Вероника Александровна Булатова
Чудесный остров
***
– Чудесный остров, – сказал Матвей.
– Что ты имеешь в виду? – настороженно спросила Алина – Ты что-то знаешь?
– Что? – удивился Матвей. – Просто очень красиво. Живописно. Закат такой прекрасный, лилово-золотой. Тихая гладь широкой реки, темнеет остров тёмно-зелёный. Чудесная картина.
– Да, ты поэт Матвей, – улыбнулась Настя.
– Есть немного, – подмигнул он сёстрам.
– Ждут нас уже. Пойдёмте, – Алина развернулась и пошла, не дожидаясь возражений.
Матвей вздохнул и зашагал следом. Они втроём уже подходили к дому: большой деревянной избушке, стоявшей на окраине небольшой деревушки. Матвей остановился:
– Вот смотрю на все вокруг и кажется, что я в сказке.
– Жителям больших городов всегда природа сказкой кажется.
– Какая ты, оказывается, Алина.
– А ты пытаешься простое усложнить.
– Как славно, – рассмеялась Настя, – как в детстве. Вы как два медвежонка, всегда придираетесь друг к другу.
Матвей был старше Алина всего на месяц, а Настя старше их обоих на 7 лет. Катерина, мать Матвея, и Николай, отец девочек и родной брат Катерины, родились в этой деревне, в этом доме выросли. Потом Катерина уехала в город, но часто приезжала сюда, домой. Сложный периодом для семьи начался, когда жена Николая Соня умерла: Алине тогда три года всего было. Катерина хотела забрать племянниц и брата жить в город, но Николай не захотел:
– Всё хорошо будет. Я справлюсь, – сказал он, – родные стены помогут.
И, правда, справился.
Долгими летними детскими месяцами Матвей жил в деревне. Но, когда Матвею было 16, Анатолию, отцу, предложили хорошее место в Северной столице. И они переехали. Для Матвея началась пора выпускных экзаменов. Поступление. Университет. Работа. Отдых за границей. Он не был в деревне 13 лет, часто общался с сёстрами по видеосвязи, высылал посылки с подарками, получал ответные: в основном мёд и душистые травы.
Этим летом Николай позвонил племяннику и требовательно-настойчиво сказал:
– У меня юбилей будет. 60 лет. Ты уж приезжай, пожалуйста.
Они прилетели утром всей семьёй: Катерина, Анатолий и Матвей. К обеду приехала Настя. Она перебралась в город 10 лет назад, работала, воспитывала сына Дениса и мужа Вадима.
***
Брат и сестра сидели на веранде и заливисто хохотали.
–Ты ещё веришь в сказки, – захлёбываясь, сказал Николай. – Ты же Столичная дама!
– Что поделать, Коленька, эпос народный нынче в моде!
– Ах, эпос в моде! Тогда все ясно.
Матвей сел на верхней из 3 ступенек, ведущих на веранду:
– Вот вы смеётесь, а дети ваши голодны.
– Несчастные, – вновь разразились смехом брат и сестра. – Нагуляли аппетит. Скоро ужин будет готов. Потерпите?
– Папа что ли готовит? – Николай кивнул. – А вы смеётесь? Тогда и нам рассказывайте! Тоже хотим посмеяться.
– В детстве нам наша бабушка рассказывала, – начал Николай, – что места наши заповедные. Что все сказки про леших, домовых – всё правда. И что по сей день живёт припеваючи вокруг нас.
– Бабушка рассказывала, что у острова на реке русалки живут, – продолжила Екатерина. – И раз в 120 лет одна из них выходит на берег в прекрасном женском обличии. Влюбляется. Рожает ребёнка: девочка уходит с матерью к русалкам на остров, а мальчик… плачет русалка, но уходит, оставляя сыночка возлюбленному. Говорят, сына русалки легко узнать: его глаза сине-зелёные, волосы светлые, и нрав тихий как глубинные воды реки.
– Бабушка была уверена, – подхватил Николай, – что муж её, наш дед, был сыном русалки. Тётя Валя, крестная мать нашего деда, будто рассказывала, что помнит, как его мать уходила из дома. Деду два года было, она его Вале оставила, поцеловала, расплакалась и убежала к реке. Больше никто не видел. Говорили в деревне, что она просто сумасшедшая была, вот и утопилась.
– А что дед говорил? –заинтересовалась Настя.
– Да дед молчаливым был, петь любил, а говорить не очень.
– Точно! Сын русалки, – рассмеялась Настя.
– Меня же в его честь назвали? – спросил Матвей.
– И так, да не так. Когда тебя первый раз увидела – по-другому и звать не захотелось. Мы в начале хотели тебя по-другому назвать. Но я в глазки твои посмотрела, услышала, как ты поёшь – вот правда, не плакал, а пел – мы тебя Матвейка и назвали.
