Вероника Фокс
Эта нелепая любовь
Глава 26. Лев
– И не забудь документы. А после, сразу домой, понял?
Я стоял перед отцом, лишь кивая головой.
– И не вздумай учудить какую-то глупость, ты понял меня? Завтра свадьба!
– Я понял тебя, – пробубнил и взяв со стола документы, направился к выходу.
– Пойми, это очень важно для матери. Сделай это для нее, и не заставляй меня краснеть!
– Хорошо.
Молча выйдя из его кабинета, пустился на первый этаж и вышел из офиса. С того дня мое сердце не могло успокоиться. Это была Ева. Она не выходила из моей головы. Я бредил ей все время. От рассвета до зари. Мои мысли окутывал ее образ и болезненные воспоминания, которые лишь сильней разрушали меня изнутри. Положил документы в бардачок и надев шлем, зовем свой мотоцикл. Он издал характерное трещание, стоило мне только поддать газу. Усевшись и выжав сцепление, тронулся с места. Мою машину отец отобрал, точнее, конфисковал. Теперь мне оставалось лишь ездить на дурацком мотоцикле. Уже практически смеркалось, и время на часы показывало восемнадцать часов.
Доставив документы до нужного места, мне в голову пришла безбашенная идея. Пускай это будет последний мой глупый поступок перед тем, как я навсегда потеряю Еву. Я должен ее увидеть! Чего-бы мне это не стоило. Смотрю на время. Восемнадцать тридцать. Званый ужин состоится в девятнадцать тридцать, а я на мотоцикле, поэтому, более чем, успею съездить к Еве и вернуться обратно. Построив на навигаторе более короткий путь, рванул с места.
Я забыла вкус скорости. Вкус попутного ветра, и бескрайней дороги. Я чувствовал, как сердце вот-вот выскочит из груди, как ветер заберет мою боль без остатка. Скорость – мое лекарство, и почему я забыл об этом? Я летел со всех ног, нарушая все правила дорожного движения. На кону была моя любовь. И в этой схватке я не хотел проиграть.
Проехал половины дороги, тучи стали сгущаться и пошел мелкий дождь. Я прибавил газу и летел сквозь дождь. Видимость была нулевой, потому что шлеп постоянно приходилось протирать рукой. И вот, на перекрестке я понимаю, что тормоза начинают отказывать. Я пытаюсь сбавить скорость, но появляется пригорок, с потом спуск. Скорость набирается. Стараюсь на паниковать. Уже практически ничего не вижу. Дождь настолько сильный, что ехать на такой скорости – это самоубийство. Пытаюсь затормозить, но… Ничего не получается… Впереди, на перекрестке появляется грузовик, а мне горит красный свет. Я не вижу, сколько на спидометре и если не предприму ничего, в лучшем случае, меня смогут собрать по кускам. Столкновения не избежать. Перед глазами мелькает вся моя жизнь. Я будто бы смотрю ее по ускоренной перемотке. Мне страшно. Я в последний раз жму на газ.
Раздается оглушительный треск резины, отчего, мне закладывает уши.
Я падаю с мотоцикла, проезжая одной частью тела по мокрому асфальту, а после, качусь кубарем куда-то дальше. Мотоцикл ревет, рычит. Я дезориентирован. Не понимаю, что происходит. Слышится оглушительный рев машины. Скрип колодок.
Чувствуя, как немеет одна часть тела, приоткрываю глаза. Через шлем, запотевший и забрызганный каплями дождя, лицезрею, как передо мной, в двадцати метро остановился грузовик. Доносится запах жженой резины. На землю падают капли, увлажняя выпуклый темный асфальт. Звон в ушах усиливается, сдавливая виски. Я понимаю, что жив. Я дышу. Я слышу стук сердца. Ко мен кто-то подбегает, что-то говорит, открывая защитное стекло шлема.
– Вы в порядке? – слышу сквозь звон в ушах. – Вы целы?
– Да, – говорю, но понимаю, что они этого не слышат.
– Я сейчас вызову скорую.
Переворачиваюсь на спину и чувствую обжигающую боль левой части. Она щиплет и дергает. Сколько я так пролежал, не могу сообразить. Десять минут, двадцать. Час?
Со мной постоянно пытался поговорить мужчина, который был перепуган. Но вскоре, послышались звуки сирены и подъехала скорая. Я стал постепенно приходить в себя.
Меня осмотрел медик, и сказал:
– Вас нужно в больницу.
– Я не могу, – сказал ему, снимая шлем. Оглянул меня и заметил, что вещи порваны. А вся левая сторона в глубоких ссадинах.
– Вы можете сами идти?
– Не знаю, – признаюсь медику и запрокидываю голову. Моя кожа ловит холодные капли падающие с неба.
– Давайте я помогу Вам встать!
Меня поднимают два рослых человека, поддерживая под руки. Немного так постоял и понял, что могу идти сам.
– Вам нужно обработать раны, – говорит медик.
– Хорошо, – соглашаюсь с ним, медленно дохожу до машины. Залезаю внутрь садясь на кушетку.
– У вас есть родственники? Кому-то позвонить?
– Да. Есть…
Легкое головокружение мешает сосредоточиться.
– Сами позвоните или мне позвонить?
Я диктую номер матери, отказываясь сам звонить. Я знаю, что меня ждет, поэтому, пускай принимает удар медик. Тот же, немного поговорив с мамой, сбрасывает звонок, добавив:
– Вас заберут из больницы. Нам нужно провести кое-какие процедуры.
– Делайте, как знаете! – Говорю ему укладываясь на кушетку.
Я сижу в процедурной, где мне зашивают небольшую рану, как вдруг, влетает мать.
– Господи, сынок! Ты цел?
– Женщина, сюда заходить нельзя, это процедурный кабинет!
Но мама проигнорировала слова медсестры и придвинув стул, сказала:
– Оставьте нас, пожалуйста.
– Мне нужно доделать работу.
В проеме появился отец, накинув на себя белый халат. В его взгляде я отчетливо видел недовольство. Он мне ничего не сделает, потому что, как он понял, последний свой шанс я профукал. Глупо. Бестолково.
– Ладно, но после, – сказала мать тыча пальцем в медсестру, – вы оставите нас наедине!
– Разумеется, – сказала медсестра.
Быстро закончив работу, она наложила мне повязку и убрав все грязные инструменты, удалилась из помещения.
Как только дверь закрылась, мама начала:
– О чем ты только думал?!
– Мам…
– Что мам? А если ты погиб бы? Ты хоть представляешь, как разрывалось мое сердце, пока мы мчались сюда?
Я перевел взгляд на отца, который стоял как скала: вечно не проронивший эмоций на лицо, только лишь глазами выдавал свое недовольство.
– Лев! У тебя завтра свадьба! Сегодня у нас была твоя будущая жена, а использовал свой шанс, увидеть эту прекрасную девушку до свадьбы!
– Не очень уж и хотелось, – огрызнулся, кое как одевая на себя рваную куртку.
– Я доверял тебе, – наконец-то сказал отец. – А ты снова, предал меня.
– Если бы сдох, то тебе было бы лучше? – выплеснув из себя эти слова, не чувствовал за них вины. Отец молча посмотрел на меня, и только тихо вздохнув, сказал:
– Нет.
– Врешь!
– Лев, хватит пререкаться с отцом! Мы хотели как лучше!
– Вот до чего вы меня довели, – кричал я так, что кажется, сотрясались рядом пробирки. – Вот до чего! – показывая на зашитые только что раны, которые слегка кровоточили. —Хотели как лучше?!
– Лев, – начала мама. – Не нужно так…
– Да? Серьезно? – Продолжал я кричать. – Тогда кто в этом виноват? А?
Из глаз материли полились слезы и та, через какую-то долю секунды начала реветь.
– Посмотри на себя, —тихо сказал отец. – Довел мать до истерики. Не стыдно?
– Это тебе должны быть стыдно! Это все твоя затея! Если бы ты не был таким циничным и узколобым, то ничего бы этого не было!
Батя промолчал. А мать, завывала самой высокой нотой. Я принялся ее успокаивать, а вот он… Он просто взял и вышел из палаты. Так всегда. Сын виноват в том, что планы отца не свершились. Какая ирония!
Через час меня выпустили из больницы, и мы поехали молча до дому. Мать все еще всхлипывала, вытирая слезы рукой. В то время, как отец, просто хранил молчание. Доехав до дому, отец помог мне выйти из машины, потому что болела нога. Мы зашли в дом и мама будто бы переменилась:
– Кушать будешь?
– Да, – машинально ответил я. Отец ничего не сказав, проследовал с нами в кухню. Она накрыла на стол и мы молча сели ужинать.
– Я рада, что с тобой все хорошо, – произнесла тихо мать и краем глаза, я заметила, что она пнула отца, который чуть ли не подавился.
– Я тоже, – пробурчал тот.
Ничего не ответив и доев свой ужин, я произнес:
– Спасибо, – и удалился в свою комнату.
Принимать душ было сложно. Я кое как разделся и стараясь не намочить повязки, стоял под струей холодной воды. Капли съедали всю грязь и пот, спуская в отверстие. Словно, это была моя старая жизнь. Я ругал себя за то, что в действительно, веду себя как глупец. И быть может, судьба никогда не была согласна с тем, с кем я хотел быть. Если бы я не поехал к Еве, то не случилась бы авария. Я бы увидел свою будущею жену, и быть может, успокоился. А может быть, я сделал все правильно, попытал судьбу, встав наперекор всему. Не смотря на угрозы отца, и истерики матери. Только… было слишком поздно. Слишком поздно я осознал, что потерял. И никогда больше не обрету снова.
Уснуть я не мог. Мысли не давали мне покоя. Практически до утра я не смыкал глаз, а как только встало солнце, меня потянуло в сон.
***
Я вижу, как лечу на всей скорости к Еве, по мокрому асфальту. Передо мной возникает тот страшный грузовик. Но по щелчку пальца, он исчезает и я проезжаю дальше. Доезжаю до ее дома, а дождь лишь усиливается. Оставляю мотоцикл у ее ворот и прохожу внутрь. В доме пусто, ни единой души.
– Ева? – спрашиваю я у тишины. – Ты дома?
В ответ тишина. Я прохожу дальше, и зайдя в комнату, перемещаюсь в офис, когда мы с ней столкнулись. Она проходит мимо меня, не замечая. Я вновь кричу ей:
– Ева! Постой!
Но она будто бы не слышит меня. Идет дальше по коридору. Я хотел было пустится за ней вслед, как чувствую, что проваливаюсь в тягучую черную дыру. Опускаюсь на ноги и передо мной кинотеатр. Она с кем-то, но не со мной. Они держатся за руку. А после… целуются. Картинка в миг сменяется другой. Теперь мы на озере. Точнее, она и еще кто-то. Он ее трогает, целует, обнимает. Чувствую, как внутри закипает злость. Делаю шаг и вновь, картинка сменяется другой. Она стоит передо мной, а рядом, лежащий байк, что горит. Она плачет.
– Ева, – шепчу ей.
– Ты… ты… – говорит она отходя от меня на шаг.
– Ева, давай поговорим!
– Нет! Ты чудовище, – срывается с ее уст. – Ты монстр! Зачем ты так со мной? Посмотрим, в кого ты меня превратил!
И я просыпаюсь….
Меня будит мать, которая сидит на краю кровати.
– Доброе утро. Вставай, – говорит она нежным голосом. – Пора собираться.
Я чувствую усталость. Ужасную, ломающую. Мне ничего не хочется, а после сна… Когда назвала меня Ева чудовищем, мне уже плевать, что будет со мной дальше.
Мать помогла мне собраться и нацепить костюм. Вся левая сторона болела адской болью, и дергала при соприкосновении ткани. Я выпил несколько таблеток обезболивающего.
– Нет, так не пойдет, – сказал мать и усадила меня за свой столик. – Ты должен выглядеть отлично! Знаешь, сколько инвесторов и друзей компании там будет?
Я взглянул на себя в зеркало. Потухший взгляд, темные круги под глазами. Мать быстро нанесла мне какую-то смесь, которую размазывала по лицу, потом еще, и еще. Что со мной делают и что будет после, уже все равно. Я на дне своей жизни, и выйти оттуда, в ближайшее время, навряд ли смогу.
– Ну вот, так лучше, – закудахтала она. – Взгляни!
Я посмотрела на себя. Цвет лица стал свежее, синяки под глазами исчезли. Но только глаза выдавали безразличие. Полное. В них каждый мог бы это прочитать. Они – зеркало нашей души. Этого я вряд ли, замаскирую.
Встав со стула и выйдя из комнаты, на лестнице меня ждал отец.
– Хорошо выглядишь, сынок!
На нем был новый костюм, сшитый с иголки. Мама подошла к ней и поцеловав в щеку, сказала:
– Ну давайте, поедем же! А то опоздаем!
Глава 27. Ева
Я проснулась с жуткой головной болью, потому что всю ночь проплакала в подушку. И вот, этот день настал. Меня выдают замуж. Лев так и не позвонил, видимо, не сильна была наша любовь. Соня написала, что ее свадьбы переносится, и мы, вроде как, даже расписываемся в один день с ней. Это немного грело душу. Самую малость. Но все равно, это никогда не залечит те глубокие раны, которую причинила мне любовь.
Ко мне подошла горничная и сказала, что пора собираться. Я кивнув ей, встала с кровати.
– Ева, там внизу ожидает визажист. Через сколько ей подняться к вам?
– Я сама ее позову, спасибо.
Визажист. Столько денег, столько пафоса, а все ради чего? Ради выпендрежа перед другими инвесторами. И все.
Приняв душ, и нацепив на себя легкий шелковый халат, я вышла из двери и столкнулась с Матвеем.
– Доброе утро, – сказал он краснея.
– Доброе утро.
– Ева, я… – начал он, и я решила, что возможно сегодня выслушаю его. После всех инцидентов и моих слез, он ни раз пытался со мной поговорить и по видимому, попросить прощение. Ведь, если бы он держал язык за зубами, все могло бы быть иначе. Нас бы не разлучили с Львом, а я смогла бы донести до отца, что он не прав. Но нет.
– Слушай тебя.
– Прости меня, пожалуйста. – Он встал на колени передо мной. – Я не должен был так делать, но… Мне важна работа. И из-за меня, теперь, эта ситуация приняла совершенно другой градус.
Я молча слушала его, ничего не говоря. Он видел это, по моим глазам.
– Я не знаю, как загладить свою вину перед тобой.
– Никак… Ты выполнял свою работу. У тебя есть приказ, и по контракту, ты должен его выполнить любой ценой, что ты и сделал.
– Но это не по человечески!
– Зато, справедливо, – сказала я и добавила, – поднимись с колен, пожалуйста. Тебе незачем извиняться передо мной.
Он выполнил мой приказ и встал по стойке смирно.
– Мне нужно собираться, поговорим позже, ладно?
– Хорошо.
Я прошла вниз по лестнице на первый этаж. В зале сидела молодая девушка, очень стильно одетая.
– Доброе утро, – сказала ей. Она же, встав и протянув мне руку, представилась:
– Доброе утро, Ева, Меня зовут Амелия.
– Очень приятно, – обменявшись рукопожатием, я пригласила ее в свою комнату, где она сделала мне макияж и прическу.
Мы работали молча, потому что на пару вопросов я не ответила, да и не хотела ни о чем говорить в целом. После, она помогла мне одеть платье, расправив шлейф. За всем этимнаблюдала мама.
– Ты такая красивая, – сказала она подходя сзади обнимая за плечи.
Я взглянула на себя в зеркало. Из него на меня смотрела убитой судьбой девушка, в красивом подвенечном платье. Я была идеальна, по всем канонам красоты моды. Мою фигуру подчеркивал красивый корсет, а грудь из-за него смотрелась более чем, аппетитно.
– Последний штрих, – сказала Амелия и надела на меня диадему и фату, спустив ее на плечи.
Мама тем временем плакала. Только вот, были ли эти слезы счастья или горя? Не знаю…
Усевшись в машину, мы двинулись в сторону места проведения свадьбы. Все выбирала мама. Цвет, украшения, место. Доехав до места, я кое как вылезла из машины и поняла, что нас окружает толпа репортеров. Все они фотографировали меня, маму и отца. От вспышек, в глаза темнело. Я завела под руку отца и дойдя до запасного выхода, нас проводили в комнату ожидания.
– Останьтесь тут, – сказал отец мне с мамой. – Как будет все готов, я приду за вами.
– Хорошо, – сказала мама.
Я уселась на кресло в ожидании чуда. Я все равно еще верила, что Лев отыщет меня, и как принц на белом коне спасет из цепких лап моего отца тирана. Шли минуты, которые казались вечными. Мама с кем-то болтала по телефону, а я сидела и ждала.
Через минут пятнадцать подошел отец и сказал, чтобы мать проследовала в зал, а сам остался со мной.
– Ева, – начал он, как только дверь закрылась с той стороны. – Послушай меня…
– Не хочу, – твердо отрезала я. – Я уже все поняла.
– Нет, солнышко…
– Папа! – воскликнула я. – Ты совершенно не считаешься с моими желаниями! Ты, возомнил себе, что можешь распоряжаться моей жизнью, как вздумается тебе!
– Ева, не начинай…
– Нет, это правда! – Вскочила я с кресла. – Ты эгоистичный тиран!
Отец молча смотрел на меня, будто бы не понимает совсем то, что я хочу ему донести.
– Я не хочу выходить замуж по расчету!
– Ева.. Это необходимо…
– Кому? Тебе? – уже практически плача, сказала я. – Это выгодно только тебе! Но не мне!
В дверь кто-о постучал и отец открыв ее, услышал:
– Там все вас ждут!
– Пару минут, и мы спустимся, – сказал он.
– Ева, – подходя ко мне ближе, он сменил тон на более мягкий, – нас там все ждут.
Я, ничего не говоря, вышла из комнаты ожидания. Мне хотелось бежать. Прямо сейчас. Поэтому, на развилке, я взяла курс на улицу.
– Стой! – сказал отец и схватил меня за локоть.
– Пусти! – начала колотить его руками по плечам. – Пусти меня!
– Ева! Прекращай вести себя как маленькая! Помни, о чем я тебе говорил!
– Не хочу! – взвыла я, но вместо этого услышала.
– Давай, пошли, – шипит на меня отец, выставляя локоть в сторону.
Я приподнимаю пышное белое платье и выполняю его просьбу. Понимаю, что только усугублю ситуацию и повинуюсь. Мне не сорвать свадьбы, отец просто не позволит. И меня настигает какое-то безразличие. Мне уже все равно, что будет со мной дальше. Все равно, как сложиться жизнь. Мое сердце никто и ничто не залечит: ни семейный бизнес; ни уговоры матери о том, что так будет лучше всем; ни факт того, что теперь я буду владеть одной четвертой доли бизнеса отца. Ничто не сможет залечить те самые глубокие раны, которые причинила мне судьба и любовь.
Свадьба пышная. Две крупных компании сливают свой бизнес, выдавая своих детей друг за дружку. Разве это по человечески? Ощущаю, как подкатывает истерика. Нет. Я не хочу быть чьим-то проходным билетом в лучшую жизнь! Нет. Только не я.
Извиваюсь, пытаясь вырываться из цепких рук отца.
– Ева, прекращай, – цедит он сквозь зубы, сильней сдавливая мое запястье. Мне больно. В который раз, понимаю, что бессильна. Не смогу проконтролировать ни себя, ни эмоции. Я посмешище отца, которое он вырастил. Я ужасная дочь, что показывает плохой пример для подражания.
Огромные позолоченные двери актового зала открываются перед нами. Мое сердце начинает бешено биться. Внутри – он полон до последнего свободного квадратного метра. Живая музыка льется так громко, что в ушах начинает звенеть. Папарации фотографирует со всех сторон, что мне приходится щурится от внезапных вспышек.
Везде охрана и не знакомые мне люди. Это все так странно....
– Улыбайся, – говорит отец и опускает фату на мое лицо. Сквозь тонкую сетку фаты не вижу четко лиц гостей, быть может, это к лучшему. Мы идем медленно. Каблуками ступаю на красную дорожку, которую засыпают белыми лепестками роз какой-то парень, идущий впереди нас. Ноги подкашиваются, я ничего не хочу.
Вижу, что вдалеке стоит парень, спиной к нам. Вот он – мой будущий муж. Муж, за которого отдают насильно. Мы даже ни разу не виделись, не разговаривали. Ни ему, ни мне, наши родители не показывали фотографии. Вот так вот, вслепую, как звери, отдали нас друг другу. И еще этот чертов договор, заверенный нотариально, что лишь по очень веским причинам мы можем развестись. Дурдом, а не семейка!
Я подхожу все ближе и ближе. Мне не хочется видеть его лица. Мне не хочется вообще тут находиться. Я склоняю голову вниз. Отец томно вздыхает и доведя меня до жениха, оставляет около него. Я лишь вижу начищенные темные ботинки. Парень высокий, накаченный. Это заметила, пока шла сюда. Внутри надеюсь, что на лицо он, хотя бы, не уродлив. Он делает шаг ко мне и медленно, поднимает фату. Я поднимаю голову и замираю. Как такое может быть? Он смотрит на меня, я смотрю на него. Кажется, у нас у обоих замерло сердце. Я набираю побольше воздуха в легкие и:
– Что ты тут делаешь? – этот вопрос мы задали друг другу в унисон, не понимая, как такое может произойти!
Никто не понимает, почему мы так стоим друг другу. Музыка не смолкает, а продолжает играть.
– Подожди, ты…
Передо мной стоит Лев. В костюме. Одетый с иголочки. Его глаза блестят от удивления.
– Ева.. какого….?
– Ты что, мой…
– А ты что, моя…
Мы оба смотрим друг на друга, не понимая, что тут твориться. Я, сама не своя, начинаю заливаться звонким хохотом, отчего Лев меня поддерживает.
Музыка смолкает, гости в недоумении смотрят на нас. А нам все равно…
– Ха-ха-ха-ха, – не могу остановиться , – ты что, мой будущий муж?
– Ха-ха-ха-ха, – Лев держится за живот от смеха, – вот те на! Ты моя жена?
Регистратор, который стоит перед нами не понимает, что ему делать, а мы просто заливаемся смехом.
Кажется ему поддали команду и не смотря на нашу истерику, он начал:
– Мы рады приветствовать ВАС на официальной церемонии бракосочетания.
Мы пытаемся унять свой смех, но это слишком плохо получается. Мельком, замечаю, что мои родители не понимают, чему я так искренне радуюсь.
– Дорогие молодые. Любовь это большое сокровище дарованное человеку. Ваша жизнь как песочные часы, два хрупких сосуда связанных невидимой нитью времени….
Мы снова заливается смехом, опираясь друг на друга. Регистратор, кажется, теряет самообладание, но набрав побольше воздуха в легкие, продолжает: – Эта нить связала вас, ваши судьбы . А сегодня ваши сердца заключили союз биться… Да ну, я так не могу! – Заявляет тот и закрывает папку.
Отец с мамой подходят ко мне, спрашивая в чем дело. И родители Льва, кажется тоже, идут нам навстречу.
– Ева! Что за истерика?
– Мама, – говорю я уже на последнем издыхании, потому что вот-вот лопну от смеха… – Вы это специально сделали?
– Что специально?
– Лев, что происходит, – заявляет ему отец. – Что за спектакль?!
Но мы не прекращаем смеяться. Родители уже было расстроились, как Лев набирает воздуха побольше в легкие и говорит:
– Ева – эта та, которую я люблю. Эта та женщина, с который ты требовал порвать все связи, потому что я женюсь. Только вот…
Я подхватываю его мысль и продолжаю:
– Только наша любовь сильней, чем ваши планы. Сильней, чем ваш бизнес, – мы переглядываемся со Львом. – Даже тогда, когда вы думали, что можно из любви сделать фиктивный брак, у вас ничего не вышло.
– Потому что, мы предназначены судьбой, – сказал Лев и заключил меня в свои объятия.
– Так это что…. – говорит мой отец, почесывая затылок. – Я думал, что…
– Я тоже думал, что они оба против брака. Бессмыслица какая-то!
Только отцы не понимают, в чем тут дело. А матери, уже плачут от счастья.
Лев поворачивается к регистратору и извиняется, за такую паузу. Тот кивает и говорит в микрофон:
– Перед тем как официально заключить ваш брак я хотела бы услышать является ли ваше желание свободным, искренним и взаимным, с открытым ли сердцем, по собственному ли желанию и доброй воле вы заключаете брак?
Мы снова переглядываемся и подавив в себе смех
– Прошу ответить вас, Жених.
– Да, – твердо говорит Лев.
– Прошу ответить вас Невеста.
– Да, – говорю я в ответ. Наши пальцы рук уже сплетены в крепкий замок, который ничто не разрушит.
Дальше, регистратор чnо-то говорил, и мы просто выполняли его действия. Повторяли за ним клятву, клали руки на мечь, с красной лентой. И тут, достали кольца.
– Оно обозначает ваше совместное желание иметь бесконечную любовь друг к другу, чтобы не было конца вашему счастью, вашей любви в супружеской жизни. Поэтому, находясь вместе или в разлуке, пускай кольцо будет постоянным напоминанием вам об обещании, которое вы даете сегодня.
Примите обручальные кольца, как символ единства, верности и чистой любви. Пусть они всегда напоминают вам что ваша любовь бесконечна.
Дорогие новобрачные я прошу вас обменяться обручальнымикольцами.
– Согласны ли вы, Родионов Лев Анатольевич, взять в жену, Вебер Еву Геннадьевну?
– Согласен.
Я одевая ему кольцо на безымянный палец. Следом, он берет кольцо с подноса.
– Согласны ли вы, Вебер Ева Геннадьевна взять в мужья Родионова Льва Анатольевича?
– Согласна!
Он нежно одевает кольцо на мой палец, а после , заглядывает в мои карие глаза.
– Возлюбленные дети Лев и Ева, обменявшись обручальными кольцами, вы скрепили свои брачные обеты. Это означает, что отныне вы не две половины, но единое целое. Храните свою любовь и не нарушайте дружбу меж собой. Ибо супружество есть дружба в высшем ее проявлении. Всегда подавайте друг другу пример любви и заботы, чтобы, глядя друг на друга, вы всегда видели только хорошее. Достичь этого очень просто: в первую очередь думайте о другом, а затем уже о себе. Поступайте так, и жизнь ваша будет радостна и продолжительна. А теперь, жених, поцелуй невесту!
Мы соприкасаемся губами и слышим позади восторженные аплодисменты.
Эта нелепая любовь сильней, чем весь мир. А как считаете вы?
