Вероника Лесневская
Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд
– Но Алевтина Павловна? – откашлявшись, уточняю.
– Мама моя, – ставит все на свои места. – А вы? Дайте-ка подумать, – постукивает пальчиком по подбородку, делая вид, что судорожно пытается меня вспомнить. Играет ведь! Не могла забыть. – Вы тот сноб, который хочет купить ребенка, – парализует дерзкой фразой и в грудь мне тычет демонстративно.
– Вернуть своего, – рычу, поправляя формулировку. – Надеюсь, мать вам объяснила, что к чему, и вы приступили к поискам, – усмехаюсь я.
– Да, мы с мамой обсудили вашу ситуацию, – произносит медленно, а сама опускает пышные ресницы и отводит взгляд. – Мы вам помогать не будем, забудьте о своей затее, – нахально спорит. – Она в корне неправильная и противозаконная.
– Ой ли? – тяну с сарказмом. – Вопрос денег. Сколько?
– Что-то не все ваши проблемы деньги смогли решить, – красивое лицо ожесточается, а черные глаза-агаты смело стреляют вниз. В сторону моих брюк.
– Язва, – цежу, с трудом сдерживаясь.
– Эгоист, – хмыкает она и ехидно приподнимает уголки губ. Эта дерзкая улыбка странно на меня влияет.
Делаю широкий шаг, приближаясь к ней вплотную. Заставляю упереться спиной в холодную стену, протягиваю руку к растерянному, но чертовски привлекательному лицу. Не с целью напугать. Просто хочу прикоснуться. Не понимаю, зачем. Но…
– Адам Альбертович, – официально зовет меня Роман, приводя в чувства.
Отчаянно желаю выругаться, послать друга к черту и закрыться здесь с Агатой. Чтобы поговорить о моем наследнике, конечно же. Но вынужден подчиниться.
Передергиваю плечами от прожигающего спину взгляда – Роман не в духе. Еще раз исподлобья смотрю на чертовку, но она лишь стискивает губы в тонкую линию и вздергивает подбородок. Зыркает на меня воинственно, готова мысленно разорвать на лоскутки, будто я лично на нее покушаюсь, а не свое забрать хочу.
Прищуриваюсь, тяжело вздыхая. Значит, не собирается слушаться?
Нехотя прекращаю зрительную борьбу с непокорной девчонкой и отступаю. Временно. Чтобы «перегруппировать войска» и зайти с другого фланга. Так легко эти Бересневы от меня не отделаются.
– Ты чего в раздевалки врываешься? – шипит друг, выволакивая меня из помещения. Улыбается Агате добродушно, кивает, извиняясь, но та так и остается неприступной. Ни единой черточкой на лице не ведет, как будто в мраморную статую обратилась. – Всех клиенток мне распугаешь.
– Да ладно, – тяну с вызовом, отвлекаясь на Романа. – Если хорошо попросишь, посещаемость тебе повышу. Бизнес мгновенно в гору пойдет.
Сканирую толпу в поисках цели. Вальяжно приближаюсь к одной из клиенток, что не может разобраться с велотренажером. Протягиваю руку, стараясь ее не касаться, небрежным движением нажимаю парку кнопок и механизм запускается. Ничего сверхъестественного, зато произвожу на даму нужный эффект. Она краснеет, выглядит довольной, плечики расправляет, заигрывает. Я прохожусь по ней взглядом, останавливаюсь на боках, увеличиваю скорость и дистанцию на панели. Ей не помешает.
Не задерживаюсь рядом с клиенткой. Если бы Агата крутила педали, я бы еще подумал…
– Ты неисправим, – цокает языком друг и громко хохочет.
Меня же вновь тянет в сторону раздевалки. Чертовка все еще там. Стоит напротив приоткрытой двери, однако мы с Ромой ей неинтересны – делает вид, что занята своими делами. Лишь раз стреляет в меня полыхающими агатами, встречается со мной взглядом – и тут же отворачивается, будто я ей противен. Странная она. Может, правда есть богатый любовник?
– Где отметим твой приезд? – хлопает по спине Рома, приводя меня в чувства.
Доверяю выбор клуба его вкусу, потому что мне самому плевать, где пить. Перебросившись еще парой фраз, отпускаю друга к ненаглядной Асе, будь она не ладна. Задумчиво поглядывая на часы, направляюсь в сторону туалета.
Признаться, я лишь тяну время, подсознательно надеясь напоследок пересечься с Агатой. Может, удастся вывести ее на нормальный деловой разговор. Хотя, если честно, слабо верится – рядом с ней отключается разум, выпуская наружу злость, волнение и целый спектр эмоций, которые ранее были мне чужды.
Всему виной проклятый диагноз. И понимание того, что теперь о нем знает эта девчонка. Не та Береснева. Вот дьявол!
Ускоряю шаг, раздражаясь с новой силой, и едва успеваю замедлиться, когда из-за поворота в меня влетает что-то мелкое. Скользит по глянцевому, натертому до блеска полу и не может остановиться, выставляет локти перед собой.
Ловлю гномика за секунду до столкновения, помогаю устоять на ногах.
Боковым зрением замечаю указатель: «Детская игровая комната» – и вздыхаю шумно, обреченно. В этом крыле фитнес-клуба мне явно делать нечего. Наоборот, надо держаться подальше от чужих отпрысков. Хватит мне одного своего. Сына. Которого я найду.
Опустив голову, дожидаюсь, пока мелочь в спортивном костюмчике поднимет на меня взгляд. Хмуро свожу брови, потому что постепенно узнаю ее. Маленькие хвостики, кукольное, смешное личико, округленные от удивления глаза. Свет падает так, что они кажутся двухцветными, сине-карими. Не придаю значения этой детали, потому что пацанка тоже узнает меня. Охает и морщится виновато.
Неугомонный ребенок, опять ПДД нарушает, пусть и внутри помещения.
На ум сразу же приходит ее необычное имя:
– Васька? – и зачем я сохранил его на подкорке. – А где мама? – вновь обезоруживаю и пугаю ее своим вопросом. Как и тогда, на дороге. Девочка не хочет, чтобы я родительнице пожаловался?
Отлично! Я как раз в том настроении, чтобы высказать матери этой пацанки все, что я думаю о ее методах воспитания! Точнее, о полном отсутствии такового.
– Веди, познакомимся с ней, – говорю сурово.
– Неа, – машет хвостиками пацанка. – Ошибся, дядя, – выкручивается и пятится назад.
Хитро зыркает на меня, делает выпад вперед, дезориентируя противника в моем лице, а потом срывается с места и мчится в противоположную сторону. Совершив крюк, чтобы запутать следы, возвращается в игровую зону. Планирует вызвать «напарников» и опять меня облапошить? Я этим дьяволятам еще спорткар не простил! «Наскальный рисунок» так и красуется на алом крыле, а в автосервис заехать времени нет.
– Не в этот раз, – рычу я и зачем-то направляюсь следом за мелкой.
Надо бы развернуться и уйти из фитнес-клуба. Рвануть домой, отдохнуть перед ночной тусовкой, но я все глубже лезу в кроличью нору, как чертова Алиса, только в стране детей.
– А вот и шляпник с часами, – вздыхаю обреченно, когда дорогу мне преграждает знакомый мальчишка. – Тебя как зовут? – протягиваю ему ладонь для рукопожатия.
Но он хмурится, прищуривает свои черные глаза-бусины и теребит умные часы на руке. Той же фирмы, что я видел у Агаты, но детские. Минимум лишних функций, зато с возможностью определения местоположения ребенка. Умно. За это непутевой мамке плюсик в карму. Однако вряд ли ее он спасет, потому что с каждой секундой я раздражаюсь сильнее.
Моя рука так и зависает в воздухе, вопрос остается без ответа, а сам малец смотрит куда-то за мою спину.
– Даже не думай, во второй раз я не поведусь, – угрожаю ему пальцем. – Имя скажи?
Пацан молчит. Более того, губы сжимает. И буравит меня темным взглядом так, будто готов испепелить.
– Макс, – раздается позади тоненький голосок, и я, вздрогнув, оборачиваюсь. – Он не говорит с теми, кто ему не нравится.
Опускаю голову, взглядом нахожу розовое пятнышко на скамейке. Даже в шортах и футболке выглядит нежно, воздушно. Как принцесса. Наклонившись, ковыряется в шнурках своих белоснежных кроссовок, узлы какие-то морские наворачивает.
– Не нравлюсь, значит, – кошусь на Макса, а он нагло кивает. – Сам машину мне поцарапал, а я плохой? Ладно, – бросаю равнодушно, но становится как-то не по себе. Что я ему сделать-то успел?
Хмуро свожу брови и переключаю внимание на девчонку.
– А тебя как зовут, принцесса? – вырывается у меня, и малявка тут же смущается. Смотрит на меня исподлобья, а потом выпрямляет спинку.
– Ксюша, – улыбается мило и ножку протягивает. Показывает на растрепанные шнурки.
Подумав, взмахивает ресничками. Такая мелочь, а уже манипулирует мной, как все женщины. И главное, что я поддаюсь.
Словно под гипнозом, мгновенно опускаюсь перед ней на колено, как никогда и не перед кем. Подцепливаю шнурки пальцами, немного путаюсь в них, потому что слишком короткие и тонкие. Да и кроссовки как игрушечные. Я будто в куклы сейчас играю. На хрена это мне? И, тем не менее, завязываю бантик.
– Спаси-ибо, – лепечет Ксюша и наклоняет голову набок. Улыбается мне, а у самой глазки сияют. Оттенками синего с вкраплениями карего. Как у сестры-пацанки. Но поведение кардинально другое, поэтому близняшек сложно перепутать.
– Ай, умница, – искренне хвалю и на ноги поднимаюсь, оттряхивая брюки. – Так держать, принцесса. Женщина, умеющая найти подход к мужчине, в жизни всего добьется, – подмигиваю ей.
– Так мыслят только те, кто рассматривает женщину, как бесплатное приложение к мужчине, а не самостоятельную, независимую личность, – летит в меня откуда-то сбоку. Строго, важно, поучительно.
– Зануда, – реагирую машинально на голос. А потом осознаю, кому он принадлежит.
Поворачиваю голову и жадно впиваюсь взором в знакомую точеную фигурку. Скольжу от талии вверх, останавливаюсь на расстегнутых пуговках блузки, мысленно ныряю в декольте – и тут же вытаскиваю себя оттуда. Да почему я реагирую на нее так? Потому что табу?
Заставляю себя установить зрительный контакт с чертовкой, который должен погасить бурю внутри. В женщинах меня возбуждают далеко не глаза. Есть места гораздо интереснее.
– Агата, какая встреча, – ухмыляюсь я. – Вы меня преследуете.
Секунда – и я понимаю, как ошибался. После моих слов в черных глазах загорается пламя ярости. И оно меня… заводит.
Самостоятельная и независимая, говорите? Видали мы таких. Ломали и щелкали, как орешки.
– Видимо, вы из тех, кто верит, что мир крутится вокруг вас, – защищается она. – Что же вы забыли в детской зоне? Не своего же ребенка, – опять режет по – живому.
Стерва во плоти.
– А вы? Помимо того, что чужих детей поучаете, – непроизвольно подначиваю ее. – А принцесска, между прочим, на верном пути, – метнув добрый взгляд в Ксюшу, довольную моим вниманием, возвращаюсь к Агате.
– Принцесска? – будто эхом отдается.
Агата задумчиво сканирует нас, смотрит на молчаливого Макса, растерянно ищет еще кого-то, а потом задерживается на сияющей малышке, которая топает ко мне. Порывисто касаюсь озорных хвостиков, наматываю прядь на палец, но следом отпускаю.
Как по щелчку, Агата вдруг становится мрачнее грозового неба. На дне черных зрачков танцуют огненные демоны, шикарная грудь судорожно вздымается, натягивая ткань, волосы, теперь уже собранные в аккуратный хвост, взлетают в такт движению головы, губы приоткрываются в возмущении.
Чем дольше ласкаю взглядом эту неприступную скалу, тем сильнее хочется наплевать на принципы и добавить ее в свою «коллекцию».
– Этим и занимаюсь. Каждый божий день. И не вам мне указывать, как и что делать, – фыркает Агата, но я теряю нить разговора. Слишком увлечен ее манящей злостью. – Чертята, а Василиска где? – вдруг обращается к мелким.
– Привет, мам, – бросив меня, принцесска подлетает к ней и обнимает.
– Там, – пальцем указывает Макс, а сам тоже к Агате прижимается.
Из-за угла показывается пацанка. Прошмыгнув мимо меня, налетает на Агату, едва с ног ее не сбивая. Но та сохраняет равновесие. Будто у нее богатый опыт общения с детьми.
– Как позанимались, милые мои? – щебечет совершенно иным тоном. От ненависти и злобы не остается и следа.
Шокировано наблюдаю за Агатой, окруженной малышней, вникаю в ее слова, вспоминаю, что говорил Роман, и едва сдерживаюсь, чтобы не выматериться вслух.
Твою ж мать!
Трое детей? У этой секси-кошечки? Да ну, на хрен!
С тоской облизываю Агату угасающим взглядом. Напоследок. Потому что тройное табу – это слишком. Шлагбаум, который даст по шее, если я рискну пересечь границу.
– Ты сегодня за главного, – Агата хлопает Макса по плечу и смело вкладывает карточку клуба в его руку. – Подождите меня на ресепшене. Возьмите себе фреш, как обычно. Я быстро соберу ваши вещи, и мы поедем…
– В парк можно? – вопит Васька. – Кататься на самокате.
И вся сжимается под моим неодобрительным взглядом. Эту аварийную девчонку нужно лишить и прав, и транспорта.
– Лучше в кино, – дует губки Ксюша. – На мультик.
Макс размыкает губы, чтобы внести свое предложение, но стреляет в меня угольно-черными бусинами и решает промолчать. Только сейчас понимаю, кого мальчишка мне напоминает. Мини – Агата. Такой же и внешне, и по характеру. Значит, никогда я ему не понравлюсь. Но это и не должно меня волновать.
– По дороге обговорим, – непривычно ласково произносит Агата, завораживая бархатным голосом.
Приседает, позволяя детям по очереди чмокнуть себя в щеку, и я успеваю заметить очаровательную улыбку на ее лице. Но эмоция тут же стирается, когда Агата вспоминает о моем присутствии.
– Ну, пока, нарушители общественного порядка, – машу им рукой.
Близняшки отвечают тем же, но «часовщик» важно смотрит на смарт-браслет, игнорируя меня, и топает в коридор.
– Агата, и все же я хотел бы с тобой… – осекаюсь и откашливаюсь, – …с вами поговорить.
Так, надо собраться с мыслями и убедить чертовку помочь мне. В конце концов, не зря она в который раз встретилась на моем пути. Шестое чувство кричит, что это мой шанс. Единственный. Последний. И упустить его нельзя.
Но Агата иного мнения. Включает режим своего сына. Не проронив ни слова, подхватывает рюкзаки детей и огибает меня, шагая на выход.
Опешив, в последний момент ловлю ее за запястье. Она вздрагивает, покрывается мурашками и гипнотизирует место нашего соприкосновения. Воспламеняет одним лишь взглядом и я вынужден отдернуть руку, как от кипятка.
– Я сказала свое последнее слово. Там, в раздевалке, – цедит она.
Не понимаю ее агрессии. Не заслужил я ее. Может, напрямую к Бересневой-старшей все-таки обратиться? Хотя после рекомендаций дочери она меня и слушать не станет. Придется младшую чертовку окучивать. Но… в обход.
– Возле клиники ваши дети покарябали мою машину, – цепляюсь за единственную нить между нами. – Нанесли ущерб имуществу, – специально нагнетаю.
– Какая жалость, – неискренне тянет она. – Няня должна была оставить мои координаты. Я все оплачу, – догадывается сразу, о каком эпизоде я говорю.
– У вашей няни Васька чуть под колеса не попала, кстати, – выпаливаю, хотя сказать хотел совершенно другое. – Хреново за детьми присматриваете. Поучаете только.
– Что? – в глазах мелькает неподдельный страх, на лице – паника. На миг Агата становится такой беззащитной и испуганной, что хочется обнять и утешить. – Уволю к черту, – сжимает ладони в кулачки.
– Да уж, не мешало бы, – прячу руки в карманы, чтобы как-то сдержать себя. – Так что по поводу ремонта моей машины?
– Пришлете мне счет, – натягивает дерзкую маску. Расстегивает свой рюкзак, выуживает из бокового отделения визитку. – Вот мой номер и электронная почта.
Не глядя, прячу карточку в карман. Планирую продолжить разговор, но Агата нагло сбегает.
Направляюсь за ней к стойке администратора, слежу, как она с детьми выходит на улицу, а сам приближаюсь к окнам.
– Адам Альбертович, может, кофе? – заигрывает Ася, а я сторонюсь ее, словно прокаженную. Где чертов Рома? Пусть ошейник на свою бабу наденет. С шипами. И намордник.
Отмахиваюсь, как от назойливой мухи, и в непонятном ступоре наблюдаю за Агатой. Она устраивает тройняшек на заднем сиденье своего автомобиля, пристегивает в автокреслах. Проверив ремни, сама занимает водительское место.
Действительно, сильная и независимая. А еще одинокая. Нет никакого богатого покровителя. Значит, никто не будет отвлекать ее от поисков моего сына.
И от меня не защитит.
– Адам? – зовет друг. Как почувствовал, что на меня его Ася покушалась.
– Ты мне абонемент предлагал? – ухмыляюсь, с трудом отрываясь от Агаты. Нащупываю ее визитку в кармане. Нужно отрезать чертовке любые пути отступления. – Оформляй. Мне пригодится. Кажется, я вляпался в долгую историю.
Глава 4
Агата
Выключаю душ, но вода продолжает стекать по моим длинным густым волосам и тяжелыми каплями барабанить по дну кабинки. Смаргиваю влагу с ресниц, нехотя открываю глаза и провожу ладонью по запотевшему зеркалу. Стираю испарину, чтобы взглянуть на свое отражение.
Рваный вдох – и закашливаюсь от попавшей в легкие воды.
В ванной и в моей комнате специально установлены зеркала в пол. Чтобы видеть каждый изъян и работать над собой. Распотрошенная, истерзанная внутри, я бережно храню внешнюю оболочку. Ради себя.
Кончиками пальцев касаюсь плоского животика. Провожу по светлым следам, оставшимся после растяжек. Сейчас они практически незаметны. Ухмыляюсь, вспоминая период беременности. Необъятный живот, с которым я едва дышала на последних сроках, отекшие ноги, слабое облегчение после появления чертят на свет, которое сменилось болью и страхом за крошечных, слабых малышей.
Бессонные ночи и дикие переживания быстро забрали лишние килограммы. Высушили меня, превратив в приведение. А, спустя время, адские физические нагрузки дома и в зале помогли вернуть форму. И даже усовершенствовать.
Указательным пальцем веду по татуировке, что протянулась от косточки до косточки и спрятала шрам после кесарева. Глупая материнская улыбка слетает с лица, как только я нащупываю уплотнение. Там, где шов наложился на старый рубец. Слишком болезненные ассоциации, даже спустя восемь лет после предательства. Видимые раны затянулись, но душевные – кровоточат.
Срываю халат с вешалки и яростно укутываюсь в него.
– Ты рано встала. Какие-то дела сегодня? – окликает меня мама на лестнице.
Оглядываюсь и окидываю её теплым взглядом. Стоит, оперевшись плечом о косяк двери, с чашкой с кофе в руке. А сама полностью собрана, облачена в летнее платье, которое на работе сменит на медицинский костюм. Волосы цвета горького шоколада собраны в аккуратную прическу, что спрячется под врачебным колпаком. Но это будет позже. А сейчас передо мной уютная, добрая, любимая мамочка. Человек, благодаря которому я не сошла с ума восемь лет назад.
– Да. Разбудила? – чмокаю ее в щеку, наклоняюсь и делаю глоток кофе. – Я няню уволила, – хмыкаю невозмутимо.
– Опять? – дергается мама и расплескивает содержимое кружки. – Агентство не напасется кадров на наших чертят, – качает головой. – Что на этот раз?
– Васька с ней чуть под машину не попала, – выпаливаю я и тут же жалею об этом, потому что родительница становится белее стены. – Но все в порядке, не волнуйся. Я решила попробовать их в частный детский сад определить. Там настоящие педагоги работают все-таки, а не какие-то непутевые девчонки после курсов.
– Возможно, ты права, – задумчиво тянет мама, и румянец возвращается к ее лицу. – В клинике ждать тебя сегодня?
– После обеда, – виновато морщусь я. – Я должна была заранее предупредить, но… – закусываю губу, как проштрафившийся ребенок. Для мамы я им и являюсь, несмотря на возраст. – Мне в мединститут надо заехать. Дневник практики подписать и с научным руководителем встретиться. Я и так предыдущую консультацию пропустила.
– Я без тебя сегодня в клинике справлюсь, возьми выходной, – предлагает заботливо.
– Нет-нет, я все успею, – обнимаю ее, и мы окончательно разливаем остатки кофе.
– Агата, мне все больше кажется, что ты берешь на себя слишком большую нагрузку. И учеба, и работа, и спорт, и с детьми все свободное время проводишь, – загибает пальцы, а я перехватываю ее руку.
– Активность – это жизнь, мам, – подмигиваю ей, но она хмурится.
– Или побег от реальности, – бубнит себе под нос.
Делаю вид, что не расслышала. Прошлое для меня умерло и похоронено под гранитной плитой. Теперь я – многодетная мамочка, медсестра с дипломом колледжа и, надеюсь, будущий врач-гинеколог. По стопам родительницы.
Транслирую свои приоритеты в голове, будто сама себя убеждаю в их правильности, и взметаюсь по лестнице на второй этаж. В коридоре сталкиваюсь с папой. Он помятый, недовольный, на ходу накидывает пиджак.
– Пап, а ты чего ни свет ни заря встал? – искренне удивляюсь я. – Большим боссом стал, но трудоголика из тебя не вытравить? – подначиваю шутливо, а сама поправляю ему воротник рубашки. – Или проблемы какие-то в сети автосервисов? – напрягаюсь, а руки замирают на его плечах.
Папа не так давно в бизнесе, и я помню, скольких сил и нервов ему стоило открыть и развить свое дело. Он сделал все возможное, чтобы обеспечить нам с чертятами достойную жизнь.
– Надеюсь, что нет, – задумчиво хмыкает, пугая меня сильнее. – Да, Тимур вчера позвонил, – партнера своего упоминает. – Просил пижона одного заезжего принять лично. И мастера ему рекомендовать. Вроде дел там на раз плюнуть, но уважить надо, – разводит руками. – Но я не ожидал, что он жаворонком окажется и время такое назначит. Вот, мчусь, – дергает запонку на рукаве и она отлетает. – Да елки!
– Не нервничай так, – поднимаю и помогаю застегнуть ее на манжете. – У тебя лучший автосервис. «Пижон» твой останется доволен и в постоянные клиенты запишется. Ради такого дела станет не заезжим, а местным, – хихикаю я, наблюдая, как папа смягчается.
– Я бы дождался вас с малявками и подвез, куда надо, но… – виновато сдвигает брови.
– Да я за рулем, – отмахиваюсь. – Беги уже, – подталкиваю к лестнице.
Машинально смотрю на часы, контролируя свое время. Запас есть. Отлично!
Прежде всего, захожу в комнату к близняшкам. Они у меня сони, поэтому бужу их с помощью долгих уговоров. Пока девочки потягиваются в кроватях, борются с простынями и подушками, я раздвигаю тяжелые шторы и, чтобы не терять драгоценные минуты, немного прибираюсь. Прячу разбросанные вещи в шкаф, беру рюкзак с пола.
– Васька, ну, сколько раз повторять, что нужно класть вещи на свои места, – качаю головой, но вдруг замечаю выпавшую из кармашка пластиковую карточку.
Подхватываю ее двумя пальцами, подношу к глазам, которые тут же округляются от шока, когда я вчитываюсь в текст.
Водительские права.
Адам Туманов.
И фотография этого наглеца! Он и так всю ночь из мыслей моих не выходил. Пробрался в мои сны и требовал вернуть ребенка. Еще и обнимал при этом… Как там, в раздевалке…
– Наглый тип, – шиплю я в лицо на карточке.
– Я водитель! Отдай, – капризничает Васька и подбегает ко мне. Пытается вырвать права, но я поднимаю руку вверх.
– Ты где это взяла?
– Дядя потерял, – признается незамедлительно. – Теперь это мое!
Пока мы с Васькой препираемся, Ксюша садится в кровати, сонно потирает глазки и первым делом поправляет растрепанные волосы. Маленькая кокетка.
Как этот сноб назвал ее? Принцесса?
«И правда, похожа», – улыбаюсь нежно, но мигом сбрасываю с себя наваждение. Нервно сжимаю пальцами водительские права. Необъяснимая злость овладевает моей душой, стоит лишь вспомнить, как цинично вел себя Туманов в клинике и как самоуверенно разговаривал со мной в фитнес – клубе. Невольно переношу свое раздражение на дочку.
– Василиса, ты наказана, чтобы впредь не брала чужое! – выношу приговор, а она ротик распахивает, хочет поспорить. Самая вредная из всех чертят.
– Ты же говорила, если человек растяпа, то сам виноват, – припоминает мне мои же слова. Кто же знал, что они обернутся против меня.
– Каждое лишнее слово с твоей стороны добавляет дополнительный час без мультиков, – поднимаю бровь и смотрю выжидающе.
Губки смыкает и головой кивает. Хотя по сине-карим глазам вижу, что Васька со мной не согласна.
– Умывайтесь и завтракать, – чмокаю обеих близняшек в щечки и смягчаюсь, когда малышки обнимают меня. Мои манипуляторы. – Нас сегодня ждет новое приключение, – намекаю на детсад. – Надеюсь, обойдемся без неожиданностей, – шиплю чуть слышно.
Не выпуская проклятой карточки из рук, привычно мчусь в соседнюю комнату. Постучавшись, тут же открываю дверь.
Макс заправляет постель. Заметив меня, сонно бубнит: «Доброе утро», – и подавляет зевок. Делает вид, что бодр и готов к великим свершениям. Мой маленький мужчина. На пять минут старше сестер, а такой серьезный и деловой, будто у них разница несколько лет.
– Давно проснулся? – ласково обращаюсь.
– По будильнику, – важно отвечает и указывает на часы, что стоят на тумбочке. Вспоминаю, как помогала заводить их вчера. Макс опускает взор на наручные. Сверяет время.
Иногда меня настораживает его странное увлечение, но отказать сыну не могу. Выкупила для него почти весь китайский «али», ведь на оригиналы из реклам денег чересчур много надо. Зато на все праздники легко выбрать подарок. Макс признает только часы, разных форм и видов.
Не понимаю, в кого он такой. Я стала пунктуальной лишь после рождения детей, потому что абсолютно ничего не успевала, пока не начала планировать каждый наш день. Именно наш, а не мой. Ведь чертята – неотъемлемая часть меня. И… анонимного донора, о котором я толком ничего не знаю. Да и неважно, кто он.
– Сестры проспят опять, – пробивается в мои размышления голос Макса.
– Я разбудила уже, – смеюсь звонко. Приблизившись, щелкаю сына по носику. – Зануда.
И не сразу понимаю, почему это слово вдруг заставляет меня вздрогнуть. Нахмурившись, впиваюсь взглядом в пластиковую карточку, о которой забыла на мгновение. Надо вернуть права Туманову. Заодно о ремонте машины поговорить, отдать деньги. Не хочу оказаться в должниках у такого сноба, как он. И, тем более, не желаю попасть в зависимость. Поскорее разорвать все связи – вот моя цель.
Нахожу в своей сумке визитку Адама, которую он бросил тогда, в кабинете, вместе с купюрами. Я сразу спрятала все, чтобы мама не заметила. И ни слова ей не сказала о странной просьбе Туманова. До последнего надеялась, что это глупая шутка. Или ошибка.
Но он, кажется, одержим идеей найти наследника.
Нет. Нет. И еще раз нет! Скорее расправиться с ним и забыть!
Именно поэтому вбиваю номер с визитки и, забыв, который час, делаю вызов.
– Алло, вы… – звучит в трубке сонный, хрипловатый женский голос, и я машинально сбрасываю.
Перепроверяю номер, убеждаюсь, что не ошиблась в цифрах, и шумно вздыхаю, медленно осознавая, что произошло. Я ведь видела, как фривольно в зале Адам вел себя с клиентками, а потом до ушей донеслись обрывки его разговора с хозяином клуба, тем еще бабником. Роман упорно предлагал мне «свободные отношения», пока я не пригрозила жалобу подать на него и его клуб. Он некоторое время посматривал на меня, но появилась Ася и полностью завоевала его внимание. А я выдохнула, потому что не хотелось из-за мужика бросать место, которое идеально мне подходит: и расположение удобное, и детей можно в игровой комнате оставить, пока у меня тренировка идет.
– Значит, хорошо отметили «возвращение на родину» в ночном клубе, – сверлю взглядом карточку Туманова, прокручивая в мыслях их беседу с другом. – Ни капли не удивлена.
И этот мужчина планирует отобрать ребенка у матери, прошедшей через ЭКО? Зачем? Разве есть в его свободной, разгульной жизни место сыну? Не лучше ли "идеальному генофонду" и дальше воспитываться в любви и заботе. Иначе и быть не может, ведь на ЭКО идут сознательно, а не от прихоти…
Разозлившись, небрежно бросаю чужие права в сумку.
Да и черт с ним. Перезвоню, когда проспится. Верно сказала Васька, растяпа сам виноват.
