Вера Иванова
Девочки с характером. Большая книга романтических историй
«Серебряный вечер» и малиновые колготки
Залезая в маршрутку, Варя чувствовала себя миллионершей. Еще бы! После того, как она выгребла из-под Степкиной кровати деньги, карманы стали тяжелыми от мелочи, а кошелек распух от десяток. Вместе с уже имевшейся набралось триста десять. Даже больше, чем нужно!
Салон микроавтобуса был полон. И откуда столько народу в середине рабочего дня! Может, тоже черепашьим гриппом заболели? Варя поглубже натянула капюшон, забилась на последнее сиденье: в маленьком городке многие друг друга знали.
На билет передала три десятки и горстку мелочи – купюры надо экономить. Водитель, поворчав, бросил монетки в коробку, не пересчитывая. Мелькнуло запоздалое сожаление – можно было схитрить, насыпать не двадцать рублей, а пятнадцать, – но Варя строго одернула себя: нарушай, но знай меру! К тому же она ведь покинула группу «фанатов безбилетного проезда».
Двухчасовая дорога пролетела незаметно – Варю укачало, и она заснула. Ее сон прерывался лишь дважды – когда приходили эсэмэски от Даши. Варя отвечала коротко, односложно, не посвящая подругу в неожиданную авантюру.
Окончательно она проснулась оттого, что какая-то добросердечная женщина трясла ее за плечо:
– Вставай, деточка! Приехали!
Вот так Варя вместо школы очутилась на центральной площади районного центра – города под названием Юров. Без родителей она бывала здесь только два раза, оба – с классом, когда ходили в краеведческий музей и театр. Эти посещения оставили у Вари смутное впечатление о городе – мальчишки шумели, дурачились, учительница и родители одергивали и торопили их, сразу из школьного автобуса экскурсантов высаживали в пункты назначения.
Теперь же она была предоставлена сама себе и могла делать все, что хотела.
От этого становилось немного страшно.
Попутчики разошлись, маршрутка уехала, и Варя осталась на остановке одна. Она беспомощно огляделась и вдруг захотела заплакать.
– Что случилось, девочка? Я могу тебе помочь? – спросил участливый женский голос.
Варя с надеждой обернулась – это была та самая женщина, которая разбудила ее в маршрутке. Доброе круглое лицо светилось улыбкой.
– Не подскажете, где книжный магазин? – расхрабрилась путешественница.
– Конечно, подскажу! Это недалеко. Пойдем, нам по дороге.
Женщина засеменила по узкой тропинке среди сугробов, Варя двинулась следом.
Налетела мелкая поземка, стало холодно. Варя закуталась в шарф, натянула капюшон, пожалев, что надела не валенки, а кеды: для поездки в город хотелось приодеться, и кто же знал, что так не вовремя начнется метель!
Наконец дошли.
– Вот сюда! – Добрая провожатая открыла дверь, и Варя, пробормотав в шарф «спасибо», юркнула внутрь.
Небольшой уютный зал был сплошь уставлен полками с книгами. Варя в растерянности замерла у входа, гадая, где же прячется любимая серия. Долго размышлять не пришлось: к ней почти сразу устремилась продавщица.
– Учебники? Вампиры? Открытки? – вцепилась она в единственную посетительницу.
– Серия для девочек, – ответила Варя.
– Сюда! Вот! – Продавщица провела ее в дальний угол, показала на полку, где разместились книжки в заманчивых ярких обложках. – Какую тебе?
– Можно, я сама выберу? – робко попросила Варя, не в силах оторвать от полки восхищенного взгляда.
– Как хочешь. – Продавщица пожала плечами и отошла, и Варя осталась наедине со своей мечтой.
Ибо это было именно так: на полках стояли ее самые любимые книги, и не одна-две, а много. Новинки и прежние выпуски, тоненькие одиночки и толстенькие сборники, милые, любимые, желанные и – недоступные. Ах, как же Варя жалела, что ее папа не олигарх! Уж тогда бы она скупила всю серию, нашла бы в Интернете даже самые старые книжки, первые выпуски, не пожалела бы никаких денег! Ее коллекция стала бы чемпионом в группе и в классе. Да что там, даже в школе! К ней приходили бы девчонки со всего города, и она милостиво разрешала бы им почитать, но только следила бы строго, чтобы книгу не испортили, не испачкали и возвратили в срок. Она была бы строгой библиотекаршей!
А вот и «Серебряный вечер», притаился в глубине полки за «Песнями для двоих» и «Белым танцем». Что за книга, покажите-ка скорее!
Книга выглядела прекрасно – как, впрочем, и остальные. Девушка и парень на сиреневой обложке с желтой каемкой шли, держась за руки и заглядывая в светящиеся окна. А что там в аннотации? «Они встретились в сумерки и сразу поняли, что не могут жить друг без друга. Но у нее есть парень, а у него – давний роман с ее одноклассницей. К тому же скоро ее ждут на гастроли с ансамблем танца, а его – переезд в другой город. Как сложится судьба непростой любви? Что впереди у влюбленных – яркий солнечный день или серебряный вечер?»
Интересненько! Почитать бы… Но сейчас самое главное – стихи.
Варя быстренько пролистала книгу и в самой середине наткнулась на такие строчки:
Ангелы в розовых шубках
Городу сели на плечи,
В танцах, улыбках и шутках
Тает серебряный вечер.
Где-то гудят электрички,
Где-то летают кометы,
Перебираю странички
Жизни заманчивой этой.
За снегопадом разлуки,
За перевалом надежды
Держатся двое за руки,
И расцветает подснежник.
Только за ночью морозной
Утро наступит, когда я
Вдруг по мерцающим звездам
Имя твое угадаю.
Здорово!
В голове тут же начала крутиться мелодия… Варя закрыла глаза, пытаясь запомнить.
– Ну что? Берем? – резкий голос продавщицы прервал творческий процесс.
– Да.
На кассе Варя протянула пятидесятирублевую бумажку и десять десяток. Почти весь запас! Но за такое сокровище не жалко. Эх, если бы можно было еще прихватить «Белый танец» и «Песни для двоих!».
Но нет, не в этот раз.
«Серебряный вечер» отправился в сумку, а Варя снова окунулась в метель. Оказывается, пока она знакомилась с новинками серии «Только для девчонок», погода окончательно испортилась. Улицей правили водовороты из снежинок, на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Варя прошла немного вперед и в растерянности остановилась. Куда идти? Надо бы вернуться на остановку, чтобы ехать обратно, но до вечерней маршрутки еще куча времени. Может, снова в книжный? Нет, это неинтересно, в кои-то веки в городе оказалась, надо оторваться по полной!
И Варя начала отрываться. Она решила пойти куда глаза глядят – ну не заблудится же она в густонаселенном городе, в самом-то деле!
Она сделала несколько шагов по уже довольно глубокому снегу (простите, кедики!) и очутилась перед кафе под названием «Золотая рыбка». Тяжелая дверь никак не поддавалась, и Варя так и осталась бы на улице, если бы не жалостливый охранник. Он выглянул из-за двери и, оглядев Варю с головы до ног, скептически хмыкнул:
– Тебе точно сюда?
Варя бросила взгляд через его плечо и поняла, что рвется в пивбар. Несколько голов в полутемном прокуренном помещении как по команде повернулись в ее сторону, и нарушительница запретов в испуге отступила.
– А тут есть что-нибудь для…? – выпалила она, неопределенно взмахнув рукой и заливаясь краской.
– Для трезвенников? – снова хмыкнул охранник. – Напротив. Молочный бар «Двадцать две коровы».
Варя пулей перелетела улицу, едва не угодив под колеса автобуса, и под вопли разъяренного водителя скрылась за стеклянной дверью.
В молочном кафе было пусто. Но здесь хотя бы горел свет, можно дышать, и на витрине аппетитно румянились булочки.
На коктейль и плюшку ушло шесть пятирублевок. Зато каким блаженством было устроиться у окна и, глядя на пургу за окном, сочинять песню!
Собственно, сочинять ничего не надо было, мелодия родилась в тот момент, когда были прочитаны стихи. Она всплыла в памяти сразу же, едва Варя открыла книгу.
И это была классная песня!
– За сне-го-па-дом разлуки, – припевала она между глотками молочного коктейля. – За пе-ре-ва-лом на-деж-ды… Ла-ла-ла…
Сольное выступление было прервано эсэмэской от Даши:
«Варюх, ау!»
Пришлось отстучать:
«Я тута! А ты?»
«Трясусь в автобусе».
Да, точно, у них же там уроки уже кончились! Вот здорово, а она тут, за тридевять земель, сидит в кафе, сама себе хозяйка.
Варя сделала еще один глоток и написала:
«Р. тоже в авто?»
«Ага».
«А с кем он сидит?»
На этот раз с ответом помедлили:
«Со Светой Рябовой».
Варя поперхнулась, закашлялась. Света Рябова возглавляла список красавиц их класса. В этот вопрос надо было внести ясность…
Закусив губу, она сердито отщелкала:
«Она к нему села или он к ней?»
«Не заметила. Но выглядит она сегодня потрясно. Мини-сарафан и малиновые колготки. Парни как один пялятся».
Опять малиновые колготки! Сговорились они, что ли? Вначале Палитра Ваганова, теперь вот Рябова…
«Р. тоже пялится?»
Снова пауза. Потом неутешительный ответ: «И он».
Ну вот! Приподнятое настроение вмиг улетучилось. Пурга с улицы захлестнула душу.
Плохих новостей больше не хотелось, и Варя решительно засунула мобильник в сумку. Потом выгребла из кармана горсть мелочи и заказала второй коктейль. На этот раз напиток показался ужасно холодным и совсем не вкусным. Варя, давясь, допила (не пропадать же деньгам!) и вышла на улицу.
Ветер хлестнул в лицо, глаза запорошило, но Варя решительно двинулась вдоль витрин, практически прилипнув к ним. Ноги вязли в снегу, кедики и джинсы промокли насквозь, но маленькая гостья большого города упорно продвигалась вперед.
Ее мужество было вознаграждено. Не прошла она и двух магазинов, как взгляд остановился на объявлении: «Распродажа колготок. Все цвета и размеры. Последний день акции».
Колготки? Хм-м…
«Это судьба», – подумала Варя и решительно потянула на себя четвертую за день стеклянную дверь.
Через пятнадцать минут после отчаянной борьбы с собой по поводу цвета колготок она выгребала из кармана последнюю мелочь. Призом стало ярко-малиновое чудо, точь-в-точь как у Палитры и, наверное, у Рябовой. Когда Варя, крепко прижимая к себе пакет с «добычей», вышла под удары бури, она ощущала себя на подиуме при свете софитов.
Семь бед – один ответ
Неописуемый восторг, однако, продолжался не-дол-го: до того момента, пока Варя не дошла до остановки.
Маршрутка уже подъехала, Варя встала в хвост очереди, полезла в карман за деньгами… чтобы обнаружить, что у нее остался ровно рубль.
Несмотря на жуткий холод, ее бросило в жар. Неужели она истратила на покупки все деньги?! И ей не на что ехать домой? Она обшарила карманы, перетряхнула сумку – но тщетно, сумма увеличилась на два пятьдесят.
– Ты едешь? Давай быстрее! – торопили сзади.
– Да… Нет… Не еду, – осипшим голосом произнесла девочка. На ослабевших ногах она отошла от маршрутки, прислонилась к фонарному столбу. Проводив глазами отъезжающий микроавтобус, ощутила себя путешественницей, брошенной на необитаемом острове.
И что же теперь делать? Она вытащила мобильник – сердце екнуло: батарея полностью разрядилась, телефон не работал.
Только сейчас стал ясен весь ужас ее положения. Ни денег, ни связи…
Варю охватило вдруг ощущение невыносимого одиночества, и она расплакалась, громко, навзрыд. Однако никто не услышал и не пришел на помощь – смутные силуэты редких прохожих терялись в ревущей снежной пелене.
И вдруг…
– Помогите, люди добрые! – услышала она откуда-то снизу и, оглядевшись, увидела темную фигуру, сидящую около таблички с надписью «Подайте на пропитание». Варя всхлипнула и бросила оставшиеся монетки в рваную ушанку – кому-то в этом мире все же хуже, чем ей!
Фигура что-то буркнула, кряхтя поднялась, аккуратно выгребла деньги и надела шапку. Потом бросила:
– Пойдем-ка! – И направилась к подземному переходу.
Варя послушно поплелась следом: от холода и бед на нее напало оцепенение, и было все равно, куда идти и что делать.
В переходе стало легче: здесь не было снега и ветра и наконец-то удалось согреться.
Ее провожатая (или провожатый? В обмотанном одежками свертке не разглядеть) расположилась у стены на туристической сидушке и расстелила рядом газетку:
– Садись! Емкость есть подходящая?
– Что? – Варя все еще не могла прийти в себя.
– Ну, собирать-то куда будешь? Шапка, кепка, коробка какая-нибудь…
– Что собирать? Я не понимаю…
Рука в грязной варежке ухватила ее за рукав и чуть не насильно усадила на газетку:
– А тут и понимать-то нечего! Деньги нужны? Вот и проси! Я б одолжила, да сама только вышла, улова никакого…
Точно во сне Варя вытащила из сумки пакет, вытряхнула колготки.
– Сюда можно?
– Можно.
Варя положила пакет перед собой и скорчилась на газетке, низко опустив голову и спрятав руки в карманы. Она дрожала и чувствовала себя преступницей.
В переходе никто не появлялся. Довольно долго пакет оставался пустым. Потом народ повалил валом – закончился рабочий день, люди возвращались домой. Варе начали кидать мелочь – рубли, медяки… Казалось, прошла целая вечность, прежде чем набралась десятка. «Этак мне до ночи отсюда не уйти!» – в отчаянии подумала начинающая попрошайка, и в этот момент в пакет плавно спланировала новенькая синенькая пятидесятирублевка.
Варя очнулась, подняла глаза…
И уперлась взглядом в ту самую женщину, которая утром ехала с ней в маршрутке. Однако на этот раз ее лицо было совсем другим: строгим, отчужденным, недоверчивым.
– Этого хватит? – сухо спросила она.
– Х-ва-ватит, – клацая зубами, ответила Варя. Она дождалась, когда женщина скроется из вида, потом с трудом поднялась на окоченевших ногах. Пятидесятирублевку убрала в карман, мелочь отдала «наставнице».
– Благодарствуем. Не забудь! – «Наставница» подтолкнула к ней злосчастные колготки. – А у тебя способности! Ишь, сколько привалило за один-то раз. Вид у тебя правильный, жалостливый. Так что если что, я всегда тут сижу. Присоединяйся, в компании веселее.
Обратная дорога прошла как в тумане. Денег хватило на билет и шоколадку. Рядом снова ехала та самая женщина, но на этот раз она делала вид, что не узнает ее. Но было уже все равно – хотелось спать, знобило, ломило спину. Чтобы не заснуть, Варя отламывала шоколад, который казался безвкусным. Она не помнила, как добралась до дома и каким чудом оказалась там раньше родителей. Запомнилось только, что Степка встретил ее словами:
– Ты же заболела!
– Ну да.
– А где же ты тогда была?
– В поликлинике. Не выдавай! – ложью больше, ложью меньше… Какая разница! Семь бед – один ответ.
– Ага, – почему-то сразу согласился Степка.
В прихожей Варя скинула промокшие насквозь кеды, с трудом закинула куртку на вешалку. Сумка вдруг стала невероятно тяжелой, лестница в «голубятню» показалась бесконечной. Единственной радостью было узнать, что никто не приходил: ни врач, ни подруга.
Отсутствие Даши объяснилось, когда ожил мобильный. «Сегодня не смогу (, – писала подруга, – У меня народ собрался, рисуем стенгазету».
Ну что ж, стенгазета так стенгазета.
«А кто еще рисует?» – вяло отстучала Варя.
«Р. и Мотя Сумкин».
«А из девчонок?»
Пауза.
«Света Рябова».
Варя помолчала, потом спросила:
«А про что в стенгазете?»
Долгая пауза.
«Про тебя».
«?!»
«Ну, как ты на литре опозорилась. Велели пропесочить кого-нибудь, Рябова предложила тебя и даже фотографию какую-то старую откопала».
«А Р.?»
«Промолчал».
Вот и все.
Варя съежилась под одеялом, закрыла глаза. Пропади они пропадом, «Серебряный вечер» и малиновые колготки. Пока она бегала за покупками, у нее отняли любовь.
На душе было стыло и сумрачно, как и за окном.
Вернулись родители. Варя не слышала этого, очнулась только тогда, когда заскрипела дверь.
– Ну, как? Получше? – Мама стояла рядом, озабоченно смотрела на нее.
– Ага, – простучала зубами Варя. Она мерзла. Одеяло превратилось в сугроб, а по голове барабанили сотни молоточков. – Можно я еще посплю?
– Можно, – голос мамы доносился откуда-то с другой планеты.
Варя закрыла глаза, радуясь, что не надо больше поднимать тяжелые веки.
– Тридцать девять и пять, – услышала она через некоторое время. – Надо вызывать неотложку.
После невероятных злоключений бурного дня она и в самом деле заболела. Черепаший грипп превратился в настоящий.
«Он сказал – Дурандина!»
Потянулись томительные, похожие друг на друга дни. В сумрачной комнате с плотно задернутыми шторами утро не отличалось от вечера. Таблетки были горькими и противными, завывание метели за окном и тиканье допотопных часов казались невероятно громкими, от света резало глаза. Сил едва хватало на вялое переругивание с мамой по поводу оставленной на тарелках еды (аппетит отшибло напрочь), односложные эсэмэски Даше и вечернюю болтовню со Степкой.
В остальное время Варя спала. Уже сотый раз она видела один и тот же сон: Родион с Рябовой вешают стенгазету, на которой изображена Палитра Ваганова в малиновых колготках и с рваной ушанкой в руках. Под картинкой надпись: «Подайте на пропитание!» Когда стенгазета уже повешена, рядом появляется Та Самая Женщина, она достает из кармана пятидесятирублевку и швыряет в воздух со словами: «Этого хватит?»
Уроков Варя не делала. Учебники во главе с ненавистной литературой валялись на столе. Читать тоже невозможно, поэтому «Серебряный вечер» пылился там же, рядом с большим колокольчиком, которым Варя вызывала маму.
Мелодия почти забылась. В голову ничего не лезло, мысли были вялые, сонные.
Врач Алла Андреевна приходила еще два раза, качала головой, назначала новые таблетки, а один раз даже сделала укол. Варя мужественно вытерпела все, послушно глотая лекарства и запивая их остывшим чаем.
Но однажды утром от Даши пришла эсэмэска:
«Сидишь? А то как бы не упала».
«Лежу! Давай, говори!»
«Прикинь, тут такое случилось, такое! Ты только заикой не стань от счастья!»
«А что?» – с замиранием сердца переспросила Варя.
«Сегодня Р. дежурил!»
«И что?»
«Анна Семеновна на первом спрашивает: кто отсутствует?»
«И что?»
«А он сказал: Дурандина! Прикинь?»
Вот это новость!
Варя рывком села на постели.
«А еще что он сказал?»
«Больше ничего. Но остальных отсутствующих даже не заметил!»
Некоторое время она сидела, прижав к груди мобильник, переваривая невероятное известие и чувствуя, как жизнь возвращается к ней. Это было будто глоток воды во время засухи, словно севшая на цветок первая весенняя бабочка или сияющая солнцем капля на сосульке…
Мелодия снова вернулась к ней. Песня пришла откуда-то из глубины сердца и была невероятно красивой. «Серебряный вечер…» – прошептала Варя, а потом соскочила с кровати и схватила книгу. Как же там было? Ага, вот они, стихи!
Она сидела на кровати и пела. Вернее, не пела, а сипела – голос еще не вернулся к ней. Это было чудо, и Варя чуть не заплакала. Чтобы успокоиться, взяла гитару, начала перебирать струны.
А потом вдруг почувствовала страстное желание вновь стать Реймонтом Обви. До компьютера не добраться, так что блог в данный момент недоступен. Но есть же и другие возможности записать свои мысли! Хотя бы в обычный девчоночий дневник. Раньше, в начальной школе, такой дневничок был ее верным спутником. Эти тетрадки так быстро заканчивались, что у подруг не было проблемы выбрать подарок. Вон они, цветастые, стоят на полке рядом с книжками ТДД – летописи ее тогдашнего мира.
Объятая ностальгией, Варя отложила гитару, подошла к полке, вытащила наугад один из дневничков – зеленый в золотых улитках. Открыла на первой попавшейся странице и наткнулась на старую школьную анкету. Тогда, в пятом, она пустила эту анкету по классу, и теперь так интересно было читать ответы, написанные круглыми смешными детскими почерками с невероятными ошибками: «У меня есть сабака. Ее завут Крендиль», – написал Сумкин. Интересно, он сейчас-то выучил эти слова? Жаль, что здесь нет ответов Родиона – он пришел к ним только в шестом. Здорово было бы знать, какие у него любимые цвета и блюда! И есть ли домашние животные?
А потом Варя вспомнила, что где-то завалялся еще один дневничок – пустой, неначатый. Даша подарила ей на день рождения в шестом, но Варе тогда уже надоели дневники – она увлеклась рисованием, мама записала ее в студию при музее, и комнату заполнили краски, кисточки, альбомы… А потом преподаватель уехал, студия распалась, мольберт теперь пылился в углу за дверью, а Варины шедевры – в коробке на шкафу. Не получилось ей пойти по стопам знаменитого тезки!
Дневничок нашелся в глубине секретера. Он был беленький с незабудками, и у Вари руки зачесались написать туда что-нибудь. Однако после прогулки по комнате и по прошлому ужасно хотелось есть, и она в один прием съела все, что принесла мама. Но не наелась и решила спуститься на кухню.
Идти оказалось неожиданно тяжело: пол гулял под ногами, как на корабле во время качки. В дверях кухни встретил голос мамы:
– Зачем пришла? Почему босиком? Нельзя было позвать?
– Есть хочу! – сообщила Варя, счастливо улыбаясь.
Лицо мамы тоже расцвело улыбкой:
– Ну, наконец-то! На поправку пошла.
Устав, Варя вернулась в комнату и начала новый дневничок. «Он сказал – Дурандина!» – была первая фраза, за которой последовало двустраничное описание Вариных чувств. Она могла бы написать и больше, но рука устала, и процесс пришлось прервать. Да уж, это вам не в блоге писать! Потом спохватилась, что написала не как Реймонт Обви, а от себя, но было уже поздно. Не вырывать же листки и не зачеркивать! Придется оставить как есть. Правда, в этом есть своя прелесть: написанное было самым личным, тайным, интимным и не предназначалось для чужих глаз. Никто, никогда и ни за что, ни родители, ни даже самые близкие друзья не смогут прочитать это, она не разрешит даже под пытками!
Со сладким ощущением еще одной «страшной тайны» Варя спрятала дневничок под подушку и принялась читать «Серебряный вечер». Любовная история так захватила ее, что она не отрывалась, пока мама не выключила свет.
В темноте Варя достала мобильник, в сотый раз перечитала Дашину эсэмэску.
«Он сказал – Дурандина!»
Экранчик с волшебными словами мерцал в темноте, сердце сладко замирало. При свете мобильника Варя дочитала книгу и так и уснула – с мобильником в руке и заветной тайной на душе.
