Вай Нот
Председатель-5
– Илья Прохорович, – обратился я к нашему парторгу, – да, ты немного погорячился. С колхозниками же рассчитаются, – мне нужно было успокоить Мясова, а то так пойдёт, что я без парторга останусь. – Да и тем более это предложение от которого невозможно отказаться. Так ведь товарищ Стародубцев?
Тот помедлив кивнул.
– Ну вот, так к чему вся эта шарманка? Начинайте, тем более что у вас и списки заготовлены. Но имейте в виду, я, как депутат Верховного Совета СССР, это так не оставлю.
– Если вы думаете, что можете, прикрываясь депутатским удостоверением, покрывать непонимание вашими колхозниками, – о, теперь они снова мои, – текущего момента, политической близорукости, мещанства и нежелание помочь стране в это трудное время, то вспомните, товарищ Филатов, как вы стали депутатом.
– Делайте своё дело, а потом катитесь ко всем чертям!
Глава 5
– А вот скажите, товарищ Стародубцев, – прищурясь спросил Фаддей у калужского чиновника, – а вот ежели я, или еще кто другой откажется продавать излишки, как вы их называете, по оптовым ценам. Что вы мне сделаете? Сейчас чай не двадцатые годы, продразверстку давно отменили.
– На этот счёт, товарищ, не знаю вашей фамилии у нас есть чёткие инструкции. Никакими противоправными действиями мы заниматься не будем, принудительного изъятия тоже не будет и ваши излишки, которые, как нам сообщили, и это сообщение было тщательно проверено и подтверждено, останутся при вас.
Ага. Теперь известно точно, что одной из причин, по которым эту комиссию на нас натравили, стал чей-то донос. Хотя это совсем не удивляет, люди уже несколько дней как судачили, что наверняка дело в этом.
– Ну вот и всё, братва, – Фаддей даже перебил Стародубцева и обратился ко всем остальным, – расходимся, ничего они нам не сделают и скотину со дворов не заберут.
– Я не закончил, товарищ. В случае отказа мы уедем, но колхоз Новый Путь будет преобразован в совхоз со всеми вытекающими последствиями.
Этот разговор Стародубцева и моих колхозников проходил прямо возле здания правления. На площади, пока суд да дело собралась большая толпа очень недовольных мужиков и баб.
И едва наши незваные гости появились на улице толпа на них набросилась, не с вилами, конечно, но с расспросами.
Угроза преобразования была на самом деле серьезной. Да, сейчас потихоньку различия между колхозами и совхозами стиралась, но всё-таки преференции, позволяющие работникам успешных колхозов жить богаче, сохранялись.
Так что народ сразу замолчал. Ну а Стародубцев, желая совсем добить протест продолжил:
– И в новообразованном совхозе условия труда будут соответствовать тому что есть в других совхозах, ваша вольница с выходными, отпусками и путевками на курорты будет прекращена. Кроме того, само собой, всё и всяческое строительство на территории нового совхоза будет прекращено. Школу вы у себя еще очень долго не увидите. Так что думайте что вам дороже. Сегодняшние излишки или ваш колхоз. И еще кое-что, товарищ Филатов гарантированно не будет директором нового совхоза.
– Вы прав таких не имеете, – не унимался Фаддей. Вот же деревенский правдоруб, правозащитник практически, но здесь он попал в точку, – только по решению общего собрания. А среди нас дураков нет чтобы из колхоза в совхоз перекрещиваться.
– Тут вы правы, – легко согласился с ним Стародубцев, – но это пока. Сейчас готовятся изменения в законодательной базе, и по ним в исключительных случаях решение о преобразовании колхоза в совхоз будут принимать на областном или республиканском уровне. Ваш случай безусловно будет именно таковым.
А вот это уже интересно, что-то я такого не припомню, чтобы принимались такие вот поправки. Да и сейчас, будучи депутатом и членом профильного комитета Верховного Совета я ничего подобного не слышал, а в обход верховного совета такие дела не делаются.
Впрочем, времени чтобы проверять это у нас совершенно нет. Возможно что и есть уже такое предложение, просто его не рассматривали должным образом. И раз этот Стародубцев так уверенно это утверждает, то не похоже, что врёт.
Закралось нехорошее подозрение, что кому-то наверху очень сильно мешают наши успехи, раз пытаются протолкнуть такого рода поправки.
Стародубцев на сегодня закончил дела в Новом Пути и уехал, а я остался наедине с колхозниками, теперь уже от меня они ждали каких-то ответов и понимания как им поступить.
Угрозы Стародубцева сделали своё дело, и даже самые ярые противники продажи хозяйства начали сомневаться в своём решении. Я взял слово:
– Товарищи, я понимаю, что никому не нравится то, что сейчас происходит. Но, хочу сказать одно. Вспомните, каким был Новый Путь, когда я только стал председателем, и каких успехов мы добились теперь. А если бы не засуха, то добились бы ещё большего. Сумеем подняться и снова, если останемся колхозом, это я вам могу обещать. А вот что здесь будет после превращения в совхоз, сами думайте.
Стихийное собрание вняло моим словам, и большинство согласились, что придётся продавать, а вскоре и вовсе тема поменялась, и люди, вспомнив, что Стародубцев фактически прямо заявил, что донос всё-таки был, начали с удвоенным рвением обсуждать и гадать, кто же такой гад и крыса. До взаимных обвинений ещё не дошло, но разговор уже шёл на повышенных тонах.
Пришлось снова вмешаться и напомнить им, что не стоит никого обвинять без доказательств. Да и напомнить колхозникам о работе тоже не помешало, так что пришлось проконтролировать, чтобы все разошлись, чему они активно сопротивлялись.
Надо ли говорить, что в правление я вошёл злой и загруженный? И, когда в дверь моего кабинета кто-то постучался, обычное «кто там» я гаркнул довольно грубо.
На пороге возникла испуганная Аллочка.
– Извините, товарищ председатель, но надо поговорить.
– Это что-то срочное? Я сейчас очень занят, так что если дело терпит…
– Извините, – твёрдо ответила Алла, – но это, правда, очень важно.
– Хорошо, проходи, – кивнул я ей.
Она вошла и села на стул напротив меня.
– Это касается доносчика. Мне кажется, я знаю, кто это сделал.
Она замолчала, приняв максимально таинственный вид. Но мне было не до игры в загадки.
– Алла Юрьевна, так вам кажется или есть что-то конкретное о чём мне стоит знать?
– Конечно есть! – она возмущённо всплеснула руками, – я бы не стала попусту тратить ваше время.
Глядя на то, как долго она подходит к сути, я чувствовал, что закипаю.
– Ну так говорите уже!
– Говорю! Простите! – она понизила голос, – вчера вечером я забыла в правлении пару документов, с которыми хотела поработать дома. Но, когда я вернулась, то увидела свет в вашем кабинете, зашла туда, а там Лиза.
Алла торжествующе на меня смотрела, но я пока не разделял её уверенности.
– И что она делала?
– Рылась в ваших бумагах. Вот что! Но, увидев меня, она тут же сделала невинное лицо и сказала, что ищет потерянную днём серёжку. А я на её уши сразу посмотрела, а там те же серёжки, что и днём. Обе! У меня на такое глаз намётан, уж поверьте! Но она всё равно дурочку включила, сказала, что я что-то перепутала.
Я задумался. Конечно, Алла терпеть не может Наумову, но вряд ли стала бы врать о таком. А Лизе действительно нечего делать ночью в правлении.
– Ты не видела в каких документах она рылась?
– Видела, конечно. Первым делом проверила, – гордо отозвалась Аллочка, – она рылась в вашей папке со строительными сметами, где все планы и договоры с Калужским Трестом.
– Вот как. Интересно.
– Зря вы эту змею подколодную снова на работу взяли. Вот она вас и отблагодарила.
Я покачал головой.
– Нельзя ставить крест на человеке из-за одной ошибки. Есть много тех, кто оступившись однажды, потом добросовестно работает. Вот взять хотя бы нашего Митю Ягодецкого. Другое дело, что и слишком много шансов тоже давать не стоит. Но нам нужны доказательства, что это именно Лиза написала донос. И, хотя, рыться в моём кабинете без разрешения ей явно не стоило, но это ещё не доказательство. Нужны и другие улики… – я постучал костяшками пальцев по столу и, внезапно, меня озарило, – Алла, найди номер почтового отделения в Красной Заре.
– Сейчас, – моментально засуетилась она и выбежала из кабинета.
И как я только раньше не подумал? Если доносчик отправил письмо, то наверняка он сделал это в соседней деревне, где ближе всего. К тому же, там никто толком не проверяет кто и куда пишет письма, их просто сваливают в один общий мешок, в котором затем везут в Калугу, и уже в городе всё сортируют.
Вскоре Алла вернулась с нужным номером, и я тут же позвонил, представился и сразу перешёл к делу, назвав имя и описав внешность Лизы.
– А что-то случилось, что вы её так разыскиваете? Неужто пропала девка? – раздался удивлённый голос из трубки, – я её буквально несколько часов назад видела, она марки купить заходила.
– А отправляла что-нибудь?
– Да нет, ничего. Так что с ней случилось?
Я успокоил работницу почты и разговорил её ещё немного, выяснив, что Лиза заходила на почту не первый раз, и примерная дата, как раз укладывалась в промежуток, когда донос теоретически мог быть отправлен.
К сожалению, моя собеседница не помнила, что это было за письмо, сказав, что и Лизу-то запомнила потому что они так мило побеседовали. Собственно, занятая разговором, она и не посмотрела, что там на конверте, просто бросила его в общую кучу.
Когда я положил трубку, Алла, которая всё это время стояла рядом, торжествующе заявила:
– Ну вот видите, всё сходится!
– Сходится, – согласился я, – но для железных доказательств, этого всё-таки маловато. Ладно, Алла, давайте работать. А с Лизой я завтра поговорю, у неё сегодня всё равно выходной, и в правлении она не появится, а дел немало.
Алла явно расстроилась, но спорить не стала и вышла из кабинета, а я снова погрузился в документы, все мои мысли были забиты тем, как быстро поднять колхоз заново, чтобы больше не чувствовать, что я подвёл своих людей.
Мою работу прервали громкие голоса. Кто-то шумно выяснял отношения в соседнем кабинете.
Я не мог оставить это без внимания и вышел в коридор. Гвалт стоял в комнате, которую мы временно выделили Фролову под его дела сельсовета.
Там, возле стола, где, обычно, работала Лиза, стояла Аллочка, а её за руку схватил Виктор и в чём-то обвинял. Она, разумеется, вырывалась. Заметив меня, она сразу же закричала:
– Товарищ председатель, пусть он меня не трогает! Мне больно!
Не знаю уж в чём тут дело, но выкручивать руки девушке – последнее дело.
– Петрович, оставь её в покое, что случилось?
Фролов обернулся ко мне с яростью в глаза.
– Что случилось?! Да она воровка! Копалась в ящиках Лизы! Я её прямо на горячем и поймал!
– Успокойся и убери руки от Аллы Юрьевны, – снова спокойно приказал я, и он, наконец, меня услышал.
– Да какая воровка! – воскликнула Аллочка, потирая запястья, – это Лизка – крыса. Смотрите, что я нашла!
Она достала из кармана какой-то порванный листок и передала его мне со словами:
– Явно доносы писать тренировалась.
Я взглянул на бумагу и увидел там несколько перечёркнутых предложений, среди который прочесть получилось только несколько слов: «Я, как сознательный гражданин Советского Союза, не могу не…»
– Дайте сюда! – мгновенно отреагировал Виктор, грубо вырвав у меня листок из рук.
– И что это доказывает? Да может это Алла ваша и подкинула! Все знают, что она терпеть Лизу не может! Уже один раз её выжила, теперь и второй хочет!
– Верни мне бумагу, – только и ответил я ему, – хочу получше изучить почерк.
– Зачем?! Ты что правда веришь этому гнусному вранью?! Да как ты вообще можешь обвинять Лизу в чём-то подобном! Да она никогда на такое не пойдёт.
– Я должен убедиться, – продолжал я настаивать, – давай сюда.
– А знаешь в чём я убедился, – резко подошёл он ко мне практически вплотную, – ублюдок ты, Филатов! Как есть, ублюдок! Если кто-то тебе в рот не заглядывает и не соглашается с каждым твоим словом, так ты его изводить начинаешь, работать нормально не даёшь. Теперь вот ещё это. С меня хватит!
Он замахнулся и попытался ударить меня кулаком в лицо, но я успел перехватить этот удар и инстинктивно врезал ему в солнечное сплетение.
Фролов охнул от боли, но не отступился, а буквально напрыгнул на меня всем весом и чуть не свалил на пол. Алла завизжала так, что сейчас наверное весь колхоз сбежится.
А мне с этим озверевшим оленем пришлось драться всерьёз, потому что слов он уже не слышал, пылая яростью и, наверняка, чувствуя себя настоящим рыцарем, который защищает честь своей дамы.
Жаль только, что дама оказалась с гнильцой.
Но дрался Виктор плохо, либо его накрыло просто до пелены перед глазами. Он бросался на меня как бешеная собака, но все его выпады были прямыми как палка, и я легко предугадывал большинство его действий. В конце концов, я просто подловил его на очередной ошибке и удачно толкнул так, что он не удержал равновесие и упал. Закрепляя результат, я наклонился и пару раз врезал ему по лицу. Я старался не покалечить, у меня-то мозги ещё оставались на месте, но всё равно удары получились смачные, да и крови из носа, конечно, избежать не удалось. Она и от меньшего политься может.
Но я надеялся, что этого хватит, чтобы привести его в чувство, так что теперь просто схватил его за грудки и спросил:
– Ну что, хватит? Успокоился? Или ещё добавить? – он молчал, и я продолжил, – ты просто идиот и осёл, если не хочешь разобраться в ситуации. Не думал, что твоя Лиза может просто тебя использовать? А ты кидаешься на её защиту как тупой олень. Вставай.
Я протянул ему руку и помог подняться. Хотя принял он мою помощь с весьма хмурым видом. Вот же проблемный мужик оказался. Ещё и нёс какую-то ерунду, что я выживаю всех несогласных. Уж не Лизонька ли и тут постаралась? Могла накрутить этого идиота. Да уж. После такого цирка, конечно, наша совместная работа, под большим вопросом.
Но сейчас нужно было разобраться с другим. Я, наконец-то, получил обратно злосчастный лист бумаги и, пристально его изучив, подытожил:
– Это её почерк. Наумовой. Я достаточно долго с ней работал, чтобы узнать. Да и ты сам посмотри внимательно, без эмоций.
Алла уже принесла Фролову платок, и он вытер кровь с лица. А само кровотечение было не долгим.
– И всё равно это ничего не доказывает, – упрямо пробухтел он, – эта фраза может значит что угодно! Не обязательно донос.
– Ну так давай её и спросим. Она сейчас в Свете Коммунизма?
– Нет. В Калугу поехала утром, с Семёном, одним из наших водителей. Сказала, что на рынок. Он часто колхозников с собой берёт, когда по делам ездит. Поехали за ней! Не могу ждать!
В этом весь Фролов. Совершенно не умеет контролировать эмоции. Но я и сам хотел ехать. Сложив несколько улик, вполне можно предположить, что в этот раз Лиза решила отправить письмо прямо из Калуги. А если так, то это лучший момент, чтобы поймать её за руку.
* * *
Немногим ранее:
– Ой, Лизочка, знаем мы на рынке мужчину одного, точнее, как знаем… Ванька, сосед мой, познакомил нас. Так вот, грибы мы теперь только у него и берём! Каких только нету, все вкусные и свежие! Так что и ты прикупи обязательно.
– Спасибо, Светлана Васильевна, конечно же взгляну, – едва сдерживая зевок ответила Лиза.
– Да что ж ты меня так называешь? Можешь просто по имени! Не чужие же! – настояла женщина. – А ты вообще, что на рынке то хотела?
В этот момент машина подпрыгнула на кочке, заставив водителя, мужа Светланы, буркнуть что-то под нос.
– Да вот молока думаю взять… – нерешительно начала девушка.
– Молока? Так этого и у нас полно! Ты бы сказала мне, Лизка, я же могу соседку попросить! – дружелюбно подхватила женщина.
– Сама не знаю, чего хочу, Светлана Васильевна. Давно на рынке не была.
На самом деле, Елизавету абсолютно не интересовал рынок. Главная цель поездки в Калугу – это почта. Новый донос, на этот раз касательно строительства, уже был написан, но покупая марки на почте в Красной заре, девушка услышала разговор работниц о том, что впредь стоит быть внимательнее к письмам и тогда, возможно они узнают, кто же был доносчиком в прошлый раз. Слухи распространялись быстро, и даже колхоз, которого комиссия не коснулась, тоже активно следил за развитием ситуации.
Естественно после такого, Лиза не стала отправлять письмо, а предпочла сделать это на другой почте и, желательно, как можно дальше. В этот же день она узнала о том, что Светлана с мужем собираются на рынок и, недолго думая, напросилась с ними. Фролов удивился внезапной затее, но Лиза игриво раззадорила мужчину, обещая шикарный ужин.
– Просто Света! – поправила её улыбчивая женщина. – Ты же у нас городская, да и молодая ты, Лизка, понятное дело, скучаешь по городу. Скучно должно быть тебе в колхозе.
Больше всего Елизавета терпеть не могла, когда её называли «Лизка». Сразу напоминало о том, как её дразнили в детстве. Но Светлана была настолько дружелюбной, что Лиза предпочитала промолчать.
Когда они добрались до Калуги, Светлана Васильевна уже успела рассказать всю свою подноготную, вплоть до самых мельчайших подробностей из детства, а Лиза, в свою очередь, с тоской смотрела в окно автомобиля, желая выпрыгнуть прям на ходу, лишь бы подальше от длинного языка женщины.
Подъезжая к рынку, Лиза уже заприметила почту, и дело оставалось за малым, но стоило машине остановиться, как Светлана вцепилась в девушку пуще прежнего:
– Пошли, Лизка, на живность посмотрим! Нам теперь кур бы докупить, – с досадой выдохнула женщина.
– Я потом к вам присоединюсь.
– Куда же ты? – вылупила глаза Светлана. – Я думала вместе пройдёмся!
– Вы идите, идите. Я проголодалась, сначала перекушу, – Лиза отчаянно пыталась отвязаться от надоедливой женщины, но та совершенно этого не понимала.
– Так вместе и сходим! – резким движением она взяла Елизавету под руку и закрыв глаза принюхалась к манящему запаху пирожков, – Сём, ты как, с нами?
– А давай! – следом подхватил муж.
Всё происходящее раздражало Лизу, но ссориться с людьми, которые являлись ключом к её благополучному возвращению в колхоз, она не хотела.
Семён быстрее всех закончил с тремя пирожками, в то время как женщины с трудом управлялись со вторым.
– Так, я поеду с делами закончу, да с мужиками пообщаюсь, новости узнаю, а вы ешьте. Встретимся возле грибника.
Светлана молча кивнула мужу, откусила сочный мясной пирожок и, как ни в чём не бывало, продолжила обсуждать количество выкопанного картофеля, то и дело хвастаясь, что и картошки и огурцов в этом году у неё было больше, чем у соседей.
– Но хранить её негде. У нас и так весь погреб забит.
Лиза молча продолжала есть. За это время, проведённое вместе со Светланой, девушка уже поняла, что отвечать Светлане не обязательно. Она словно радио, только выключить нельзя.
– Пришлось одну треть тётке своей отдать, вторую сестре Сёмки моего, а третья у нас. Так и живём. И да, если тебе нужна картошка, то только скажи! Я ещё компот вкусный закрываю, ты мне напомни, попрошу Сёмку достать тебе баночку! Какой же у нас есть… – она подняла ладонь и принялась считать на пальцах, – с вишней, с абрикосом… ой, с ранетками ещё есть, как раз у Зинки взяла и…
– Возьму, возьму конечно, – резко перебила Лиза, готовая согласиться на всё, лишь бы собеседница замолчала, – вы извините, мне нужно по делам идти. Я недолго, это рядом. Идите к Семёну, а я вас найду.
– Ты хоть доешь, Лиз! И так тощая… – Светлана посмотрела на девушку и показала головой.
– Уже не лезет, – бросила девушка, подразумевая не только пирожок, но и болтовню чрезмерно дружелюбной женщины.
– Стой, стой! Да как же ты нас найдёшь? Там народу ого-го! Это же недолго, сама сказала, так что лучше с тобой пойду. Интересно же, куда молодёжь ходит!
– Я на почту, письмо матери отправить хочу, да и только. А как отправлю, так сразу к вам вернусь, – заверила Елизавета, продемонстрировав женщина конверт. Она в тайне надеялась, что узнав это, Светлана не пойдёт с ней, ведь в отправке письма мало чего интересного, – а если не найду вас, то буду возле машины ждать.
– Ай, ладно! – недоеденный пирожок угодил прямо в урну. – Пойду с тобой за компанию!
От услышанного Елизавета злобно сжала губы, но слегла повернулась в сторону, чтобы Светлана не заметила. Терпения почти не оставалось. Ещё немного и она взорвётся, но собрав последние силы, девушка заставила себя успокоится.
– А знаете, чего время терять? Лучше давайте сначала на рынок, обойдём всё, а потом довезёте до почты, я быстро отправлю и поедем домой, – с трудом улыбнувшись сказала Лиза.
Женщину вполне устраивал этот вариант. Она в очередной раз взяла девушку под руку и потащила в сторону рынка.
* * *
Первое что мы сделали, когда наконец приехали на рынок, так это нашли автомобиль Семёна. Внутри никого не было, но если машина здесь, то и хозяин где-то неподалёку.
– Так, ты здесь стой, вдруг вернутся, а я пойду рынок обойду, – Фролов незамедлительно кивнул.
Сегодня удача определённо на моей стороне. Стоило мне зайти на рынок, как среди толпы я отчётливо услышал громкий женский голос, повторяющий «Лизка, Лизка». Повернувшись, я увидел Светлану и Елизавету. Нашли глаза с доносчицей встретились и её лицо моментально побелело. Пока она стояла словно парализованная, я подошёл к ним и с улыбкой поприветствовал обоих.
– Александр Александрович! Уж вас мы здесь увидеть не ожидали! – расхохоталась Светлана.
– Взаимно. Особенно я не ожидал увидеть здесь вас, Лиза.
– Да вот, захотелось съездить, – я сразу словил лёгкую дрожь в её голосе.
Елизавета оказалась настолько удивлена, что, казалось бы, вцепилась в руку Светланы, как за спасательный круг.
– А мы вот цыплят купили, правда немного, на сколько хватило денег. Вон, Сёмка несёт, – она подозвала мужа рукой, – странно, ходим здесь, ходим, а вас не видели! Может не узнали вас? Богатым будете!
Пока Семён нёс сетку с цыплятами к машине, Светлана демонстрировала мне свежие грибы, а Лиза медленно тащилась сзади.
– Елизавета, а чего это вы ничего не купили? – с нашего рынка невозможно уйти с пустыми руками. Здесь есть всё. И даже больше.
Она слегка пожала плечами, открыла было рот, чтобы ответить, но Светлана тут же выпалила:
– Да вот и я не понимаю. Столько всего ей предлагала, а всё нос воротит. Видимо просто соскучилась по городу! Даже грибы не стала покупать, посмотрите какие красавцы! Вот как же их не купить?
– О, Виктор Петрович! И вы здесь? – послышался голос Семёна. Лиза моментально повернула голову. Теперь перед глазами доносчицы появился Фролов. Её шаги стали ещё более нерешительными.
– А вы как, назад в колхоз или ещё дела какие? Можем вместе вернуться, – предложил я Светлане.
– Конечно, Александр Александрович, можем вместе вернуться – внезапно подала голос Лиза.
– Вот и отлично! Вместе вернёмся! Вы тогда вперёд, а мы… ой! – женщина поменялась в лице. – Как же я забыть могла! Тьфу, всё из головы вылетает. Забыла, что Лизке на почту надо. Письмо матери отправить хочет.
– Письмо? – Фролов повернул голову и насторожился.
