Вера Чиркова
Свадьба отменяется. Помолвка
Глава 8
Магам почти удалось связать воедино последние слои невероятно сложной ловушки, единственной, способной удержать верховного магистра.
Но только почти. Не зря охранные амулеты зачаровывали для главы самые сильные из магов, и не зря они отдавали Чеджергу самые мощные артефакты на протяжении более полутораста лет.
Глава считался их самым секретным оружием, их гарантией на победу, надеждой на помощь и поддержку в самых тяжёлых ситуациях. И потому маги сделали всё от них зависящее, чтобы он стал мощнее всех в ковене. Он и был теперь невероятно силен. Настолько, что для плетения на него ловушки понадобилась сила почти двух десятков магистров.
Гиз по тщательно продуманному магами плану в сотворении ловушки не должен был участвовать, магии огня не было места в этом сложном плетении. Потому-то его и оставили защищать королей и советников от возможной диверсии сообщников Чеджерга.
Побег Дорда, который Багрант с советниками наблюдал с холма, спутал все замыслы мага.
– Немедленно поймай его и верни! – Отданному слишком знакомым голосом приказу Гизелиус не осмелился перечить.
Дорда он поймал шутя, и сидеть бы герцогу под охраной королевских гвардейцев в тени шёлкового шатра, если бы метра не заставили нарушить приказ случайно подслушанные им эмоции Чеджерга.
Глава ковена был величайшим мастером иллюзий, они всегда удавались у него безукоризненными и вызывали у противников и зрителей полнейшее ощущение подлинности происходящего.
Гиз как-то раз сам видел, как один из прогневивших главу учеников захлёбывался несуществующей и не видимой окружающими водой до тех пор, пока Чеджерг не смилостивился над ним.
Ощутив полыхавшую в душе верховного мага неистовую ненависть, Гиз был так ошеломлён, что не сдержался и заглянул в верхний слой мыслей. Чеджерг этого даже не заметил в злорадном предвкушении какого-то особо жестокого наказания, которому собирался подвергнуть магов Эр-Маджара за игнорирование его приказов.
И именно эта страшная, полубезумная злоба заставила Гизелиуса моментально поменять все планы. И короля, и совета, и свои собственные.
Решение незаметно влиться в толпу и в решающий момент отвлечь на себя внимание Чеджерга, чтобы дать друзьям несколько минут для завершения ловушки, пришло спонтанно, и маг ни секунды не сомневался в его правильности.
Разумеется, Сарджабиз сразу же нашёл Гизу дело: вместе с ним прикрывать от главы ковена мысли и чувства соратников. Нельзя было ни в коем случае допустить, чтобы Юрхайт попытался обрушить на коллег доведённое до совершенства искусство иллюзиониста.
И снова Дорд спутал все его планы. Он очень удачно подставил свою отчаянную голову под гнев Чеджерга, жаль только, не догадался потянуть время ещё немного, всего какую-то минутку.
Обозлённый дерзким ответом герцога, верховный маг создал не заметную остальным, но несомненно особо гнусную гадость, не зря же побледневший Дорд так горько кривил губы. Но держался до последнего очень стойко, не позволяя страху завладеть своим сознанием.
А Гиз и подсказать ничего не мог, направленная иллюзия работает как невидимый снаружи купол, и попробовать пробиться сквозь него сознанием – значит дать понять кастующему, что у жертвы есть соучастники.
Надеялся маг только на предоставленный Дордом выигрыш во времени. До того как закрепятся последние слои ловушки, запечатывавшей магистра надёжнее лазурного серебра, оставалось всего несколько мгновений, однако их магам и не хватило.
Внезапно, почти в самый последний момент, глава что-то почуял. Оставив в покое Дорда, попытался высвободиться из кокона, но не сумел. Несколько минут Чеджерг сопротивлялся с возрастающим отчаяньем, мощными артефактами сжигая ловушки слой за слоем и теряя охранниц. Он нервничал всё сильнее и вдруг совершил поступок, которого от него не мог ожидать никто из магов.
Протянув руку к безжизненно валявшимся охранницам, глава ковена выкрикнул незнакомое заклинание и с хрустом переломил висевший на поясе ритуальный жезл главы ковена.
В ничем не примечательном, на первый взгляд, чёрно-синем кристалле кианита была сосредоточена просто невероятная доза магической энергии. Половины этой силы хватило, чтобы в одно мгновение разметать остатки так старательно выплетенных ловушек и открыть темный овал перехода.
Вторая половина энергии впиталась в погибших телохранительниц, и они начали одна за другой подниматься с песка, с ошеломляющей скоростью трансформируясь в небывало мерзостных и огромных монстров.
С клыками, когтями и ужасающими щипами.
– Смешайте их с песком, – исчезая в портале, мстительно прорычал своим слугам Чеджерг, и, похоже, чудища поняли его слова в прямом смысле.
Загребая когтями и колючками хвостов песок, они мгновенно подняли в воздух тучу пыли и ринулись вместе с ней на стоящих в ближнем ряду магов.
Первый слой защиты, воздушный купол, поставленный магистрами, был смят монстрами, как сухой листик, бесшумно и быстро. Так же быстро тёмные создания прорвали огненное кольцо. Вспыхнули только обрывки платьев, ещё болтавшиеся на покрывавших спины шипах, сами же монстры даже не задымились.
Следующими были адепты земли. Они не стали создавать барьер, а пошли по другому пути, вынули посредине круга почву и переместили к краям получившейся ямы. В первый раз твари выпрыгнули из неё довольно легко, но тут на помощь природникам, поняв суть их замысла, ринулись остальные маги. Объединившиеся с воздушниками водники швыряли навстречу монстрам вместе со шквалистыми порывами ветра ледяные глыбы и потоки воды, снова и снова отбрасывая чудищ назад. Огневики спешно закрепляли склоны, спекая почву до стекловидного состояния. А природники всё быстрее углубляли яму и наращивали из вынутого грунта всё более крутые борта.
Чудовища скребли их жуткими когтями, вгрызались клыками и раз за разом выползали наверх, чтобы вновь и вновь оказаться сброшенными во всё углубляющуюся яму.
Скоро внешние борта стали много выше человеческого роста и постепенно загнулись внутрь, превращаясь в гигантское яйцо, в котором бесновались четверо монстров.
– Они… погибнут? – обессиленно опускаясь на обломок плиты, взглянула на наставницу побледневшая от усталости Милли, но ответил ей Сарджабиз:
– Там некому гибнуть. Это не люди. Я с самого начала не чувствовал в них движений разума, а когда они трансформировались, убедился в своих выводах. Чеджерг величайший метр иллюзий… ему удалось придать своим созданиям свойства живых существ. Видели, какие царапины оставляли их когти? Если бы монстрам удалось добраться до нас, мы получили бы сполна. Да и гигантская чаффа, душившая герцога, была не менее реальна… его светлость проявил недюжинную выдержку.
– А где он, кстати? – заинтересовалась Тренна, оглядывая пеших и конных воинов, снующих вокруг людей Вестура.
– Ушёл порталом, – хмуро сообщил Гизелиус, предпочитая не уточнять, что мощный портал Чеджерга открылся всего на пару секунд позднее, чем его собственный, выданный воспитаннику.
И до тех пор, пока Лэнн не убедится в худшем, лучше надеяться, что созданное двойным одновременным порталом искривление пространства не слишком сильно повлияет на точку выброса.
Вот только Тренне не нужно было долго разжёвывать то, о чём и так знал каждый опытный магистр.
Как и Сарджабизу. Поэтому, не успел ещё метр мигнуть глазом, как обнаружил: с одной стороны его крепко держит под руку бывший учитель, а с другой не менее крепко прижимается горячо любимая жена.
– Куда? – Слаженным дуэтом прозвучал выдохнутый в уши эмпата вопрос, и он встревоженно дёрнулся, именно так через несколько лет совместной жизни начинают разговаривать супруги, нашедшие истинную пару.
– Всё верно, мы стали бы идеальной семьёй, – ехидно подтвердил Сарджабиз, и метр в смятении вспомнил, что забыл поднять ментальные щиты, – если бы один нахальный молокосос не успел перебежать мне дорогу.
– А не нужно было мух ртом ловить, – огрызнулся Гиз, торопливо исправляя упущение.
– Вы это о чём?! – подозрительно заглянула в лица мужчин Тренна. – Вот только не вздумайте меня делить!
– Вот уж и не мечтал! – притворно рассердился Сард, незаметно увлекая друзей подальше от коллег. – Твоя половинка мне совершенно ни к чему. Так куда?
– Не могу сказать, вот честное слово! – Прижатый к обломку стены магистр старательно изображал на своей хитрой физиономии самое чистосердечное огорчение. – Но обещаю, сейчас сам сбегаю и проверю, всё ли с ним в порядке!
– У тебя пять минут, – подозрительно вглядевшись в лицо мужа, сообщила Тренна, – потом я открываю портал.
– Да зачем?! – запротестовал метр. – Сама знаешь, выкинуть в одной точке с Чеджергом его не могло, если только чуть увело в сторону… думаю, это не очень опасно.
– Ты специально так говоришь, чтобы я не волновалась, – не поверила Тренна, – немного в сторону может быть и лига, и две. А какая там местность? Степь, как тут? Ох, Лэнн! Ну по глазам же вижу, как ты встревожен!
– А знаете что?! – решился Сард, оглянувшись на магов, медленно, но верно уводящих запечатанный огнём и заклинаньями саркофаг с монстрами глубоко под землю. – Идите-ка вы вместе. Я тут вас прикрою от короля, скажем… на пару часов. Парню, по-моему, понадобятся не просто спасатели… ну вы понимаете, о чём я.
– Понимаем, – чуть виновато кивнул Гиз, – договорились. Тренна, вот браслет, пошли.
Сарджабиз проследил, как маги растаяли, отступив в тень плиты, дождался возвратной волны силы от недальнего портала и повернул к друзьям. Дел было просто невпроворот.
Но сначала…
– Как ты себя чувствуешь? – мягко спросил магистр, останавливаясь возле Милли.
– Уже почти нормально, – невесело кивнула, отвлекаясь от каких-то своих размышлений, девушка, – а где леди Тренна?
– Занялась делами. И для тебя у меня тоже есть важное задание. Вот тебе магические кристаллы, если не хватит силы, возьмёшь из них. Нужно открыть родник, сейчас всем понадобится вода. Только отойди подальше от этого места, вон туда, к шатрам.
Проводив заторопившуюся магиню хитрой ухмылкой, Сарджабиз озабоченно нахмурился: часа на два принцесса работой обеспечена. А если управится быстрее, он всегда сможет найти ей ещё целую кучу дел. Вот куда бы ещё деть остальных?
Особенно эквитанского короля?!
Не пошлёшь же его поить лошадей?!
Хотя… а зачем ему вообще нужно общаться с королём или его посланниками? Ничего такого он не делал и можно сказать – не видел. И даже против правды при этом нисколько не погрешит. А тем более дел у него действительно просто море, и для начала нужно помочь коллегам лечить обожжённых и тяжелораненых. Хотя жертв и значительных ранений они всё же сумели избежать благодаря многослойной защите, которую успели повесить на каждого, идущего в первом отряде.
Некоторым из врагов тоже потребуется лечение, но это вовсе не вина нападавших, маги Совета пострадали в основном от собственных заклинаний, срикошетивших назад.
Ещё необходимо снять заклинания подчинения с магов Вестура, самого его вместе с преданными охранниками Лэнн ещё на рассвете отправил в длительный непробудный сон. Разумеется, не простым заклинанием, такие увешанному амулетами деятелю Совета – как слону комариные укусы. Гарди разрешил Гизу воспользоваться одним из артефактов, найденных в старинной сокровищнице.
А ещё нужно устроить королей в обители, и хорошо, что подготовкой покоев в лучших дворцах согласилась заняться Юнели, в благодарность за это назначенная им старшей над остальными неодарёнными женщинами обители.
Также Сард собирался вместе с друзьями закончить подготовку указов по преобразованию ковена и Совета в единый союз магов. Расширенный Совет магов и правителей планируется собрать уже вечером.
Да мало ли чего ему ещё необходимо сделать!
Но самое главное – нужно не забывать следить за мыслями приближающихся гонцов. И если они от короля Эквитании или его советников, то быстро находить веский предлог для исчезновения.
Никто не знает, что с самого детства никто и никогда не умел играть в прятки лучше него.
* * *
Вопреки расчётам магистра, Милли занималась устройством родника очень недолго. Близость источника и несколько невесть откуда взявшихся невероятно красивых старших учеников помогли справиться с заданием за полчаса.
Дыру в днище большой амфоры из-под вина просверлил взглядом красавчик по имени Бустен, рыжеволосый Жанго мановением руки наполовину втиснул кувшин наклонно в песок в указанном магиней месте. Затем ученики дружно проложили в песке обожженную до блеска бороздку и отправились в ближайшую низинку укреплять дно будущего озерца.
Остался только хмурый темноволосый Гектор. Он ходил за Милли тенью, пока она подводила к новорождённому роднику ещё один поток, маялся и сопел.
«Если ещё и этот скажет, что влюбился, – начну сомневаться в искусстве наставницы делать непримечательные личины», – постановила про себя магиня, но преследователь задал совершенно неожиданный вопрос.
– Милли, как маг магу… можешь честно сказать одну вещь… – Гектор ещё немного помялся и, наконец, решился. – Эта… принцесса, она уже помолвлена?
– Какая… принцесса?! – не сразу сообразила Милли, подумав почему-то в первую очередь про себя.
Потом вспомнила про взятое леди Тренной с магов и Людвига обещание помалкивать, пока она не разрешит, иначе может случиться беда, и начала догадываться, о ком спрашивает Гектор. Либо о Гали, либо про Аглессу, других он просто не знает.
– Аглесса… – выдавил ученик, и уши у него предательски заалели.
– Нет, не помолвлена, – успокоила Милли коллегу и неожиданно для самой себя спросила: – А тебя не смущает… разница в положении?! Ведь она – принцесса!
– Да, – расстроенно кивнул ученик, – это самое худшее. Принцессу никогда не отдадут замуж за простого мага.
– А почему ты так уверен… в её желании выйти за тебя? – Милли даже дыхание затаила в ожидании ответа.
– Почему?! Не знаю… как объяснить, но когда я смотрел ей в глаза… держал на руках… было такое чувство, что она всегда была со мной… только ненадолго потерялась… И Агли говорила…
Маг замолчал и отвернулся. Некоторое время невидяще рассматривал красноватые холмы и засохшие кустики колючек, потом хрипловато спросил:
– Если я напишу ей… передашь?
– Конечно, передам, – расстроенно пообещала Милли, – но ты мне другое скажи… если она действительно к тебе хорошо относится… Нет, погоди, я только предполагаю, и если она скажет родителям, что ради тебя готова отказаться от титула и власти… – как ты поступишь?
Ожидая ответа, магиня нервничала так, словно судьба легкомысленной сестрицы волновала её больше всего на свете. Хотя, если честно признаться, на самом деле капризная Аглесс за двенадцать лет совместной жизни надоела Милли сильнее, чем полезная овсяная каша на завтрак. И когда наставница в день второго совершеннолетия, взяв с Милли клятву о молчании и наложив кучу заклятий, рассказала девушке, что Аглесса вовсе не самозванка, а такая же жертва интриг, как и она сама, магиня простила сводной сестре почти все выходки. Но любить её от этого больше почему-то не стала.
– Как? – Глаза Гектора мягко засияли, словно он уже услышал отказ своей любимой от короны. – Заберу её в обитель и буду делать для неё всё, чего ни пожелает.
– Но она – принцесса! Она привыкла к роскоши и слугам! К балам и драгоценностям! – Милли запнулась, не зная, чем ещё припугнуть коллегу. – Ей утром на завтрак пирожные подают в постель!
– Я через год стану магистром, и у меня уже есть приглашение в один замок… маги достойно зарабатывают, а обитель даёт неплохие деньги на устройство. – Гектор и на секунду не замедлил с ответом, похоже, он уже продумал всё основательно. – Я сделаю всё, чтобы она ни в чём не нуждалась.
– Но ведь ты понравился ей в таком облике… – Милли решила заранее выяснить детали, на случай если всё же решит помочь ученику. – А вдруг, когда личина спадёт…
– Это не личина, – перебил её ученик, – это полная смена облика, Гарди придумал новое заклинание. Он говорит, маги должны быть красивыми… некрасивым люди доверяют меньше.
Ну, это довольно спорное мнение, могла бы возразить Милли, но не стала, просто утвердительно кивнула.
– Ладно, давай твоё письмо.
Вот как верно она догадалась, что любовное послание давно написано и лежит в самом надёжном кармане камзола, внутреннем, у сердца!
– Милли, – подъехавшего к магине Бранта можно было принять за больного, вокруг глаз и рта тёмные полоски, взгляд сумрачный, – ты не видела… лорда Кайда?
– Видела. – Магиня сразу помрачнела. – Но я не знаю, где он сейчас. Он попался Чеджергу… а потом глава создал монстров, и я отвлеклась… было не до посторонних мыслей. А когда всё закончилось – его уже не было. Гиз сказал – ушёл порталом.
– А где метр? – В глазах капитана засветилась робкая надежда.
– Где-то тут, Сарджабиз говорил, что они заняты делами. Там куча раненых и ещё больше тех, кто под подчинением.
– Спасибо, а теперь давай руку. Тебя ищет отец, я обещал привезти.
– Хорошо, – безропотно согласилась девушка, – поехали.
– Милли, – напомнил о себе красавчик, когда она уже сидела впереди капитана на заботливо подстеленном плаще, – не забудь про обещание!
– Не волнуйся, – успокаивая Гектора, магиня не обратила внимания на скорбно скривившего губы Дрезорта, – не забуду!
Глава 9
– Слышишь?
– Нет. А что там было?
– Тсс, помолчи.
Дорд замер, прижавшись к прохладной стене грота. Ох и шуточки у Гиза! Ну вот зачем было настраивать портал именно сюда?!
А может, первоначально привязка делалась, чтобы сбежать от внезапного порыва шторма?! Или если требовалось набрать чистой воды?
Так в саду полно открытых и закрытых беседок, садовых домиков, галерей. А вода отсюда подведена в кухню, он точно знает. Когда они с Райтом рассыпали тут синюю краску, которой ради проверки лекции Гиза поливали куст белых роз, голубыми оказались и каша, и блинчики, которые подали на завтрак.
Герцог осторожно переступил на другой камень, в сапоге хлюпнула вода, и первый из голосов встревоженно зашептал:
– Ну, слышал?!
– Ага, – отозвался второй.
Вот тьма, только их и не хватало! И как теперь незаметно выбраться отсюда?
Пытаясь немного отжать воду, Дорд раздражённо провёл руками по мокрым штанам. Как ему повезло, шлёпнуться прямо в середину источника! Хорошо, что там мелко, всего по колено.
Герцог вспомнил недавнее перемещение к пиратскому острову и истерично хихикнул. Похоже, у Гиза устойчивая тяга на привязку порталов ко всевозможным водным ориентирам, вроде так это у магов называется?
– Оно там! – шёпот раздался почти рядом, и Дорд плотнее вжался в стену.
Задел рукой выступ, что-то стукнулось о камень, и в мозгу вспыхнуло воспоминание: поверни камень!
Интересно, а если попробовать?
Браслет крутнулся с небольшим усилием, словно и не болтался до этого свободно на запястье, и в полутёмном гроте, подсвеченном лишь проникающим от входа солнцем, стало ещё темнее. Выступы и поверхность воды подёрнулись знакомым туманом, и в сердце вспыхнула надежда – получилось!
Не переживая больше за то, что его услышат, герцог осторожно прокрался к выходу и обнаружил возле специально не стриженных зарослей самшита двоих встревоженных стражников, опасливо заглядывающих внутрь.
Ну и почему они, интересно, бродят по этому саду? Если должны ходить по окружающим монастырь стенам или сидеть в сторожевых башенках?
Один из стражников опасливо сделал несколько шагов, пройдя почти рядом с герцогом, оглядел овальную пещерку и уже смелее сообщил:
– А тут никого и нет!
– Дурак, смотри, следы!
Мокрый след тянулся от источника к ногам Дорда, и он первым сообразил, что сейчас его разоблачат.
Толкнул стоящего к нему боком стражника в воду и ринулся на того, который остался у входа. Пара заученных ударов под дых и по шее, и парень свалился в густое переплетение ветвей самшита.
До дома Дорд добежал за считаные минуты, ещё в детстве, играя тут с Райтом, они обнаружили, что все дорожки специально так закручены вокруг кустов, беседок и клумб, чтобы можно было гулять часами.
А на самом деле сад не так и велик, и от лестницы, ведущей к пляжу, до чёрного входа, которым пользуются слуги и любопытные мальчишки, можно очень быстро добраться напрямик. Если точно знать, в каком месте нырнуть в кусты, а где перепрыгнуть через клумбу.
Возле пышных зарослей сирени, почти загораживающих дверь, к которой он стремился, герцог стянул сапоги, вылил из них воду и, немного подумав, забросил в кусты. Пусть сохнут, надевать на ноги мокрую обувь, когда вокруг так тепло и солнечно, – просто противно.
Несколько шагов по вечнозелёной жестковатой травке – и знакомое крылечко радушно прикоснулось к стопам добела промытыми деревянными ступенями.
Некоторое время он стоял, пытаясь сообразить, как объяснит деду своё появление, потом заметил, что с одежды натекли предательские лужицы, торопливо растёр их ногой и решительно рванул дверь.
Она никогда не запиралась раньше, Гася, старшая кухарка деда, постоянно жившая в доме вместе с мужем, любила, сидя на этом крылечке, перебирать фасоль и чистить овощи. Её муж служил деду камердинером и дополнительно исполнял обязанности мажордома, а остальные слуги приходили днём из расположенного за стеной семейного монастыря.
Вернее, весь этот остров принадлежал монастырю, кроме небольшого участка, где дед лет пятьдесят назад выстроил себе просторный и удобный дом, называвшийся летним дворцом.
Дверь оказалась традиционно не заперта, и Дорд легко проскользнул в просторный коридор, ведущий к кухне, столовой и задней лестнице. Осторожно, стараясь не шлёпать босыми ногами, герцог прокрался мимо распахнутой на кухню двери, вдохнул запах горячих булочек и сбежавшего молока и метнулся к лестнице. Поскольку дед не изменял себе ни в чём, его комнаты и спальни для членов семьи находились на самом верхнем, третьем, этаже.
Герцог допрыгал почти до площадки второго этажа, когда донёсшиеся снизу звуки заставили его резко замереть с занесённой над следующей ступенькой ногой и пошатнуться.
Нет, не может быть.
Показалось.
Мало ли женщин поют эту песню…
Но откуда тут вообще женщины?! Дед, хотя и выглядел ещё очень привлекательно, даже слышать не хотел ни о каких женщинах. В их роду все мужчины однолюбы.
Герцог решительно развернулся и пошёл вниз. Коридор закончился дверью в небольшой приёмный зал, и стоило её открыть, звуки пения стали слышнее.
А голос…
Дорданд на несколько мгновений прислонился к стене и зажмурился, пережидая резанувшую душу боль.
…солнце ясное встаёт…
Спать малышке не даёт…
Несколько шагов, потребовавшихся, чтобы пересечь зал, он сделал как в бреду, шагнул под арку, отделяющую зал от кабинета, и снова замер.
Не осталось ни малейшего сомнения, ни крошечной надежды на ошибку. Эту женскую фигуру он узнал бы и со спины, и издали, и в многотысячной толпе. А сейчас она сидела вполоборота, и он прекрасно разглядел и знакомый до мельчайших чёрточек профиль, и свисавшую на лоб лёгкую прядку, всегда выбивавшуюся у неё из причёски.
Боль стала просто нестерпимой. Но теперь к ней примешивалась и жгучая обида – за что?
За какую провинность они так жестоко поступили с ним?! И с Райтом?! Зачем разыграли эту комедию?! И даже… если так было нужно, почему не предупредили, не намекнули хотя бы словечком?!
Неужели бы он не понял, не поверил? И не сумел сыграть так, как нужно? Зачем было обрекать его на эту невыносимую боль, на многодневные метанья с амулетом по самым глухим топям и непроходимым трясинам?
И неужели же они считали, будто больше никогда с ним не встретятся? И в таком случае, с какими лицами собирались смотреть ему в глаза, какие лживые оправдания приготовили?!
И неужели надеялись, что он всему поверит?!
Нет.
Прочь.
Немедленно прочь отсюда. Из монастыря ходит на материк какое-то судёнышко, добраться до него, залечь среди груза… Через пару дней он будет в порту, свободный и независимый от всех этикетов и условностей.
И от всякой любви. Да её вообще нет. Просто тяга одинокого сердца к теплу и пониманию.
А Райт… ну к нему можно будет сходить… проведать… но позже. И только.
Отныне он одинокий волк, и никто ему не указ.
Дорд решительно развернулся и шагнул в дверной проем, но в последний момент вдруг заколебался, поражённый внезапной догадкой.
С сомнением оглянулся проверить…
Наполненный болью и пронзительной тоской родной голос прозвучал в унисон его собственной горечи и отчаянью, потянул к себе, рождая сомнения и надежду.
– Сыночек… – она уже стояла перед одним из висевших на стене портретов, ласково проводя тонкими пальцами по краю тяжёлой рамы, – как ты там?
Волна нежности и раскаяния вмиг смыла все обвинения и злость, поменяла местами чувства и толкнула вперёд.
В один миг Дорд оказался рядом, положил руки на плечи, тихо выдохнул:
– Мама…
– Вот… уже галлюцинации начались… – скосив глаза, жалобно пожаловалась она портрету сына, – а что дальше будет?
– Всё будет хорошо, только в обморок не падай, ладно? – С тех пор, как считал себя взрослым, Дорданд всегда разговаривал с ней слегка покровительственно, и мать принимала это как должное.
– Может, мне лучше сесть, – засомневалась миледи, – что-то голова кружится… и голоса слышатся…
– Отличная идея, – герцог подвёл её к креслу и бережно усадил, – но это никакая не галлюцинация, а амулет невидимости, мне Гиз дал. Я его сейчас сниму, а ты постарайся не пугаться, ладно?
– Дорд?! – Её рука метнулась вперёд и вверх, наткнулась на плечо, скользнула вниз, вернулась к подбородку… неверяще поднялась по щеке к волосам, нащупала на затылке шрам, про который не знал даже отец, и герцогиня схватилась второй рукой за лицо, стараясь сдержать крик.
– Мама, ну мама! Я живой и невредимый, не нужно так переживать… мама!
– А ты можешь… снять этот амулет? – Она ещё не верила, волновалась и сомневалась.
– Могу, только ты не пугайся, ладно? Я мокрый и без сапог… у Гиза странные шутки, портал вывел меня в грот. Ну в тот, где мы с Райтом краску рассыпали.
– О боги, Дорд! – Лаурина уже смеялась и плакала. – Да разве же это имеет значение!
– Раньше имело, – чуть ворчливо сообщил он, поворачивая браслет, – дед обязательно сказал бы: неподобающий принцу вид!
– А как они там?! – Герцогиня замерла, вглядываясь в проявляющееся лицо сына, и, видя его непонимание, уточнила: – Ран и дедушка?
– Там?! Они?! – Дорд изумлённо уставился на мать, и в этот момент до него начало доходить. – А! Не переживай, там всё в порядке… а они под личиной… даже я не узнал.
– Ты и не должен был узнать… – Вокруг её рта прорезались непривычно глубокие, скорбные складки. – Враги очень опасны… и безжалостны… Ох! Ты же, наверное, кушать хочешь? Я сейчас…
– Потерплю… сначала ты мне всё расскажешь… – Дорд уселся на пол у ног матери, намереваясь узнать правду немедленно, и только теперь вспомнил ту мысль, которая вернула его назад. – Мам… а какую это песню ты тут пела?
– Колыбельную… – неожиданно растерялась мать и, безошибочно угадав его порыв, крепко вцепилась худыми пальцами в плечи сына, – подожди, я объясню… это не то, о чём ты подумал…
– Можно, я посмотрю? – Дорд глаз не сводил с накрытой лёгким покрывалом переносной колыбели, стоящей у окна.
– Да, конечно… Это Мэлодис, твоя сестрёнка… – Её светлость метнулась с кресла, бережно приподняла пальцами край кисейной накидки, открывая взгляду Дорда раскинувшую ручки спящую малышку. – Сынок… не обижайся, так получилось… я так жалею… нужно было раньше с тобою поговорить. Ран всегда хотел, чтобы у нас было несколько детей… но моё здоровье не позволяло. Да и враги не оставляли отца в покое… Он раскопал какую-то очень скверную интригу и стал им опасен. Когда покушения стали повторяться всё чаще, Рану с дедом пришлось придумать план… как одурачить врагов. Расследование нужно было довести до конца.
И тут обнаружилось… что я жду ребёнка. Подготовленный план пришлось срочно менять, дед Теорид нас сразу забрал… и сделал всё, чтобы убедить всех в нашей гибели… Но не позволил нам ничего говорить тебе. Враги могли в любой момент подвергнуть тебя проверке сознания. А появление твоей сестрички ничего не меняет… я люблю тебя ничуть не меньше, чем прежде… и Райта тоже. А где он?
– Там остался, он теперь маг… правда, пока слабый, но врагов здорово разоружать наловчился… а сколько ей лет?
– Каких, лет, о боги, ей недавно полгода минуло, – засмеялась Лаурина, блестя счастливыми глазами. – Нет, я тебя всё-таки покормлю, идём!
– Госпожа! – с грохотом и топаньем ворвалась в приёмный зал толпа стражников, – в ваш дворец проник злодей! Он напал на Микса и Торлика, но мы по следам разобрались, куда он направился! Аккурат сюда! Позвольте дворец обыскать, никуда он не денется!
Лаурина вскочила с кресла, оттолкнув сына, метнулась к арке и встала посреди, загораживая собой проход.
– Нет! Ничего не нужно! Уходите! Прочь!
– Госпожа?! – присматриваясь к мокрым следам у её ног, встревоженно протянул старший охранник. – У вас тут всё в порядке?! Может… он вам угрожает? Вы только знак подайте…
Усатая физиономия, дёргая щекой, усиленно подмигивала герцогине, подсказывая, какой именно знак должна она подать стражнику.
– У меня всё в порядке, и нет тут никого чужого! – взяв себя в руки, заявила Лаурина строгом и ровным, «этикетным» голосом, – отправляйтесь на свои посты!
Охранники, недоверчиво сверля её взглядами, отступили к дверям, и тут точно посреди зала заклубился туман портала.
– А это ещё чё такое? – подозрительно пробормотал старший и поудобнее перехватил копьё, готовясь метнуть его в непрошеных гостей.
– Остановитесь! – грозно крикнул Дорданд и бросился вперёд, отстраняя с дороги мать. – Убрать оружие!
– Так это ж он и есть! – подталкивая старшего локтем, заторопился стражник с синяком на скуле. – Глянь, и ноги босые, и штаны мокрые!
– Дурак, – с поклоном отступая назад, тихонько заворчал на подчинённого старший, – это же сынок её светлости! А что босиком – так он тут всегда так бегает, и дружок его тоже… теперь держи ухо востро… всех кошек с пристани сюда перетянет…
Тут он рассмотрел появившихся из портала людей и потрясённо смолк, сражённый их видом. Одежда забрызгана грязью и закопчена, у женщины один рукав полуоторван, волосы торчат, на лицах светлого пятнышка нет. Это кто же такие и откуда?!
– Гиз?! – с нехорошим изумлением поднял бровь герцог, повернулся к стражникам, сделал зверское лицо и рыкнул: – Брысь!
– Ну, убедился? – вмиг оказавшись за дверью, сердито фыркнул на Торлика старший. – Вылитый дедушка! А ты – «лазутчик»! Видел теперь, как они сюда попадают?! Вот и помалкивай, пока цел!
– Ну, слава богам, жив и невредим, – рассмотрев Дорда, с облегчением объявила Тренна, – значит, пути не искривились.
– Да, и жив, и здоров, – не повёлся на это замечание герцог, – и хочу знать правду! Гиз, ты знал?! ГИЗ! Посмотри мне в глаза! Я же по болотам… по кочкам… все топи и гиблые пади излазил… ты не мог намекнуть?
