, трахались и спали. И князь Арел носился по окрестностям на своём коне.

Корс смотрел, как его Ник на арене в левой части Форта дрался с нечистыми, участвуя в их боях. Корс понимал, что дух воина Колизея силен в нём и никуда не пропал. Нику не нужно было сейчас работать, не нужно было зарабатывать деньги себе на жизнь, а он все равно это делал: дрался на потеху толпе, просто так, просто потому, что сам этого хотел. И потому, что у него это очень хорошо получалось. В минимальной амуниции, по пояс раздетый, с копной белых растрепанных волос и длинной челкой, падающей ему на глаза, Ник совершал точные и мощные удары, побеждая соперника за соперником, некоторых – за считанные минуты, продвигаясь все ближе к финалу.

Корс с замиранием сердца следил за его опасным развлечением, одновременно любуясь и восхищаясь сыном и его умению. Он любовался каждым его движением, его напряженными мускулами на руках, тем, каким сосредоточенным было выражение его лица, когда он дрался.

Раз – и противник уже лежит опрокинутый навзничь, придавленный тяжёлым сапогом, два – и следующий воин с исказившимся от боли лицом держится за свою правую кисть, а выбитый из его руки меч валяется далеко в стороне. Три – в какой-то момент, слишком приблизившись, соперник получает сокрушительный удар кулаком в лицо, падает навзничь и ударяется затылком, теряя сознание.

Нечистые беспрерывно орали. Когда Ник в очередной раз заставлял противника лежать у своих ног, он, улыбаясь, снимал перчатку и обходил круг, подняв руку с открытой ладонью, а его нечистые своими ладонями и лапами били по ней, крича хвалебные слова. Поединки становились все сложнее, воины, победившие других, сражались уже на выбывание между собой, и в конце должен был остаться только один. Очень крупный и мощный нечистый в какой-то момент так ударил Ника под дых, что тот буквально отлетел спиной назад, согнувшись, и врезался в окружающую их воющую толпу нечистых. Они его поддержали, не дав опрокинуться навзничь, как рассчитывал противник, и снова втолкнули в периметр арены. Корс побледнел. Этот нечистый воин был очень большим и сильным, и Корс не представлял, как вообще возможно завалить его. Но, чёрт возьми, его Ник это сделал, несмотря на то, что пропустил ещё несколько ударов. Зрители ликовали, они прыгали, выли и кричали как звери: «Белый Лорд! Белый Лорд!» Ник не уходил с арены, ожидая следующего бойца, чтобы снова одержать верх. И он победил. Снова. В этот раз, правда, так получив по зубам, что кровавые брызги вылетели из его рта. И Корс невольно закричал вместе со всеми. Дальше должен был провести несколько боев другой нечистый, с которым Нику предположительно предстояло встретиться в финале.

Тяжело дыша, Ник подошел к Корсу, лицо которого было буквально перекошено:

– Всё?! Дорогие зубы потерял?

– Нет, – Ник мотнул головой оскалившись и показывая Корсу, что его зубы целы. Корс увидел, что его рот полон крови, и зубы тоже все в крови.

– Возьми воды, – он протянул Нику флягу.

– А что-то покрепче есть?

– Я не дам тебе!

Ник взял флягу с водой, сделал глоток и, прополоскав рот, сплюнул кровь на землю.

– Достаточно на сегодня, пойдём, – сказал Корс.

– Что? У меня финал!

– Ты сражаешься уже несколько часов, ты стал пропускать удары, ты просрёшь свой финал сейчас! – Корс начал заводиться. – Не понимаешь?! Все! Нужно уметь вовремя остановиться!

– Нет!

– Да! Тебе не нужен этот финал, в нем нет никакого смысла!

– Нужен!

– Всё, я сказал! Ты закончил! – Корс закричал это так громко, что его услышали стоящие рядом нечистые. Они повернули головы, глядя на них, и Корс замер. Он накричал сейчас на их командира, их Белого Лорда. Ник опустил голову и вытер рот, из которого продолжала сочиться кровь. Он не смотрел на Корса. А Корса затрясло, но он видел, что нечистые не вмешиваются, и Ник молчит.

– Пойдём, – сказал Корс чуть спокойнее и тише.

– Нет.

– Пойдем! – снова закричал Корс. Он начинал злиться по-настоящему, и упрямство его глупого сына выводило его из себя. Корс чувствовал, что просто не выдержит, если его Ника ударят ещё раз, а его заденут, это понятно каждому, кто хоть немного разбирается в боях – Ник устал. И Корс больше не вынесет этого зрелища, его сердце просто разорвётся.

Корс схватил Ника за предплечье, и дернул:

– Ты закончил, я тебе сказал! Хватит дурить! – он поднял глаза на нечистых:

– Всё! Ваш Белый Лорд закончил на сегодня! Он больше не участвует! Я его отец, и я забираю его! – он потянул Ника за собой, и нечистые расступились, не задерживая их и провожая взглядами. Ник молча шел за Корсом и не пытался убрать его руку, а Корс железной хваткой крепко сжал его предплечье, разрисованное голыми шлюхами и чудовищами, словно боялся, что Ник вырвется. Так, не отпуская ни на секунду, Корс притащил его в комнату, и, не удержавшись, несколько раз ударил: по голове, по лицу и по ребрам. Ник издал глухой звук, похожий на тихое короткое рычание. Корс отшвырнул его от себя. Ник упал – только звякнули стальные поножи-щитки, защищавшие его ноги ниже колен. Корс отвернулся, и, подойдя к столу, принялся яростно размешивать лекарство в чашке с водой. Протянул её сыну:

– Вставай, держи лекарство. Прополощи, как следует рот. Подержи немного во рту, прежде чем сплюнуть. И вымойся, ты грязный, весь в пыли.

Ник молча встал, взял кружку, и так же, не глядя на Корса, ушёл в ванную комнату. Корс тяжело выдохнул. Его продолжало трясти от того, что его Ника побили, и от того, что Корс сейчас сделал на глазах у всех. Но он был уверен в своей правоте.