Вера Николаевна Бойчук
Так не бывает

Неприязнь между ними нарастала с каждой встречей.

В следующий раз Ева встретила его, когда выходила из квартиры. Дверь, расположенная напротив, резко распахнулась, и оттуда в одних лишь спортивных штанах на босу ногу плавной, грациозной походкой вышел ее сосед. Как Ева позже узнала, звали его Маркус. Он словно специально подстерегал её и, дождавшись, решил снова поставить на место неприметную надоедливую соседку. Столкнувшись с ним один на один, Ева застыла в страхе, от былого запала не осталось и следа. Одно дело вступить с ним в перепалку прилюдно, где он вряд ли сможет причинить ей вред, а другое – выяснять отношения без свидетелей. Мало ли, что у него на уме! Поэтому она тут же вернулась обратно, захлопнула за собой дверь и дрожащими пальцами повернула щеколду замка. По ту сторону послышался глухой смех.

– Так-то! Правильно мыслите, девушка! На глаза мне лучше не попадаться!

Рассказывая всё это своему собеседнику, Ева заметила на его лице лёгкую улыбку, что, честно говоря, её поразило.

– Чему вы улыбаетесь? Меня преследует этот психопат, проходу мне не дает, я из квартиры боюсь выйти, не говоря уже о том, чтобы отправить ребёнка на улицу погулять, а вам всё это кажется весёлым!

На что Владимир Петрович ответил тоном, которым говорят только уверенные в своей правоте люди:

– Поверь мне, девочка, что если бы этот, как ты выразилась, психопат и собирался причинить тебе вред, о чем он так красноречиво тебе говорит, то уже сделал бы это при первой же возможности.

Ева в недоумении уставилась на него, ещё больше раскрыв свои глаза. Сейчас они были насыщенного нефритового цвета.

– Да, да. Он просто поддразнивает тебя таким вот образом, – продолжал он. – Между вами двумя разыгралась некая игра, и никто из вас не собирается в ней уступать. Посмотрим, куда приведёт это противостояние. Он хоть хорош собой, этот твой неотёсанный мужлан?

– Ничего он не мой! – запротестовала Ева. – Понятия не имею, о чем вы говорите!

Лицо хозяина расплылось в улыбке и он уже не скрывал своего весёлого настроения.

– Значит, хорош, – подытожил он, – мне нравится твоя реакция.

Ева с шумом выдохнула сказала:

– Так, всё, ничего не хочу слушать про этого мужчину и вдобавок видеть при этом, как вы развлекаетесь. В наказание мы проведём процедуру ещё раз. Доктор сказал, что не лишним будет иногда сделать это дважды.

====================

На новом месте у Лизы появилась подруга. Во дворе дома она познакомилась с девочкой своего возраста, Марией. К большой радости Евы между ними завязалась дружба. Ева очень переживала, что, переехав в новый город, у Лизы совсем нет друзей, а тут такая удача. Мария рассказывала, что они с отцом живут вдвоём, а маму свою она не помнит.

В один из дней, забрав Лизу из школы и возвращаясь домой, Ева решила ещё немного погулять во дворе. Осень в этом городе держалась до последнего, но на смену ей беспощадно приближались холода. Горожане наслаждались её редкими подарками – хорошими вечерами. Оставив Лизу во дворе с её новой подружкой, Ева забежала домой на пару минут, чтобы взять вещи потеплее для себя и дочки. Выходя из подъезда, она подняла глаза на детей и как в замедленной съемке увидела: Мария стоит в полный рост на раскачивающихся качелях, руки её, державшие металлические поручни, соскальзывают, и она падает вниз. Ева со всех ног бросилась к девочке, но не успела. Придя в себя, Мария скорчилась от боли и, пытаясь подняться, не заметила возвращающихся по инерции качелей, которые с размаху ударили её по голове. Мария упала на землю и уже не шевелилась. При виде этого, стоявшая недалеко Лиза и бежавшая Ева одновременно закричали. Они опустились перед лежавшей девочкой на колени. Мария не двигалась, её глаза были плотно закрыты, и только алая струйка крови стекала от затылка на пыльную землю. Лиза не выдержала и заплакала.

– Мама, мамочка, помоги!

– Тише, тише, котёночек, всё будет хорошо, – то ли Марии, то ли Лизе шептала Ева.

Она аккуратно взяла на руки неподвижное тело девочки.

"Что же делать? – лихорадочно думала она. – Нужно немедленно вызвать скорую. Но телефона нет. Нельзя терять время. Поедем в больницу сами". С ребёнком на руках она начала искать глазами хоть кого-нибудь, кто мог бы прийти на помощь.

– Заколдованный круг какой-то. Когда надо, никого нет рядом, -бормотала она. – Лиза, где твой портфель?

Лиза вскочила, и тут же портфель был у ног Евы.

– Доставай тетрадку, ручку, пиши: девочка Мария, восьми лет, упала с качели. Она без сознания. Мы везём её в ближайшую больницу. Ева Кудрявцева, кв. 25, – быстро диктовала Ева, пытаясь вложить в записку суть происшедшего.

– Мамочка, помедленнее, я не успеваю.

Лиза сидела на земле, положив тетрадку на колени и писала, пальцы её дрожали, слёзы текли по щекам, отчего она почти ничего не видела. Она понимала, что от неё сейчас зависит очень многое.

Ева вдохнула, выдохнула и повторила уже медленнее, диктуя каждое слово.

– Написала?

– Да, – ответила Лиза, вырывая и показывая листок маме.

– Так, куда бы положить? – сказала, кружась вокруг себя, ища место, куда можно положить листок так, чтобы он был заметен. Тут ей на глаза попалась книга, которую Ева заметила не сразу.

– Что это? Это её?

– Да, это книга Марии.

– Отлично, возьми её и положи на тот столик.

Лиза послушно взяла книгу и положила на невысокий столик, стоявший рядом со скамейкой.

– А теперь подложи записку под книгу так, чтобы она была видна.

Видя, что всё сделано правильно, Ева с ребёнком на руках бросилась к выходу со двора, поторапливая при этом дочку, чтобы та не отставала.

Быстро поймав попутную машину, они отправились в ближайший травмпункт. Сидя в машине и держа на руках девочку, Ева постоянно обдумывала свои действия: правильно ли она поступила, что увезла ребенка, не вызвав скорую помощь на место?

"Только бы записку кто-нибудь нашёл. Что делать, если родственники Марии не появятся? А что если они поедут в другую больницу и не смогут нас найти?"

Сумасшедшие мысли одна за другой обрушивались на голову Евы, ставя её в тупик снова и снова. Водитель сообщил, что они приехали, и даже вызвался помочь. Он побежал вперед, узнавая, где приемный покой. Видя, в каком Ева состоянии, он предложил отнести девочку, от чего Ева категорически отказалась. Она чувствовала огромную ответственность за судьбу этого ребенка и не могла никому доверить её. Водитель уверял, что работает анестезиологом и тоже всё время проверял пульс девочки, пытаясь заметить какие-либо изменения. Мария уже долгое время находилась без сознания, что его сильно настораживало.

Подбежав к регистратуре, Ева вкратце рассказала о случившемся. Марию положили на каталку и увезли туда, куда посторонним вход был воспрещен. Не зная, что ещё можно сделать, все трое опустились на стулья вдоль стены.

Ева обняла Лизу и заметила, что та дрожит.

– Маленькая моя, ты замёрзла, – произнесла она нежным голосом. – Иди ко мне, – Ева расстегнула пуговицы длинной кофты, впуская к себе дочь.

– Мамочка, я так испугалась! – прошептала Лиза. Почувствовав тепло маминого тела, она ещё крепче прижалась к ней.

Через некоторое время к ним вышла молоденькая медсестра. В руках у неё были бланки для заполнения. Она сказала, что ребёнок пришёл в сознание. Сейчас её осматривает доктор, который после к ним выйдет. Затем она начала задавать вопросы, на которые Ева могла только и ответить, что не знает, поскольку, кроме того, что её зовут Мария и живет она с отцом в одном с ними дворе, она не сказала больше ничего. Медсестра сложила губы в узкую полоску и покачала головой.

– Будем надеяться, что записку обнаружат, и родственники появятся в ближайшее время. Иначе нам придётся уведомить органы опеки и попечительства о вашем случае и после выздоровления передать девочку им.

– О господи, я найду родственников, я приведу их, не отдавайте её никому, – запротестовала Ева.

– Не волнуйтесь, – успокаивала медсестра Еву, – я уверена, что девочку будут искать, и она сама нам расскажет, с кем живет и как связаться с родственниками. Всё образуется. Скоро придёт доктор и скажет, что делать дальше, а пока мне нужно идти.

– Боже, что же я наделала?

Сидевший рядом водитель поднялся. Странно, но только сейчас Ева заметила, что он всё ещё с ними. Он был высокий, белокурый с внимательными голубыми глазами. Он взял руки Евы в свои, пытаясь успокоить. В глаза бросились выразительные длинные пальцы. От него исходила какая-то положительная энергетика.

– Не смейте себя ни в чём винить, слышите! Вы поступили очень смело, взяв ответственность на себя. Вы молодец, – сказал он, и Ева поверила его словам, и ей стало легче.

– Спасибо, вы очень нам помогли. Не знаю, как вас и благодарить. Мне неудобно, что вы с нами возитесь, но так намного спокойнее. Побудьте с нами ещё какое-то время, пока всё не станет более или менее ясно, – не веря, что произнесла это вслух, она зажмурила глаза, а затем открыла один глаз, проверяя, какая реакция последовала на её дерзость.

Но парень только улыбнулся и коротко кивнул в знак согласия.

– Меня, кстати, Дмитрий зовут. А вас?

– Ева. А это, указывая на дочку, – Лиза. Ещё раз спасибо, – и они оба снова вернулись на стулья.

Прошло немало времени с тех пор, как они приехали сюда. Лиза так и уснула, положив голову маме на колени. Дмитрий куда-то удалился и по возвращении принес два стакана с кофе. Ночь постепенно появилась за окнами, куда молча смотрели посетители. Разные медсестры и доктора сновали туда-сюда мимо них. И каждый раз сердце Евы замирало в ожидании вестей, но они проходили мимо, не обращая внимания на их пытливые взгляды.

Внезапно двери в приёмную с грохотом распахнулись, заставляя всех вздрогнуть от неожиданности, и в коридор влетел мужчина в чёрном спортивном костюме. Он пронёсся дальше в закрытые двери, на которых висела табличка «Посторонним вход воспрещён», не обращая на неё внимания. Но через пару мгновений он вышел обратно вместе медсестрой, которая настоятельно рекомендовала ему оставаться в приёмном отделении. В итоге он сдался, выставив руки перед собой, и сказал:

– Всё, всё, я останусь здесь. Но вы скажите, где моя дочь? Мария, Мария Литрас. Её скорее всего привезли сюда.

Он показывал медсестре именно ту записку, которую Лиза оставила под книгой во дворе. Ева узнала её и, сложив два и два, поняла, что перед ней отец девочки, которую она привезла.

Встав со стула, Ева слегка тронула его за плечо, привлекая внимание. Каково было её удивление, когда он развернулся и посмотрел на неё вупор. Весь накопившийся страх за эти дни, всё её отвращение и неприязнь стояли сейчас перед ней. Это был он. Тот самый парень, при виде которого её сердце замирало в ужасе. Он тоже её узнал и набросился в ответ.

– Это вы? Что вы тут делаете? Стоп. Это вы увезли мою дочь? – заорал он на неё, сотрясая вокруг себя даже стены.

– Послушайте, я сейчас вам всё объясню, – пыталась оправдаться Ева.

– Что? Я искал её везде, где только можно! – продолжал кричать Маркус. Ева закрыла лицо руками. Она боялась, что в такой ярости он может её ударить.

Дмитрий, видя, что Ева нуждается в помощи, вскочил с места и отгородил её собой от обезумевшего мужчины.

– Послушайте, успокойтесь. Она спасла вашу дочь, – он с силой оттолкнул стоявшего Маркуса, глаза которого налились кровью.

Двери в приемную снова распахнулись, и за ними показались запыхавшиеся Зоя и Ром. Они мгновенно поняли, что к чему, и принялись разнимать парней, которые уже были готовы схватиться в неизбежной драке. Обстановка вокруг накалилась. Даже в воздухе, который витал над ними, казалось, сверкали молнии. Зоя схватила Еву за руку, умудрившись при этом другой рукой подхватить со стула испуганную Лизу, и оттащила их подальше.

В это время из-за двери с табличкой показался доктор. Он пару секунд наблюдал за происходящим поверх очков, затем прокашлялся и произнес, заставляя всех разом притихнуть:

– Кому-нибудь из присутствующих интересна судьба девочки по имени Мария? – окинув взглядом собравшихся и удовлетворенный образовавшейся тишиной, он продолжил:

– Я так полагаю, что отец девочки нашёлся.

– Да, я отец, – с волнением произнес Маркус, выступая вперед, при этом он поднял вверх подбородок, ноздри его раздулись, а глаза всё ещё горели, требуя возмездия. – Скажите, доктор, что с ней?

– Да? Судя по тому, что вы здесь устроили, я понял, что главными для вас сейчас являются другие вопросы.

– Простите. Я сам не знаю, что на меня нашло. Не буду оправдываться, это ни к чему, просто скажите, как моя дочь, – внезапно голос его понизился до шепота, и он произнёс одними лишь губами, – пожалуйста.

Ева увидела застывшие в его глазах слёзы. В это мгновенье она всем сердцем почувствовала ту боль и отчаяние, с какими Маркус произнёс эти слова. Увидела тот страх, какой он испытывал за свою доченьку. Невольно она прониклась сочувствием к тому, кто только что готов был убить её за то, что она увезла его ребёнка. Ева ещё никогда не видела, чтобы мужчина так оберегал свое дитя. Она думала, что лишь матерям присущ дар природы – материнский инстинкт. Её мужа Лиза лишь раздражала и не вызывала никаких нежных чувств, потому что родилась НЕ мальчиком.

Строгий доктор был удовлетворен. Взяв Маркуса за локоть, он отвел его в сторону, но сказал при этом так, чтобы слышали и окружающие:

– У вашей дочери легкий ушиб головного мозга.

Маркус закрыл глаза. Доктор продолжал:

– Также у неё закрытый перелом предплечья. Но не волнуйтесь, это не так страшно, как звучит. Но всё же нам надо будет пару дней подержать её здесь, чтобы понаблюдать за состоянием.

Услышав заключение доктора все разом выдохнули. Напряжение, витавшее в воздухе, спало. Казалось, что и драки, начавшейся между парнями, не было.

Доктор спросил:

– Скажите, где мама девочки? – он взглянул на Маркуса поверх своих очков и ждал ответа, не отрывая от него взгляда.

– Мы с Марией живем вдвоём, – произнес Маркус глядя на доктора. Казалось, эти слова дались ему с большой силой. Сейчас он ощущал на себе все взгляды присутствующих и как мог пытался скрыть боль, которая появилась в его глазах.

Маркус всегда старался уходить от мыслей о своей жене, поскольку знал, что если начнёт горевать о ней, то не сможет остановиться, и последует за той, что забрала с собой его сердце. А ведь ему никак нельзя было этого делать, потому что у него осталась дочь. Маленькое сокровище, которое давало ему силы жить дальше.

– Что ж, раз вы единственный родитель, то можете пройти к своей дочери, она пришла в себя и зовет вас. Пожалуй, будет лучше, если вы останетесь с ней сегодня на ночь. Пройдёмте за мной, я проведу вас. И … да, не забудьте поблагодарить ту женщину, которая спасла вашего ребёнка. Маркус посмотрел на Еву, и всё, что он смог сейчас сделать, – это лишь кивнуть ей, на что она в ответ сделала то же самое и смущённо отвела глаза. К Маркусу подошёл Ром, и они шёпотом обменялись парой фраз. Маркус развернулся и быстрыми шагами последовал за удаляющимся доктором.

Когда все вышли на улицу, было уже далеко за полночь. Лиза спала у мамы на руках, мирно положив свою голову ей на плечо. Холодный ночной воздух безжалостно набросился на собравшихся, отчего все съежились, и Ева ещё крепче прижала к себе сонную девочку. Видя, что на стоянке возле больницы стоит лишь его автомобиль, Дмитрий предложил отвезти всех домой. После всего происшедшего Ева чувствовала себя неловко по отношению к Дмитрию, он столько для неё сделал, но деваться было некуда – придётся понаглеть ещё немного. Они все вместе забрались к нему в машину, которая, кстати, произвела на всех остальных сильное впечатление. Ева с дочкой на руках и Зоей сели сзади, а Ром быстро расположился на переднем пассажирском сиденье. Когда двери за всеми захлопнулись, Ром, не скрывая своего восхищения, присвистнул и сказал:

– А у тебя машина что надо, парнишка.

Дмитрий, улыбнувшись ответил:

– Спасибо, я в курсе.

Затем он вставил ключ в замок зажигания, спросил адрес, и машина, хрустя гравием, покатила с больничной стоянки. Ехали молча, сил для разговоров и объяснений не было ни у кого. В голове у всех была только одна мысль: "Спасибо, Господи, что всё обошлось без тяжёлых последствий".

Уснула Ева лишь под утро и то с мрачными мыслями. Череда сегодняшних событий выбила её из колеи. Девочка должна быстро пойти на поправку. Лёжа в постели и уставившись в потолок, Ева прокручивала в голове очередную встречу с Маркусом. Что-то изменилось в его взгляде, когда он в последний раз посмотрел на неё. Она не увидела в нём того брезгливого отношения, которое он проявлял до этого. Ева так и не поняла, зол он на неё до сих пор или уже нет, и что означал этот кивок головой. Он это сделал только потому, что доктор ему указал или он всё-таки понял, что Ева переживала за Марию не меньше его. Во всяком случае, она надеялась, что их война, наконец, окончится. Хоть и при таких обстоятельствах. Хорошо, что Дмитрий оказался рядом и так помог Еве. Дмитрий… Ещё одна задача, на которую у неё нет ответа. С первого взгляда было понятно, что Ева ему понравилась. Он провозился с ними всю ночь и защищал от безумного соседа. Когда он провожал Еву домой, он отчетливо дал понять, что хотел бы снова её увидеть, на что она ответила отказом. Это только придало ему уверенности в себе, и он пообещал, что так просто не сдастся. Казалось бы, за такого парня нужно хвататься обеими руками. Но ведь она только-только обрела свободу и заплатила за это слишком дорогую цену: своё прошлое, обрекая себя на постоянный страх быть найденной, жить всё время оглядываясь. А рисковать ради короткого романа она не намерена. Она так боится снова обжечься. Уж лучше быть одной, живя и дыша только для дочери – вот тот человек, ради которого она способна отказывать себе во всём, включая мужчин и чувства.

====================

–Можно ли простить измену?

– Можно, но зачем? Когда любят- берегут,

боятся потерять. Раз изменяют, значит

больше не любят, если потерять не боятся.

Тогда зачем прощать и оставаться с человеком,

который отказался от тебя?

Ринат Валиуллин. "В каждом молчании

своя истерика".

Смахивая с глаз непрошенные слезы, лёжа ночью в постели, Ева вспоминала, как разбитая и униженная, сбегала из родного города. Сбегала от мужа, который убил в ней всё живое, растоптал, выжег, не оставив ничего после себя. От друзей, которые, вместо поддержки и сочувствия, сказали: "Терпи, он – твой муж. Да, мужчинам даётся большая власть, чем женщинам. Им многое позволено. Кому ещё ты нужна, тем более с ребёнком?"

Ева закрыла глаза, и ей вспомнился тот злополучный день. Утром она отпросилась с работы, пробежалась по магазинам, покупая самые дорогие и любимые её мужем продукты, ведь в тот день была их годовщина свадьбы – 10 лет! Блаженная улыбка не сходила с её лица. Словно во сне, она видит себя со стороны, как придя домой, в надежде, что сегодня, наконец, угодит своему мужу, и всё станет как раньше, он обнимет её, пригладит её волосы, вдохнёт их аромат и скажет, что обожает их запах. Что, наконец, он обратит внимание на их дочь и проявит к ней ту любовь, которую так жадно ждёт Лиза. Окрылённая своими мечтами, она проходит по коридору всё с той же улыбкой на лице, не замечая непривычного шума, исходившего из спальни, идёт на кухню и начинает разбирать пакеты с покупками. Наконец, до неё доносится странный звук, и она угадывает его смысл: стоны страсти, издаваемые какой-то чужой женщиной вперемешку с хриплым рычанием уже знакомого голоса – её мужа! Еве становится нечем дышать, одной рукой она хватается за горло, второй интуитивно нащупывает стену. Она резко отворачивается, зажмурив глаза, пытаясь отгородить себя от этого звука, который заполнял всё пространство вокруг неё, расползался по кухне и, казалось, проникал во все углы и щели их квартиры. Воображение её рисовало образы сумасшедшего совокупления, которое происходило в спальне. Воздух, окружавший её уплотнялся, становился осязаемым, приобретал краски.

Появившаяся неведомо откуда сила заставила Еву пошевелиться и открыть глаза. И только сейчас она увидела перед собой тарелку, причём это была любимая тарелочка Лизы. О Боже, на ней были небрежно разбросаны и вмяты, как мёртвые тела на поле боя, окурки от сигарет. Где-то пепел из тарелки вывалился на стол и был размазан, словно кровавые пятна. Она взяла тарелку в руки, пристально вглядываясь в этот хаос. Ева вдохнула табачный дым, от которого её тошнило. Взгляд от тарелки с трупами пополз дальше к откупоренной бутылке с коньяком и двум бокалам. Казалось, кто-то незримый подтолкнул Еву сзади, и она маленькими шажками пошла на источник шума, который бил в её ушах в барабаны и эхом отзывался в самом центре её сердца, разрывая его изнутри, уничтожая, не оставляя ни одного живого кусочка. Она больше не улыбалась.

Подойдя к месту преступления, она поняла, каким ничтожным оказалось её воображение, рисовавшее похотливые сцены измены. То, что увидела она перед собой, не могло происходить в реальной жизни, по крайней мере, так ей казалось. К изголовью кровати наручниками была прикована женщина. Первое, что бросилось Еве в глаза, – это её неестественно яркие рыжие волосы. Прежде ей не приходилось встречать такой цвет. Длинные кудри, словно змеи, торчащие из головы Медузы Горгоны, были раскинуты по кровати во все стороны. Ее ноги, обутые в блестящие чёрные сапоги, доходившие до самых бёдер, были разведены в стороны. Под стать этим сапогам на руках были надеты перчатки, закрывающие локти. Её голая, откровенно торчащая из корсета грудь вздымалась от тяжёлого дыхания хозяйки. На её шее был надет кожаный ошейник с шипами. От него тянулась тонкая металлическая цепочка, другой конец которой держал в руках муж Евы. Он стоял на коленях между её ног и то и дело дёргал эту цепь на себя, отчего голова женщины рывками поднималась и опускалась обратно на подушки. В другой руке мужчина держал длинный хлыст, на конце которого была зафиксирована кожаная петля. Судя по красным отметинам на теле женщины, этот хлыст причинял ей немалую боль, но, похоже, ей это нравилось.

По обнаженной спине мужа струились капли пота. Каждый мускул его тела был напряжён, словно камень. Глаза его были затуманены похотью. Он тяжело дышал, издавая при этом грудное рычание. В этот момент он был похож на демона, властвующего над своей рабыней, в самом сердце своего подземелья. Таким его Ева не могла представить даже в самом страшном сне.

Ева так и продолжала стоять в открытых дверях комнаты, держа в руках тарелку, не в силах отвести ошеломлённый взгляд от происходящего.

Внезапно рыжеволосая женщина повернула голову. Она улыбнулась Еве накрашенными алыми губами, обнажив при этом белоснежные зубы. На её лице не отразился ни испуг, ни угрызения совести. Лишь улыбка, победная, жестокая, злая.

В этот момент муж Евы, державший до этого ситуацию под контролем, устремил свой взор на причину неповиновения своей рабыни, ведь она улыбнулась, а это жёсткое нарушение. Он увидел в дверях свою жену, которая смотрела на него, на чужую женщину и на всё, что происходило, казалось вовсе не с ней. Неизвестно сколько времени продолжалась эта немая пауза. Затем мужчина опустил голову, отчего его светлые волосы, мокрые от пота, закрыли лицо и положил на кровать плеть с цепью. Он сошёл на пол, грациозно подошёл к тумбочке, стоявшей возле кровати, взял ключ и, не торопясь, начал расстёгивать наручники, освобождая свою рабыню.

Наконец, он нарушил гробовое молчание, повисшее в комнате:

– Почему так рано?

Еве не нашлась, что ответить, она с ужасом следила за его движениями. Он снял со стула одежду и подал женщине, которая уже сидела на кровати и потирала запястья. Одеваясь, женщина перебросила волосы через плечо, разгладила складки на чёрном шёлковом платье. Всё это она проделывала с такой лёгкостью, словно только что пробудилась ото сна, приняла душ и собиралась позавтракать.

– Женя, у нас сегодня годовщина, – произнесла Ева запинающимся, хриплым голосом. Она была настолько поражена их реакцией. Похоже, что никто не чувствовал себя виноватым.

Мужчина посмотрел на неё. В его глазах она прочла лишь гнев, вперемешку с жестокостью.

– Ну так и не портила бы её своим приходом. Пришла бы со своей чёртовой работы вовремя, и тебя бы осчастливили, – говоря это, он надел брюки и рубашку.

Разговаривая с мужем, Ева наблюдала, как рыжеволосая женщина собирала по комнате в небольшой чемоданчик разные аксессуары и предметы, которые она видела впервые в жизни и назначения которых даже не хотела представлять. Громким щелчком закрылись замочки, рыжая повернулась к своим зрителям, окинула взглядом комнату: "А не забыла ли чего?" и сказала, обращаясь к своему господину:

– Я готова. Проводишь меня? – голос её был словно лава, которая огненным потоком растекается и сжигает за собой всё живое.

– Конечно, Елизавета, пойдем, – ответил муж, словно Евы тут и не было.

Они оба встали перед Евой, ожидая, что она их пропустит. Она отшатнулась в сторону. В ушах её пульсировал голос мужа: "Конечно, Елизавета… Елизавета… Елизавета… Боже, ведь так зовут их дочь. Как он настаивал на этом имени, когда родилась малышка. Неужели это всё связано?!"

Она слышала их голоса в прихожей и звук открывающейся входной двери:

– Я же говорила, что дома – это плохая идея.

– Ничего, переживём. Рано или поздно это случилось бы.

– Тогда до встречи? – заискивающим голосом спросила та, которая только что лежала прикованная к их постели.

– Конечно, я позвоню.

Ева не верила себе, своим ушам, своим глазам. Ей казалось, что всё это происходит не с ней. Чувствуя, что вот-вот упадёт, что ей не хватает воздуха, поставив злополучную тарелку на комод, она открыла дверь на балкон и вышла. Свежий воздух ударил Еве в лицо, приводя её в чувство и отрезвляя сознание. "Да, так хорошо, так намного лучше". Она закрыла глаза, подставив лицо беспощадной стихии. Она встряхнула головой, резинка, державшая хвост, лопнула и шоколадный шёлковый поток волос хлынул на тонкие плечи. Ветер тут же подхватил их и принялся трепать во все стороны. Ева стояла не шевелясь, позволяя ветру хлестать себя по щекам, забираться под одежду, успокаивая её тело и душу своим холодным порывом.

Вслед за ней на балкон выглянул Евгений и сказал:

– Пройдём в дом, я думаю, нам есть о чём поговорить.

Ева не хотела разлучаться со своим другом-ветром: он так усердно пытался её успокоить и привести в чувство, но она понимала всю безысходность ситуации, развернулась и вошла внутрь.

Она поняла, почему ей было так трудно дышать: воздух в комнате насквозь был пропитан запахами пота, кожи, секса и терпким ароматом духов той женщины. Весь этот зловонный клуб резким наплывом ударил по обонянию Евы и, не желая находиться здесь ни минутой больше, она пошла на кухню. Евгений последовал за ней. Подойдя к окну, она развернулась и подняла глаза на своего мужа. Сердце её билось в безумном ритме. Сто тысяч обвинений и упреков были готовы сорваться стремительным потоком с её языка. Но она молчала. Лишь смотрела в глаза этому человеку, тому, которого считала неотъемлемой частью своей жизни. Десять лет назад она отдала ему свою любовь, отдала всю себя без остатка, сгорела в нём.

Видя в её глазах гнев, который нарастал с каждой секундой, Евгений скрестил руки на груди и произнёс:

– Не вздумай закатить мне истерику, ясно?! Я не собираюсь оправдываться перед тобой и тем более извиняться. Ты сама всё видела. Я такой, какой есть, и меняться не собираюсь.

"Боже мой! Кто этот человек, что стоит передо мной? – думала Ева. – За последнее время он изменился до неузнаваемости! Он превратился в чудовище, каким я раньше его не знала". Он заводился по малейшему поводу, и кричал, обвиняя во всём жену, раздавая звонкие пощечины.

– Женя, скажи мне, что не так? Что случилось? Ведь раньше у нас всё было хорошо. Ты всегда говорил мне, что любишь, а тут такое… Как ты мог? Это же наш дом! НАШ! – её голос сорвался на крик. – В конце концов, тут живет наша дочь! В тебе нет ничего святого! Ты, ты…

Ева не смогла договорить, горячие слёзы покатились по её щекам, обжигая кожу.

– А я? Всё ещё люблю тебя… Просто своей идеальной любовью ты меня задавила. Ты слишком правильная. У нас всё как в рекламе, счастливая семья за завтраком, все улыбаются. Разве что собаки не хватает.

– Так разве это плохо? Чего тебе надо?

– Этого! – закричал Евгений, указывая рукой на дверь, напоминая о том, что она увидела.

Ева зажмурилась от боли, вспоминая сцену, которая навсегда оставит след в её душе.

– Ты не такая, Ева. Но это и неплохо. Меня почти всё устраивает. Осталось немного кое-что поправить.

От волнения матовая кожа на лице девушки порозовела, зелёные глаза стали цвета тёмного опала.

– Неужели ты думаешь, что после всего этого я останусь с тобой? Ты с ума сошёл?

– Потише, детка! Я уверен в том, что останешься. Куда ты денешься? Ты же мышь серая! Ничего женственного в тебе нет! Думаешь, для чего я отправил тебя учиться танцевать пол дэнс? Чтобы ты вертелась на шесте для меня, чтобы в тебе появился женский лоск. Ну ничего, теперь нам придётся пройти ускоренное обучение, и я выведу тебя на новый уровень наших отношений. Раз тебе всё стало известно, будешь учиться удовлетворять меня другими способами.

– Ты что говоришь такое? – прошептала Ева, не веря своим ушам, – на какой уровень? Да меня тошнит от тебя! Кто ты такой, что решаешь за меня?

– Я – твой муж! Твой господин! – в два шага он приблизился к ней, и тяжёлая ладонь обрушилась на лицо девушки.

От сильного удара, не устояв на ногах, Ева упала перед ним на колени, держась одной рукой за щёку. В голове звенело, из разбитой губы потекла кровь.

Он склонился над ней, крепко обхватил пятерней её подбородок, поворачивая голову вправо и влево, рассматривая результаты своей работы, и прошептал:

– Ты без меня никто и будешь делать то, что я скажу. Ясно? – его глаза потемнели.

Еве стало страшно. Она попыталась отвернуться, но он всё ещё держал её лицо железной хваткой.

Она понимала, что не сможет противостоять ему. Она слишком слабая по сравнению с ним.

"Пусть говорит, что хочет, лишь бы успокоился. С ним это и раньше срабатывало. Надо просто молчать". Но для себя она уже всё решила и твёрдо знала, что будет делать дальше. В этот раз она не сможет проглотить эту боль!

Видя её смирение, он понемногу разжал пальцы и отошёл в сторону. Окинув взглядом стол, на котором стояли принесённые продукты, произнёс:

– Ты собиралась накрыть праздничный стол? Замечательно. Я уйду ненадолго. Ты приведёшь себя в порядок и подготовишься к моему возвращению. Вечером из школы вернётся наша дочь и мы отпразднуем юбилей, как и собирались. Слышишь, Ева? Не смей мне перечить!