Вера Вильсорова
Мы обязательно встретимся
– Ох, было бы здорово. Только до утра буквально, Вить. И сам жди вызова. Девушка, жду вас здесь утром. Около восьми, не позже.
– Поняла.
Мы с Виктором отправились в дальнейший путь. Зачем я все это устроила? Что я придумала? И где я? Почему моё село выглядит, как моё село, а на самом деле – нет? И куда мы идём? Что если Виктор живёт с сумасшедшей семейкой?
Может, сбежать? А куда? Домой! Он же здесь, в этом странном селе Снегирёве. Мы идём сейчас словно ко мне по главной улице.
– Скоро будем на месте, – Виктор как будто прочитал мои мысли и махнул вперёд рукой, – вот уже, видите, синий.
Я посмотрела вперёд и увидела: тёмно-зелёный особняк с белыми резными наличниками и новым крепким забором.
Виктор указал на мой дом.
1 Соня вспоминает книгу британского невролога Оливера Сакса «Человек, который принял жену за шляпу».
Глава 2. Ожившие видения
У самой калитки нас обдал запах наваристого мясного супа, и я поняла, как же проголодалась, как же хочется хлебнуть домашней еды. Сто лет нормально не ужинала.
Ещё с дороги я приметила чёрно-белого пса во дворе. Цепной охранник даже ухом в мою сторону не повёл. Он радостно смотрел только на хозяина и во всю мочь крутил хвостом.
– Что, Тимоха, – засмеялся Виктор, закрывая калитку, – совсем обленился? – и добавил мне: – Обычно он не такой дружелюбный.
На нижней веранде, которая почти не отличалась от моей, аккуратным рядком стояли начищенные ботинки и женские сандалии. Виктор посмотрел на свои дорожные пыльные туфли и убрал их подальше к рабочим калошам.
В углу я заметила деревенский умывальник и спросила, можно ли умыться. Виктор только проверил небольшой синий бак – он оказался пуст, – и поспешил до бани за водой.
Я уже поняла – прямо сейчас моё подсознание терзает меня таким долгим сновидением, и немного успокоилась. Хорошо ещё, что оно пока вполне управляемо.
Сверху, из кухни, в открытую входную дверь я услышала торопливый разговор. Беседовали, судя по голосам, двое.
– Тимошка и тот умнее всех будет, – звонко, ворчливо и быстро говорила женщина. – Своё дело, свою стаю и место знает. А мы… что телята. Сами не знают, чего хотят. Вот всех бы обратно в колхозы сгрести, как сено по пучкам, а то разбегаются, что телята в грозу.
– Бабушка, – послышался молоденький девичий голос, – а кино, а театры?
– Спроси-ка, приедет Сенька, часто ли они по театрам ходят?! Чего хорошего в городе – больницы да университеты ваши. – Женщина ещё что-то неразборчиво добавила, но следующее я расслышала хорошо: – Уже и распределением недовольны, сбегать начинают.
– Ну смотри, бабушка, какие костюмы у них красивые, причёски. ходят такие важные… Как в кино показывают.
– Важные? Спрашивала я Гурьевых, как отдыхали у бабки, кем хоть работаете, что делаете? Так ничего и не поняла, чем полезны они. Чем так заняты. Мотаются с раннего утра на электричках туда – обратно. Чем жизнь проходит? Все сдувшиеся, тухлые, как будто нет жизни там, выкачали насосом каким всю жизнь.
– Может, им всё это нравится, такая жизнь, и думают, что когда-то лучше начнётся.
– Обещал им кто?
От увлекательного спора меня отвлёк Виктор. Он вернулся с ведром воды, наполнил бак, и я наконец-то смыла пыль с лица и оттёрла серые руки.
Дом встретил плотной вечерней духотой, стойким запахом свежих овощей и супа на мясном бульоне. На уши лёг слегка оглушающий звук включённого телевизора.
– Всем привет! – Обозначился Виктор ещё в коридоре.
– Папа!
Через мгновение из кухни выбежала девушка-подросток. Русые волосы острижены до плеч. Совсем хрупкая с тоненькими руками и ногами. За ней показалась другая – дородная девица с толстой тёмной косой, она выглядела гораздо старше. Увидев меня, девочки насторожились. Но скоро та, что была покрупнее и выглядела смелее, с задорным взглядом выдала:
– Папа, ты нам гостей привёз? Здравствуйте! – Это её голос я слышала в ответ на сентенции женщины.
Другая девушка смущённо хихикнула.
– Сейчас мы всё расскажем, – улыбнулся Виктор.
– Здравствуйте, – запоздало ответила я.
– Ну что там, кто там у вас? – из кухни вышла бабушка, вытирая руки о подол фартука.
От испуга я схватилась за горло и отшатнулась вплотную к стене. Передо мной стояла та самая женщина из видения в окне. Но вот же она – живая, румяная, улыбается.
– Вечер добрый! – Добродушно обратилась она ко мне и поторопила выгнать нас из тесного коридора: – Давайте, все живо мыть руки и за стол. Нечего на голодный желудок тута. Виктор, где тебя носило, времени-то глянь, сколько! Опять Лёнчик поймал и давай ля-ля-ля? Я – Настасья Михайловна, – кивнула бабушка в мою сторону. – Будем знакомы. Это – мои внучки: Наташа и Варвара. Вить, коллега твоя?
– Нет, не коллега, – вздохнул Виктор и направился в кухню. – Это – Софья, мы встретились при очень странных обстоятельствах. Задержались в больнице, пришлось заглянуть.
Виктор аккуратно поставил сумку на массивный табурет на кухне и принялся выкладывать продукты: консервы, серые кульки с конфетами, огромный пакет пряников. Меня усадили за стол.
– Мы встретились на дороге у кладбища. На Софью напали.
– Ах! Как?! Напали?! – наперебой осыпали вопросами девчонки, переводя тревожные взгляды то на меня, то на отца.
– Господи Иисусе! – громко прошептала Настасья Михайловна, прикрыв рот концом белого платка. – У нас? У кладбища, говоришь… Да кто бы мог?
– И ты спас Софью? – гордо спросила брюнетка.
– Нет, Варя, говорю же, только встретил.
– А вы видели нападавших? – впервые напрямую ко мне обратилась Варя.
Пухлой ручкой она взволнованно теребила воротник лёгкого синего платья.
– Нет, хуже того – я не помню ничего. Только болячки остались. На голове да на шее. Вот.
– Вас хотели убить? – снова удивленный тон Варвары.
Младшая пока не проронила ни слова. Так и сидела, сложив тоненькие руки на коленях, удивлённо поглядывая то на меня, то на отца.
– Правда, не знаю…
Настасья Михайловна молчаливо слушала вопросы и ответы, крепко сжав губы, осматривая меня с головы до пят.
Виктор уже почти освободил сумку, повесил на высокую спинку стула и спас меня от расспросов:
– Так, Варя, Наташа, давайте не будем мучить Соню. Человеку и так досталось. Я пообещал, что она может остаться у нас. Хотя бы до завтра. Ей некуда идти. Завтра встретится с Адиловым, разберутся дальше, что и как.
– Но я вообще-то… если в тягость, – промямлила я, – могу уйти.
«Зачем только я геройствую, ведь идти мне совсем некуда!»
Сон, кажется, затянулся, и я снова не понимала, куда попала. Лимб? Параллельный мир? Загробный? Или всё-таки сон? Под наркозом? Вполне вероятно.
– Софья, отступитесь, – сдвинул тёмные брови Виктор, озабоченно посмотрев на меня. – Оставайтесь у нас. Куда вы пойдёте на ночь глядя? Хватит с вас приключений.
– М-да, – задумчиво протянула Настасья Михайловна. – Кто ж такие гады повадились к нам? Вы ехали куда-то? В дороге случилось?
– Совсем ничего не помню… Ни прошлого, ни родных.
Девчонки ахнули, а бабушка, качая головой в изумлении, что-то беззвучно шептала.
– Из сельских никто бы не мог, – снова заговорил Виктор, – так, похулиганить есть охотники, но чтобы человека довести, вряд ли. Село маленькое, всех знаем. Тут вам точно говорю.
– Да уж правда, – тоненькая Наташа подала голос. – В одном конце чихнут, из другого уже «будь здоров!» кричат. Не наши это.
– Нет, папа, ты молодец! – с воодушевлением сказала Варя, оглядывая меня. – Ты человека спас!
– Да, спасибо вам огромное, – сказала я как можно непринуждённо и приветливо.
– Давайте ужинать, чего тут ещё, – Настасья Михайловна тяжело поднялась с места и потянулась в шкаф за тарелками.
Я следила за её передвижениями на моей кухне. Во мне боролись два странных чувства: неожиданное умиротворение и полное непонимание, что происходит.
Бабушка достала глубокие тарелки и чайные чашки из буфета. Здорово, они в этом мире даже посуду хранят там же, где и мы – в этом древнем буфете. Должно быть, он переходил от хозяев к хозяевам. Этот выглядит новее, дерево – темнее, стёкла на дверцах не такие блёклые да и все ручки в порядке. Стол напротив окна, только наш – со стеклянной столешницей, прямоугольный, а этот – небольшой, деревянный, круглый. И белоснежная плита «Predom», и холодильник «Свияга» – всё ровно на тех же местах, где когда-то до трагедии была современная техника в моём доме.
Я украдкой оглядывала стены в поисках всевозможных ориентиров, календарей, каких-то знаков, но ничего, ни одного намёка не было.
– Так, девчонки, а кому гостинцы? – Виктор поднял сумку, в которой оказалось кое-что припрятано.
– Мне! Мне! – хором заголосили Варя и Наташа, как маленькие.
Виктор аккуратно достал пару бумаг из нагрудного кармана пиджака, положил на соседний стол-шкаф рядом со мной и вместе с девчонками ушёл в гостиную. Я чуть вытянула шею и присмотрелась к разграфлённым бумагам. Множество столбиков, линий, этакий лист эксель-оффлайн:
Итого по расходу…
Розничный товарооборот…
Кроме мелкого опта…
Сумма… Сумма…
Заполняется материально ответственным лицом…
Товары… Тара…
И наконец-то глаза нашли самое главное в шапке документа:
Фамилия и инициалы материально-ответственного лица (бригадира) Гордеев В.Н.
Товарно-денежный отчёт №17
С 23/VI по 29/VI 1980 г.
Ой.
Значит, флаг над администрацией – никакой не флешмоб. Новые дома и загоны для скота на краю села – не новые. Значит, костюм Виктора – не старомодный. Значит, этот дом – пока не мой дом. Он только будет моим.
Через сорок лет.
Глава 3. Сон или загробный мир?
– Тебе пожиже или погуще? – заботливо спросила Настасья Михайловна, держа тарелку в одной руке и половник в другой.
– Как захватите, – я всегда терялась при таких гастрономических задачках.
Передо мной поставили глубокую тарелку с ароматным рассольником. Густой, наваристый бульон, крупные жёлтые кусочки картофеля, натёртые огурцы, перловка, укропчик для обострения потрясающе летнего вкуса. Вкуснотища какая, должно быть! Не терпелось погрузить ложку и отведать настоящее деревенское блюдо.
За окном поднялся ветерок, и свисающие ветки берёзы сдувались то влево, то вправо, открывая знакомый вид из окна на соседние домики и высокие липы вдалеке.
– Виктор! – громко позвала бабушка. – Наташа, Варя!
Пока домашние подтягивались, Настасья Михайловна поставила на стол до краёв наполненные тарелки с супом, чашечку сметаны, огромное эмалированное блюдо с разваренной в печи и разрезанной на крупные части курицей, хлеб, свежие огурцы и помидоры. Хозяйка озабоченно оглядела накрытый стол и хлопнула себя по полным бокам.
Как только мы стали рассаживаться, выяснилось, что небольшой круглый столик следует отодвинуть от окна, чтобы все поместились.
Варя с отцом осторожно и аккуратно занялись операцией по небольшой перестановке, а я начала было извиняться за неудобства, но бабушка строго сказала: «Ещё чего – неудобства какие выдумала!» и отправила Наташу в огород за свежим луком.
Когда все – включая лучок на тарелке с овощами – собрались, бабушка тяжело охнула, перекрестилась, и мы приступили к ужину. Ели молча, неторопливо, и только Варя, казалось, спешила куда-то.
«Это обычные люди. Просто из прошлого. Девочка Наташа и девочка Варя. Виктор и Настасья Михайловна. Ну вот ужин – всё настоящее и очень вкусное: суп, курица, овощи… Настоящий ветер за окном. Настоящая берёза. Дом. И это теперь – моё настоящее. Пусть это и загробный мир, но, судя по всему, второй раз окочуриться тут никто не даст. От голода – тем более».
– С вами всё в порядке? – Виктор отложил ложку и озабоченно смотрел на меня, упёршись руками в стол, будто готовый в любой момент встать и прийти на помощь, если я вот-вот грохнусь в обморок. Видимо, в задумчивости я сделала слишком серьёзную мину, замерев с ложкой в руке.
– Всё в порядке, спасибо, – поспешила я улыбнуться. – И всё очень вкусно!
Девчонки довольно улыбались похвале бабушки, а Настасья Михайловна, видя, как быстро я поглощаю суп, озаботилась не нужно ли добавки. Я только помотала головой – очень сытно.
– Пап, я сейчас к девчонкам, – потянулась за ярким полотенцем Варя.
– И к мальчишкам, – хихикнула Наташа.
– А как без них, – та показала кончик языка сестре.
– Опять с полным брюхом скакать будешь, – проворчала бабушка. – Как хоть охота?
– Да бабушка! – надула губы Варя. – У нас сегодня очень важная игра – с девчонками из И.! А потом картошки напечём. Я возьму несколько, пап?
– Иди, иди, Варя, и картошки, сколько надо, бери, – кивнул Виктор. Он легонько хлопнул себя по нагруженному плотным ужином животу и, отдуваясь, чуть откинулся на спинку стула.
– Играйте, пока погода хорошая. Потом, в городе сказали, дожди пойдут.
– Дожди – хорошо, – Настасья Михайловна одобрительно подняла указательный палец. – Картошку помочит.
– Только… – Варя подозрительно посмотрела на меня. – Ребята будут спрашивать, наверное… Вас же видели в селе, когда вы с папой шли…
– Говори, как есть, – я пожала плечами и улыбнулась. – Можешь даже небылицу какую выдумать про инопланетян, посмеётесь хоть.
– Ой, нет, это у нас Наташа – мастер истории придумывать, а я, как есть, скажу. Да мы и не знаем ничего. Обещаю, сплетен не разводить!
Я благодарно кивнула Варе, она встала из-за стола, убрав тарелку на соседний стол и, сказав спасибо бабушке, поспешила на улицу.
За остатками молчаливого ужина я всё время смотрела в окно, пытаясь увидеть между домами огромного динозавра или, на худой конец, какого-нибудь эстрадного певца в ярчайшем и эпатажном сценическом наряде. Обязательно с перьями! А лучше – пусть он будет верхом на рептилии. Вымерший гигант и современный мне артист своим появлением успокоили бы окончательно – я во сне.
Но ни между домами, ни по дороге, ни на небольшом поле перед домом не было никого, кроме селян. Они копошились на огородах, шли по своим делам вдоль дороги, катались на велосипедах.
После ужина Виктор попросил меня остаться в кухне. Когда Наташа вышла, сложив всю грязную посуду в мойку, Настасья Михайловна задёрнула тяжёлые бледно-оранжевые шторы, которые служили импровизированными дверями из коридора, и уселась к нам за стол. Нужно было решить вопрос моего пребывания в их доме. Как надолго и где именно. Думаю, они боялись оставлять меня наедине с девчонками.
– Софья, – начал Виктор, чуть кашлянув, – мы сожалеем о том, что с вами случилось.
– Это ж надо.. – попробовала вклиниться бабушка с причитаниями, но Виктор, нахмурившись, посмотрел на неё и продолжил.
– Вы можете остаться у нас, мы найдём место. Завтра идём к участковому. Наверное, приедет сам следователь из посёлка. Дело тёмное. Не ясно, сколько вы у нас пробудете.
– Виктор, я понимаю, – смущённо начала я. – Ещё раз спасибо за приют, деваться мне и правда некуда. Я лишь хочу уверить вас, что никому не желаю и не причиню зла. А за что, что вы так тепло приняли меня, готова отблагодарить любой работой. По дому, на городе, в любое время.
– Вот и мне помощница нашлась, – тепло улыбнулась Настасья Михайловна. – Ладно, Виктор, чего тут пустословить, видишь, девушка как девушка. Испугалась, растерялась. Завтра разберёмся, кому какая работа, как подоспеет. А сейчас иди, Соня, в гостиную. Скоро баня истопится, надо Наташу отправить, посмотреть.
– Да я сам сейчас, – кивнул Виктор и снова обратился ко мне. – Софья, с любыми вопросами обращайтесь ко мне, если где что по селу нужно. По хозяйству – это к матери.
Выходя из кухни, я услышала беспокойный шёпот Настасьи Михайловны:
– Господи прости, грешно так говорить, но хорошо, что Соня так попала. Глядишь, поможет нам с Юликом…
Как бы ни хотелось, я не позволила себе подслушивать и ушла в гостиную, как и велел Виктор.
После ужина без лишних слов меня определили на постой в Наташину комнату. Настасья Михайловна принесла мне стопку свежего белья и принялась сама расстилать кровать, несмотря на мои протесты.
– Нет, хватит тебе забот сегодня, – по-доброму поворчала бабушка. – Завтра к Нуратдиныч пойдёте, будете разбираться. Варя или Наташа проводят, а то Виктору с утра в самую рань на работу. По дому я сейчас всё покажу.
– А скажите, а где у вас тут… – тихо начала я и замялась.
– Поганый чугунок? – подмигнула бабушка и засмеялась, приметив моё смятение. – У нас тут цивилизации немножко есть. Ты выйди в коридор в сени, там по нему прямо иди и вот синяя дверь – оно самое. Найдёшь?
– Думаю, да…
А как иначе, когда это и мой дом тоже?!
В моём настоящем прошлом заглядывать в ныне-наташину комнату не было особых поводов. Когда здесь отдыхали бабушка или дедушка, я старалась их не тревожить. В остальное время они сами чаще бывали в гостиной да на кухне. В этом прошлом глазу было где остановиться. В невысоком угловом шкафу поселилась коллекция игрушек: мягкий бурый медвежонок, будто вельветовая, бежевая, косоглазая собачка с красным ошейником, котёнок Гав, пластиковый заяц и стеснительный Чебурашка. Над столом – самодельные деревянные полки для книг и учебников. На стене в свете закатной красноты – политическая карта мира, где бледно-розовым гигантом выделялась территория РСФСР.
– Я вам не помешаю? – Наташа несмело вошла в комнату, словно в чужую.
– Нет, что ты! Это ведь я должна спросить у тебя на самом деле.
– Вы мне совсем не мешаете, – она присела на край своей кровати и сложила руки на коленях, любопытно, по-детски рассматривая меня огромными голубыми глазами.
– А ты пойдёшь на игру?
– Ой, точно нет. Я волейболом не увлекаюсь.
– Варя каждый день ходит? – я не знала, что ещё спрашивать.
– Да, когда погода хорошая. У них там большая компания. Даже взрослые приходят поиграть, поболеть. Молодёжь рабочая. Весело.
Тоскливые интонации в Наташином голосе противоречили её рассказу. Если так здорово собираться всем селом и играть на свежем воздухе, почему она запирает себя в комнатушке в тёплые солнечные вечера?
– А вы совсем ничего не помните? – внезапно спросила она.
– Совсем.
– Даже таблицу умножения?
– Вот это как раз-таки помню. Как назло, всё школьное крутится в памяти, а свежее и личное – перекати поле, – я вздохнула и задала нелепый вопрос, чтобы поддержать беседу: – Наташа, я даже не помню, кто сейчас у нас президент?
Ох, наделала ошибок, кажется! От самой смешной – президент, до, возможно, трагической. Сейчас милая большеглазая Наташа превратится в идеологического робота-пионера, который раструбит всем, что эта гражданочка не знает, кто наш вождь сегодня. По пронзительному свистку участкового милиционера приедет чёрный воронок, и меня увезут. Ведь советский человек, даже потеряв память, должен помнить сакральные имена.
– А вот если пойдёте телевизор смотреть в девять с моими, и узнаете. Этих постоянно показывают, надоесть ещё успеют, – рассмеялась Наташа, и я выдохнула – нормальные люди кругом.
В моём настоящем этой Наташе должно быть лет за пятьдесят, если ей сейчас четырнадцать-пятнадцать. Я оглядела корешки учебников на полке у девочки, хотя и не могла быть точно уверенной, зная всякие сложные схемы про «перепрыгивание» классов.
«В моём настоящем…» – повторила я мысленно. И чуть усмехнулась – какое же оно моё?! И было ли оно настоящим? А может быть, всё наоборот – это тот мир, в котором я изначально появилась, а потом за какие-то грехи попала в мир двадцать первого века с его кэшбеками, челленджами, бесчисленными блогерами и удалённой работой. Раз уж на то пошло – чудеса существуют, а вот патрульные времени, видимо, плохо справляются со своей надзорной работой.
Пока я делилась глупыми мыслями сама с собой, Наташа зажгла настольную лампу с бирюзовым абажуром и достала с полки большую картонную коробку бледно-зелёного цвета.
– Ты сейчас будешь занята? Мне выйти? – почти шёпотом спросила я.
– Нет, – не отвлекаясь от содержимого коробки ответила девушка. – Может, и вам интересно будет.
Она достала желтоватую канву и прозрачный пакет с нитками мулине всех цветов и оттенков вперемешку.
– Ты вышиваешь?
– Ага, моё любимое занятие, – ответила она, аккуратно перебирая нитки и иголки.
– А что делаешь сейчас? Какую картинку?
– Угадайте! – прищурилась Наташа, улыбаясь. Её щёки чуть покраснели: то ли от того, что я вдруг искренне заинтересовалась её хобби, то ли от жаркого жёлто-ласкового света лампы.
– Не знаю… Природу?
Хорошо, что я ещё не сказала «Ленина» или «икону», потому что видела наиболее популярные сюжеты с ликами святых на разных сайтах.
– Ну что же вы… – покачала головой Наташа. – Мишку!
Я нахмурилась. Мишка… Мишка…
– Олимпийского Мишку, Игры же скоро.
Я встала с ракладного кресла, пока Наташа развернула начатую работу на письменном столе. Она рассказала, что сама сделала схему с рисунка из журнала. Тонкими музыкальными пальчиками показывала на разные части и цвета для шубки, глаз, пятицветного пояска медвежонка, которые сама подбирала, и теперь вышивала по самодельной схеме.
Мне захотелось быть хоть немного полезной этой приветливой семье за тёплый приём и приют, и я решила предложить небольшую помощь Наташе. Вышивать я никогда не пробовала, а побыть чернорабочим вполне могла.
– Наташа, а давай я тебе нитки разложу по цветам, оттенкам, сделаю библиотеку всех цветов?
Она задумчиво посмотрела на пакет и кивнула:
– А здорово! Давайте. Даже странно, что я сама не догадалась раньше.
Уже через пару минут мы погрузились каждая в дело: Наташа, нахмурившись, вглядывалась в схему, ища место, на котором остановилась, а я вывалила на разложенном кресле все нитки и теперь вырезала полоски из картона, на которые собиралась нанизывать цвета по оттенкам.
– Слушай, Наташа, – не утерпела я.
– Да? – не отвлекаясь от работы, ответила девушка с готовностью.
– А кто такой Нуратдиныч? Это – милиционер, участковый, верно? – моя ошибка в моём настоящем – называть полицию милицией – сыграла на руку.
– Да, это наш участковый. Ансар Нуратдинович. Но кто-то его иногда запросто называет Лёхой. За глаза, конечно. Но он, вроде, всё равно не обижается.
– Что? – протянула я, засмеявшись. – Ансар – Лёха?
– Ну да, – улыбнулась Наташа. – Ещё у нас есть дядя Мансур в селе, татарин, так он просто дядя Миша. И тут: Ансар – Алексей. Так уж пошло, а от Алексея до Лёхи – рукой подать.
Что ж, товарищ милиционер, разбирайтесь в моём тёмном деле! Концов всё равно не найти. Если только представить, что по какой-то счастливой и фантастической случайности милиционер тоже окажется путешественником во времени.
Я неторопливо разбирала цвета, с искренним восхищением показывала самые красивые Наташе, и мы обсуждали, для чего бы такой подошёл больше всего: свитер, платье, штаны, блуза, сумка…
А ещё я поняла, пока пыталась вспомнить какие-то факты о прошлом, что историю-то я знаю не так хорошо, как гордилась. Ведь даже не знала имя генсека восьмидесятого года. Я была в курсе очерёдности правления, но не могла сказать точно по годам. Лакуны в образовании не способствовали успешному выполнению миссий по моему списку: «Важные дела путешественника во времени в прошлое».
Мысленно я набросала следующие пункты:
Номер один. Спасти СССР.
Нет, слишком претензионно. Что я буду спасать, если я элементарных вещей по истории не помню. Да и с политикой и политологией у меня не очень.
Номер два. Спасти Леннона.
Нет, слишком сложно. Кто меня отпустит в Америку? Мне бы в психушку тут не загреметь.
Номер три. Спасти Саманту Смит.2
Опять – невыполнимая задача. Попади ещё в «Артек»! Да и совсем не помню дату, когда самолёт с юной активисткой потерпел крушение.
Номер четыре. Спасти что-то в своей семье.
Хм, я не смогла вспомнить ничего даже из рассказов родственников, что бы могло нуждаться в изменениях. Скрепя сердце, я решила ни за что не искать близких в прошлом. Нельзя. Не стоит. Нельзя ломать ни одного мгновения. Лишь одно. Но меня закинули слишком далеко.
С тоской я посмотрела в окно на огород и картофельное поле. Выдумала дела! Ты людям лучше картошку помоги прополоть хотя бы, и то больше пользы будет.
Скоро я представила Наташе коллекцию её ниток, аккуратно разделённую по всем оттенкам, а она показала мне законченную вышивку Олимпийского символа. Ярко горел разноцветный поясок на коричневом пузе медвежонка, а сам Мишка добродушно улыбался карими крестиками озорных глаз. Хорошая получилась работа у Наташи.
Сон или кома порядком затянулись. Мне срочно нужно было остаться в одиночестве, найти уголок, где бы я могла обмозговать происходящее и произошедшее. Всё, что связано с моим настоящим и этим прошлым.
Я решила начать поиски в чертогах разума, как только мы отправились спать сразу после похода в горячую баню. Сподручнее было бы взять листок бумаги и расписать все эпизоды, обрывки идей, имена и воспоминания. Всё, что случилось со мной с первого же дня приезда из города, всё связано.
Не очень понятно, брать ли в странный список событий барышню в белом из берёзовой рощи и мопса на мотоцикле. Нет, его точно нет. Парнишка просто катал питомца. А вот невеста… и был ли это свадебный наряд? Я попыталась вспомнить черты и цвет её лица. Ужасная догадка пришлась ко времени. Она выглядела очень молоденькой, а незамужних и юных в таких нарядах провожают в последний путь. Уф. Ну и загадка. Ладно. Пока оставим две версии. Первая. Девушка – реальна, она просто спешила домой с тематической вечеринки или репетиции свадьбы. Насмотрелась американских фильмов. Чем бы дитя ни тешилось… И вторая версия. Она – призрак, который что-то хотел передать мне, предупредить, но её спугнул приближающийся парень на мопеде.
Переходим к следующему призрачному. Настасья Михайловна. Я была полностью уверена, что именно её я видела тогда во окне. Сам дом намекал мне на скорое перемещение во времени? Хорошо, это я легко связала. Теперь самое непонятное из видений.
Крест. Крест пугал больше всего. Для кого он? Если подумать, что меня убили в настоящем, тогда он предсказывал мою смерть. Теперь на самом деле стоит в доме, ожидая печальной церемонии. А если нет? Тогда и догадок нет, с чем это может быть связано.
Расписного старика-сидельца я пока отложила: он-то сто процентов существует. Его и дядя Толя видел. И народ в магазине. Тут всё пока спокойно. Только не его странные вопросы.
Он просил передать привет Гордеевым. О’кей, будем считать, исполнено. Значит, он с ними как-то связан. Но что может быть общего у порядочной семьи и тюремщика? Что же ещё он городил?
Пока ничего не стыкуется, кроме бабушки и её призрака в окне…
Что ж, поживём-увидим.
Проваливаясь в сон в десять вечера, я снова пыталась представить, что случится завтра: это всё затянувшийся сон, и я проснусь здесь же, в своём доме, или кошмар продолжится.
А как же мои ученики, мои родители? Где я для них? Возможно, в моём сегодня, в лучшем случае, нашли моё тело. А в худшем? Нет, даже думать не хочу. Подождём до завтра. Главное – уснуть.
Если я останусь с семьёй Гордеевых, пойду на встречу с милиционером. Он представлялся мне грузным, пузатым, потливым дядькой лет под пятьдесят, который спокойно заканчивает службу в маленьком и тихом селе. Будет мурыжить меня до вечера, а хуже того, пытать заковыристыми вопросами, выводить на чистую воду. Конечно, он не поверит в моё беспамятство и замучает всякими проверками. Как иначе – такая обуза свалилась! Пусть мучает, или, как неприветливая медсестра, сделает выговор, я готова до последнего стоять на своём – ничего не помню и всё тут.
Скорее бы завтра… Пусть я проснусь на своём диване в этом доме, но в моём настоящем. А моё ли это настоящее?..
2 Саманта Смит (1972-1985) – американская школьница-активистка, стала всемирно известна во времена холодной войны благодаря своему письму генеральному секретарю ЦК КПСС Ю.В. Андропову.
Глава 4. Мода – 80
Утром я проснулась от пронзительного лая Тимошки и поняла, что в обратный путь домой – в 2018 – я не отправилась. На заре пару часов назад меня разбудил шум на кухне. Уже тогда всё стало ясно, но я решила, стоит уснуть снова, и фокус получится. Не повезло.
Пёс не замолкал, истерично рвал цепь и тявкал на непрошеных гостей. Неужели сам участковый первым решил пожаловать? В окно гостиной настырно затарабанили. В доме образца 1980 года рамы были крепкими, и волноваться за их сохранность не приходилось.
Я посмотрела на соседнюю кровать. Наташа лежала с открытыми глазами и вставать не торопилась. Мы переглянулись и только тогда она, подтянув расшитую узором лямку белой ночнушки, села на край кровати, вцепившись в одеяло.
– Кто это может быть? – почти шёпотом спросила я. – Участковый?
– Вряд ли, – Наташа посмотрела на круглый металлический будильник, который показывал семь утра. – И дома никого нет, кроме Вари.
– Идём, посмотрим, – предложила я после того, как настойчивый стук повторился и послышался хриплый женский голос: «Хозяева!»
Мы подошли к окну. Наташа открыла створку, а я притаилась рядом с телевизором на длинных ножках, выглядывая на улицу так, чтобы меня саму не было видно.
Под окном стояла худощавая женщина в рабочей одежде.
– Взрослые дома? – сердито спросила она.
– Нет, – чуть слышно ответила Наташа и помотала для убедительности головой. – А что передать?
– Что передать? – тётка пискляво передразнила Наташу и по-боевому упёрлась руками в тощие бока. – А не видишь сама, что передать?
Наташу взяла оторопь. Похоже, она, как и я, не привыкла к грубости в селе хоть от кого-нибудь.
– Тварина-то ваша утащила у нас курицу!
– Хорошо, я передам, – пропищала Наташа.
Наверное, она представила, как утренняя скандалистка сейчас вломится в дом и будет требовать немедленно отдать ей деньги за пропавшую пернатую живность.
– Кто там?
В гостиной появилась заспанная Варвара. На ходу она натягивала длинный, в крупных цветах халат на ночнушку, которая выдавала небольшой животик и полные бока. Наташа со вздохом облегчения отошла от подоконника, уступая место сестре.
– Здравствуйте! – крикнула Варя, раскрыв окно полностью.
Настырный ветерок тут же свободно прорвался в комнату и принёс лёгкий запах липового цвета. Старшая сестра нагнулась и опёрлась загорелыми руками о широкий подоконник. Чуть не опрокинула кружку со свежими тёмно-красными ягодами клубники. Видимо, бабушка оставила девчонкам утреннюю добычу.
– Чего Ветошкиной надо? – обернувшись, шепнула она Наташе. Та не успела ответить, как тётка, не меняя позы, продолжила напряжённые переговоры:
– Ты ведь старшая будешь?
– Я, – зевнув, ответила Варя.
– Хозяева дома?
– Нет, только крепостные.
– Чего?
– Что передать-то? Говорите.
– Скажи отцу, пусть деньги занесёт вечером.
– Какие деньги? – Варя тотчас проснулась, как будто страшно удивилась, что за связь может быть у отца с соседкой-хабалкой?
– За курицу!
– Не знаю никакую курицу, – уже спокойно ответила Варя.
– Какую ваша тварь распотрошила.
