Вероника Мелан
Ассасин
И я отдала.
В какой-то момент мир разорвало надвое яркой вспышкой, из горла вырвался стон-крик, а
моя спина выгнулась от сотрясающих тело спазмов. Ногти впились в кожу; содрогаясь под плотно впечатавшим меня в кровать мужчиной, я продолжала стонать и дрожать до тех пор, пока сладкие волны не начали сходить на убыль.
Как только мои спазмы утихли, в меня резко вошли до самого конца. Мышцы спины под пальцами напряглись так сильно, что превратились в камень, мощные руки-тиски вдавили меня в матрас, ягодицы принялись мерно и жестко двигаться вверх-вниз – толчок, еще толчок, еще-еще-еще…
Секундная тишина, обездвиженное, словно застывшее напряженной статуей тело – и он излился внутрь, теперь уже не заботясь о приличиях и ведомый лишь одним инстинктом, вдалбливался, вздрагивал, сжимал, рычал.
А после, все еще оставаясь напряженным, обмяк и затих.
Будто сквозь дымку в моей голове разлилось чувство невыразимого покоя – я гладила потную горячую спину, шею, плечи. Я ласкала его и будто шептала кончиками пальцев – все хорошо, все очень хорошо.
Все не просто хорошо, все замечательно.
В этот полный умиротворения момент моя голова не желала анализировать, однако сквозь расслабленность пробивалось одно-единственное вывод-чувство: я все сделала правильно. Правильно, что села к нему в машину, что поехала с ним, что доверилась своему чутью.
Он замечательный. Не просто замечательный – чудесный. Чуткий, нежный и, несмотря на брутальный внешний вид, невероятно заботливый. Оказывается, такое бывает.
Не поддавшись страху, я, как женщина, склонилась перед победителем, а в итоге оказалась награждена сама.
И среди нас не осталось ни победителей, ни побежденных – только невероятным образом тонко почувствовавшие друг друга мужчина и женщина.
Думала ли я, что исход этой ночи может быть лучше? Нет. Он был самым лучшим.
Утренний свет пробивался сквозь занавешенное окно, с пляжа доносился размеренный шум прибоя.
Лежа с закрытыми глазами, я зачем-то в полудреме считала волны.
«Две, три, четыре…»
Это бесполезное занятие оттягивало момент окончательного пробуждения и позволяло оставаться во власти умиротворения и неги еще какое-то время.
Входная дверь тихо скрипнула, пропуская внутрь человека, который был со мной этой ночью.
«И подарил непередаваемое наслаждение».
Он поднялся гораздо раньше, но меня – гостью – тактично будить не стал, и я была за это признательна.
Царапало беспокойство и ожидание неизвестного.
«Каким он будет сегодня? Холодным и неприступным? Равнодушно-вежливым? Или же, как прошлой ночью, чутким и внимательным?»
Последнего мне очень хотелось, но я понимала, что шансов увидеть с утра его счастливую улыбку у меня немного.
Я неслышно вздохнула, открыла глаза и увидела, как мой новый знакомый, чьего имени я до сих пор не знала, расставляет на столе кружки и достает кофе. Из стоящих рядом бумажных пакетов аппетитно пахло горячими булочками.
«Где он достал свежую выпечку на берегу океана?»
Ответ не замедлил явиться, когда зазвонил телефон.
– Нет, спасибо, больше ничего не нужно. Приготовь мой джип, сегодня придется съездить в Антеру.
Антерой назывался небольшой индустриальный город, лежащий в ста километрах к западу от
Канна, расположенный сразу за Интанским хребтом, ввиду чего к нему вела единственная узкая и довольно опасная горная дорога.
Предполагая, что хозяин бунгало может торопиться по своим делам, я быстро поднялась с кровати и принялась одеваться. Обернувшись на шум, тот едва заметно кивнул мне в знак приветствия, продолжая отдавать распоряжения по телефону:
– Составь для меня план документов и предупреди их о моем приезде. Да. Пока больше ничего.
Я спешно натянула юбку, застегнула блузку на верхние пуговицы и, стараясь не мешать разговору, босая выскользнула за дверь. Свежий утренний воздух пах солью, океан спокойно и неторопливо покачивал синие волны, величественно раскинувшись до самого горизонта. Из-за голубых облаков, кое-где еще окрашенных в бледно-розовый, уже показались яркие лучи солнца. Белесая дымка, витающая над водой вдали, почти рассеялась, позволяя взору увидеть границу, где бирюзовая гладь воды плавно перетекала в прозрачное небо.
Свежо, здорово, хорошо – как же сильно пляж бодрит по утрам, – я с наслаждением потянулась и прошла к воде. Изумительное место, неправдоподобно красивое. Наверное, нельзя смотреть на такое каждый день, чтобы не потерять остроту восприятия, и мне, что неудивительно, как и любой другой девушке на моем месте, очень хотелось побывать здесь еще раз. Смогу ли я запомнить сюда дорогу и вернуться самостоятельно? Скоро станет ясно.
Океан манил, призывал в него окунуться, но из-за отсутствия уверенности в том, что у меня будет время на последующий душ и «высыхание», идею о купании пришлось отложить и заменить ее обычной прогулкой вдоль пляжа.
«Повезло кому-то иметь здесь домик».
Кому-то. Красивому безымянному мужчине в черной кожаной куртке. Ему, наверное, во многом повезло.
От одного края бухты до другого ровно три минуты ходьбы; исследовав местность, я отряхнула ступни от песка, обулась в босоножки, которые до того держала в руке, и направилась к дому – в беспокойную неизвестность.
Не хотелось прощаться. Совсем не хотелось. Пусть будет хотя бы шанс, хотя бы полшанса встретиться вновь, и я буду самой счастливой девчонкой этого дня. Глупо? Наверное, но сердце уже тепло и крепко обняло незнакомца и отпускать ни за что не желало. Как ему приказывать – сердцу?
Оказалось, что к тому времени, пока я прогуливалась, разговор по телефону закончился, а на столе появилось все необходимое для завтрака: сахарница, ложки, кувшинчик со сливками и хрустящие круассаны.
– Выспалась?
– Да, спасибо. – Я улыбнулась. Утренний свет почти не смягчил мужественную красоту сидящего в плетеном стуле мужчины: та же жесткая квадратная челюсть, внимательные серо-голубые глаза, дерзко очерченные красивые губы. И не нужна такому ни косметика, ни расческа, чтобы завораживать в любое время суток.
Наливая в кофе свежие сливки, я старалась ощутить, что именно изменилось этим утром, а интуиция твердила – что-то изменилось однозначно. Несмотря на расслабленно-спокойное выражение лица моего нового знакомого, мне показалось, что между нами в воздухе выросла плотная и довольно холодная стена. Почему? Неужели… ему было так плохо?
Несмотря на рационализм и понимание того, что первая встреча вполне может стать последней, сердце беспокойно екнуло. Хотелось сжаться, поместить себя в невидимую скорлупку и сообщить: «Ты иди по делам, если хочешь, а я побуду здесь. Поплаваю, подожду тебя, и, может быть, ты вернешься в другом настроении и мы снова побудем вдвоем. Может быть, тебе будет хотеться побыть со мной…»
Ведь главное – не рубить с плеча, не отбрасывать возможности. Кто знает, чем они могут обернуться? А вдруг?..
«Элли, прекрати бредить. Кто захочет увидеться, предложит сам, а кто не захочет…»
Да, тому не нужно навязываться – я это знала. Однако, несмотря на бронебойные доводы логики, я намеренно медленно помешивала в кружке сахар и судорожно подыскивала тему для разговора. О чем же поговорить? О погоде? О чудесном утре, о прекрасной ночи?
Все не то, не то.
Какие слова служат ключ-паролем к этому дому, пляжу, закрытому сердцу? Что именно требуется произнести, чтобы очутиться здесь еще раз? И существует ли на повторную встречу хоть малейший шанс?
«Ты навязываешься, Элли! Навязываешься».
«Да, навязываюсь, я знаю».
Вот только мысль о том, что придется уехать отсюда и навсегда забыть о безымянном незнакомце, покалывала изнутри.
Предположим, я могу расспросить об этом человеке своих знакомых – описать им его внешность, назвать номер машины. Вероятно, я даже смогу узнать имя и адрес, вот только что это даст? В Канне не принято являться в гости без приглашения, совсем-совсем не принято и даже чревато негативными последствиями, а значит, подобный вариант исключен.
Все еще лелея тайную надежду, что не все потеряно, я попыталась прощупать почву:
– Ты торопишься?
– Не настолько, чтобы не дать тебе допить кофе.
Я смущенно потупилась в кружку.
«Ответ не самый теплый. Ладно, попробую дальше».
– А я ни разу не была в Антере. Слышала, там удивительно красивая природа!
Он оторвал взгляд от просматриваемой газеты (вероятно, ее доставили сюда вместе с выпечкой) и произнес:
– Там очень опасные дороги. Сегодня-завтра обещают сильный ветер, я бы не советовал путешествовать туда в ближайшие дни.
«Меня опять оставили в стороне».
Я все сильнее расстраивалась, но сдаваться не собиралась. И с риском попасть в категорию излишне навязчивых дам, спросила:
– А как называется место, где мы находимся?
Меня удостоили внимательным, но прохладным взглядом, и прежде чем ответить какое-то время молчали.
– Бухта «СантаРайз».
– Никогда не слышала о ней, а ведь здесь такие прекрасные пляжи – рай для купа…
– Это частная территория.
Эта фраза, сказанная спокойным ровным голосом, заставила меня отступиться от любых попыток дальнейших переговоров. Все ясно – повторной встречи не будет.
«Какая же я наивная. Решила, что после одной-единственной ночи он будет счастлив продолжить со мной отношения. Обрадовалась!»
Кофе мы допивали в молчании: он – уткнувшись в газету, я – в кружку.
«Ну и пусть… – Стараясь отыскать в свершившемся хоть что-нибудь положительное, я мысленно поблагодарила сидящего рядом человека. – Спасибо за то, что хоть раз позволил увидеть это место. И за то, что был нежен со мной вчера».
Воспоминания о прошлой ночи непроизвольно вызвали на щеках яркий румянец, и, чтобы скрыть эмоции, я отвернулась. Мои сантименты все равно никому не нужны, и меня, скорее всего, даже не поцелуют на прощанье.
Осознание того факта, что встреченный мной человек не сопливый романтик, а волк-одиночка, совершенно не помогали справиться с грустью и смириться с необходимостью уйти.
«А ведь была надежда. Мечта… на непонятно что».
Почему-то хотелось стать для него особенной, чем-то выделиться и, как следствие, услышать: «Может быть, встретимся снова?».
Я просила слишком многого? Чуда? Нет, не чуда – возможно, мы никогда не смогли бы поладить нигде, кроме постели, и выяснить это удалось бы лишь через несколько лет, – я мысленно просила о малом – чтобы просто не гасили тонкий лучик надежды.
– Когда закончишь завтрак, дай мне знать – я отвезу тебя в центр Канна.
«Да, не домой. Ни «где живешь, дорогая»? Ни «куда тебя доставить?» Зачем ему это? Просто в центр, угу».
Последний глоток кофе стал самым горьким.
Мужчина поднялся из-за стола, отошел к стоящей у стены тумбе и принялся складывать в сумку бумаги. Пока он стоял ко мне спиной, мой взгляд упал на подставку с черными камушками, и тут же мелькнула мысль:
«Всего один. На память. Он даже не заметит».
Я быстро протянула руку, тихонько зажала в кулаке камешек и тут же приняла исходное положение допивающей кофе скромной гостьи.
«Куда, вот только куда его спрятать? Карманов нет, сумка на стуле у кровати… Нужно как можно быстрее до нее добраться».
Стараясь исключить из своих движений поспешность, я чинно поднялась из-за стола и направилась в другой конец комнаты, к стоящему у стены стулу. Незнакомец вдруг затих; я ускорила шаг.
– Что у тебя в руке?
Вопрос заставил застыть на месте.
– Заколка для волос.
Он прищурился.
– Покажи.
Я нехотя обернулась.
– Это всего лишь заколка для волос…
– Я сказал – покажи. Не заставляй меня просить еще раз.
Жесткие интонации голоса исключали всякую просьбу – они ясно указывали, что это приказ.
Приподнять руку я смогла, а вот разжать кулак – нет.
Когда по направлению ко мне сделали решительный шаг, мое самообладание вдруг испарилось, и я завопила:
– Это камень из вазы со стола! Всего один! Оставь его мне!
Мужчина стремительно приближался, я рванула бегом. Хотела к двери, на улицу, но не успела – уже через пару шагов ощутила сильный направленный толчок в плечо и почувствовала, что заваливаюсь куда-то вправо.
«Спасибо, не на пол» – мелькнула паническая мысль.
Падение на жесткие доски оставило бы на моем теле множество синяков, но сия кара меня минула – я угодила грудью на матрас, лицо при этом с размаху впечаталось в подушку. Преследователь моментально навалился сверху.
Ощущая, что сквозь плотную ткань почти не могу дышать, я кое-как повернула лицо в сторону. Казалось, на мне лежит не человек – бетонная плита – ни вдохнуть, ни выдохнуть. Черт бы его подрал, этого жадину!
– Отдай.
Стальные пальцы ковыряли мой кулак, а я изо всех сил боролась за камень.
– Не забирай! Не смей! Пусть будет моим подарком…
– Не шути со мной, девочка, – спокойный голос разительно контрастировал с жестким захватом.
– Оставь мне камень! – хрипела я.
– Нет.
– Что тебе стоит?! У тебя их целая чашка!
– Нет.
– Оставь…. – Мой голос сделался жалобным – мне не справиться с ним, никогда не справиться! В этот миг попытки разжать мой кулак прекратились.
Они и были-то слабыми –пожелай сей «робот» получить имущество обратно, добился бы своего максимум за две секунды. Но незнакомец не желал насилия – он, скорее всего, просто хотел показать, кто здесь главный, расставлял приоритеты – я охотник, а ты жертва. И не путай.
Я не путала. Куда там… И в какой-то момент даже заскулила от отчаяния.
Меня неожиданно перевернули на спину – теперь охотник и жертва находились лицом к лицу.
– Зачем он тебе?
Я смотрела в сторону. Я знала, но как объяснить?
Не скажешь ведь, что на память? Тут же примут за сентиментальную дурочку и отчитают. Что остается? Соврать, что я геолог и коллекционирую редкие виды каменных пород? Не поверит. Как не поверит и любой другой наспех слепленной загнанным разумом лжи. А если так, какой смысл врать?
Пришлось разжать плотно слепленные губы, вздохнуть и ответить честно:
– Чтобы осталось что-то на память о тебе.
Какое-то время серо-голубые глаза пристально вглядывались в мое лицо.
Но едва испарившаяся надежда на то, что мне оставят камень, зыбко заколыхалась вновь, как раздались бесстрастные слова:
– Если тебе нужен подарок, я дам тебе денег. Выберешь любой.
Меня будто ударили наотмашь по лицу.
От унижения, которое пронзило сердце острой иглой, я временно перестала дышать. Неужели он думает, что мне требуется вознаграждение за проведенную с ним ночь? Неужели думает, что предложив деньги, сможет откупиться от моего желания увидеть его снова? Думает, что я за деньги легла в его постель?
Стало не просто обидно, стало горько. Грязно, что ли. Стараясь не смотреть ему в глаза, я медленно разжала кулак – черный камень выпал из ладони на мягкую ткань покрывала.
– Ничего не нужно. Спасибо. Забери.
Отвернувшись в сторону, я резко оттолкнула державшие меня за плечи руки и выбралась из-под тяжелого тела.
– Отвези меня, пожалуйста, в Канн. В центр. – Стараясь сохранить голос бесцветным, я подхватила со стула сумочку и направилась к двери.
В кои-то веки мне сделалось совершенно ясно, что меня не попытаются остановить. Не попросят номер телефона, не предложат встречу, даже имени не спросят.
Но я больше этого и не ждала.
Толкнув деревянную дверь наружу, я зашагала по белоснежному песку к машине.
*****
Высокий темноволосый человек стоял на берегу океана. Хмурое небо превратило еще недавно сверкавшие всеми оттенками голубого волны в темно-серую бушующую от негодования водную поверхность.
Вечерело, с востока медленно надвигался шторм. Темные облака клубились стаями, заглатывая те немногие участки неба, сквозь которые еще пробивались солнечные лучи. Ветер раз за разом бросал холодные порывы в лицо стоявшему мужчине, но тот не замечал этого. Волосы его растрепались, брови нахмуренно сошлись в одну линию, серо-голубые глаза пристально смотрели на горизонт, но не видели его. Не слышал он и протяжного скрежета пальмовых стволов, пригнутых к земле надвигающимся ураганом.
Человек размышлял.
По какой-то причине мысли его раз за разом возвращались к девушке, в памяти то и дело возникал ее образ: светлые длинные волосы, огромные голубые глаза, полные боли после того, как он отобрал у нее тот чертов камень.
Зачем он вообще думает об этом? Отобрал и отобрал. Он осознанно принял решение зарубить
любые зарождающиеся в ней надежды на продолжение отношений, намеренно обидел ее, избрав для этого максимально болезненную фразу. Как нанести удар человеку – физический или моральный, – он знал всегда; разве не в этом заключался его профессионализм?
Камень мог дать ей шанс узнать о нем больше, а этого не стоило допускать. Человек, рожденный убивать, не нуждается в друзьях, равно как не нуждается он и в женщинах.
Разве что изредка.
Так получилось и в этот раз.
Чем-то неуловимым она пробудила дремлющее в нем обычно любопытство. Чем? Да тем самым жестом одобрения, который так нелогично, если не сказать опрометчиво, выразила в самом конце его битвы. Не убежала ведь, стояла там до конца, смотрела. Убивать ее он не стал бы в любом случае – максимум, припугнул бы, – а как только увидел поднятый вверх палец и полный восхищения женский взгляд, удивился сам.
Дурочка. Безмозглая и романтичная.
Ведь сразу понял, что не стоило подбирать ее там, на обочине, но зачем-то притормозил, позволил себе приглядеться к ней еще раз – высокой, стройной, утонченно-красивой. Но красивых женщин он повидал немало, и привлекло его не это. Тогда что?
Да эта ее показушная храбрость.
Мало того, что ей хватило смелости тор чать в месте, где ей было не положено торчать, до сам ого конца, мало того, что она показала ему большой палец в качестве жеста восхищения, так еще и повернулась после этого к нему спиной.
К нему? К тому, кто запросто мог выстрелить ей в спину? Кто мог догнать и свернуть шею? Ведь скорее всего она догадывалась о том, кто он такой, – догадывалась, но развернулась, чтобы уйти.
Дерзкая.
Позвав ее с собой, он лишь хотел убедиться, что эта храбрость бравурная, наигранная. Но неожи-
данно для него самого она согласилась сесть в машину.
Что ж… Она заслужила, чтобы ей уделили внимание на одну ночь. Воспоминания о нежном податливом теле заставили кровь тяжелыми толчками запульсировать в паху, джинсы в районе ширинки натянулись.
Мужчина чертыхнулся.
Все. Он отвез ее в город, и больше они не увидятся. Так должно быть и так будет.
Стоит ли позволять ненужным мыслям проникать под жесткий самоконтроль из-за очередной симпатичной мордашки?
Нет.
Первые холодные капли дождя упали на волосы и песок, застучали по крыше бунгало. Внезапно налетевший ветер вздыбил пенящиеся волны, натужно заскрипели пальмовые стволы.
Мужчина повернулся и зашагал к дому.
Глава 2
Два дня спустя
Солнечный полдень освещал высокие многоэтажные здания Канна, заставляя обилие стекла искриться от света. По дорогам мчались потоки машин, лихие гонщики сигналили нерасторопным прохожим, шум и гвалт доносился отовсюду. В центре города, как и всегда в этот час, кипела жизнь: всюду сновали люди, открывались и закрывались двери многочисленных магазинов, вдалеке кричал разносчик полуденных газет.
Закончив с визитом в парикмахерскую, я направилась в ближайшее кафе перекусить и выпить чашку кофе; важные дела на сегодня закончены, можно отдохнуть.
С утра я забежала на работу, спросила, нет ли новых заказов, но шеф, не отрывая взгляда от экрана монитора, лишь покачал головой.
В последние полгода люди все чаще передумывали украшать свои жилища витражным декором, предпочитая ему светящиеся сетки с огоньками, которые красиво смотрелись, стоили в два-три раза дешевле и отвечали последнему веянию моды. Мода или нет, а вся следующая неделя ввиду отсутствия новых заказов у меня выдалась совершенно свободной. Осталось лишь решить, как именно ее провести.
Выполнение предыдущего проекта отняло много времени – почти месяц. Множество эскизов, бесконечный поиск вдохновения, чирканье карандашом по ватману при свете ночника, критика, а после и одобрение начальства – все это того стоило. В итоге полукруглую крышу торгового центра «Марко Дани» украсил сияющий золотой купол – абстракция из голубых, бежевых и серебристых тонов, которую не преминули заметить, дополнительно разрекламировав галерею, газетчики, – я же получила не только процент от сделки, но и премиальные. Внушительную, проще говоря, сумму, которую следовало бы куда-нибудь потратить.
Тратить деньги приятно, тратить их правильно, и особенно правильно их тратить тогда, когда это приносит удовольствие. Моя же проблема последних двух дней заключалась в том, что настроение с отметки «мрачное» не двигалось ни вправо, ни влево. Ни тебе «спокойное и гармоничное», ни «радостно-восторженное», ни хотя бы «приемлемое». И причин тому было несколько.
Во-первых, моя лучшая подруга Лайза уехала отдыхать в Минару – южный город, славящейся экзотической кухней, белоснежными песками пляжей и исключительно теплым в любое время года, не в пример здешнему, морем, и возвращаться в ближайшие дни не собиралась. Веселый парень, дизайнер одежды Саймон, который был вторым моим ближайшим другом, отправился в Риду, выставлять коллекцию в Гранд-Паласе, а после почи-
вать на лаврах, ибо его изделия были действительно прекрасны и заслуживали наивысших похвал. Удачи ему в Риде – пусть все выйдет замечательно. Остальные же друзья-знакомые по разным причинам оказались либо заняты, либо недоступны для общения.
И ладно.
Второй причиной моего мрачного настроения стала невозможность купить, несмотря на наличие средств, тот автомобиль, о котором я мечтала уже несколько месяцев. Оказалось, что в фирменный салон он прибыл в единственном экземпляре, где в течение недели оказался благополучно куплен. Таким образом, на моем вожделенном серебристом «Мустанге» теперь восхищенно катался кто-то другой.
Мда, бывает. Придется подождать вновь – не смертельно, но неприятно.
Существовала и третья причина – мужчина. Тот самый противный и бесконечно привлекательный мужчина, который пару дней назад позволил коснуться своего божественного тела, но так и не позволил коснуться души. Наверное, случается и так: двенадцать часов знакомства и сорок восемь часов мучений.
Может, давно нужно было отпустить?
Отпустить, однако, не получалось – каждый раз, шагая по тротуару, я нет-нет да и окидывала цепким взглядом все проезжающие мимо темные автомобили, надеясь, а вдруг рядом остановится тот самый? Вдруг появится шанс? Вдруг…
Это приставучее «вдруг» и вызывало ежеминутные вздохи, а также держало отметку настроения в непривлекательной зоне. Нет, я не сползала в откровенную депрессию и всячески старалась отвлечься: занималась шопингом – скупала не особенно нужную, но красивую одежду и такие же почти ненужные товары для дома, – ходила на выставки, через пять минут после выхода из галерей забывала об увиденном, звонила знакомым в на-
дежде на то, что кто-нибудь из них предложит хорошую идею совместного досуга, которая поможет отвлечься.
Но самое худшее, что я все это время, хоть и не признавалась в этом, ждала встречи с ним.
Несколько раз мне в голову приходила мысль о том, чтобы обратиться к Информатору, но всякий раз я решительно отметала ее. Информаторами именовались люди, владеющие информацией, – как ни странно, любой. Действительно любой. Отыщи такого, задай вопрос, заплати огромную сумму за ответ (а суммы, судя по слухам, всегда назывались баснословные) и получи ответ. Чаще не полноценный ответ, какой выдал бы любой самый примитивный интернет-поисковик, а очень короткий ответ, но зато точный и по существу: кто такой, где живет, чем занимается. Хотя я и сама догадывалась, чем занимался мой ночной знакомый, – скорее всего, подрабатывал наемником.
Вывод этот хоть и пугал, но предаваться мечтам не мешал – удивительное сочетание.
Да, Информатор лишил бы меня большой части накопленной суммы, но позволил бы узнать больше, однако основным аргументом против являлся все тот же довод – даже зная адрес, я не смогу просто так прийти в гости. А шпионить? Да совсем я, что ли, сумасшедшая? И кто сказал, что тот самый «объект», о котором выясняли детали, после не пожалует в гости сам? И не с бутылкой вина и цветами, а с вопросами «зачем» и «для чего»? Объясняй потом опять про свои влюбленные порывы – они и так были налицо.
Глупо.
Обо всем этом я думала, следуя по пути к излюбленному кафе «Выпечка у Лиона». Полквартала по правой стороне, перейти дорогу на светофоре, миновать пятиэтажный дом с персиковыми стенами.
Спустя пару минут, проводив глазами очередной проезжающий по дороге черный автомобиль,
я толкнула дверь, из-за которой пахло корицей и кофе.
Просторный светлый зал, белые кружевные скатерти, изящные салфетки в узорных подставках, удобные бежевые диваны – вот за что я любила интерьер этого заведения. Просто, изящно, со вкусом.
Диван приятно холодил кожу, под толстым стеклом на столе проглядывал выложенный из кофейных зерен замысловатый рисунок.
Улыбаясь, ко мне подошла официантка.
– Добрый день! Уже знаете, что именно будете заказывать?
– Уже знаю, – несмотря на тоску, я непроизвольно улыбнулась в ответ. Хорошая девушка, с приятным лицом, открытая. – Печеные лукошки с клубникой и лимоном, ореховый соус и кофе по-каннски.
– Лукошки только что поставили в печь, они будут готовы через несколько минут.
– Все в порядке, я не тороплюсь.
Официантка сделала пометки в блокноте и удалилась.
Ожидая заказ, я рассеянно смотрела в окно – на расположившийся напротив ювелирный магазин, забитую перед ним парковку, пышные кроны растущих вдоль дороги деревьев – и думала о том, что большинству людей, как и мне теперь, свойственно ощущение недовольства. Вроде бы и день хороший, а ты смотришь в окно и не видишь его. И все потому, что жизнь идет не так, как тебе хотелось бы, пусть даже в мелочах. Вот если бы Лайза не уехала, мы сидели бы сейчас в кафе вместе, если бы автомобиль не продали, я находилась бы по пути в автосалон, если бы тот мужчина – тот чертов мужчина – оказался чуть более дружелюбным, у нас появился бы шанс на что-то большее.
Мои «если бы» текли в произвольном порядке нескончаемой чередой. Если бы, если бы, если бы…
В какой-то момент в сумочке запищал телефон. Я, не отрывая взгляда от улицы, пошарила в ней рукой и вытащила трубку. Привычно, зная их все на ощупь, ткнула в кнопку ответа.
– Алло?
– Привет, милая, это Энди!
– Привет, Энди! Рада тебя слышать! А ты разве не в Риде?
Энди Кулани – близкий друг Саймона, и я предполагала, что на показ новой коллекции они уехали вместе.
– Я был там, но уже вернулся. Хочешь услышать, как прошел показ?
– Конечно, во всех подробностях!
– Могу рассказать вечером.
– Конечно, только скажи, где и когда, и я обязательно подъеду.
Ну вот и нашлось хоть какое-то средство от безделья – благослови Создатель Энди, ибо тот объявился так вовремя!
– Сможешь подъехать сегодня в «Сэнди-Палас»? Там вечером будет грандиозное шоу – лучшие танцевальные труппы Канна, представляешь? А после сможем выпить и поговорить, идет? На входе тебя пропустят, я договорюсь.
– Ух ты, здорово! Конечно, буду!
– Тогда найдемся там после шоу, созвонимся, ладно? А пока я побежал – у меня свидание с Андре, а я на него опаздываю. Черт, на первое! Что он обо мне подумает?
– Что ты очаровашка. – О том, что Энди предпочитает женщинам мужчин, я знала с самого начала, однако это никоим образом не мешало нам быть друзьями. – Главное, не дави на него слишком сильно, улыбайся и будь собой.
– Отличный совет, так и сделаю. Все, Элли, пока! Я побежал.
И мой собеседник дал отбой.
Надо же, еще несколько минут назад я ожидала, что меня ждет один из самых скучных вечером в жизни, а тут планы взяли и сформировались сами собой – чудеса, да и только! Жизнь плавно, но стремительно налаживалась. «Сэнди-Палас» несколько раз в месяц устраивал в своих стенах самые яркие и запоминающиеся шоу Канна, и попасть хоть на одно из них было настоящей удачей. И я попаду! Уже сегодня! Разве не здорово?
Через минуту к столу пожаловала и официантка.
– Ваши лукошки! Еще не устали ждать? Только из печки.
– Нет, вы принесли их в самый раз.
Передо мной поставили тарелку со сладостями, чашку с кофе, разложили приборы и, пожелав приятного аппетита, удалились.
Ух, жизнь точно налаживалась. Правильно говорят: хорошие события всегда случаются вовремя, а как только это происходит, сам не можешь вспомнить, и чего так сильно расстраивался все это время? Сегодняшний вечер будет чудесным не только благодаря танцевальному шоу, лицезреть которое мне предстоит через несколько часов. Главное – он будет хорошим потому, что мне наконец-то удастся (пусть временно) отвлечься от мыслей о мужчине с холодными серо-голубыми глазами.
Все, не думаю о нем. Больше не думаю. Пусть все мое внимание достанется лукошкам, и только им.
В половине восьмого одетая в легкое золотистое платье на бретельках я вышла из такси перед величественным зданием «дворца развлечений», поблагодарила водителя за пожелание хорошего вечера и глубоко вдохнула чуть сыроватый, пахнущий близким океаном воздух.
«Сэнди-Палас» – да, именно он. Не дом, не здание, а крылатая идея сбрендившего архитектора:
множество позолоты, стекла, пафоса и выходящие с обратной стороны прямо на песок широкие мраморные ступени. По периметру каждого этажа тянулась лепнина в виде фигур танцующих пар, снизу, взрывая стекло бликами, светили вмонтированные в бетон прожекторы. Бесконечные колонны, балконы, множество залов и закутков – как же много я слышала об этом удивительном месте от друзей, но сама никогда не бывала внутри. Дорого, сложно достать приглашение, баснословные суммы за билеты.
«Спасибо, Энди! Бесконечно огромное тебе спасибо!»
Сверкающие разномастные машины забили просторную стоянку перед «дворцом» до отказа – не осталось ни единого пустого места.
«Сколько же сегодня здесь будет людей? Много?»
Не просто много – очень много.
По широким мраморным ступеням уже поднимались одетые в дорогие костюмы и вечерние платья мужчины и женщины. Некоторые, впрочем, пренебрегая установленными правилами, предпочитали проводить вечер в свободной и комфортной одежде – они явились на шоу в джинсах, майках, туниках, лосинах и даже – чур меня! – в шортах.
«Да уж, каждому свое».
Но куда больше неформалов в шортах меня поразила движущаяся справа пара мужчин, одетых в фетровые шляпы, фиговые листы на «причиндалах» и обутых в начищенные до блеска ботинки. Пришлось удержаться и не захихикать.
Обмен комментариями, восхищенные вздохи, шарканье множества ног по ступеням – монотонный приглушенный гомон; спустя минуту я оказалась внутри и почти сразу же застыла на месте, пораженная великолепием убранства.
«Сэнди-Палас» впечатлял как снаружи, так и изнутри: с потолка на длинных цепях спускались переливающиеся разноцветными бликами хру-
