Вера Сытник
Гражданин ГР

© Союз писателей, 2016

© Сытник В., 2016

Вступление

Разные люди проходят мимо нас: добрые и злые, хитрые и простодушные, красивые и не очень, худые и толстые – каких только нет среди них фигур и улыбок! И все спешат, наивные, не замечая того, что находится рядом. С некоторыми из них мы сталкиваемся, чтобы тут же разлететься в разные стороны, с другими задерживаемся на несколько дней или даже месяцев, а с кем-то берёмся за руки и начинаем бежать вместе, надеясь, что так будет легче добраться до горизонта…

Все мы проходимцы. Каждую минуту проходим мимо чего-то, думая, что самое важное ждёт нас там, вдали, куда мы спешим, не замечая, что теряем силы и оставляем без внимания, быть может, главное для нас. Мы бежим мимо встреч и разлук, мимо друзей и любимых, мимо надежды и мимо мечты. Двигаемся куда-то, всё убыстряя и убыстряя темп. 14 вот уже не просто бежим, а мчимся, несёмся что есть мочи, крутя педали или давя на газ, и не имеем смелости снять руку с коробки передач, чтобы остановиться…

Забывая о страховке, прыгаем из мчащихся автомобилей на палубы отплывающих пароходов и думаем, что совершили подвиг. Заскакиваем в уходящие поезда и ликуем, что успели ухватиться за грязные поручни вагона. Забегаем в последнюю минуту перед тем, как захлопнется дверь, в самолёты и торжествуем при мысли о полёте. Чего только не делаем в попытках подхлестнуть жизнь! Бремя тоже бежит вслед за нами, едва успевая приноравливаться к нескладному ритму, который мы задаём, когда чередуем мелкие шаги с крупными прыжками.

С разной скоростью мелькают перед нами города, события и лица: улочки переходят в проспекты, за спектаклем следует ужин, одни проходимцы сменяют других, и всем нам кажется, что нет ничего прекраснее этого калейдоскопа. Все мы торопимся, забавные, не понимая, куда несёмся и почему не сидим на месте. В погоне за призрачным не помним, откуда начался наш путь, а заметив собственное отражение в зеркале, пугаемся, приняв его за незнакомца, и забываем об увиденном, как только отворачиваемся.

Мы так спешим опередить друг друга и так боимся не успеть куда-то, что нам никогда не удаётся разглядеть встречные лица. А если удаётся, мы быстро теряем к ним интерес, ибо всё напоминает невзрачные эскизы и блеклые наброски, не стоящие того, чтобы их рассматривать. Однако есть такие из пробежавших рядом с нами или бегущих нам наперерез, которые, как яркие портреты, надолго остаются в памяти, поразив нас своею несхожестью с другими проходимцами и заставив нас задуматься о жизни.

Автору этих строк довелось встретиться с большим количеством людей, которых можно смело назвать колоритными, неординарными личностями, но всех затмил Гр. Писатель познакомился ним, вернувшись с дрейфующей льдины, где был по служебной необходимости, познакомился, ещё находясь под впечатлением увиденного на льдине. Его поразила кипучая активность живущих там граждан. Все они вели отчаянную борьбу между собой – за каждый солнечный лучик, за каждый градус тепла, за каждый отблеск рассвета! За всё, что могло их согреть. Это приводило к образованию живых огромных шевелящихся клубков, которые то в бешенстве катались по льдине, чудом не сваливаясь в воду, то вдруг надолго замирали, будто прислушиваясь к самим себе.

Автора поразила виртуозная ловкость проходимцев, их цепкость, их упрямство. Они бегали по спинам друг друга, продавливая рёбра и ломая хребты, ползали между ногами, цеплялись зубами за чужие пятки, перепрыгивали через головы соседей, отрывая им уши шпорами от своих сапог, и при всём при этом успевали обедать, ужинать и даже спать. Борьба согревала проходимцев, сон охлаждал. Поэтому, проснувшись заиндевелыми, они принимались за привычное – втаптывали в грязь женщин, растирали в пыль стариков, царапали и кусали друг друга, лишь бы сделать так, чтобы солнце светило только для них одних. Самые ловкие из граждан, добравшись до вершины внезапно остановившегося, клубящегося человеческими телами шара, устраивались там и принимались методично пинать любого, кто пытался к ним подобраться. Когда автор крикнул, что это опасно, что клубки катятся и тот, кто был наверху, может быть раздавлен, в него кинули сапогом. Писатель примолк.

Каково же было его удивление, когда, вернувшись на землю, он увидел, что большие разноцветные шары, которые он раньше принимал за элементы архитектурного модернизма, не что иное, как те же шевелящиеся клубки, только меньших размеров и более неподвижные, чем те, на льдине. «Должно быть, сказывается наш мягкий климат», – подумал автор, приглядываясь. Действительно, вместо инея на лицах просыпавшихся континентальных проходимцев выступал горячий пот. И одеты они были не в шубы, а в лёгкие куртки, но вели себя так, будто им тоже не хватало солнца. Так же, как и граждане на льдине, они пихали и гнули друг друга, пытаясь подняться как можно выше в общем клубке. Иногда кто-нибудь, не удержавшись, обрушивался вниз и долго лежал на земле, отдыхиваясь и набираясь сил. Были такие, кто сердито уходил, но снова возвращался, держа в руках снаряжение скалолаза.

Автор задумался и принялся наблюдать, сравнивать. А тут как раз Гр, который, узнав, что между шарами в поисках натуры ходит настоящий писатель, отбросил скальные туфли с крючьями в сторону и принялся лезть ему прямо в глаза, попадаясь то тут, то там на пути литератора с единственной целью – заинтриговать его, ну и чтобы рассмотреть получше. Надо сказать, что у Гр никогда не было мечты. А значит, не было спасительной возможности ухватиться за неё в начале своего падения с шара, как в таких случаях поступали некоторые из проходимцев. Поэтому он получал сильные ушибы, падая вниз. И совершенно естественно, что, когда он увидел перед собой одни только битые рожи, его заинтересовал человек без синяков и шишек, без единой царапины на лице.

Как только Гр ни изощрялся, привлекая к себе внимание! Однажды долго не выпускал автора из лифта, гримасничал и кривлялся перед ним, а сам, между тем внимательно его разглядывал, будто хотел выведать какую-то тайну. В другой раз нарочно прыгал по огромной луже, когда писатель с зонтиком в руках хотел пробежать мимо. Гр поднял такой фонтан грязи, сквозь который невозможно было пройти, и поэтому литератор был вынужден остановиться и даже повернуть назад. При следующей встрече Гр стал кидаться в него камнями, целясь попасть в живот. И попал несколько раз и уже хотел прибегнуть к бревну, чтобы преградить с его помощью дорогу, но писатель, вместо того чтобы рассердиться, вдруг предложил выпить по чашечке кофе. Представившись друг другу, они зашли в ближайшее кафе и разговорились.

Добившись желаемого, Гр сначала молчал, тараща на нового приятеля глаза и взволнованно вздыхая, а потом принялся выспрашивать, есть ли у того мечта, когда он с ней познакомился и что это вообще за штука такая. Узнав, что никто не знает, откуда она берётся, и что писатель повстречался с ней в детстве, почему-то расстроился. Снова замолчал, задумался, задышал тяжело и часто, откашлялся, после чего начал торопливо рассказывать о себе, будто доказывал, что он, как никто иной, достоин попасть на страницы художественного произведения. Гр перескакивал с одного события на другое, забывал, повторялся, прерывался на длинные паузы и блуждал в датах.

Долго не мог объяснить, зачем женился на Ло, женщине старше его на девять лет, почему не любил Нанайца, своего сослуживца, человека доброго и отзывчивого, по его же словам, почему сбежал из Буголии, просторы которой так подходили для бизнеса, и вконец запутался после эпизода с кражей ССД, Стимулятора Собственного Достоинства. Гр заскучал. Прервав рассказ на том, как он нашёл танки на дне оврага, как несколько дней возился с ними, откручивая стволы, чудак вдруг споткнулся, будто вспомнив что-то очень важное, заторопился и убежал, оставив писателя в некоторой растерянности.

Возможно, сей странный человек так и остался бы в памяти автора лёгким наброском, если бы судьба не преподнесла через несколько лет ещё одну встречу с ним – в чужой стране, где проходимец раскрылся во всём своём блеске. Увидев писателя в оазисе, сидящим в панаме под пальмой, Гр бросился к нему с радостью старого доброго знакомого. Как и раньше, сначала принялся расспрашивать, но уже не о том, где найти мечту, а о том, зависит ли она от счастья? Или счастье от неё? Выслушав, что эти две вещи не всегда взаимосвязаны и даже, наоборот, часто мешают друг другу, удивлённо помолчал, как тогда, в кафе, покашлял, а потом заговорил.

Он говорил несколько часов, торопясь воспользоваться случаем, чтобы похвастать о своих похождениях, последовавших за откручиванием у танков стволов. Писатель давно снял панаму за ненадобностью, солнце пропало, и наступили густые сумерки, а Гр не мог остановиться. Он рассказал без передышки о том, как занимался штрипками и носил колонизаторские ботинки, как разбивал сталагмитовый парк в пустыне и гонял на бжипе, как строил с Нанайцем «Фецир» для дезинфекции дорог, как летал на воздушных змеях, как заглядывал в иллюминаторы самолётов, как разговаривал с верблюдом, как был капитаном корабля, как… Заинтригованный писатель не успевал делать пометки в блокноте, подсвечивая себе мобильным телефоном. Гр между тем уже развивал тему сломанного компаса, незаметно подобрался к Северному сиянию, к арбузам в снегах и к зелёной птице за штурвалом самолёта. Затем, нахмурившись, прошёлся нехотя по дырявым карманам, по злой депрессии и вдруг заскучал, как и при знакомстве, когда запутался в истории с ССД. Он встал со скамейки, закурил и гордо удалился.

Автор крикнул в темноту:

– И это всё? А что сейчас?

– Сейчас я готовлюсь к восхождению на пирамиду! – раздалось в ответ, что весьма озадачило автора, но продолжать разговор было не с кем. Гр ушёл.

Вернувшись на родину, писатель почувствовал, что находится под впечатлением услышанного. Не сопротивляясь внутреннему порыву, он принялся за роман. Правда, последовательного повествования не получилось, рассказы Гр отличались слишком большой бессвязностью, чтобы сделать из них подобие плавно текущей реки. Как писатель ни старался, ему не удалось преодолеть некоторую обрывистость изложения, что на самом деле неплохо, так как это придаёт тексту неровность, соответствующую неуравновешенному характеру героя. В добавление к сказанному пришлось сохранить некоторые слова в исковерканном виде, такими, какими они звучали в устах Гр, и всё для того, чтобы можно было лучше представить себе этого проходимца.

На всякий случай автор предупреждает: если читатель найдёт хоть малейшее сходство между собой и Гр или кем-то другим, пусть не принимает на свой счёт – автор забавлялся, преувеличивая особенности персонажей. Он был вынужден так поступить, ибо засомневался в принципе реализма, который, по его мнению, нужен для того, чтобы отпугивать читателя, а это не входило в планы сочинителя.

Глава 1
Гр

Парение

Каждый, кто посмотрит на Гр и услышит его дребезжащий, похожий на звучание разболтанной гитары голос, признает, что никакое другое имя ему не подходит, очень уж ладно оно гармонировало с манерами этого человека. Движения мужчины были угловаты и отличались развязностью. К тому же Гр будто нарочно показывал небрежное отношение к родному алфавиту. Напирал на дрожащие согласные – они ему хорошо удавались – и часто пропускал или путал гласные. Менял местами звонкие и глухие звуки, а шипящие так просто ненавидел, используя вместо них любой, более удобный в произношении звук. Со стороны могло показаться, что вся его речь состоит из одного сплошного «гр-гр-гр», поэтому никто не удивлялся его странному имени.

Был он выше среднего роста, тёмно-рус, курчав, с прямой, как доска, спиной, с аккуратной стриженой бородкой, окаймлявшей в виде полумесяца твёрдый подбородок. Носил небольшие, в тонкой оправе, круглые очки, за которыми таился презрительный настороженный взгляд. Однако высокомерный разворот плеч и руки, вечно спрятанные в карманах брюк, выдавали его. Бее видели в нём надменного человека, опасающегося подвоха и готового обмануть первого встречного.

Как все холерики, Гр мало и чутко спал, зато много и быстро двигался. Не умел долго сидеть за столом, начиная уже через пять минут ёрзать и подбирать под себя ноги. Не успокоившись, толкал их под стул, задирал на стол, сгибал, разгибал, болтал ими в воздухе и так без конца, пока, измучившись, не кидал ручку или ложку и не вскакивал с места. Гр легко бросался от одного дела к другому, во всём сомневался и никому не доверял – прекрасные качества для офицера спецушника! Цепляясь за чьи-то пятки, уши и волосы, он изо всех сил продирался в середину живого шара. Зачем? Так делало большинство знакомых ему людей. Мысль, что его могут раздавить, не пугала Гр. Ходить по земле было не менее опасно по причине катающихся повсюду всё тех же шаров.

Как-то, незадолго до увольнения из государственных войск, он оторвал кому-то в этой свалке два погона с большими звёздами. В ответ ему больно наступили ногой на живот и ударили по голове. Перелетев через улицу, Гр очутился на поверхности другого шара, из глубины которого послышалась знакомая речь. Протиснувшись вперёд, он увидел Нанайца, сослуживца из рассветотдела, такого же спецушника, как и он сам. Носатое лицо рассветчика с чистыми, как у ребёнка, голубыми глазами, всегда добродушно-уверенное, сейчас выглядело растерянным.

– Слушай! В чём дело? Сидел в кабинете, меня вдруг подхватило и понесло! – прокричал знакомый, пытаясь подтянуть брюки, за которые ухватились сразу два казаха в малахаях.

– Ты до сих пор не понял? – крикнул в ответ Гр, обрадованный встрече со своим. – Чем занимался в последнее время?

– Анализ обстановки делал! Готовил сводку о положении дел на границе: сколько овец нейтральную полосу перешло! – проорал Нанаец, стиснутый национальными кадрами.

– Не нужна твоя справка! Бур-р-ездр-р-ройка! – рассмеялся Гр.

– Что-что? – не понял сослуживец.

– Бурезтройка, говорю. Буря! Всё к чёртовой матери! И граница туда же вместе с овцами! Ты уже вырыл бомбоубежище? – спросил Гр, помня, что равнодушный к шарам Нанаец славился тем, что из любой ситуации мог найти выход.

Но ответа не услышал. Сильный удар сотряс клубок, и оба офицера оказались подброшенными высоко над землёй. Описав две расходящиеся дуги в воздухе, они упали на разные шары, которые покатились в противоположных направлениях.

Стараясь удержаться, Гр начал размахивать руками. Он ударил кого-то по лицу, залез в чей-то карман, оторвал чью-то пуговицу, укусил чей-то нос. Его грубо толкнули. И он начал падать. Вокруг замелькали головы, руки, ноги. Гр летел вниз, натыкаясь на гранитные лбы и железные плечи, и лихорадочно соображал, за что бы ухватиться, но скорость была слишком велика, чтобы успеть выполнить маневр. Всё! Конец. Он зажмурил глаза и готов был попрощаться с жизнью, как вдруг почувствовал, что его подхватили чьи-то сильные нежные руки.

– Глупый, – сказала полногрудая женщина, слегка приседая от тяжести нежданно свалившегося на неё счастья, – зачем ты лез на это? – Она брезгливо кивнула в сторону огромного клубка, шевелящегося неподалёку. – Посмотри, ведь он же круглый, где ты видишь у него вершину? Он катится, поэтому может запросто тебя раздавить. Уж если хочешь куда-то ползти, карабкайся на пирамиду.

– А где она? – спросил капризно Гр, уютно устраиваясь на руках у женщины.

– Найдём, не сомневайся, – уверенно заявила спасительница. Она осторожно поставила мужчину на землю и застегнула на его брюках ремень, почти выпавший из шлёвок во время полёта.

– Ло, – сказала она, посмотрев своему счастью в глаза, и ещё раз присела, только теперь уже в реверансе, взявшись за брюки и растянув их по бокам.

– Гр, – ответило счастье.

Гр хотел поднять руку к виску, но закашлялся. Женщина развязала галстук на его шее, чтобы он мог свободно дышать, и собралась заодно оторвать погоны с помятого кителя:

– Милый, зачем они тебе? Только мешают счастью!

– Не тр-р-рогай! – испугался Гр, оглядываясь по сторонам.

– Ах ты, какой пугливый! Досталось, видно, по жизни. Ну, ничего, успокойся. Пойдём, я тебя конфетами угощу.

Женщина пошла вперёд, довольно потирая руки.

– Воровка! – кто-то громко крикнул из глубины шевелящегося шара, и чьи-то тонкие напряжённые пальцы попытались ухватить Гр за брючину.

Ло с усмешкой оглянулась и топнула ногой.

– Цыц! – прошипела она в сторону живого клубка.

Пальцы исчезли.

Гр ничего не заметил. Он облегчённо вздохнул, поискал глазами вокруг и, подобрав головной убор в клумбе с цветами, отправился вслед за полногрудой, жадно разглядывая её со спины. Растущие неподалёку роскошные каштаны удивлённо приподняли зелёные плечи и покачали макушками – в такт ветерку.

О сильных ногах

Когда-то в молодости, незадолго до окончания Столичного Специального Института, Гр полюбил прохаживаться вдоль железного забора вокруг засекреченного Межгалактического городка, расположенного на пустыре за их Столичным общежитием. По слухам, в городке готовили засланцев в другие галактики, а кроме того, там работали классные девушки. Может быть, из любви к буфетчицам или из тайной зависти к будущим покорителям космических миров Гр захотел поменять специальность. Мысль о переходе в Отряд Высокого Назначения пришла ему в голову, когда он увидел, как однажды из-за железного забора вдруг вылетела фанерная ракета с сидящими в ней улыбающимися курсантами. Следом выскочили белокурые красавицы в ажурных фартучках и белых чепчиках. Они принялись руками ловить кружащую над пустырём ракету. Поймав, с хохотом опустили на землю и вытащили наружу счастливых парней. Гр понял, что медлить нельзя.

Он придумал ходить вдоль забора на руках, демонстрируя имеющуюся в них силу и показывая закалённость своего вестибулярного аппарата. Стоял на голове, прыгал назад, через спину, лежал на одном ухе, бегал на пальцах. День за днём пропускал занятия в институте, стучась пятками в чужой забор, стараясь всё время находиться в зоне видимости камер наружного наблюдения. Эх, если бы его заметили! Если бы пригласили! Уж он бы выдал, на что был способен! Мелкая острая щебёнка резала ладони и впивалась в голову, но Гр не замечал боли, терпел и продолжал усердствовать. Только иногда в качестве передышки вставал на ноги и прыгал, стараясь достать до верхушки забора и хоть одним глазком да взглянуть на вожделенную обитель. Однако все попытки не имели успеха, забор был высок.

И всё же на него обратили внимание. И даже оценили по достоинству его таланты. Помог этому странный случай. Стоял хмурый осенний день. Дул ветер, собирались тучи, солнца почти не было видно. В городке шла учебная тренировка, до Гр доносился скрип дерева и лязг железа. Неожиданно звуки слились в одно угрожающее визжание, и с территории секретной части вылетела окольцованная обручами барокамера. Пробив забор, дребезжа и громыхая, она пронеслась несколько метров над землёй и застряла между болтающимися в воздухе ногами Гр, который, как обычно, шёл вниз головой. Гр остановился и, скосив глаза, попытался рассмотреть учебный снаряд.

– Салют! – сказал начальник космических проектов, выглядывая из затянутого полиэтиленовой плёнкой иллюминатора.

– Виват… – растерялся проходимец, расслабляя мышцы, чтобы раздвинуть ноги.

– Не шевелись, ковбой! – строго приказал генерал, осторожно открывая дверь камеры. Он спрыгнул на землю, наклонился и похлопал Гр по плечу:

– Вольно, жонглёр! Ты откуда взялся?

«Жонглёр» сильным движением отбросил дубовую махину подальше от себя и рывком принял правильное положение.

– Оттуда, – он кивнул головой в сторону своего общежития.

– Уважаю! – понимающе заурчал генерал. – Там у всех такие ноги? – спросил он с интересом, больно хватая парня за ляжку.

– Не у всех. У меня одного. У меня и лоб такой, смотрите!

Гр разбежался и что есть мочи ударился головой в забор. Рядом с первой, неровной по краям дыркой появилась ещё одна, о которой можно было подумать, что её очертили циркулем, перед тем как вырезать лазером. Сквозь образовавшееся пространство виднелось небольшое лётное поле с разбросанными по нему фанерными аэропланами.

– Высший пилотаж! – восторженно загудел генерал, отступая немного назад. – А тут что делаешь?

– К вам хочу, чтобы поближе к звёздам.

Гр вытянулся в струнку и замер. Начальник сурово и пристально посмотрел на него, затем сказал, приглушая голос, подобный звуку тяжёлой трубы:

– Да, мы активно осваиваем космос, да, мы нуждаемся в здоровых посланниках, в их крепких ногах. Только такие парни, как ты, могут защитить честь своей Родины на далёких планетах. Но, – тут генерал придвинулся вплотную к Гр, схватил его руку в области запястья и стал считать пульс, – мы должны быть уверены в их способности молчать!

При этих словах мужчина подпрыгнул на месте и наступил кованым сапогом на правую ногу Гр, после чего внимательно всмотрелся в собеседника и прислушался. Пульс Гр оставался ровным, а дыхание спокойным.

– Герой! – генерал хлопнул испытуемого по плечу. – Идём!

Он пошёл вперёд, громко насвистывая «Марш славянки». Перед воротами оглянулся и лукаво спросил:

– Знаешь, почему я тебя взял? Думаешь, из-за ног? Ха, такого добра хоть пруд пруди! Нет, дорогой, на тебя у меня особые виды. У тебя уникальная внешность: грушевидный череп, борода, надутые щёки, а глаз почти не видно! Ну чистой воды «гость»!

– Откуда – «гость»? – вежливо спросил Гр, польщённый вниманием бывалого астронавта.

– Оттуда! – генерал задрал голову вверх и добавил: – Пошли, пришелец, пригодишься! А если дело пойдёт, так самого настоящего засланца из тебя сделаю! Вот так экземпляр!

И довольно захохотал, ещё раз хлопнув Гр по плечу. Хлопок совпал с прогремевшим вдали громом, который прокатился по всему небу и затих. Это было похоже на то, как будто кто-то опрокинул вагон с камнями.

– Умериканцы балуются, ну, мы им покажем! – злобно прошептал генерал и ободряюще улыбнулся новоиспечённому курсанту.

О вреде общественного питания

Со Специальным Институтом было покончено. Гр переселился за железный забор и приступил к учёбе. Ему показали, как управлять ракетой, как пользоваться трапом. И вскоре, немного потрудившись с надеванием войлочного скафандра, он начал совершать экспериментальные ночные полёты над знакомым ему пустырём. Днём спал до обеда, плотно ел, пил сливовый компот и шёл изучать эхвынский язык, необходимый для межгалактических переговоров. И так как обе дисциплины давались ему легко, через два месяца был зачислен главным засланцем в отряд астронавтов. Его исключительная внешность предопределила будущие задачи экспедиции.

– Твоя цель, – инструктировал генерал на ежедневном личном собеседовании, – внедриться в среду! С твоим грушевидным черепом сделать это будет легко. Вступи в контакты! Брось семена! Как можно больше, как можно быстрее, чтобы опередить другие государства! Покажи им себя! Вывернись наизнанку, чтоб они узнали, где их счастье!

– Вас понял! – возбуждённо рявкал курсант, почёсывая ту часть тела, где укрывались его семена.

Предполагалось, что остальная команда будет работать только на Гр, контролируя инопланетную ситуацию и обеспечивая командиру комфортную спокойную жизнь, чтобы соперники не свернули ему ненароком шею. Экспедиция планировалась на неопределённое количество лет, в зависимости от объёма работы.

– А вернёшься, – добавил генерал, багровея при виде улыбчивой белокурой буфетчицы на высоких каблуках, впархивавшей в кабинет за пустым подносом, – откроешь швейную мастерскую. Не хочешь? Ну, автозаправку или пивной ларёк. Учти, чем дольше будет длиться твоя командировка, тем больше ты получишь! Теперь же главное не проболтаться. Ни гу-гу! Никому! Об эксперименте ни слова! Кругом умериканцы шмыгают. Иначе…

При этих словах начальник выходил из-за стола и подпрыгивал, гораздо выше, чем в первый раз, и внутренней стороной тяжёлых ботинок бил Гр по ушам. Гр только улыбался в ответ да нехотя ковырялся в ушных раковинах, делая вид, что туда залетела мошка. Генерал довольно хрюкал. Погладив Гр по затылку, он выпроваживал проходимца за дверь, а сам вприпрыжку бежал в буфетную.

Читатель никогда не узнал бы о Гр, если бы тот выполнил нехитрое генеральское условие и не раскрыл бы рта, когда надо было промолчать. Но вытерпеть боль от удара генеральских ботинок оказалось легче, чем не похвалиться. Увы, далёкие галактики остались неосеменёнными. Гр так и не надел блестящий костюм засланца, так и не стал владельцем пивного ларька. Разомлев, он не смог устоять перед ласками блондинки из буфета, круглые ягодицы которой внушали ему чувство любви. Той самой кокетки, что носила генералу чай. Гр забежал к ней как-то вечером перед тренировочным полётом и задержался до глубокой ночи, чувствуя лёгкую недосказанность между собой и подругой. В щели комнаты тянуло первым холодом, предвещавшим скорую зиму, в открытую форточку залетали сухие кленовые листья. Листья падали на уставленный закусками стол, придавая ему оттенок художественности. На душе у засланца было тепло.

– Ты странно выглядишь, дорогой, – сказала буфетчица, освобождаясь из жадных объятий и присаживаясь рядом с гостем на диван. Она запустила быстрые пальчики в шевелюру парня. – Что-то случилось? Вот и в полёт опоздал! Выговор влепят.

– Мне теперь ничего не влепят. – Гр самодовольно дёрнул головой, поворачиваясь на бок.

– Это ещё почему? По эхвынскому пятёрку получил? – изумилась девушка.

Она нежно надавила на затылок курсанта, зная, что это его самая слабая зона: чуть-чуть погладишь, и можно выведать всё что угодно. Гр расслабленно закрыл глаза, свернулся клубочком, громко застонал и проговорился:

– Ах, эхвынский тут ни при чём. Дело куда серьёзней, меня назначили главным засланцем, возможно, нам скоро придётся расстаться.

– Повтори, что ты сказал? – вскричала блондинка, сжимая затылок Гр одной рукой, а другой включая микрофон, вшитый в шёлковый пеньюар.

– Я стал главным засланцем. Скоро полечу в другую галактику, – отчётливо повторил Гр, едва сдерживая рвущуюся из него радость.

«Что за хлюпики попадаются? Ни одного крепкого мужика! Бот и понадейся на такого, что получит зарплату и женится на мне!» – разочарованно подумала девушка и отключила магнитофон.

– Я буду ждать тебя, дорогой, – произнесла она заученную фразу.

Вытолкав полусонного, ничего не понимающего любовника за дверь, девица села писать служебный рапорт.

Следующим утром в комнату Гр пришли незнакомые люди. Они перерыли всё его барахло, забрали учебный скафандр, учебник грамматики эхвынского языка, карту звёздного неба и курсантские погоны. А самого Гр, раздетого, без обуви, вышвырнули за железный забор, у ворот которого стоял генерал в спортивных трусах посреди цветочных клумб, припорошенных первым снегом, и делал зарядку. Он погрозил бывшему курсанту средним пальцем левой руки и равнодушно сказал:

– Появишься здесь, выбросим в открытый космос. Будешь там плавать, пока умериканцы не собьют.

Генерал сделал вид, что хочет подпрыгнуть. Гр инстинктивно схватился за уши и побежал. Проходимец вернулся в свой институт, благополучно его окончил, прославившись умением маршировать на руках под строгий гимн страны на главной площади столицы во время парада и пятками давать в зубы каждому, кто шёл не в ногу. За это его направили на самый сложный участок работы – на границу, чтобы он ходил на руках по нейтральной полосе, сбивая с толку противника. О постыдном же откровении с космической буфетчицей Гр рассказал много лет спустя лишь Нанайцу, да и то, когда пьяный был. А в небо с того времени старался не глядеть, особенно в ночное, особенно в грозу, почему-то ему постоянно мерещились умериканцы.

Прошли годы, но впечатление от той истории сохранилось надолго. Гр приобрёл ненависть к общественному питанию, считая, что столовые приносят только вред, ибо ничто так не может ухудшить пищеварение, как вид буфетчицы. При взгляде на девушку с белой ажурной наколкой на голове у него начинались желудочные спазмы, и Гр уже не мог есть. Поэтому, заходя в столовую, бедняга заранее плевался в сторону буфета, стараясь попасть в лицо незнакомой барышни, чтобы приободрить себя и хоть как-то расслабиться. Но, получив пару глубоких царапин в ответ, прекратил свои нападки и перестал вовсе пользоваться общепитом.

Единственным свидетельством его причастности к межгалактическим проектам осталась небольшая цветная фотография, на которой Гр был запечатлён в жёлтом скафандре рядом с фанерной ракетой, разрисованной под сперматозоиды. Такие фотографии выдавали строго под личную роспись. Для поднятия своей самооценки курсанты обязаны были смотреть на неё каждые два часа днём и один раз ночью. С этой целью всем вдевали в нос кольцо, вибрирующее до тех пор, пока его обладатель не кидал взгляд на снимок. Некоторые пробовали отлынивать, но, когда у одного из курсантов негромким взрывом разворотило ноздри, никто уже не решался медлить. При первых же признаках свербения в носу все хватались за нагрудный карман, где лежала фотография. У Гр её не отобрали только потому, что накануне обыска он обронил снимок в общественной бане, куда зашёл перед свиданием с буфетчицей. А про кольцо забыли, оно так плотно облегало носовую перегородку, что делалось практически незаметным. Гр порвал верхнюю губу, сломал не одни плоскогубцы, снимая его с себя. И не придумал ничего лучше, чем выбросить ненужный предмет в унитаз, в котором потом целый месяц что-то булькало и взрывалось.

Спустя несколько лет, когда он вместе с До был проездом в столице, Гр захотел хорошенько попариться и заскочил в знакомое заведение. Увидев на двери массажного кабинета фотографию с надписью «Почётные клиенты», он заволновался. Да и было от чего! На него смотрел улыбаясь молодой безбородый Гр, будущий засланец. Долго всматривался в своё прошлое, не решаясь протянуть к нему руки, но в конце концов сорвал снимок. Вышедший из кабинета массажист вцепился в Гр, умоляя вернуть фотографию, говоря, что это «самая мощная, какая только может быть, реклама!»

– Зачем она тебе? – крикнул банщик. – Разве это ты?! Здесь человек в скафандре! А ты голый. Никакого сходства!

Лишь после того, как разъярённый Гр прошипел несколько слов на эхвынском, а затем встал на руки, угрожающе раздвинув ноги над головой, парень отступил, с ужасом разглядывая странного клиента.

– К тебе астр-р-ронавты, люди в такой вот одежде не заглядывали? – тихо спросил Гр, возвращаясь в нормальное положение и тыкая пальцем в снимок. Проходимца вдруг осенило, что в городке могли хватиться кольца и фотографии! Он испугался при мысли, что его могут разыскивать.