Вета Маркова
От любви до ненависти и обратно
Глава 24. Андрей
Мы проверяем все пять адресов. Везде пусто. Их нигде нет!.. Где Андрейка? Где мой голубоглазый мальчишка? Б…ь, где он? Как я посмотрю в глаза своей девочке? Она ведь ждёт!.. Верит, что я его найду, и терпеливо ждёт дома!.. На сердце поганее не придумаешь… Дмитрий тоже молчит… Обвиняет… Молчит и смотрит с укоризной… С..а, а что я могу сделать?..
Уже подъезжаем к нашему посёлку, как нам путь перегораживаем легковушка старенькая. Из неё мужичок неказистый вылезает, к нам направляется.
– Вы мальчонку ищите?
Мы с Дмитрием напрягаемся, готовые услышать всё, что угодно.
– Меня сын попросил вам передать. Два мужика вчера к бабе Мане приехали. Мальчишки он не видел, но они быстро что-то в дом занесли. Если пацан небольшенький, то вполне может быть, что его. Мужики по описанию на ваших похожи. Машина «Нива» старенькая во дворе стоит, – выкладывает мужик.
– Где живёт эта баба Маня? – нетерпеливо спрашиваю я.
– Кто твой сын? – задаёт, почти одновременно со мной, свой вопрос Дмитрий.
– Баба Маня живёт по соседству с моим сыном, а сын мой – местный участковый, – рассудительно объясняет мужик. – Здесь недалеко. В соседнем районе. Сейчас сын дома, во дворе дрова колит, да за соседями присматривает. Они баньку топят.
И он протягивает нам телефон.
– Можете ему позвонить, он вам всё расскажет, – добродушно говорит наш доброжелатель.
– Поехали. Деревню покажешь, – и мы прыгаем в машину. Набираю спецам, сообщаю адрес.
Ехать действительно недалеко. Немного не доезжая до деревни останавливаемся, ждём группу захвата. Без них соваться не то что страшно, за мальчишку боязно. Просим мужика сыну набрать, попросить, чтобы подъехал.
Через десять минут к нам парень молодой подходит, здоровается, представляется местным участковым и сразу по делу говорить начинает. В это время и группа захвата подъезжает. Все готовы.
На улицу сумерки спускаются. Ребята к штурму дома готовы. Участковый им всё рассказывает подробно, как про территорию, так и про дом. Мы с Димой остаёмся за бортом этих событий. Нас туда даже близко не подпускают. И правильно делают, но мы же настойчиво вперёд рвёмся. Командир говорит, что будем под ногами путаться и просит не отсвечивать. Конечное, будем. Там наш сын. Мы как два сумасшедших папаши.
Врываемся во двор следом за ребятами. Антон и сообщник его рожей в снег во дворе уложены. Даже сообразить не успели что к чему, не то, что б оружие применить, достать его не успели.
Мы мимо пробегаем и в дом вваливаемся. Бабка напугана, с фингалом под глазом.
– Мальчишка где? – орём мы, как два сумашедших.
А бабушка рукой на дверь в другую комнату показывает, а сама к стене прижимается. Мы точно её напугали, но нам как-то не до неё. Распахиваем дверь в другую комнату и замираем… На кровати спит Андрейка. Подходим тихо и над ним склоняемся. У пацана испарина на лбу, в комнате лёгкий запах уксуса присутствует. Димка ему руку на лоб кладёт и на меня смотрит.
– Андрей, у него температура. И высокая… Его в больницу надо.
– Домой, там Игорь. Он – врач. Он будет принимать решение о госпитализации.
– Он совсем голый. С..и, они его что, заморозить решили?
В одеяло заворачиваем мальчонку и во двор, к машине. Нас не интересует, что с этими уродами будет. Даже Димку не интересует судьба его брата.
Машина посреди дороги мною брошена. Я так спешил, что даже двигатель не заглушил. Чему сейчас несказанно рад, салон остыть не успел. Врубаю печку на полную. Лишь бы Андрей не замёрз и по газам. Лихо разворачиваюсь и несусь к дому. На ходу Игорю набираю:
– Ты где?
– Ещё у тебя, сейчас Лерке укол сделаю. Нужно, чтобы она хоть немного поспала. На призрак уже похожа. И домой…
Он ещё что-то хочет сказать, но я не даю, резко бросаю в трубку:
– Лерке укол делай и нас жди. Андрейка с нами, у пацана температура и синяки на теле… Короче, ты нам нужен, – и сбрасываю, сосредоточившись на дороге.
К дому подъезжаем, охранник, заметив машину издалека, ворота вручную откатывает. Помогаю выбраться из машины Дмитрию. Хочу взять Андрейку на руки, но Дима не выпускает сына из рук, приходится помочь ему вылезти из машины с ношей на руках. Спешно идём к дому. Мороз ниже двадцати опустился, а у нас ребёнок в одно одеяло тоненькое завернутый.
Бегом поднимаемся на второй этаж, в спальню к Андрею, укладываем его на кровать. За нами следом заходит Игорь и дверь закрывает. Отбрасывает одеяло, берёт фонендоскоп, слушает, потом осматривает. Андрей не просыпается.
– Они ему снотворное вкололи, поэтому спит крепко, – и показывает на точку от укола. – Знать бы что и дозировку. В легких чисто. Температура высокая, но пока понаблюдаю…
И нас к двери оттесняет.
– Вон отсюда, вы на людей мало похожи, в гроб краше кладут. Позову, когда нужны будете. А пока, отдыхайте. В порядок себя приведите, чтобы дети утром не испугались. Это обоих касается.
И, вытолкав нас из спальни, друг закрывает дверь изнутри.
– Пошли. С ним спорить бесполезно. Нужно просто заткнуться и довериться, – я пытаюсь Дмитрия успокоить.
Димка нехотя идёт за мной. В гостиной Мирон играет с няней. Мы пронеслись на второй этаж, даже их не заметив.
Мир, видя, что мы спускаемся, несётся ко мне. Подхватываю мальчишку на руки, целую его щёчки и зарываюсь в него носом. Замираю, боюсь выпустить его из объятий. Благодарю няню:
– Спасибо, Таисия Ивановна. Можете идти отдыхать. Дальше я сам управлюсь.
Женщина кивает мне, но не уходит, продолжает смотреть телевизор и наблюдать за Мироном.
Мир шепчет мне на ушко:
– Ты Андрюшу привёз?
– Да, – также тихо отвечаю я. – Он сейчас спит, к нему нельзя. Завтра увидитесь.
Мирон хочет слезть с моих рук, и я готов его опустить на пол, но мальчишка замечает Дмитрия и вновь прижимается ко мне, обхватывает своими ручонками мою шею, хотя и смотрит на отца. Догадываюсь, Мирон не готов к встрече с ним. Дима улыбается сыну и протягивает руку к нему. Но Мирон резко разворачивается и утыкается носом в мою шею.
– Мирон, давай поздороваемся. Так некрасиво. Ты же у меня умник, – я целую Мирона, но мальчишка отрицательно качает головой. – Дим, давай позднее. Он сейчас привыкнет.
Клавдия, это наша домработница, или как говорит Лерка, помощница по хозяйству, зовёт нас к столу. Мирон не слезает с рук, всё также крепко держит меня за шею.
– Может ты пойдешь, поиграешь? – предлагаю я.
Но Мир тихо спрашивает:
– Можно я с тобой посижу?
– Конечное, можно, – и треплю его по вихрастой голове, мальчишка улыбается, пододвигает стул максимально близко к моему и садится на него. Посидев пару секунд, подпрыгивает и бежит за вилкой. Вместе с нами уплетает мясо из моей тарелки. Клавдия, заметив это, подкладывает мне добавку и тихо произносит:
– Ни мальчишка, ни Валерия Александровна со вчерашнего дня ничего не ели. В Мирона с трудом втолкнули утром кашу.
Я тоже ничего не ел со вчерашнего завтрака. Поэтому аппетит зверский. К концу ужина Мирон уже посматривает на Диму более открыто, но на вопросы отца не отвечает. Застенчиво улыбается и не прячется за меня, это уже прогресс.
Поблагодарив Клавдию за ужин, я сам завариваю нам с Дмитрием кофе. Как бы мне не было в тягость общение с этим мужчиной, но он отец моих мальчиков и общаться с ним мне придётся. Притом сегодня я сам видел, как он переживал за Андрея, как искал, прочёсывая дом за домом, участок за участком, не взирая на погоду, дикую усталость и мокрые ноги. Поэтому принимаю решение и предлагаю Дмитрию остаться у нас, хотя бы на ночь.
– Спасибо. Я постараюсь вам не надоедать. Как только пойму, что с Андреем всё хорошо, сразу уеду.
Взяв свои чашечки с кофе идём в зимний сад. Так Лерка называет закрытую террасу в нашем коттедже. Въехав в этот дом, моя девочка, начала его обустраивать под себя, и мне это чертовски нравится. Через месяц наше гнёздышко было не узнать.
У мамули на террасе зимой бельё сохло, пустые банки хранились, мелочь всякая выставлялась, чтобы под ногами не путалась. А у Лерки здесь теперь тепло, цветы комнатные растут, диван, кресла, гамак. И так приятно здесь вечером сидеть, любимую обнимая, расслабиться после тяжёлого трудового дня и звёздами зимними любоваться.
На улице -20, а здесь +18. Комфортно. Садимся на диван, закуриваем. К нам Мирон, посмотрев вечерний мультик, прокрадывается. На колени ко мне забирается. И ноги на диван ставит. Дима аккуратно до ножки Мирона дотрагивается.
– Мирон, ноги замёрзли. Смотри какие холодные.
А сам ножку мальчишки в свои руки берёт и растирает. Мирон немного дёргается, но потом успокаивается. На меня смотрит.
– Сейчас ножки согреем и спать пойдём. Тебе сказку прочитать? – спрашиваю.
Мирон кивает, щёчкой ко мне прижимается, на отца внимательно смотрит, изучающе, будто видит впервые. Я наблюдаю за ними. Они знакомятся друг с другом заново. Осторожно, не торопясь знакомятся. Для Мирона, не знавшего ласки от отца, действия Дмитрия в новинку. Для Дмитрия это тоже новые ощущения, ведь Мирон для него не существовал ранее.
– Тепло, Мирон? – интересуется Димка, явно хочет голос сына услышать.
Мир молчит, ничего на его вопрос не отвечает, но и ноги не убирает.
– Ты за Андреем приехал? – вдруг спрашивает Мирон и смотрит на Диму, но отцом не называет.
– Нет, Мирон, что ты? Я просто в гости к вам приехал. Без вас скучно. Можно?
Мирон смотрит на меня. Я киваю, даю согласие.
– Папа разрешил, – отвечает Мирон и застенчиво прижимается ко мне.
Дима горько улыбается, отворачивается от нас и сжимает пальцами переносицу. Болью физической пытается заглушить боль душевную.
Мирон разворачивается у меня на коленях, обнимает меня и целует.
– Папочка, – вижу, как вздрагивают плечи Дмитрия, и он поворачивает к нам лицо, – ты колючий.
Мирон проводит ручонками по моему лицу и смеётся, потом тянет ручку к лицу отца, проводит по ней, смеётся и подводит итог:
– Он тоже.
Дмитрий тает от прикосновения сына, улыбаясь ему, и целует детскую ручонку. Встаю с Мироном на руках.
– Пойдёмте отдыхать, – предлагаю я. – Мирон, ты чистил зубки на ночь?
– Нет, – бойко отвечает он.
Мирошка разбаловался. Мальчишка кривляется у меня на руках, и я его на плечо забрасываю, легонько похлопывая по попке, говорю:
– Всё, мой милый, попался. Или тихо болтайся, или за попку укушу.
И легонько прикусываю, Мир взвизгивает. Так мы и поднимаемся на второй этаж. Димка направляется в спальню к Андрею, а мы с Мироном в ванную чистить зубки.
Укладываю Мирона в кровать, читаю книжку, целую на ночь.
– Папа, а он будет спать с нами? – неожиданно для меня спрашивает мальчишка.
Я останавливаюсь в дверях и разворачиваюсь на 180 градусов, снова подхожу к Мирошке. Сажусь на пол, рядом с его кроватью.
– Мирон, «он» это кто?
Мирошка смотрит на меня и молчит.
– Если ты имеешь в виду папу, то да, папа останется у нас на несколько дней. Он скучает по вам. Ему хочется немного побыть с вами, поиграть, почитать книжки.
Я смотрю на мальчишку и вижу в его глазках миллион и один вопрос, но он молчит, лишь хмурит бровки.
– Ты мой папа!.. – резко говорит Мир, отворачивается от меня и закрывает личико руками.
Так, понятно, его детский мозг не принял двух пап.
– Хорошо, Мирон, давай поговорим серьёзно. Ты большой мальчик, тебе уже пять лет, и я считаю, что ты способен всё понять.
Сажусь в кресло, зову Мирона и сажаю подбежавшего мальчишку к себе на колени. Я решаю попытаться всё объяснить Мирону, хотя сам ещё не знаю, что и как я должен сказать.
– Мир, летом ты жил в Москве с мамой, папой и Андреем. Так?
Мир кивает в знак согласия.
– Потом вы с мамой и Андреем переехали ко мне. Так?
– Нет. Мы сбежали от него…
Мне это пояснение совсем не нравится, хотя он отчасти прав. Но Мирон должен забыть всё плохое, что связано с отцом. В памяти должно остаться только хорошее.
– Мир, сыночек, ты не прав. Сбегают только трусы. Вы уехали, – настырно повторяю я. Мне важно, чтобы это понял Мирон. – Договорились?
– Хорошо, – соглашается Мирон. – Мы уехали к тебе.
– Папа остался жить в Москве в вашей квартирке. Так?
И снова кивок согласия.
– Малыш, но папой, из-за того, что вы живёте в разных городах, он быть не перестал. Он ваш папа. Он любит вас. Хочет, хотя бы иногда, с вами встречаться. Это понятно?
Миронушка серьёзно смотрит на меня. Его детский мозг напряжённо думает, решая далеко не детскую задачу.
– Но ведь ты мой папа!.. – настырно говорит Мирон.
– Мирон, это мы с тобою так решили, что я твой папа. Тебе очень хотелось, чтобы папа был рядом, заботился о тебе. Мне очень хотелось, чтобы у меня был сын. Нам вместе этого хотелось. Поэтому ты назвал меня папой, а я этому очень обрадовался.
Я целую Мирона, укладываю его голову к себе на грудь и начинаю тихонько покачивать мальчишку.
– Папочка, а если я назову его папой, ты не обидишься?
– Нет, сынок, не обижусь. Ведь папа не обижается на то, что ты называешь папой меня.
– А мама? – задает очередной вопрос Мирон.
– И мама не обидится…
– А Андрейка? – не унимается Мирон. – Ведь у него только один папа, а у меня будет два.
– И Андрей не обидится. Если Андрей захочет, у него тоже может быть два папы. Я против не буду, – объясняю я мальчишке.
Мирон засыпает, я ещё немного держу его на руках. Только сейчас понимаю, какие сложные задачи решают наши дети. Ведь мы, решая свои взрослые вопросы, совсем не задумались о мальчишках. Как они воспримут эти перемены? Согласны ли с нашими решениями?
Даю возможность Мирону уснуть покрепче и укладываю его в постель, укрываю одеялкой. Аккуратно выхожу из спальни Мирона, включив ночную няню и неплотно прикрыв дверь.
Захожу в спальню Андрейки. Мальчишка спит, безмятежно раскинув руки. За наше отсутствие Игорь одел на Андрея пижамку. На тумбочке появился дежурный чемоданчик нашего домашнего доктора. Кресло Игорь придвинул ближе к кровати. Доктор основательно устроился здесь на ночь.
Игорь и Дмитрий тихо беседуют стоя у окна.
– Игорь, может домой, – предлагаю я другу.
– Нет, дружище, до утра потерпишь моё присутствие. Температура спала, сейчас в норме. Возможно это была защитная реакция организма. Мальчишка проснётся, тогда смогу сказать больше. Внешне есть немногочисленные синяки. Но от чего они? Не скажу, не знаю. Спит спокойно, на прикосновения не реагирует. Значит не больно.
Смотрю на Андрейку и испытываю такое счастье. Ведь если бы вернуть не смог, как бы в глаза Лерки смотрел? А Мирону?
– Лера как? – спрашиваю я.
– Лерка нормально. Сейчас выспится и утром будет летать по дому. Тобой командовать, – смеётся Игорь, я в ответ улыбаюсь другу.
Он всё подметил правильно. Рядом с женой я становлюсь домашним, мягким и пушистым. Лерке позволяю намного больше, чем всем остальным. Я просто её люблю больше жизни!
– Дим, пойдём, покажу тебе твою комнату. Отдохнуть нужно. Завтра мальчишки проснутся, уже поспать не получиться, – предлагаю я.
– Я здесь буду, – настойчиво произносит Дмитрий.
– Мне всё равно, где ты будешь. Я просто покажу, где ты можешь отдохнуть, принять душ и побриться, – настырно повторяю я и направляюсь к выходу. Димка выходит следом. Показываю ему его комнату и ухожу к себе.
Наскоро умываюсь и падаю на кровать. Последнее, что помню, это, как нырнув под одеяло, я прижимаю к себе свою Лерку, вдыхаю её запах и проваливаюсь в глубокий сон.
Глава 25.
Лера
Просыпаюсь от того, что мне нечем дышать. Я задыхаюсь. Мне перекрыли кислород. Пытаюсь выбраться, а меня не пускают. В страхе открываю глаза. В свете луны вижу нашу спальню и слышу ворчание мужа: «Спи, ещё ночь». Андрей спит рядом и обнимает меня во сне. Первая мысль, что посещает мой сонный мозг: Андрей не посмел бы прийти ко мне, если бы он не нашёл моего сына. Следом в мой мозг врывается другая: Андрейка дома. Хочу пойти к нему в спальню и прижать сына к себе. Но оставляю это желание до утра. Сейчас меня не пустит Андрей.
Устраиваюсь поудобнее в объятиях мужа и снова засыпаю.
Утром меня будит включившийся телефон. Значит семь часов. Нужно тихонечко встать… Но объятия мужа слишком крепкие, просто так выбраться из них не получится. Полежав ещё пару минут, начинаю возиться из объятий выбираясь.
– Лера, девочка моя, ты можешь ещё немного полежать спокойно. Я сон не досмотрел, – ворчит Андрей и нежно за мочку ушка прикусывает.
– Андрей, отпусти меня, – настойчиво пытаюсь сбросить я руку мужа и выбраться из его объятий. – Можно я к Андрейке сбегаю? Он же дома?
Спрашиваю, а у самой сердце останавливается. А вдруг нет? Вдруг Андрей не нашёл мальчишку?
– Дома. Если бы его дома не было, меня бы тоже здесь не было, – довольно отвечает муж. – У него Игорь.
– В смысле? – я подпрыгиваю в кровати и готова уже к сыну сорваться.
Ведь Игорь – врач, значит моему мальчику плохо. А я здесь сплю, в объятиях мужа нежусь!
– Стоять! – за спиной звучит грозный рык мужа, а дальше очень нежно. – Лерочка, халатик накинь и тапочки не забудь. В комнатах прохладно, да и у кроватки Андрея, кроме Игоря, Дмитрий на ночь оставался. Не в таком же виде перед мужчинами появляться.
Я обалдеваю от его голоса, такого нежного, с хрипотцой лёгкой. Беру халат, ноги запихиваю в тапочки и выхожу из спальни. В детской тишина.
Заглядываю в спальню Андрея. Никого. Спит мой мальчишка, безмятежно во сне ручки раскинув на подушке. Наклоняюсь и целую его в лобик.
За спиной шёпот раздаётся:
– Лерка, доброе утро. Ты чего так рано вскочила?
– Доброе утро, Игорь. Ты почему здесь? Что с Андреем?
– С Андреем всё нормально. Вчера температура была. Сейчас проснётся, осмотрю горлышко и домой поеду. К вечеру с Ириной приедем. С ним поработать придётся, он сильно напуган, – поясняет Игорь.
– Где Дима? – мне очень хочется услышать, что он уехал.
– У Мирона. Мир проснулся рано, вот мы его и развлекаем, – от этих слов у меня даже волосы зашевелились. Мирон боится Димку, а сейчас он с ним один в комнате. Ничего не отвечаю Игорю и быстро иду в спальню к Мирону.
Открываю дверь. Мир сидит в кроватке и что-то рассказывает отцу, тот улыбается. Увидев меня, Мир подпрыгивает и виснет на моей шеи.
– Мамочка, Андрей дома. Я к нему уже сходил, проведал, но он спит. А папа проснулся? – киваю сыну, целую его щёчки, носик, а он уже готов сбежать от меня. Отпускаю. Его удержать на месте просто невозможно. Как только ножки на пол опустились, Мирон срывается с места и несётся в нашу спальню. Мне остаётся лишь улыбнуться ему вслед.
– Доброе утро, Валерия, – Дима встаёт с кресла и делает шаг ко мне. – Извини за вторжение. Меня Андрей пригласил. Если с сыном всё хорошо, я уеду завтра.
Кивая в знак согласия, но ни единого слова сказать не могу, спазмом горло сдавило. С трудом выдавливаю из себя:
– Я пойду, – и быстро выхожу из комнаты.
Мне сложно находиться в одной комнате с Димкой. Сама не знаю почему, но ни секунды с ним быть не хочу. Внутри всё противится.
Захожу в спальню. Там идёт подушечный бой. Мирон явно проигрывает, но сдаваться не собирается. Увидев меня, сын бросается ко мне ища помощи. Андрей падает на кровать.
– Заберите от меня Мирона, он меня замучил, – смеётся Андрей.
– Нет, папочка, нет. Это ты меня мучишь, – смеётся Мирон и забирается к Андрею на живот, оседлав его.
Я улыбаюсь моим мужчинам. Как я их люблю.
– Пошли умываться. Там уже завтраком вкусно пахнет, – призываю их к порядку и ухожу в ванную.
Глава 26. Андрей
Умываемся вместе с Мироном. Этот маленький негодник не хочет чистить зубы и халтурит. А когда я делаю ему замечание, мальчишка заливисто смеётся и обвиняет меня в подсматривании.
Умывшись, идём одеваться. На пороге его комнаты передаю Мирона в руки няни, а сам ныряю в свою спальню в надежде обнаружить там жену. Но Лерке в спальне нет. Одеваюсь и иду искать своё сокровище. И нахожу в спальне Андрейки.
Мальчишка проснулся, сидит на кроватке и горько плачет, а Лера пытается его успокоить.
– Доброе утро, мальчишки и девчонки. По чём горькие слёзки?
Спрашиваю у Андрея, а сам на Леру смотрю, а она плечами пожимает. Беру Андрейку на руки, целую в лобик. Лоб нормальный, температуры нет. Я выдыхаю.
– Так что приключилось, Андрюш? – спрашиваю настойчиво.
– Мне страшный сон приснился, страшный престрашный, – всхлипывает малыш. – Там… там… там… дядя Антон меня увёз куда-то, там… там… было холодно и страшно, а ещё он Тину убил и Мирона, и пообещал маму убить. Я так кричал, плакал, а другой дядя мне уколы делал, чтобы я молчал.
Андрей это всё выдаёт с присущей ему говорливостью, только всё это смешивается со всхлипами и подвываниями. Крепко прижимаю Андрюшку к себе, сажусь на кровать, его на коленях разместив.
– Тише, мой хороший. Это просто сон, – пытаюсь успокоить Андрея, а сам на Лерку смотрю. – У тебя температурка была, вот кошмар и приснился.
Лерка слёзки вытирает и в кресло садится.
В этот момент дверь тихонечко отворяется, и Мирон протискивается в спальню брата.
– Проснулся, соня, – Мирон забирается на кровать к Андрейке и устраивается, рядом с нами.
Андрей смотрит на брата, хлопает ресничками:
– Ты живой? – и визжит от радости. – Это был сон! Сон! Сон!..
Мы с Леркой выдыхаем. Пусть будет сон. Страшный сон продлившийся для нас целую вечность… Пусть для него это будет сон…
– Конечное, милый, это был сон, – говорю я и глазами прошу Леру, всех предупредить об этом. – Побежали быстро умываться, у нас гости. Папа к тебе приехал. Сегодня ты будешь с ним играть.
Мирон вылетает из комнаты, бежит на первый этаж с диким криком:
– Андрейка проснулся!.. Ему приснился страшный сон!..
Леру отправляю вслед за Мироном, а сам вожусь с Андреем. Почему-то мне так спокойнее.
Перед обедом мальчишки просятся гулять. Но мне немного тревожно. Вольер пуст. Звоню в ветклинику, узнать о самочувствии Дэзи и Тины.
– Тину можно забрать. Немного прихрамывает. Пулю извлекли, она каким-то чудом под лопаткой застряла, не задев важных органов. А вот с Дэзи придётся повременить. Одна пуля застряла в лёгком, пришлось извлекать под общим наркозом, большая кровопотеря, вторая раздробила ключицу, – и вдруг доктор нерешительно как-то спрашивает. – А Вы уверены, что стреляли в собаку?
И я зависаю. Я об этом даже не думал, но зная, что Антон теперь надёжно закрыт, отвечаю:
– Суд разберётся и преступник будет наказан. Меня интересует только жизнь собаки.
– Жить будет, но недельку ей придётся провести у нас.
– А мальчикам можно её проведать? – спрашиваю я.
– Да, конечное, но заранее позвоните. О времени нужно будет договориться. У неё режим, – смеётся собачий доктор.
Мы договариваемся, что сейчас за Тиной подъедет охранник и заберёт собаку домой.
Андрей с няней и отцом спустились на первый этаж, а мы замешкались в спальне Мирона. Мир вперёд убегает, а я застреваю с Леркой в холле, целуя её губки. Подходим к лестнице и видим картину: Дима стоит на нижних ступенях лестницы, опустившись на колени, Мир замер на площадке между этажами в нерешительности. Мирон боится отца, я это знаю. Мальчишка мне в этом честно утром признался. Я же постарался его убедить, что папу не нужно бояться. Но понял ли меня Мирон, справился ли я со своей задачей миротворца?
Лерка хочет что-то сказать, но я успеваю закрыть ей рот рукой. Да, грубо, но мы не имеем права мешать Диме и Мирону, они должны справиться самостоятельно.
– Мирон, сынок, иди ко мне, – говорит Димка и протягивает руку к сыну.
Мир стоит ещё какое-то время и делает нерешительный шаг вперед, замирает, делает ещё один шаг, не менее нерешительный, снова останавливается, словно прислушивается к себе.
– Я тебя не боюсь… – шаг вперёд. – И мама тебя не боится… – ещё одна ступенька навстречу. – У нас есть дядя Андрей… – ещё один шаг, остаётся две ступеньки и Дима сможет взять Мирона на руки. – У меня есть ещё один папа. Он меня любит.
Мирон преодолевает две последние ступеньки и останавливается. Я замираю, ужасно боюсь, что Дмитрий сделает ошибку, перехватываю его взгляд и качаю головой, а хочу крикнуть «Нет!..». Дима понимает меня и сам замирает перед Мироном.
Мир протягивает ручонку и берёт отца за руку, смеётся заливисто:
– Не страшно!.. Пойдём гулять, папа.
Лерка выдыхает, я тоже. Почему-то за Мирона я переживаю больше всего. Наверное, потому что я папа.
Спускаемся вниз и идём гулять на задний двор, подальше от ворот и пустого вольера. Впятером строим крепость и играем в снежки. Снег сегодня хорошо лепится.
Мальчишки постоянно обстреливают нас снежками, которые лепит Лерка. Она одна успевает лепить за троих, так как лепит не только мальчишкам, но и себе. Обегаю крепость вокруг, хочу пленить красавицу, но спотыкаюсь и падаю. На меня тут же нападают мои сорванцы. Смеются, довольные, что победили. Подхватываю их на руки. Они мои! Мои!
– Папочка, – шепчет Мирон, а Андрей молчит и улыбается.
Подхожу со сладкой ношей к Лерке. Она стоит на тропинке и с Димкой разговаривает. У меня внутри всё останавливается. Ведь они были мужем и женой… Но мысли чёрный прогоняю. Лерка меня любит.
Подхожу вплотную к Димке и мальчишек ему передаю из рук в руки. Андрей сразу за шею отца цепляется.
– Папочка, – и начинает тараторить, рассказывая Димке исход баталии, а Мирон немного медлит.
«Смелее», – шепчу Мирону, и мальчишка Димку за шею берет и брата перебивает, отца спрашивает:
– Ты же тоже мой папка?
– Конечное, сынок, – отвечает Димка, а сам глаза сильно зажмуривает. Я понимаю, что сейчас с ним происходит… Но если мне «папа» Мирона было подарком, я его приобрёл, то для Димки это слово наказание. Он, поняв и прочувствовав, его теряет.
– Пошли, посмотрим, кто к нам приехал, – зову я, услышав, что машина приехала, – слезайте с папки.
Дима нехотя опускает мальчишек на дорожку и берёт их за руки. Выходим из-за дома. Приехал Денис и Тину привёз. Собака прихрамывает, но уверенно трусит к нам. Мальчишки как завизжат и к Тине бросаются, а Тинка садится и ждёт сорванцом, словно понимает, что бегать ей ещё нельзя.
На обнимавшись с Тиной, Мирон ко мне подходит.
– Папа, а где Дэзи? Она… – и слово страшное не произносит, замолкает, глазами от слёз блестящими на меня смотрит.
– Нет, Мирон, нет. Жива Дэзи. Мы после обеда к ней с тобою поедем, проведаем, и прижимаю мальчишку к себе.
