Вера Чиркова
Убить в себе зверя
– Куда мы идем? – осведомился я как можно безразличнее.
Не хотелось паниковать раньше времени.
– Молчи. – Тихо приказал спутник.
Еще минут пятнадцать мы молча брели через барханы и я понемногу начал волноваться. Неужели Кен все-таки был прав, и это подстава? Вот сейчас парень повернется и скажет, что мы с Кеном не прошли проверку на лояльность?! Что тогда делать? Но разве для такого заявления нужно было вести меня так далеко?
Или мы уже сбежали? Тогда почему без Кена? Может, пора объяснить спутнику, что друга я не брошу и никуда без него не пойду? Или все же стоит пойти?! А когда доберусь до побережья, нанять вертолет и вернуться за ним?! Но не придется ли мне тогда отбивать его у низран силой?! А это уже совершенно недопустимый поворот событий.
Тяжкая лавина этих мыслей заставила меня тяжело вздохнуть и почти с ненавистью смерить взглядом худенькую спину спутника. А он, не оборачиваясь, внезапно предложил:
– Оглянись, шар видно?
Я оглянулся.
– Только верхушку.
Спутник свернул за небольшой бархан и сел на песок.
– Садись, Арт!
Я невольно дернулся.
– Откуда ты знаешь мое имя?
– Не тупи, его здесь все знают! Как и мое, между прочим. Меня зовут Тези.
– Очень приятно! – пробубнил я, матеря себя за идиотизм, но все-таки задал очередной глупый вопрос – А почему шар не должно быть видно?
– На нем камеры для наблюдения за местностью.
– Врешь! – выдохнул я.
– Нет. – Серьезно ответил Тези и вытащил из недр балахона небольшую серую бусину, болтающуюся на нитке наподобие медальона. Более всего она напоминала диктофон, и вот его тут точно не должно было быть. А мой спутник поднес бусину ко рту, шепнул в нее что-то и подал мне.
– Сунь в ухо.
Я подчинился и услышал медленный четкий механический голос, объясняющий мне в деталях план умыкания воздушного шара. Наверное, вид у меня в этот момент был донельзя идиотский. Обычно меня не очень легко удивить, а этому малорослому Тези это удалось уже два раза подряд. В этой дикой пустыне я никак не ожидал встретить такие обычные для моего мира вещи, как минидиктофон и камера слежения. Интересно, что еще может оказаться у этих низран за пазухой?! А шарик объяснял мне тем временем очень интересные вещи. Наконец мне сообщили кодовое слово включения записи и тот факт, что прослушать ее можно еще только один раз, после чего чудо техники перестанет функционировать. Я вытащил диктофон из уха и поинтересовался у Тези, откуда это у него? Но он только отмахнулся.
– Потом объясню! Ты все понял? – обязательно дай это прослушать Кену и если ему что-либо покажется невыполнимым или непонятным, сообщите мне! – тихо и настойчиво повторил он, вставая и отряхивая песок.
Мне так хотелось с ним о многом поговорить, обсудить, уточнить, но Тези пресек все мои расспросы на корню. Пришлось вставать и двигать обратно. Назад, по приказу компаньона, я шел впереди. Шел и мечтал о побеге. То есть, нас и раньше здесь никто особенно не задерживал.
Но уйти пешком через кишащую неведомыми опасными хищниками пустыню без запаса воды и оружия практически означало самоубийство. А сейчас долгожданная свобода наконец реально засветила на горизонте, и от этого мне вдруг стало очень легко и весело.
Я шел и улыбался рыжему знойному небу, бесконечным, серым барханам, еле видным верхушкам гор на горизонте и кажется, даже напевал, как вдруг злой шепот сзади осадил меня.
– Будь поосторожнее, особенно с Риссеу, и ничего не говори сейчас вслух!
– А ты? – сорвалось у меня.
– Тсс! – зло зашипело сзади по-змеиному, и я даже оглянулся от неожиданности, но тут же понял, что сделал это зря. На меня так люто смотрели выразительные, почему-то смутно знакомые карие глаза, что я молча отвернулся и двинулся к поселку. Петь, конечно, уже не хотелось, но окончательно испортить мне настроение не смогло бы сейчас ничто. На этот раз я улыбался встречным низранам вполне непритворно, и у меня даже возникло ощущение, что они тоже улыбаются в ответ.
Дойдя до жилища Риссеу, я обернулся, чтоб пропустить Тези, но его уже рядом не было. Когда и куда он свернул – я даже не заметил. Наверное, так нужно, решил я и вошел в дверцу. На звук моих шагов обернулся хозяин, слабо усмехнулся, и неожиданно сделал неуловимое, неприличное движение бедрами. Я так и замер на секунду от неожиданности, а он, как ни в чем не бывало, отвернулся к своим мешочкам. И привидится же такое, подумал я, пожал плечами, и отправился проверить, не нужно ли Кену принести зерно и унести готовую муку.
Он был в каморке один, и по его быстрому вопросительному взгляду я сразу понял, что он откуда-то знает, что я виделся с Тези. Я бодро подмигнул ему, давая понять, что все о-кей, но лицо Кена лишь как-то кисло сморщилось. Что-то не так? Все прежние подозрения вмиг ожили в моем мозгу и я стиснул зубы. Неужели доверился врагу? Как никогда мне захотелось свернуть кому-нибудь шею. Неожиданно сзади скрипнул песок под чужими ногами, и я заставил себя расслабиться. И тут же заметил, что Кен как-то странно смотрит на мои кулаки, взглянул туда же – ничего себе! Силой воли разжав побелевшие пальцы, я схватил мешочек с мукой и поволок в кладовую.
Весь остаток дня я работал как автомат. Мои мысли были заняты только одним: зачем и кому нужно нас подставлять? Сотня самых невероятных предположений родилась, и была отвергнута как совершенно немыслимая. Наконец стемнело, хозяин выдал нам наши пайки, и мы уселись ужинать в своей каморке. Я начал было на пальцах объясняться с Кеном, но он только прижал палец к губам. Ну молчать, так молчать. Поев, мы прилегли на песок и тут я как-то незаметно уснул.
Проснулся от толчка в спину уже под утро. Кен на пальцах объяснил, что теперь я могу рассказать о встрече с Тези. Я достал шарик, тихо шепнул в него пароль и вставил в ухо Кену. Пока он слушал инструкции, я наблюдал за выражением его лица. Мне очень хотелось знать, испытывает ли он те же чувства, какие испытал я, слушая эту запись. Но он только сосредоточенно кивал, а дослушав, шепнул шарику одно слово. Слабо пахнуло жженым пластиком, и крошечное устройство перестало существовать.
Следующие несколько дней Кен усиленно думал вечерами, изредка задавая мне разные вопросы. Я терпеливо отвечал, так как уже понял, какое решение принял мой друг. Все эти дни мы старались не пить заработанную мной у покупателей воду, а старательно закапывали маленькие бутылочки в углу каморки. Некоторые из них Кен обменял на какие-то порошки и крупы у помощника Риссеу, но постарался сделать это в отсутствие хозяина.
Наконец он сказал мне, на пальцах как обычно, что завтра придет Тези, и я должен буду отвлечь Риссеу на пару минут. Я кивал с серьезным видом, но в душе у меня все пело и плясало. Все эти указания означали начало операции под названием "побег" или "улёт на воздушном шаре", причем второе лично мне нравилось больше. Придумывать новый способ как отвлечь хозяина не стал, решил применить уже испытанный.
Тези пришел на следующий день к вечеру, когда я уже устал его ждать. Пока шел традиционный обмен приветствиями, я болтался неподалеку от открытой дверцы, ведущей из мельничной каморы в магазин. И, едва Риссеу перешел от расспросов к рассуждениям о качествах своей замечательной муки, выскочил к ним.
– Ой, ой! Хозяин! – ныл я, – Болит! Болит!
– Зивот? – встревожено спросил он.
И вдруг, не поняв сам, почему, я капризно заявил:
– Какой живот?! нога болит!
– Посему? – озадаченно спросил он. – Мешок я на нее сейчас уронил! – вдохновение не покидало меня.
– Какой нога? – Риссеу кажется, поверил мне.
А действительно, какая? Я не спеша, выставил вперед правую ногу.
– Вот эта!
Хозяин, присев, внимательно изучал мои ноги, переводя взгляд с одной на другую. Я тоже посмотрел вниз. Интересно, что он там такое занятное разглядел? А Риссеу медленно поднялся и яростно смотрел теперь вверх, прямо мне в глаза. Разумеется, я постарался смотреть как можно наивнее и не моя вина, что с моей рожей это не всегда получается.
– Ты ленивий, хитрий смея! – свирепо зашипел наконец Риссеу – Ты сейчас идет работать и таскать все мешок в кладовая! И если ты еще кричать – болит! – я тебя совсем выгонять!
Он так раскипятился, что стал говорить на лингве значительно хуже обычного. Бросив в меня последний уничтожающий взгляд, Риссеу отвернулся и обнаружив, что Тези исчез, почти бегом рванул в закуток Кена. С обиженным видом я поплелся следом, в душе надеясь, что Кену хватило этого времени. Хорошо, что я много выше Риссеу. Еще из коридорчика я рассмотрел, как Кен невозмутимо крутит свою ручку, а Тези, стоя к нему спиной, рассматривает надписи на мешках и мешочках. Хозяин подскочил к нему и недовольно что-то зашипел по низрански. Но Тези в долгу не остался. Показывая на мешки, он возмущенно отчитывал нашего хозяина. Как я понял, Риссеу не был очень честен с клиентами и подсунул хозяину Тези вовсе не ту муку, которую следовало. Догадавшись тихонько смыться, я отправился по своим делам, справедливо рассудив, что хозяину теперь совершенно не до меня.
Ночью мы со всеми предосторожностями вырыли еще одну ямку в своей каморке. В полумраке землянки, освещаемой лишь светом небольшой банки с местными светляками, я не очень хорошо все рассмотрел, но и того, что увидел, хватило, чтоб запрыгать от восторга. Никогда бы не поверил, что здесь могут быть такие вещи. Следующие пять дней я был настолько счастлив, что никакие придирки Риссеу не могли испортить мне настроение. Даже нудная работа и плохая еда не злили меня больше. Осточертевшие мешки, казалось, стали полегче, и я таскал их чуть не бегом.
Хозяин злорадно ухмылялся, считая что хорошенько напугал меня, и теперь пожинает плоды своей проницательности.
А на шестой день с утра нас неожиданно заперли в нашей каморке и велели сидеть тихо. Кен выждал немного, пока стихли вдалеке все шаги и сделал мне знак выкапывать наши сокровища. Лихорадочно копая песок, обвешиваясь под балахоном запасами продуктов, воды и оборудованием, принесенным Тези, я не сразу сообразил, что наконец-то он настал.
Великий день перемен.
День нашего убытия.
Выломать жидкую дверцу для меня не составило бы никакой проблемы, но Кен велел копать песок под рейкой. Ну, копать, так копать. Я достал из-за пояса широкий низранский нож для работы в поле, и принялся за дело. С таким инструментом копать просто одно удовольствие. Кен шепотом повторял последние инструкции. Наконец дохнуло жарким воздухом пустыни, посыпался горячий песок, и мы выползли наружу. Огляделись. Никого. Засыпали дыру и осторожно поползли, скрываясь за землянками.
От увиденного на центральной площади у меня отпала челюсть. Около парившего в вышине низранского шара завис летательный аппарат неизвестной мне конструкции. От этого странного НЛО к корзине шара был перекинут трос, и по нему низране с помощью нехитрой лебедки отправляли в аппарат какие-то тюки. Снизу несколько низран грузили такие же тюки в сетчатый контейнер, привязанный к веревке, спускавшейся из корзины. Никого из слуг не было видно. Исключительно низране. Значит, поэтому никто из знакомых мне рабов не мог ответить, откуда у низран, занимающихся только охотой и немного земледелием, берутся промышленные товары. Их просто не допускали к этим тайнам. Интересно, а как обстоят дела у Тези?! Надеюсь, ему удалось удрать, иначе вдвоем нам придется туго.
Низране тем временем споро погрузили все свои тюки, и НЛО плавно приподнялся. Теперь трос был наклонен в сторону корзины, и по нему начали передавать низранам тюки, ящики, коробки и свертки самых разных размеров. Вот теперь я точно знал, как появляются у низран рейки, пленка и многое другое. Правда, неясно, чем за это заплатили пустынники. Ну и совсем уж непонятно, откуда прибыли загадочные купцы и почему низране держат их прилет в такой тайне даже от своих несчастных рабов. Пока я размышлял об этом, разгрузка закончилась, свистнул отцепленный трос, Нло резко рванул вверх и вскоре исчез из виду. Низране сгрузили тюки на песок, и как мураши резво потащили их в самый большой дом, который я называл дом вождя, потому что он стоял на центральной площади и около него всегда дежурил охранник. Площадь опустела.
Я оглянулся. Когда к нам присоединился Тези, я не заметил, но теперь искренне обрадовался его присутствию.
– Пошли! – тихо скомандовал он, и мы, поднявшись во весь рост, рванули к шару. Корзину шара держат на месте три троса растяжки и по плану захвата мой самый дальний, поэтому я мчался не оглядываясь. На ходу я застегивал на руках замечательные перчатки. Ладони покрыты стальными крошечными иголочками, направленными в сторону запястья. Что-то вроде липучек. Перчатки привязаны к широкому поясу тонкими, суперкрепкими тросиками.
Добежав до растяжки, я вцепился в трос правой рукой, постаравшись ухватиться как можно выше. В левой нож. Быстрый взгляд назад, интересно, как там мои сообщники? Ого! Ребята, держась одной рукой, как я, другой пилят каждый свой трос. Я тоже начал резать свой. Не очень трудно, но секунд десять займет.
– Арт! берегись!
Я оглянулся. Низкорослый охранник, стоявший раньше у дома вождя, теперь во весь опор мчался ко мне. Со всей силы я резанул по тросу, и правую руку резко дернуло вверх. Ура! Летим! Выпустив из левой руки нож, предусмотрительно привязанный к поясу, второй рукой тоже схватился за трос. Однако оказалось, рано обрадовался, что охранник остался с носом, настырный низранин ухитрился в последний момент прыгнуть на мою левую ногу. А в следующий миг в нее вонзилось что-то острое. Я охнул от неожиданности и правой ногой пару раз хорошенько пнул гада. Но он громко заверещал и еще крепче вцепился в меня. Сидя верхом на моей ноге, он всхлипывал что-то по-своему, по-низрански и по всей вероятности расставаться со мной вовсе не собирался. Взглянув наверх, я обнаружил что Кен и Тези уже почти добрались до корзины. Значит нужно поспешить. Не обращая внимания на пассажира, тоже упорно полез ввысь.
Даже в чудо-перчатках непросто лезть с грузом по капроновому тросу, болтающемуся на головокружительной высоте. К тому же у меня почему-то внезапно онемела левая нога и поплыло перед глазами. Видимо, зря я свысока подшучивал над игрушечными на вид кинжальчиками, с которыми ходили охранники.
Из последних сил сопротивляясь накатывающей темноте, я почти механически перебирал руками, но корзина почему-то приближалась очень медленно. Неожиданно меня что-то ударило по спине. Оглянувшись, я словно сквозь туман обнаружил болтавшийся рядом на веревке крюк от лебедки. Сверху что-то отчаянно кричал Кен. Засыпающее сознание подсказало единственный шанс на спасение. С трудом протянув руку, я ухватился за крюк, мотнул веревку вокруг кисти несколько раз и отключился.
Мне было жарко и нестерпимо хотелось пить. Однако даже открыть глаза оказалось неимоверно трудно и пришлось, смирившись, терпеть. Зато слух работал нормально, да и разговаривали где-то рядом. Причем, обо мне.
Подслушивать конечно некрасиво… зато так интересно. Да и деваться мне некуда.
Как выяснилось, правильно я догадался, оружие низранина было смазано парализующим ядом. К счастью у охранника нашлось противоядие. Эй, а охранник-то откуда?! Оказывается, это я его притащил на себе. А как его было не тащить, если он вцепился как клещ?
– Но очнется теперь только часа через три, – невесело вдохнул Тези.
– Зато живой и здоровый, – успокоил его Кен и добавил озадачившую меня фразу, – благодаря тому, что ты вовремя догадалась втащить его лебедкой.
Что значит – "догадалась"?!
С чего это Кен вдруг начал выражаться на лингве косноязычно, как Риссеу? И тут голос Тези сказал:
– Просто поняла, что без лебедки у нас не хватит сил их втащить, ведь на Арте еще охранник висел.
Меня как будто снова ширнули ядовитым кинжалом. Прямо в сердце. Да я теперь и через шесть часов не очнусь, и не ждите. Несколько дней сидеть в тесноте крошечной корзинки рядом с девчонкой…
Да от одной только мысли о такой перспективе можно на неделю в кому впасть! И тут в моем светлеющем сознании возник вопрос, от которого я сразу открыл глаза:
– Сколько часов мы летим?
Две пары изумленно вытаращенных глаз уставились на меня с выражением такой радости что я великодушно решил не обижаться на то, что наш компаньон оказался девушкой. В конце концов, она же в этом не виновата?
– Хочу пить! – добавил я хрипло.
В тот же миг Тези склонилась надо мной с пузырьком в руке. Ну, возможно я был не прав, и девица на корабле не такое уж большое несчастье. Сделав несколько жадных глоточков, отстранил ее руку. Месяцы жизни с низранами научили меня ценить воду.
– Так сколько мы летим? – повторил вопрос, пытаясь сесть.
– Часов шесть, скоро закат. – Ответил Кен. – А ты бы полежал еще, рановато тебе садится.
– Будет плохо – лягу, – буркнул я, в душе благодарный Кену за такую заботу. Приятно все – же, когда можно разговаривать, не опасаясь вечно подслушивающих низран.
Кстати, а интересно, как Кен отделался от мелкого гаденыша, который мало того, что продырявил мне ногу, да еще и слезать с нее не хотел?
И как бы в ответ на эти мысли наконец рассмотрел в углу стянутый веревкой тощий сверток, с ужасом взирающий на нас.
– А это что еще за новогодний подарок? – невольно вырвалось у меня, – Вы почему его не выкинули?
Сверток тоненько всхлипнул.
– Не надо Арт! Ему и так несладко, – неожиданно заступилась за охранника Тези.
Вот оно! Дождались! Начались эти девчачьи штучки. Теперь еще только слез не хватает.
– А действительно что теперь с ним делать? – неожиданно поддержал меня Кен – Может, опустимся и сбросим? Неужели он дорогу назад не найдет?
– Да какое нам вообще дело, найдет или не найдет? – Я еще вредничал, но уже ясно понимал, что никогда бы не бросил человека посреди пустыни, даже если этот человек – низранин.
Однако охранник еще не догадался об этом, так как неожиданно, плача и захлебываясь, начал быстро что-то лопотать по-низрански. Тези явно отлично понимала это бормотание, Кен тоже слушал очень внимательно, мне же были знакомы лишь несколько слов, которые к тому же совершенно не подходили друг другу по смыслу. Например, что могло бы означать "новая мать царица" и еще что-то в том же духе? Бред какой-то.
Определенно малый со страха сошел с ума. Надеюсь, он не будет буянить. Тези видимо рассудила так – же. Дослушав лепет низранина, она велела Кену развязать пленника, и он беспрекословно ей подчинился. А вот мне это сразу как-то не понравилось. С чего это девчонка здесь так командует? Мы с Кеном обычно принимали все решения вместе, после детального обсуждения, и менять этот порядок я вовсе не собирался.
Твердо решив немедленно заявить об этом Кену, я только начал открывать рот, как напарник, обернувшись ко мне, шепнул несколько слов на языке, которого здесь знать не могли. Это существенно меняло дело, и поэтому, не успев ничего придумать я брякнул первое, что пришло в голову:
– А где тут туалет?
Все как-то странно замерли, потом посмотрели друг на друга и вдруг начали хохотать. Секунд пять я пытался сохранить обиженный вид, потом не выдержал и захохотал громче всех. Несколько минут безудержного хохота разумеется, не сделали нас друзьями, но и врагами мы больше не были.
Перестав трястись от страха, низранин вдруг сносно заболтал на лингве и, объявив что его зовут Миссе, объяснил нам особенности устройства нашего летящего в неизвестность аппарата. Оказывается у корзины двойное дно и промежуток засыпан песком для балласта. Ссыпать его можно, потянув за тросик, открывающий клапан в дне. И это самое простое. Наполнен шар водородом, который вырабатывают особые бактерии, живущие в специальном термосе, прикрученном к одной из стенок корзины.
Вот тут и начинаются проблемы. Им нужна вода и некая питательная смесь, запас которой у нас очень невелик. Также нужно их фильтровать и чистить термос, а для этой процедуры у нас вообще ничего нет. Поэтому мы не сможем приземляться каждый раз, как кому-нибудь приспичит погулять.
После этой информации Кен и Тези как-то странно притихли, и я сообразил, что проблема туалета волнует не только меня. Интересно, а сколько у нас еще таких проблем? В низранском поселке мне казалось, что достаточно вырваться на свободу, имея такое мощное вспомогательное средство как воздушный шар, а все остальные вопросы можно будет решить по мере их поступления.
А ведь мы уже сполна испытали на своей шкуре, как опасна и коварна деллийская пустыня. Низране нашли нас в самом плачевном состоянии, когда, бросив разбитый вдрызг о камни старенький примитивный вертолетик, мы неделю плелись наугад через раскаленные пески.
К тому моменту мы уже успели истратить все свои болты, отстреливаясь от огромных хищных варанов, выпили всю воду и потеряли, спасаясь от хищников, единственное серьезное оружие. И это еще огромное счастье, заявили аборигены, что нам не встретилась ни одна туффа – жуткое исчадие местной фауны.
– Это может получиться! – произнес внезапно Кен и я вздохнул с облегчением, наконец-то метод – «проблема – Кен – решение» снова заработал.
Получив инструкции к действию и открыв лючок в подвальчик с балластом, я попытался пролезть в него. Не тут-то было. Это отверстие совершенно не подходило к моим плечам.
– Мозно я? – худенький низранин ловко юркнул вниз. За ним, несмотря на наши возражения, в люк решительно спустилась Тези. Кен хотел присоединиться, но ему заявили что там и без него тесно. Работать в подвальчике высотой около метра приходилось на коленях. Нам оставалось только взяться за расширение люка, чтоб как можно быстрее сменить Тези. Через час пыльной работы по пересыпке песка удалось освободить один угол. Отогнув край старой серебристой пленки, застилавшей дно и стенки корзины, так, чтоб песок не ссыпался обратно, мы проделали в уголке днища небольшую дырку и на этом устройство удобств было закончено.
Пока мы решали эту проблему, наступил вечер. Стоя у бортика и рассматривая нескончаемые волны барханов, я вдруг почувствовал нестерпимый голод и вспомнил, что по правилам Риссеу уже должен жевать хайку и пить свою законную бутылку воды.
И хотя теперь у меня ничего этого не было, я бы не согласился возвратиться к низранам даже за сотню пайков.
А вот глупый охранник летит в неизвестность и возможно никогда не вернется домой. Может сейчас кто-то горько плачет по нему. Мне вдруг захотелось сказать Миссе что-нибудь ободряющее и я развернулся лицом к обществу.
И тут же забыл свои благие намерения, завороженный увиденным действом. Стоя на коленках на куске старой тряпицы Тези сосредоточенно делила куски хайки и бутылочки с водой. И скудные пайки с жестокой реальностью напомнили мне, что наши нищенские запасы, принесенные под одеждой, приходится делить теперь не на троих, а на четверых. Миссе, видимо, понимал это особенно отчетливо, потому что сидел, отвернувшись от еды, и его худенькая спина была напряженно выпрямлена. И снова жалость к этому путешественнику поневоле поднялась в моей душе. А Тези, хлопнув низранина по плечу, молча, как равному, подала ему кусок хайки и воду. Потом, подвинув нам с Кеном наши пайки, спокойно откусила свой кусок.
На этот раз ужин занял у меня намного меньше времени, чем обычно, и, глядя, как низранин аккуратно ссыпает в рот последние крошки я вдруг решил задать ему свой вопрос:
– Миссе, а у тебя мать с отцом есть?
Никогда до этого я не видел у обычно невозмутимых низран таких широко открытых от удивления глаз и рта. Кен как-то нервно хихикнул, и широко открыть рот пришлось мне, потому что Тези неожиданно заговорила на языке, которого никто не должен был здесь знать, кроме нас с Кеном. Первые же ее слова, резко брошенные мне в лицо, настолько потрясли меня, что она, заметив это, смягчилась и уже спокойнее выдала такую информацию, от которой заглючил бы любой компьютер.
Эти шепелявые низране, оказывается, откладывали яйца! И к тому же, у них был махровый матриархат. В том доме, что стоял на главной площади, жила их мать-царица и ее дочери. А отцами становились многие заслуженные соплеменники, которых призывали к исполнению супружеского долга по выбору царицы. Но самое невероятное всё же было другое. Пустынные царицы далеко не все отложенные яйца вручали на высиживание своим дочерям. Отбракованные по известному только ей принципу яйца, мать надкалывала и отдавала слугам для приготовления яичного порошка, который, кстати, в качестве биодобавки входил в ту самую смесь, что всегда вызывала у меня такие подозрения.
Тези давно замолчала и, отвернувшись от меня, что-то перекладывала в наших небогатых запасах, а я все переваривал услышанное. Мне и раньше казалось странным, что низране никогда не говорят о своих семейных делах, и не ходят по улице женщины с маленькими детьми, но спросить об этом было совершенно невозможно. Скрытные и подозрительные пустынники и за меньшее любопытство наказывали очень строго.
Только одно непонятно, откуда тогда Тези все это известно, ведь она такая же рабыня, как и мы? Я все – таки задал потихоньку этот вопрос Кену, укладывающемуся около меня на ночлег, хотя и чувствовал интуитивно, что этого делать не стоит. Друг как-то странно взглянул на меня и так же тихонько ответил:
– Потому, что она женщина.
– Ну и что?
Он отвернулся и не ответил.
Я ничего не понимал. Все знали что-то, чего не знал я, и не хотели мне объяснять.
Немного повозившись, устраиваясь на еще более жестком, чем песок, полу корзины, я наконец лег на спину и, глядя в темнеющее небо, попробовал мыслить логически. Если низране привыкли свято поклоняться своей матери-царице, то вполне вероятно, что и к женщинам других рас они относятся с большим уважением, чем к их мужчинам. Похоже, что так. Но почему мать-царица терпит в своих владениях чужеродных соперниц? В доброту дамы, делающей из своих детей яичный порошок, я бы не поверил и под расстрелом. Значит ей почему-то выгодно такое положение чужестранок. Тут мои размышления зашли в тупик, и сколько ни придумывал версий, ни одна из них не показалась мне единственно точной. Что-то говорило, что я на верном пути и не хватает одной лишь зацепочки, чтоб все встало на свои места.
Утром я проснулся поздно и с головной болью, и, хотя дулся на Кена за его секреты, все же не выдержав, признался ему, что мой дедуктивный метод завел меня в тупик. Тези в это время была в подвальчике, а низранин спал, замотавшись в свой незаменимый капюшон. Кен махнул рукой в его сторону:
– Спроси у него!
Так. Что же случилось с нашей дружбой, что даже ответ на свой вопрос я должен искать у вчерашнего врага? Я не стал устраивать допрос низранину, а просто решил отложить выяснение этой загадки на более подходящее время. В конце концов, какое мне теперь дело до этих полудиких аборигенов?! Правильно, никакого.
Тем более, пора было выяснить, далеко ли мы продвинулись за ночь. Но подойдя с этим намерением к бортику, мгновенно забыл все недавние вопросы.
Сегодня мы летели намного ниже, чем вчера вечером. Можно было рассмотреть даже ветви сухих скрученных деревьев, изредка торчащихщих среди барханов. А вон то дерево какое-то странное. Круглый веретенообразный ствол и провисшие мохнатые ветви делали его похожим на жуткого огромного кузнечика. Тень от шара пробежала мимо дерева и оно вдруг резко прыгнуло на нее. Я вскрикнул от неожиданности. Кузнечик замер и поднял вверх голову, разглядывая шар. Вот это экземплярчик!
Рядом со мной потрясенно охнул Кен. Интересно, когда он подошел, не успел отстраненно подумать я, а напарник уже тормошил охранника.
– Миссе! Да Миссе же! Иди быстрей сюда! Посмотри, что это такое?
Маленький низранин белым клубком метнулся к нам и выглянул за борт. Жуткий кузнечик огромными прыжками догонял наш шар и расстояние сокращалось с каждой секундой.
– Туффа, туффа!
Никогда бы не подумал, что низране умеют так пронзительно верещать.
Но не успел я открыть рот, чтобы успокоить трусливого парнишку, как туффа прыгнула и в прыжке плюнула вслед шару. Плевок с невероятным ускорением влепился в стенку корзины, и я едва успел вцепиться в бортик, так силен был рывок. Корзину качнуло сначала вперед, потом дернуло назад, и только теперь я понял, что плевок был ни чем иным, как гигантской паутиной, по которой туффа теперь поднималась к нам. А шар, накренившись, резко шел на снижение.
Выхватив нож, я перегнулся через бортик и попытался перерезать паутину. Безуспешно.
Впечатление будто режешь быстро застывающий резиновый клей. Рядом Тези зачем-то мотала бутылочкой с водой, пытаясь попасть на паутину. Бедная девочка! От стресса у нее совсем заглючил бортовой компьютер!
Однако, странно! Паутина от воды стала мягче и рыхлее и у меня появилась надежда перерезать ее. Но тут в стенку ударил второй плевок, и почти сразу третий. Шар снижался, все ускоряясь, а туффа поднималась к нам, споро подтягиваясь на своих паутинах. Тварь явно рассчитывала на праздничный обед.
Ну, только не жди, милая, что этот обед достанется тебе совсем уж легко, рычал я, готовясь к бою. А тварь уже вцепилась страшными лапами в стенки корзины и над бортиком показалась уродливая голова с грозными клыками и тонким хоботком.
– Арт! Бей в глаз!
Интересно, Тези, а откуда мне знать, где у нее глаза, возмутился я. На секунду оглянувшись, чтоб оценить расстановку сил, заметил, как Миссе ужом нырнул в подвальчик. Ну, вот вам и первая крыса. Что ж, трус, обойдемся и без тебя. Я остервенело бил ножом в жуткую морду, стараясь не совать руку близко к клыкам. Тварь махнула лапой, пытаясь достать меня, и перерубила один из канатов, держащих корзину. Та наклонилась еще сильнее, и, чтобы не вывалится, нам приходилось одной рукой держаться за тросы или борта.
Тези бросив бутылку, колола туффу какой-то острой палочкой, и по-видимому, небезуспешно, от этих ударов тварь дергалась и пыталась уклониться. Тут я кажется, нашел-таки глаз, туффа зашипела и беспорядочно задергала передними лапами. Внезапно громко застонал Кен и на мой белый балахон брызнула кровь друга. В отчаянии я яростно ударил мерзкую гадину еще раз, и туффа начала мешком обвисать под корзину, намертво зацепившись шипастыми лапами за бортик.
Не надеясь, что она не очухается вновь, вцепился в жуткую голову и, нажимая изо всех сил, начал откручивать ее от туловища. Даже с моими мускулами это оказалось не так-то легко, но боль за Кена добавила сил. Через минуту ненавистная голова была у меня в руках, и я уже было размахнулся чтоб выбросить ее за борт, но кто-то повис у меня на руке. А, Миссе! Ты уже вышел из подполья?
– Не бросить! Не бросить! – встревоженно вскрикивал низранин.
Я пожал плечами и, понемногу остывая, выпустил голову из рук. Миссе быстро сунул ее в угол и бросился к бухте каната подвешенной около лебедки. Только теперь я заметил, что шар опустился так низко, что задевает дном за ветви низкорослых, жилистых деревьев. Заскреб песок якорь, выброшенный развившим не низранскую скорость Миссе, и шар, дернувшись несколько раз, наконец остановился. Кен лежал с закрытыми глазами, Тези чем-то мазала пропоровшую его плечо рваную рану. Злой скрежет сам сорвался с губ, когда я разглядел страшное ранение.
