Вера Чиркова
Сестры Тишины. Глупышка
Самого Геверта, или Герта Адерского, в этот вечер в особняке не оказалось, он уехал на званый ужин и вполне мог и не приехать ночевать. И это обстоятельство вполне устраивало Эсту, сегодня она хотела только отдохнуть. А вот завтра желала бы предстать перед господином хотя бы на полчаса раньше, чем примчится Змей. Хотя матушка и обещала его задержать, в ярости граф был вполне способен разориться на портал. В ближайшем от монастыря городке имелась башня почтовой гильдии.
Эста наверняка удивилась бы, узнав, что Дагорд аш Феррез в этот момент уже сладко спал. Вместе с Мирошем, устроившись с воином валетом на наваленных в карете перинах.
И только расстроенный внезапной сменой планов Юлис неустанно погонял свежих лошадей, взятых ими на постоялом дворе. Мироша ему велели разбудить не раньше чем в два часа ночи, а очередь графа править наступала в шесть утра. К рассвету Змей собирался оказаться у ворот монастыря.
Глава 3
– Госпожа настоятельница не беседует с мужчинами. – Немолодая женщина, похожая твердостью характера и загорелым лицом на сержанта женского легиона, а не на монашку монастыря Святой Тишины, повторяла это назойливому посетителю уже десятый раз.
– Но у меня очень важное дело. – Он упрямо держался крепкой рукой за раму приоткрытого маленького оконца, не давая его захлопнуть. – Очень. Попросите ее сделать исключение, я готов на все условия.
За оконцем раздались удаляющиеся шаги, хлопнула внутренняя дверца, и Дагорд яростно выругался про себя. Если бы он вчера утром догадывался, через какие унижения придется пройти, даже близко не подошел бы к проклятой глупышке. Приказал бы Мирошу представить себя командиром, а сам сел на козлы. Вот теперь у него даже сомнений не осталось в статусе этой девицы. Никакая она не глупышка, а прожженная стерва с манерами воспитанницы пансиона для благородных сироток. Впрочем, с тех эти манеры и благородство сползают быстрее, чем платья под напором слаженного воздействия нежных взглядов и звона монет.
– Что вы хотели? – Голос, раздавшийся за оконцем, был невероятно похож своей бесцветностью и безразличием на голос вчерашней спутницы, и Змей ни на минуту не усомнился, кого наконец-то видит, вернее, слышит.
– Попросить прощения за бестактное поведение, – начал он, но собеседница резко перебила:
– Я такого не припоминаю.
– Вчера мы сопровождали сестру Тишины, получившую контракт. – За утро Дагорд едва ли не до дыр зачитал проклятый документ и теперь помнил его наизусть. – И я осмелился пошутить… насчет своего желания нарушить пункт седьмой. Теперь я глубоко раскаиваюсь и приношу свои извинения. И прошу позволения лично объясниться с госпожой…
– Не нужно имен, – снова перебила настоятельница.
– Как скажете. Но она должна знать, что я глубоко сожалею о содеянном и готов дать обещание больше никогда не подходить к ней ближе чем на три шага.
– Напишите все свои извинения и обещания на бумаге, – безучастно посоветовала собеседница, содрогаясь от внутреннего хохота: такого Змея вряд ли видел до нее кто-нибудь из женщин. – Я попытаюсь вам посодействовать.
Теперь даже двух истраченных портальных капсул не жаль, зрелище того стоит. Впрочем, и будущий покой глупышки – тоже.
– Вот, – свернутый в трубочку лист просунулся через решетку через полчаса, но настоятельница его не стала читать.
Не стоит раздражать и так доведенного до отчаяния Змея и ссориться с его господином, это может плохо отразиться на Эсте.
На глазах у изумленного графа свернула бумагу потуже, засунула в почтовый пенальчик и размашисто написала адрес.
– Особа, которую вы оскорбили, получит ваши извинения не позже, чем через пять минут, – дождавшись мимолетной портальной вспышки, холодно сообщила настоятельница Дагорду, отворачиваясь от него с явным намерением уйти.
– Как получит? А разве она не в монастыре? – Только теперь он понял, как глубоко ошибся в очередной раз, сочтя, что босой и полуодетой девушке больше некуда идти.
– Нет. Она отбыла к месту службы сразу же, как вернулась и получила новые ботинки, – строго сообщила настоятельница и теперь уже ушла по-настоящему, веселясь, как нашедшая верный способ улизнуть от занятий ученица.
Граф отпустил оконце, и оно немедленно захлопнулось и звякнуло массивным засовом. А Змей стиснул зубы и побрел прочь, ошеломленный этим сообщением, не в силах представить, как будет объяснять другу данное происшествие.
Герт вернулся домой за полночь в самом скверном расположении духа. И вроде ничего особо плохого не произошло, но юный герцог просто кожей чувствовал, как вокруг него сгущаются неприятности. И подтверждения, хотя и мелкие, тому были. Почему-то цедил слова сквозь зубы герцог Эфройский, небрежно поздоровался принц, целый вечер строила глазки маркизу Твигерну его последняя любовница, и хотя с маркизом не уехала, но и Герта к себе не пригласила, как обычно. И Змей где-то застрял, ни писем нет, ни самого. Хотелось бы верить, что ездит он не зря и вернется не один.
А еще сильнее Герт надеялся на особые умения сестры Тишины. Вот приедет эта загадочная профессионалка и наконец-то сумеет понять то, в чем не могут разобраться они с Дагордом. Выяснит причины странных событий, время от времени происходящих в его замке, и найдет виновного в череде несчастий, стремительно подрывающих благополучие некогда сильного герцогства.
– От Дагорда ничего нет? – мельком оглядев прикроватный столик в надежде на письмо, поинтересовался герцог у камердинера, прибежавшего помочь ему раздеться.
– Нет, ничего. Но девушка, которую он нанял, вечером прибыла с оказией.
– Хорошо, – кивнул Герт, решив, что друг снова нанял хорошенькую белошвейку или горничную, но очередные слова слуги заставили его застыть на месте.
– С вечера-то она очень уставшая была, даже кушать отказалась, сразу спать легла, потому мы звонок не стали привязывать. Да и не знали, какие книги нужно принести из библиотеки. Господин граф указаний не оставил.
– Подожди, Патис, я не понял, при чем тут книги?
– Так чтица же прибыла, я вам докладывал.
– Как, чтица?! – Герцог пытался лихорадочно сообразить, какие неприятности могли случиться с другом, раз монашка прибыла одна? Ведь Змей намеревался привезти ценную наемницу лично?
Ноги сами понесли его в сторону двери, немедленно разбудить, допросить… но взгляд упал на массивные напольные часы, показывающие самое глухое ночное время. Да и слова про усталую девушку вспомнились, и пришлось поворачивать назад, к кровати. И только присев на пышную постель, Герт обнаружил, что едва не предстал перед наемницей без камзола и в одном сапоге.
– Демоны, – выругался он вполголоса, – и куда запропастился Дагорд? Патис!
– Слушаю, ваша светлость, – отозвался слуга, вешавший в гардероб нарядный камзол.
– Утром разбуди меня сразу, как только проснется эта… чтица.
– Госпожа Эсталис, она из благородных.
«Ну да, все сестры Святой Тишины из таких, – мрачно усмехнулся герцог, – только ни одна не может предъявить ни родственников, ни надежных документов».
Но ему наплевать на ее происхождение, лишь бы оправдала затраченное на контракт золото.
Он снял с себя и сложил в подставленную слугой шкатулку браслеты, обереги и амулеты и устало откинулся на подушку, хочешь не хочешь, придется ждать утра.
– Разбудите его пораньше, как же, – саркастически фыркал себе под нос камердинер, шлепая по коридору мягкими туфлями в направлении своей спальни, – хотел бы я посмотреть, кто из слуг на это отважится. А Змея дома нет.
Конечно, Эста могла бы поспать еще, но воспоминание о зло прищурившихся глазах графа, прыгнувшего к ней, едва он что-то заподозрил, разбудило на рассвете, и девушка решительно встала с постели. Нужно было успеть очень многое. И для начала она отправилась в женскую мыльню, расположенную в конце коридора. Личная в этом доме была только у герцога.
А вернувшись, отперла сундук и достала первое платье. Оно было из традиционного серо-зеленого кашемира, слегка поношенное и с немодными оборками. И только посвященные знали, сколько тщательно продуманных секретов в этом платье. К нему прилагалась широкая заколка для волос, украшенная шелковым бантом того же цвета, и тоже, разумеется, непростая.
Сегодня Эсте не нужно было изображать изможденную монашку, но и свежий утренний румянец тоже всем показывать не стоило. Девушка провела у зеркала добрую четверть часа, добиваясь, чтобы ее кожа выглядела благородно-бледной, однако не болезненной, а глаза блестящими и живыми, как у глупого щенка. Нужно бы поскорее выяснить, нет ли в особняке котенка, думала Эста, заканчивая одеваться, это самый лучший вариант для глупышек – все время тискать какую-нибудь зверюшку.
В коридоре было все так же тихо и пустынно, когда Эста вышла туда во второй раз и неторопливо, откровенно рассматривая все вокруг, побрела к лестнице, ведущей на первый этаж. Именно там она встретила вчера вечером кругленького и недовольного дворецкого, принявшего ее без особой учтивости.
Стражник, полулежавший возле двери на деревянной скамье, при виде женской фигурки слегка оживился, но вставать и не подумал, и Эста постаралась проскользнуть мимо него с самым смущенным видом. В коридоре, ведущем на кухню, навстречу девушке двигался сонный мужчина лет сорока, в мягких туфлях и с подносом в руках. На подносе стоял довольно обильный завтрак, прикрытый льняной салфеткой.
– Доброе утро, госпожа Эсталис, – поздоровался он, и Эста внутренне напряглась.
Ее имя прозвучало вчера всего пару раз, и она сомневалась, что кто-то его запомнит, да еще и станет называть ее госпожой.
– Доброе утро, – улыбнулась она приветливо и растерянно, – а я вчера никого не запомнила… такая жалость.
– Я Патис, камердинер герцога, и меня с вами не знакомили, – пояснил он, ловко открывая ногой дверь в небольшую столовую для слуг, – и у меня есть приказание господина разбудить его светлость, как только вы проснетесь.
– А могу я сначала позавтракать? – с надеждой в голосе осведомилась девушка, хотя на самом деле желала обратного. Вначале поговорить с нанимателем.
– Конечно, – указал Патис взглядом на кухню, – Фирита уже готовит. А завтракать можно тут, если не хотите ждать, пока принесут в комнату.
– Благодарю, – делано обрадовалась Эста и пошла дальше, ломая голову над странным поведением камердинера. По всем правилам он должен был немедленно оставить свой поднос и отвести ее к герцогу.
Похоже, с его светлостью не все в порядке.
На кухне хозяйничала крепенькая женщина в белоснежном чепце, завязанном по деревенской привычке на затылке, и Эста затратила несколько минут на разговор с ней, первое знакомство самое важное. Сделаешь не так всего один шаг или скажешь не то слово, и придется потом долго исправлять эту оплошность, пока человек поверит в собственную ошибку в оценке нового знакомого.
Характер Фириты вполне соответствовал первому впечатлению и был боевым и открытым. Да и кухарка вскоре признала новенькую за свою. И, жалостливо поглядывая на слишком худые, по ее мнению, ручки чтицы, попыталась поставить ей на поднос столько же еды, сколько было у Патиса.
Пришлось девушке срочно придумывать байку про привычки, не позволявшие принять этот щедрый дар, а затем ретироваться в столовую и присоединяться к камердинеру.
Она постаралась так точно подгадать время завтрака, чтобы подняться из-за стола почти одновременно с камердинером.
– Где мне подождать, – вежливо обратилась Эста к шлепающему в сторону лестницы Патису, – пока его светлость изволят одеться?
– Чего подождать? – оглянулся он. – Ах, вы о его приказе! Так пока сам не проснется, а это будет к полудню, не ранее! Утром разбудить его светлость и не пострадать может только граф, а сейчас он в отъезде.
– Я не поняла… – насторожилась девушка, – как это, пострадать?
– Не любит наш господин, когда его будят, вот и швыряет все, до чего дотянется. – Похоже, слуга вовсе не относился к господину с благоговейным почтением, как и подавляющее число людей его профессии, но в отличие от многих не считал нужным это скрывать.
– Да, – сочувственно подтвердила Эста, – многие мужчины не любят. Вот и мой покойный батюшка… хотя он утверждал, что его просто недостаточно мягко будят. Наш лакей нашел в последние годы способ, но… – Она печально вздохнула и смолкла.
– И сложный способ? – заинтересовался камердинер, попавшись на эту простую наживку.
– Нет, все очень просто, если знаешь любимое блюдо господина. Нужно принести его еще горячим и поставить так, чтоб он не мог дотянуться руками, но ощущал запах. Еще лучше помогает, если кто-то сядет неподалеку и станет с аппетитом жевать.
– Ну, допустим, я могу попросить Фириту пожарить кусочек ветчины, но жевать все же не решусь, – с сомнением сообщил Патис, однако приостановился, вселив в собеседницу надежду на возможность сговора.
– Хотите, я попытаюсь вам помочь? – с наивным энтузиазмом предложила Эста. – Вдруг у него ко мне важные вопросы? И если мы его не разбудим, господин рассердится. Но для этого мне еще нужна будет любая книга.
– Хорошо, – обдумав ее предложение, согласился камердинер, и Эста снова отметила отсутствие почтения, но не осторожности, – только сядете вы возле шкафа, в него можно спрятаться.
Надо же, какие интересные подробности, усмехнулась про себя девушка, а вслух выразила восхищение предусмотрительностью собеседника.
Глава 4
И уже через четверть часа заговорщики стояли у дверей в спальню его светлости. Первым на разведку отправился Патис, проверить, не сбросил ли господин во сне одеяло, и поставить на столик блюдо с жареной ветчиной, по совету чтицы присыпанной для усиления запаха мелко рубленной зеленью.
Сама Эста, держа в одной руке обернутую салфеткой маленькую тарелочку с тонко нарезанными кусочками хорошо прожаренного мяса и столь же тонкими и прожаренными сухариками, а в другой – толстый исторический роман, ждала сигнала у порога. Тихо посмеиваясь про себя при воспоминании об озадаченном взгляде наблюдавшего за их перемещениями стражника. Можно не сомневаться, Змей узнает про ее энтузиазм сразу по возвращении, но ничего ему это не даст, потому что тайна, известная всем, не стоит и медной монетки.
– Входите, – негромко сказал камердинер, – дверь я закрывать не буду. Если начнет буянить, попробую отвлечь.
– Спасибо, – проникновенно шепнула Эста и вошла в комнату.
Сделав несколько шагов, остановилась, рассматривая спальню изучающим взглядом, обнаружила неподалеку от кровати столик и на нем благоухающее ароматами блюдо и прошла к поставленному Патисом креслу. Усевшись, с минуту устраивала на коленях столик из книги и салфетки, затем наколола на вилку первый ломтик, добавила сухарик и начала с хрустом жевать, жадно рассматривая лицо спящего напротив молодого мужчины.
Его волосы выгорели до почти золотого цвета, брови по сравнению с ними казались темными, загорелое лицо чуть разрумянилось во сне. Густые ресницы были сомкнуты, но Эста отлично знала, какого цвета у герцога Адерского глаза. Ярко-голубого.
Он пошевелился, улыбнулся чему-то во сне, сразу став намного моложе своих двадцати семи лет, и перевернулся на бок.
Эста наколола на вилочку второй кусочек ветчины и снова захрустела сухариком, не переставая пристально наблюдать за его светлостью. Вот он чуть нахмурился, припухшие губы обиженно чмокнули, а рука шевельнулась, словно ловя что-то во сне. Девушке пришлось взять еще кусочек мяса и жевать немного громче, не позволяя его пробуждающемуся сознанию вернуться в глубины сна.
– Хар, фу! – сердито пробормотали сквозь сон губы Герта, а в следующее мгновение он распахнул ресницы и сонно огляделся.
В тот же миг девушка перестала жевать и накрыла тарелочку краем салфетки.
Но его светлость снова закрыл глаза и притих, заставив Эсту нарочито громко и несчастно вздохнуть. Возможно, кто-то другой и поверил бы в то, что герцог снова уснул, но Эста не обманулась ни на миг.
Голубые глаза Герта снова распахнулись, цепко оглядели сидящую в кресле незнакомку, и его рука скользнула под подушку.
– Я – чтица, – мягко сказала девушка, откинула салфетку, задумчиво осмотрела последний ломтик мяса и сунула в рот.
Вид мирно жующего человека обычно успокаивающе действует на всех подозрительных особ.
– И что ты тут делаешь? – приподнимаясь на локте, желчно осведомился его светлость, но настороженности в его голосе больше не было.
– Пришла по вашему приказу, – кротко объяснила глупышка, – вот и книжку принесла. Жизнеописание подвигов и деяний великого короля Карива Третьего.
– А что жуешь?
– Ветчину, – честно хлопнула она наивными глазами, – вам тоже принесли, вон на столике стоит.
– Придвинь его мне, – немного подумав, небрежно скомандовал герцог и с изумлением получил в ответ откровенно насмешливую улыбку.
– Патис, – приторно вежливо позвала Эста в следующее мгновение, – его светлость проснулся и желает позавтракать.
Камердинер, стоявший за стеночкой и ждавший только этих слов, мгновенно появился в дверном проеме с самой невозмутимой физиономией.
– Ваша светлость не желает вначале умыться и переодеться?
– Желает. – Герцог потянул с себя одеяло, испытующе поглядывая на спокойно сидевшую в кресле чтицу.
Но она смотрела настолько наивно-заинтересованно, что его решимость мгновенно поколебалась. Если бы здесь был Змей, он бы обязательно смерил девушку таким взглядом, от которого она сама немедленно сбежала бы, но друга не было, и его светлости пришлось кивнуть ей на дверь.
– Подождите в соседней комнате, госпожа…
– Эсталис, – представилась она с чувством собственного достоинства и, неприметно улыбаясь, вышла из спальни, оставив на кресле толстую книгу.
Слава святой Тишине, не успел граф сделать из господина свое подобие… хотя наверняка старался. Но некоторые качества из людей невозможно вытравить ничем, особенно если они впитались с молоком матери.
Надо же, торопливо проходя мимо кресла в умывальню, усмехнулся Герт, и в самом деле жизнеописание короля. Нужно будет сказать, чтобы припрятала эту книжку на самый последний случай, когда в библиотеке не останется непрочитанным даже трактат о пользе здоровой пищи.
– Входите, госпожа Эсталис, – добродушно кивнул глупышке камердинер через несколько минут, выходя из спальни, – его светлость желает с вами поговорить.
Эста кротко улыбнулась в ответ, но, войдя в комнату, словно невзначай прикрыла за собой дверь как можно плотнее.
– Вы меня звали?
– Каким способом вы добрались до моего дома? Я посылал за вами сопровождающего, – пока Герт умывался и одевался, в его мыслях наступила почти полная ясность, и он вспомнил, зачем так неотложно желал ночью поговорить с чтицей.
– Порталом, – отойдя предварительно к окну, очень тихо произнесла Эста, строго нахмурив брови.
Похоже, он не до конца понимает, зачем выдал ей контракт и как теперь должен себя вести.
– А где сопровождающие? – невольно понизив голос, подозрительно осведомился герцог. – Я послал за вами своих людей.
– Боюсь, я не смогу вам сказать точно, где именно они находятся, – холодно сообщила девушка, совершенно не желавшая ничего рассказывать про Змея и тем не менее ясно понимавшая: утаить произошедшее не получится.
Ведь невозможно предугадать, как поступит Змей, когда узнает, что Эста его не выдала. Станет ли благодарно молчать или перевернет правду так, чтоб унизить ее и предстать перед другом в самом выигрышном виде? Ее, разумеется, это не обидит, но будет во вред делу.
– А вы их видели? – искренне разволновался Герт, и Эста не могла не улыбнуться в душе.
– Да, вчера вечером. И они были в полном порядке.
Не назовешь же беспорядком распахнутую, как у матроса, рубаху и разъяренный взгляд?
– Можно узнать… – Герцог начал понимать, что неспроста наемница говорит такими короткими, сухими фразами, еще недавно, нахально устроившись в его спальне, она была намного приветливее, и резко сменил тему: – Не хотите ли присесть? А позавтракать со мной?
Он очень удачно произнес эти слова, дверь отворилась, и вошел Патис с подносом, накрытым салфеткой, под которой можно было угадать очертания кофейника.
– Ваша светлость, позволите накрыть на стол тут или перейдете в кабинет?
– В кабинет, – взглянув на молчаливую чтицу, решил Герт и первым направился к двери.
– Я захвачу, – дружелюбно улыбнулась камердинеру Эста, подхватывая слегка полегчавшее блюдо с ветчиной, – показывайте дорогу.
«А он молодец», – оказавшись в просторном кабинете, мысленно похвалила девушка хозяина, сообразил, что здесь намного удобнее разговаривать без опасения быть подслушанными, нежели в спальне, где большую часть комнаты занимала кровать с высоким балдахином.
– Ну, так что случилось? Отчего вы расстались? – устроившись за столом и предложив чтице место напротив, тихо осведомился Герт после того, как камердинер вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Вы пьете кофе с сахаром или без? – вдруг рассеянно улыбнулась глупышка и быстро придвинула к себе сахарницу. – А я только с сахаром. Не могу понять, и чего некоторые люди находят в этой горечи… вам насыпать? Нет? Как хотите, а я добавлю себе ложечку. – И она весело загремела ложкой о стенки тонкой чашки, насмешливо переводя взгляд с герцога на дверь.
– Эсталис… – Губы герцога страдальчески поджались. – Но ведь…
– Жаль, вы не любите исторические романы, я могла бы почитать вам просто потрясающие истории. Например, про короля Освальда, прекрасный был человек, мне так нравится описание его нежной любви к маркизе Тюрон! Правда, конец там печальный, да. Она его отравила. Но можно не читать все подряд, только самые интересные моменты, вы ведь позволите мне самой покопаться в ваших книгах? Еще есть описание династии Дартигов, семь братьев, и каждый по-своему талантлив… просто дух замирает.
Герт сморщился и тихо скрипнул зубами, последний пример был слишком красноречив. Не понять, на какие события намекает монашка, было невозможно. Братья убивали и травили друг друга, по очереди занимая отцовский трон.
– Госпожа Эсталис, давайте мы поговорим о книгах позже… скажем, за обедом? А сейчас о чем-нибудь другом…
– Конечно, например, о вкусах, – легко согласилась она, добавила еще сахара и снова зазвенела ложечкой. – Конкретнее, про сладости? Вы любите сладкое? Вы знаете, одно время я не ела конфет совсем, ну нисколечко, боялась растолстеть. А потом оказалось, мне это не грозит, ну вот абсолютно! Я могу хоть целый день грызть засахаренные орешки или есть шоколад и зефир. Все подруги просто позеленели от зависти.
Герцог едва сдержался, чтобы не съязвить, что позеленели они наверняка от чего-то другого, даже рот раскрыл и остолбенел, увидев, как она укоризненно качает головой.
Сначала он вспыхнул от досады, неужели допустил какую-то промашку?! И тут же начал бледнеть от возмущения, сообразив, что едва не начал оправдываться перед какой-то глупышкой. Да как она смеет указывать ему в его собственном доме, эта старомодно одетая монашка?!
С какой стати он должен не доверять слугам, прослужившим у него почти с переворота? Пусть сначала предоставит доказательства измены, а не морочит ему голову своими загадками!
Наверное, прав был Змей, когда предлагал нанять на эти деньги хорошего сыщика и пару шпиков в придачу.
– Но если вы совсем не любите исторические книги, ваша светлость, – печально сказала вдруг пристально наблюдавшая за ним сестра Тишины, – то, может быть, вам не нужно было нанимать чтицу? Так сразу и скажите, я девушка хоть и благородная, но не гордая, возьму свой сундук и перееду в другое место. И гонорар верну сполна, не сомневайтесь. Господин, который вчера предложил мне работу, с удовольствием заплатит.
Эста смолкла и покорно сложила руки на груди, ожидая его решения. Точно зная, услышь такой откровенный намек, настоятельница поджала бы губы и послала ученице неодобрительный взгляд. И была бы совершенно права. До Эсты так никто не делал, не раскрывал раньше времени перед клиентами свои намерения и сомнения. Да и сама она раньше сто раз подумала бы, прежде чем высказать такое королевское предложение. Но сейчас не смогла просто промолчать и выкрутиться одним из десятка известных ей способов, и теперь поздно каяться. Остается надеяться на сообразительность герцога и безвыходность ситуации, в которую загнали его странные события. И возможно, природная интуиция поможет ему избежать грубой ошибки.
Как это, переедет? Глядя на смирно сидевшую девушку, начал остывать Геверт, они ведь ее так ждали. Змей даже лично отправился встречать, несмотря на занятость и проблемы. Да и неспроста знатные и богатые дома расхватывали этих глупышек, каждый, кто мог заплатить немалую сумму, старался заполучить себе сестру Тишины. Хотя никто не признавался в открытую. Как сказал граф Тейретти, у которого они тайно спрашивали совета, не нужно думать, что все остальные вокруг дураки и готовы отдавать бешеные деньги за красивую сказку.
– Подождите, госпожа Эсталис, – наконец заговорил герцог, – вы меня не так поняли. Я, конечно же, обожаю исторические книги… и сладости тоже иногда ем, особенно пирожные, просто не всегда в этом признаюсь.
Эста перевела дух, слава тебе, милосердная Тишина, начал понимать! И ободряюще кивнула герцогу, чтобы не сомневался в своих действиях.
– Патис! – громко позвал Герт, и дверь моментально распахнулась. – Сходи на кухню, узнай, нет ли там пирожных… ну ты знаешь, какие я люблю. И прихвати побольше сладостей, я намерен послушать исторический роман.
– Иду, ваша светлость, – сказал камердинер и притворил дверь.
– Так вы мне поясните, куда делся Змей? Ох, простите, ваш провожатый? – едва хлопнула выходная дверь гостиной, напрямик спросил Геверт, сообразив, что теперь может говорить в открытую.
– Мы немного разошлись с ним в понимании пунктов контракта. Он… желал добавить мне обязанностей свыше оговоренных в пункте первом.
– А у вас есть с собой этот документ? – Герцог в последнее время все сильнее убеждался в силе простых бумажек.
– Нет. Но у вашего друга с собой копия. – Глупышка открыто смотрела на его светлость, и он решился выяснить, каким способом она попытается решать его проблемы.
– А вы не можете мне объяснить, как именно вы намерены выполнять этот первый пункт?
– Нет, – резко отказала Эста, и пояснила: – Как я могу рассказать то, чего еще даже не видела и не знаю? Вот вы должны будете рассказать мне все, до мельчайших подробностей, и от этого будет зависеть, какой конец будет в вашем историческом романе. Но не здесь… и не сейчас. Когда вернется ваш друг, вы пригласите меня на прогулку… – Чуткий слух девушки расслышал шлепанье мягких туфель, и она мгновенно сменила тему: – Нужно обязательно заехать в книжный магазин господина Хирстена! Там лучший выбор книг во всей столице, от старинных гримуаров до похождений комедиантов!
– Я принес сладости и пирожные. – Дверь, наконец, отворилась, и вошел камердинер с подносом.
– Можете отнести в свою комнату все лакомства, которые вам нравятся, – предложил Геверт чтице, чувствуя необходимость побыть в одиночестве и спокойно все обдумать.
– Ах, вы так добры, ваша светлость. – Она улыбалась и радовалась так наивно, что еще час назад его светлость пренебрежительно бы фыркнул, ну совершенная глупышка!
Но теперь не рискнул бы сказать такое со всей уверенностью.
