Вера Лондоковская
Спасти Ивановку
Глава 1
Наземный полет
Благовещенск, 2023 год
Поздним июльским вечером в одну из гостиниц Благовещенска вошла женщина с сумкой через плечо и вместительным чемоданом на колесиках. Это была среднего роста стройная блондинка лет сорока с солнцезащитными очками, закрепленными на лбу, одетая по-летнему, в джинсовые шорты и легкую тунику. Оглядевшись в нарядном сверкающем вестибюле, она подошла на ресепшн. Приветливая девушка-администратор взяла паспорт и вскоре вернула его вместе с ключами от номера.
– Добро пожаловать, Ирина Игоревна! Ваш номер пятьсот двадцатый. Проходите к лифтам и следуйте на пятый этаж.
Номер оказался маленьким, но очень уютным и приятным. Стены в жемчужных и кремовых светлых тонах контрастировали с темными плинтусами и розетками. В углу у окна стояла тумбочка, сквозь стеклянные дверцы которой виднелись кружки и бокалы. Над тумбочкой висел телевизор. Рядом стоял удобный стол, за ним платяной шкаф. Вдоль другой стены располагалась кровать и маленький диванчик. Санузел со всеми удобствами. Но главным удобством было шикарное, мягкое, приятное для ног, ковровое покрытие цвета морской волны. Благодать!
Теперь следовало разобрать вещи. Красивый пестрый чемодан на колесиках был куплен когда-то в Чехии. В первый же день в Праге Ирина Игоревна не устояла перед восхитительными изделиями из Богемского стекла. Продавцы уверяли: стекло настолько прочное, что производители возвращают деньги, если в дороге что-нибудь разобьется, поэтому и стакан с позолотой, и синяя ваза, и красная сахарница с цветочками спокойно переживут дорогу до дома. Однако, несмотря на все заверения и клятвы, она все же купила этот самый чемодан, накидала в него одежду, купленную днем ранее в Вене, и туда же бережно положила коробки со стаканами и вазочками.
Эх, где та Чехия, та Германия, Австрия и Польша! После пандемии о поездках в Европу пришлось забыть, а летние каникулы такие длинные и так хочется путешествовать! Поэтому – да здравствует внутренний туризм!
Ирина Игоревна распахнула окно, защищенное москитной сеткой, и увидела ту самую знаменитую набережную Благовещенска, с которой открывался вид на набережную китайского города Хэйхэ. Сейчас, поздним вечером, обе набережные переливались яркими огнями, подсветка зданий играла разноцветными огнями: красными, желтыми, голубыми, зелеными. Захватывающее зрелище! Мало того, что из окна или просто прогуливаясь по набережной, можно увидеть огни другой страны, так это еще и потрясающе красиво! Можно себе представить, как обе стороны старались оформить сияющей красотой свои стороны берегов Амура, и конечно, делали это в знак добрососедства и нерушимой дружбы между народами.
Так, что у нас по плану? – размышляла Ирина Игоревна, счастливая от впечатлений поездки. Завтра и послезавтра – прогулка по Благовещенску, на третий день я еду в Ивановку, на свою историческую родину. Потом трехдневная поездка в Китай – теплоходом по Амуру в город Хэйхэ. А по возвращении – денек отдыхаю в Благовещенске и еду домой, во Владивосток.
И все пошло по плану. Первые два дня были посвящены прогулкам по Благовещенску. Первое, что приятно поразило путешественницу на улицах города – мало людей и мало машин, настоящий рай для интроверта! После Владивостока, где количество изделий автопрома просто зашкаливает, и сотни машин снуют везде и всегда, – во дворах, на узких внутриквартальных дорогах, на парковках возле магазинов, – здесь было в миллион раз спокойнее. Пешеходные зоны намного шире и просторнее, идешь себе по центральным улицам, где звучит из репродукторов классическая музыка, и наслаждаешься видом красивых старинных зданий, и никакой толпы, никаких самокатчиков. Спокойно фотографируешь, снимаешь видео на память, можешь остановиться и не спеша осмотреться по сторонам.
Устав ходить, Ирина Игоревна заходила в кафешки или другие заведения, заказывала себе салат и молочный коктейль. Правда, коктейль она просила делать без молока, просто мороженое и сок. Работники общепита удивлялись, но выполняли нехитрую просьбу.
Устроившись за столиком в очередном кафе, женщина открыла мессенджер и прочитала новые сообщения от тети Вали:
«Как там, мошка и комары сильно тебя донимают? Амурская область славится этими назойливыми насекомыми».
Рассмеявшись, она тут же ответила:
«Нет тут никаких назойливых насекомых. Я иногда их вижу, но они не донимают меня абсолютно!»
Выйдя на улицу, она нечаянно обронила чек за коктейль, молниеносно подняла его и выбросила в мусорку. Ни одна бумажка из ее рук не упадет на эту священную землю, нельзя мусорить на земле, которую когда-то осваивали твои предки.
Краеведческий музей располагался в красивом историческом здании и занимал три этажа. С интересом рассматривая экспонаты, Ирина Игоревна зашла в очередной зал и вскрикнула от неожиданности: прямо на нее смотрели три оскаленных злобных волка!
– Вы что, никогда тут не были? – поспешила ее успокоить смотрительница. – Здесь у нас выставлены мумифицированные животные Амурской области.
– То есть это чучела настоящих животных?
– Конечно. Самых настоящих.
Кого тут только не было! В нескольких обширных залах можно было увидеть и белогрудого медведя, и серых волков, и изюбров, и лосей, и оленей, и амурских тигров. Из более мелких тут были – росомаха, горностай, заяц, енотовидная собака, дальневосточный кот, лисица, кабан, белка, норка, енот, суслик длиннохвостый. Из птиц – пустельга, кобчик, грач, сова полярная, сокол-кречет, орел мохноногий, орлан-белохвост, орел-беркут и многие другие. Все они располагались среди деревьев и листьев, как будто в своей природной среде, а один орел даже висел под потолком с расправленными крыльями, в полете.
А набережная Благовещенска – она казалась нескончаемой! Чтобы дойти до маяка, а затем до скульптуры амурозавра, надо ее пройти от начала до конца. Амурозавр оказался красивейшим созданием из рода динозавров, живших когда-то на земле. Высокий хвостатый зверь с золотистым хохолком на голове, настоящий красавец! Оказывается, именно в Благовещенске было найдено самое большое в мире кладбище этих древних животных, и здесь даже целое научное отделение занимается изучением сохранившихся останков. Ну а на набережной стоит эта замечательная скульптура, изображающая тех, кто жил на этой территории за миллионы лет до нас.
А какой великолепный вид с набережной на китайский город Хэйхэ, который буквально через пятьсот метров, на том берегу Амура! Даже днем, когда еще не включены огни и подсветка! Часами можно ходить и смотреть на здания успешных процветающих соседей. Или сидеть и смотреть, благо, лавочек много.
С набережной Ирина Игоревна прошла на площадь Победы, где увидела Триумфальную арку, вечный огонь и огромный мемориал с фамилиями погибших в Великой Отечественной войне амурцев. Напротив мемориала ее глазам предстало красивейшее здание, желтое с белыми колоннами и скульптурами на крыше – бывший универсальный магазин. А рядом с ним – скульптуры учителя музыки с учениками. Да, самые красивые здания в городе – те, которые были построены до революции местными купцами. И заслуга современных руководителей города – в прекрасном состоянии этих зданий.
С мужем Ирина Игоревна в эти дни общалась мало, он был в рейсе, где-то посреди Охотского моря, и редко присылал сообщения. Зато с тетей Валей активно делилась всеми впечатлениями от поездки.
«Завтра едешь в Ивановку? – уточняла тетя. – Столько лет прошло, может, там всего три двора осталось».
«Там шесть тысяч жителей, я в интернете смотрела, – отвечала Ирина Игоревна. – У них есть краеведческий музей, церковь и другие объекты. Родственников вряд ли найду, бабушка говорила, что все Куриловы оттуда давно уехали. А Романовские – мужчины на войне погибли, а женщины вышли замуж и сменили фамилии. Надеюсь, найду местное кладбище, там скорее всего, и будут фамилии предков».
«На кладбище одной идти страшно, – возражала тетя Валя, – не переживай, ты уже почтишь их память одним тем, что вообще приедешь туда и пройдешь по земле, где они жили».
Утро Ирины Игоревны началось как обычно. Первым делом чашка кофе с шоколадкой и обычное умывание, затем она опрыскала лицо тоником и вбила сыворотку, после высыхания сыворотки привычно нанесла солнцезащитный крем с 50-кратным эффектом, такой крем по совету своих косметологов она наносила уже много лет каждое утро, и зимой, и летом, защищая лицо от фитостарения и пигментных пятен. Потом оделась и взяла с собой бейсболку, чтобы уж точно не достали палящие летние лучи солнца.
Пора вызывать такси до Ивановки.
Ехать было недалеко, всего тридцать километров от Благовещенска, «как от моего дома до Шаморы». Совсем скоро с правой стороны показались огромные белые буквы «ИВАНОВКА». Выйдя из машины, она спросила у местных, в какую сторону идти, чтобы добраться до центра села и увидеть все достопримечательности, после чего уверенно зашагала по асфальтированной дороге вдоль частных деревянных домов.
Какой тут прекрасный воздух, как легко дышится! И не жарко, хотя июль месяц, и нет никакой мошки, никаких комаров. В прозрачных чистых стеклах отражается утреннее веселое солнце, по деревянным панелям скользят солнечные блики – настроение превосходное! И чем дальше она шла, тем больше ей казалось, что все это она уже когда-то видела: и эти дома, и эти постройки, как будто они ей хорошо знакомы. Что это было? Загадки генетической памяти? Или просто бабушкины рассказы всплывали? Или, может, все деревни выглядят однотипно?
По пути ей встретилась женщина с удивительным взглядом спокойных голубых глаз, совсем как у бабушки и прадеда! Может, мы с ней какие-то родственники, просто не знаем об этом?
После длинной череды деревянных домов с заборами и хозяйственными постройками появилась другая картина. Ирина Игоревна про себя назвала это «деловой центр». Тут были супермаркеты, магазины одежды и канцтоваров, автозапчастей и бытовой химии. Какие-то офисы, банковские отделения, такси.
После «делового центра» начали встречаться двухэтажные панельные дома с балконами, кирпичные здания администрации. И сразу после них – площадь с двумя мемориалами – один в память о погибших в Великую Отечественную войну ивановцах, а другой назывался «Почет и слава лучшим». Подойдя к военному мемориалу, Ирина Игоревна в списке фамилий обнаружила надписи «Курилов И.И.» и «Курилов Я.И.», а ведь прадед был Тимофей Иванович! Может, это его братья? В списке второго мемориала «Почет и слава лучшим» среди других имен и фамилий нашлась надпись «Курилова Серафима Ивановна». Ну это уже точно родная сестра прадеда, бабушка называла ее «тетя Сима».
Ирина Игоревна вышла с площади и, пройдя всего несколько метров, вдруг оказалась в удивительном месте. Посередине была пешеходная дорога, вымощенная разноцветной плиткой, а с двух сторон от нее – два прекрасных озера. К берегу правого озера прибились круглые зеленые листья, похожие на те, на которых расцветают лотосы, но самих лотосов не было. Посередине озера был островок с домиками, на котором сидели несколько водоплавающих птиц: бакланы, чайки, утки. А по глади озера величественно плыли прекрасные лебеди – два белых и два черных.
На одной из лавочек, стоявших вдоль берегов озера, сидела пожилая женщина в бежевом костюме и с такой же бежевой сумочкой, в очках и шляпке.
– Здравствуйте, – обратилась к ней Ирина Игоревна, – похоже, тут были лотосы. Они уже отцвели или еще не начали?
– Здравствуйте, – повернулась к ней женщина, – а они в этом году не цвели. Ученые сейчас разбираются, почему так произошло. Разные предположения – может, лебеди повредили стебли, а может, состав воды изменился. Как выяснят, будут работать над этим. Так что в ближайшем будущем, возможно, и зацветут лотосы.
Ну вот, тут тебе и ученые следят за озером, и лебеди, и лотосы, и вон лавочки какие красивые, и плитка, сразу видно, все новое. А тетя говорила «три двора осталось»!
Приветливая женщина продолжала рассказывать об успехах села, о его умелых и уважаемых местными жителями руководителях, и Ирина Игоревна села рядом с ней на лавочку.
Как же тут хорошо! В зеркальной глади озера отражается высокое голубое небо с огромными причудливыми кучевыми облаками. И вроде бы жарко становится под июльскими лучами солнца, но вот по озеру пошла рябь, подул ветерок, и живительная прохлада словно веером обмахнула лицо и тело. Плывут величественные лебеди, а над озером возвышаются огромные высоченные сосны с пушистыми зелеными лапами, раскинутыми в разные стороны.
Как, должно быть, хорошо здесь жилось моим предкам! Ведь и они когда-то наслаждались этим солнцем и этой прохладой, смотрели на эти озера и эти сосны. Работали, отдыхали, любили. Радовались природе, любимым людям, новым детям, своим успехам в этом райском месте. Если бы только не ворвалась в их жизнь революция и все последующие войны!
– А где у вас тут кладбище? – спросила Ирина Игоревна у своей собеседницы.
– А в ту сторону если идти, надо пройти через лес, потом будет мост через реку, потом опять лес, и тогда уже кладбище.
Да, далеко идти, еще и через лес. А так бы хотелось там побродить, ведь кто знает, может, найдутся памятники предков, может, даже с фотографиями, ну хоть глазком на них взглянуть! Однако, Ирине Игоревне и так непривычно было оттого, что такая большая территория и так мало людей. А тут идти через лес, через реку и опять через лес. Впрочем, она заметила, что тут никто никого не боится, ведь вокруг все свои, односельчане. Нет никаких заезжих чужаков, гастролеров, даже бродячих собак нигде не видно.
– Вы случайно не знали Куриловых и Романовских?
– Куриловых знала, тетя Аня Курилова жила возле церкви. А Романовские… фамилия знакомая вроде…
Обойдя озеро с противоположной стороны, она увидела стройного красивого белого лебедя на траве, совсем рядом. Какой-то дедушка с палочкой ласково с ним разговаривал, называл Петрушей.
– А его лебедушку как зовут? – поинтересовалась Ирина Игоревна.
– Мы еще не дали ей имя, – взглянул на подошедшую местный житель, – ее совсем недавно из Петербурга привезли для Петруши. Он без пары скучал очень, а теперь вот, они вместе.
– Так может, скоро и птенцы появятся.
– А как же, конечно, появятся. А чайки, тоже парочка, сами здесь поселились. Мимо пролетали, остановились отдохнуть, да так и остались. Видят же, что так хорошо, никто не обижает.
– А на зиму птицы здесь не останутся?
– Что вы, конечно, не останутся. На зиму их переводят в специальное помещение с искусственным водоемом. Специалисты там за ними ухаживают. А озеро будут расширять, благоустраивать, обещают, что в следующем году и лотосы опять зацветут.
Какие здесь люди простые и добрые, – в который раз подивилась Ирина Игоревна. К кому ни подойди, все так дружелюбно разговаривают, даже не зная, кто я и откуда. Теперь я понимаю, почему папа всю жизнь с таким теплом и благодарностью вспоминал своего деда Тимофея Ивановича, моего прадеда. Тут даже незнакомые дети со мной здороваются на каждом шагу, а у нас в городе соседи по площадке не здороваются, только грызутся, кто чье место на парковке занял, кто во сколько шумит да кого достали соседские собаки.
В офисах сплошь высокомерные злобные начальники, на каждом шагу интриги и склоки, буллинг и травля своих же сотрудников.
То ли дело предки наши – жили себе в селах, работали на земле со своими семьями, никаких начальников-самодуров, никаких интриг коллег, никакой травли.
За озером располагался шикарный детский парк. Из динамиков лилась приятная современная музыка, по пути встречалось множество красивых цветных скульптур животных и мультяшных героев. Были тут целые семейства слонов, быков, оленей. На лавочке сидел Чиполлино, в тени деревьев стояли волк и заяц из «Ну, погоди!», кот Матроскин, кот Леопольд и Кот в сапогах. Ближе к забору стояли качели и карусели.
Выйдя из парка, Ирина Игоревна увидела высокую стеллу и пошла к ней по асфальтированной тропинке среди высоких деревьев.
Это была высокая белая стелла с изображением скорбящей японской женщины и надписью на русском и японском языках: «С чувством покаяния и глубокой скорби жителям Ивановки от народа Японии, от Сайто Рокуро и его единомышленников. 1995 год». На самой верхушке стеллы, среди облаков в лучах солнца возвышался православный крест.
То есть в 1919 году японцы натворили здесь дел, и не прошло ста лет, как они раскаялись.
Ирина Игоревна вздрогнула, вспомнив рассказы бабушки о том, что творилось здесь в тот страшный день 22 марта 1919 года во время Гражданской войны и нашествия интервентов.
Ну что, теперь надо искать краеведческий музей. Женщина у озера говорила, что он где-то за вторым озером.
Пройдя через деревянный мост, Ирина Игоревна вышла к деревянной синей церкви, которая в этот день оказалась закрытой. Совсем недалеко от нее было здание краеведческого музея.
Она осмотрела все экспонаты и фотографии, прочитала все материалы, попадавшиеся на пути.
Затем вышла в зал, посвященный нападению интервентов в 1919 году. На центральной стене висела огромная картина с изображением горящей Ивановки.
Под картиной, в стеклянном столе, лежали пожелтевшие от времени листы бумаги с фамилиями, набранными на пишущей машинке. Очень много листов с фамилиями. Среди них нашлась и надпись: «Курилов Иван Спиридонович, 50 лет». Фамилия прапрадеда в списках жертв японской интервенции и белогвардейцев. Только не был он никакой жертвой, он был настоящим героем.
Ирина Игоревна остановила проходившую смотрительницу музея.
– Скажите, а как пройти к этому обелиску? Который изображен на той фотографии?
– А это недалеко от стеллы, рядом со школой искусств. Кстати, эта школа была образована еще до революции, тоже наша гордость. Там еще в те времена обучали детей музыке и рисованию. И вот дойдете до этой школы, и справа от нее будет сосновая рощица. Это и есть место захоронения всех погибших в тот день. Правда, нет как таковых могил и надгробий, просто один обелиск. Можно туда и цветочки положить, и поклониться. А у вас кто-то из родственников погиб?
– Да, прапрадеду японцы голову отрубили – за то, что попытался вызволить людей из горящего амбара.
Смотрительница аж вскрикнула.
– Нелюди, сколько людей расстреляли в тот день, скольких сожгли!
– Прапрадед мой, Иван Спиридонович, начал открывать дверь амбара, в который загнали людей, чтобы сжечь. Японцы попытались его оттащить, но он только плечами повел и отряхнул их с себя. Он высокий был, сильный, статный, красивый. Амбар уже занимался огнем, люди внутри подняли крышу, и некоторые успели выскочить, но их японцы безжалостно расстреляли. Прапрадед тем временем сбил приколоченную доску с амбара, и еще несколько человек смогли выскочить. Тогда один подлый японец ухитрился прыгнуть чуть ли не выше своего роста и саблей снес Ивану Спиридоновичу голову.
– Ваш предок настоящий герой. Вы нашли его в этих списках, нашли его фамилию?
– Да, – ответила Ирина Игоревна.
– Вы знаете, мы к каждому церковному празднику эти списки переписываем и относим в церковь, и там о них молятся, за каждого погибшего молятся и проводят службы. Так что вы не переживайте, о душе вашего родственника здесь заботятся.
– Спасибо вам большое.
– В те страшные дни все тела привозили в церковь и отпевали. А потом увозили туда, где сейчас сосновая рощица, и там хоронили. На это несколько дней ушло, ведь так много было погибших, более пятисот человек!
– Как? – удивилась Ирина Игоревна. – А в источниках указывают цифру двести пятьдесят семь человек.
– Так это только те, кого опознали, чьи фамилии известны. А были еще и неопознанные, так что на самом деле пятьсот и более человек.
– Какой же это ужас!
– А в этой школе искусств, – смотрительница понизила голос, – которая рядом с захоронением, до сих пор странные вещи происходят, знаете ли…
– Что-то сверхъестественное?
– Да, там часто слышат потусторонние голоса, причем самые разные люди их слышат. Не могут же все они врать.
– Да я и не удивляюсь, такая энергетика мощная. Вы представляете, сколько людей в тот день неожиданно, в один миг, умерли, а сколько людей горевали! У моего прапрадеда шестеро детей было, почти все уже взрослые, со своими женами и детьми, представляете, какое горе было для них всех.
– Я сама в этой школе однажды ощутила что-то странное, – продолжала смотрительница. – Пришла туда дочку забрать, захожу в пустой кабинет рисования, и вдруг чувствую чье-то присутствие. Хотя пустой кабинет, заметьте! Потом слышу – двое людей стаканами чокаются и выпивают. Я застыла. И тут слышу – опять чокаются, стаканы звенят и вроде как осколки на пол посыпались! И вдруг такой грохот, как будто тело со стула свалилось! Я думала, поседею от ужаса. Выбежала из кабинета, а навстречу идет учительница музыки. А у меня на лице, видимо, все написано было. Она так понимающе на меня посмотрела. А потом мне дочка рассказала, что они как-то решили в этом кабинете своей группой сфотографироваться. Так вот, на фотографиях, кроме детей, оказались белые полупрозрачные тени!
– Да, энергия человеческая никуда не девается, – со вздохом согласилась Ирина Игоревна.
Вскоре она уже стояла возле школы искусств. Справа от школы она увидела ту самую сосновую рощицу и белый обелиск.
Спохватилась, что цветов с собой нет, но что поделаешь, по пути не нашлось цветочного магазина. И в сумке, как нарочно, ни конфет, ни сигарет, ничего, что можно было бы положить на эту землю. На стадионе возле школы, впрочем, росли какие-то дикие цветочки. Нарвав их, Ирина Игоревна с небольшим букетиком вошла в сосновую рощицу.
Побродила немного по траве, среди деревьев, потом негромко сказала:
– Деда Курилов, прапрадед мой! Я твоя праправнучка. Я хотела тебе сказать, что мы все тебя помним, хоть и видели только на фотографии. Все твои внуки, правнуки и праправнуки, – мы все тебя помним и очень любим! Низкий тебе поклон.
Ирина Игоревна поклонилась до самой земли.
Последний раз она плакала на улице, когда ей было четыре года, и мама сказала тогда тете Оле:
– Она такая страшная становится – когда плачет.
С тех пор ни разу на людях она не заплакала, как бы ни было тяжело, страшно, неприятно. Наедине с собой – пожалуйста, хоть волосы на себе рви, но на глазах у людей, даже если их вокруг не так уж много, нет, ни в коем случае.
Вот и сейчас Ирина Игоревна брела по узкой тропинке, ведущей в центр села, молча, без слез. Перейдя небольшую асфальтированную дорогу, она вдруг остановилась. Прямо перед ней стоял нарядный магазинчик цветов.
– Кстати, я же еще не все сказала!
В сосновую рощицу она вернулась с букетом из десяти алых роз, самых красивых, какие нашлись в цветочном магазине. Положив их на землю, Ирина Игоревна опять низко поклонилась. Никого вокруг не было, только высоченные многолетние сосны переливались своими оранжево-бурыми стволами в лучах вечернего солнца да птицы негромко переговаривались где-то наверху.
– Тело твое здесь, дорогой Иван Спиридонович, а где душа? Я думаю, что где-то в лучшем мире. Где точно – одному Богу известно. Но я надеюсь, ты меня слышишь и знаешь, что я приехала в твое родное село. Мне очень жаль, что не существует машины времени, и путешествовать можно только в пространстве. Как бы мне хотелось совершить путешествие в ваше время, увидеть вас всех, и тебя, и твоего сына – моего прадеда, и других предков. Знаешь, я ведь Тимофея Ивановича видела всего один раз, в раннем детстве, и совсем не помню. Но я его так люблю! Даже, когда просто бабушка говорила «батька мой», у меня внутри теплело от счастья, что жил когда-то такой человек. Лишь по рассказам вас всех и знаю…
Да, очень хотелось бы совершить путешествие во времени и увидеть их всех, всех дорогих людей…
Часы показывали семь вечера, а шагомер двенадцать тысяч шагов, когда она сидела на лавочке во дворике местной администрации, ожидая такси до Благовещенска.
Такси долго не было, да это и к лучшему, хотя бы еще немного побыть здесь. Какая же замечательная у меня историческая родина, и как хорошо она меня приняла! Уезжать не хотелось. Однако, скоро стемнеет, и надо ехать в гостиницу, собираться к предстоящей поездке в китайский Хэйхэ.
Наконец, приехала машина такси, серебристая «Тойота Королла». Таксист, молодой, лет восемнадцати, белобрысый худенький паренек, долго извинялся за такое длительное ожидание.
– Вы не поверите, но такая пробка была, просто все стояло и не двигалось! Никогда не помню, чтобы в пригороде была пробка! И самое интересное, никакой причины для этого не было. Я сначала думал, может, авария какая или дорогу ремонтируют, но нет. Никакой видимой причины, представляете?
– Ивановка меня не хочет отпускать, – поняла Ирина Игоревна.
– Скорее всего, – засмеялся таксист, очевидно, думая, что пассажирка шутит.
Через окно автомобиля Ирина Игоревна любовалась небом и облаками. Облака были удивительные, местами белоснежные, а где-то темного цвета, но все их очертания были ярко выраженными, четкими, как будто прочерченными умелой рукой художника. Они соединялись в причудливые нагромождения и казались какими-то фигурами, скульптурами, картинами, симфониями.
На одном участке дороги у путешественницы захватило дух при виде фантастической картины. Сверху открывался вид на какое-то поселение, – деревню или село, а может, это уже была окраина Благовещенска, – только поселение располагалось значительно ниже дороги, и было ярко освещено золотисто-розовыми лучами заходящего солнца. И над всеми жилыми постройками простиралось бесконечное небо с этими необыкновенными облаками.
– Облака у вас удивительные, – сказала Ирина Игоревна таксисту, – я как будто нахожусь внутри фантастического фильма, честное слово. Видите эту деревню внизу? И нависшие облака над ней? Я хотела видео снять, но поняла, что оно не передаст этой волшебной картины, это надо видеть своими глазами.
– А вы знаете, у нас далеко не всегда такие облака, – задумчиво взглянул наверх таксист.
– Ну, значит, они в честь меня появились, – по-барски добродушно произнесла путешественница.
– Так и есть, – с улыбкой согласился парень.
Пиликнул телефон, это пришло сообщение от тети Вали. Она интересовалась подробностями дня, проведенного в Ивановке. Ну что ж, пару сообщений можно успеть накидать, больше не получится, ведь совсем скоро Благовещенск.
Ирина Игоревна заканчивала уже десятое пространное сообщение, описывая все, что она сегодня увидела, и пересылая многочисленные фотографии и видео. А пункт назначения все не показывался. Она убрала телефон в свою мягкую бордовую сумочку и посмотрела в окно. А за окном опять была та же самая деревня внизу под облаками, окрашенная золотисто-розовыми лучами заходящего солнца!
Или ей это чудится? Как так, столько едем, и в который раз одна и та же деревня проплывает за окном.
Растерянно повернулась она к водителю. Тот крутил баранку и явно был напряжен.
– У вас есть еще одна такая деревня?
– Нет вроде, – ответил он дрогнувшим голосом.
Ирине Игоревне передалось его напряжение и тревога.
– Мы давно уже должны были приехать. Сколько прошло времени?
Он молча указал на приборную панель. А там ничего не работало и не светилось, ни спидометр, ни часы.
Ирина Игоревна достала из сумочки свой телефон. Он не включался. Посмотрела на наручные часы…и глазам своим не поверила. На них было семь часов. Она же в это время сидела на лавочке и ждала такси! Так, Ира, успокойся, не паникуй! Но сердце уже колотилось как бешенное, во рту пересохло от страха, а при себе даже бутылочки воды не было.
– Наверно, какой-то сбой произошел, – поделилась она своими соображениями с таксистом.
– Ну тогда это прям глобальный сбой, – отозвался тот и мотнул головой в сторону правого окна.
Ирина Игоревна посмотрела направо и перед ее глазами вновь проплыла та же самая картина: деревня внизу, облака над ней, и те же самые золотисто-розовые солнечные лучи. Взглянула на часы и ахнула: они показывали уже шесть часов вечера.
– Я думаю, нам надо остановиться и выйти из машины, – решительно сказала она водителю, – скорее всего, мы заблудились, и надо просить у людей помощи. Сколько раз мы проехали мимо одной и той же деревни? Кстати, вот и опять она…
Ирина Игоревна осеклась. На этот раз солнечные лучи, скользящие по окнам домов, были без розового всплеска, и солнце стояло гораздо выше, и наручные часы показывали уже два часа дня. Можно было предположить, что водитель не знает дорогу и ездит исключительно по навигатору, но как объяснить тот факт, что стрелки дорогих швейцарских часов неумолимо движутся назад?
Взмокший таксист повернулся к своей пассажирке:
– Я давно пытался нажать на тормоз, у меня и сейчас нога на тормозе! Но она не останавливается! Вы чувствуете, как ровно она едет?
Машина, действительно, ехала ровно, как будто летела. Это напоминало полет самолета вне зоны турбулентности.
– И кого мы будем спрашивать, у кого просить помощи? Вы хоть одну машину на дороге видите?
Женщина вглядывалась в окружающее пространство и впрямь не видела ни одной машины, ни одного человека ни вдалеке, ни поблизости.
– Я уже устал ехать, – простонал таксист, – у меня уже голова кружится от этих бесконечных километров!
Теперь они ехали уже не днем и даже не утром, а в ночной темноте, и сколько ни вглядывайся, ничего за окном не увидишь, даже огни нигде не мелькали.
– Вы кто? – вдруг со страхом повернулся к ней водитель.
– В смысле – кто?
– Я уже полгода в такси работаю, а ни разу ни с кем таких приключений не было, только с вами они и начались! То пробка непонятная в пригороде, то теперь этот полет по асфальту!
– У меня, представьте, тоже никогда в жизни такого не было! – нервничала пассажирка. – Я самый простой человек, живу во Владивостоке, преподаю «Географию морского судоходства» в колледже, муж – обыкновенный моряк. На каникулах решила приехать сюда, на родину своих предков. Ну что еще сказать… Я не экстрасенс, ничем таким не занимаюсь…
Машина набирала скорость и летела как самый настоящий самолет, даже колеса уже не прикасались к асфальту, а деревня под облаками начала мелькать перед взорами изумленных путников каждую минуту. И каждую минуту деревня представала в разных видах, то она была под солнечными лучами, то окутана дождем и туманом, то вовсе занесена снежными сугробами. То дневное небо над ней простиралось, то ночное.
В какой-то момент Ирину Игоревну вдавило в сиденье так, что она пошевелиться не могла. Голова, однако, оставалась ясной, и женщина начала догадываться, что происходит. «Что ты там говорила сегодня в сосновой рощице?» – спрашивала она себя. «Жаль, что не существует машины времени, а так хочется попасть в прошлое, увидеть и обнять дорогих людей». Ну вот, высшие силы тебя услышали, у тебя прекрасная возможность и увидеть их, и обнять. Ой, – у нее вдруг перехватило дыхание, – а еще и помочь им! Да-да, я сделаю так, чтобы Иван Спиридонович уехал на это страшное время куда-нибудь! Я спасу его от самурайской сабли! И не только его, а всю Ивановку, всех ее жителей!