Василий Ворон
Потомки песчаных бурь
– Ладно, авось не сожрут.
– Если только они не едят так же незаметно, – попытался сострить испуганный Дэн.
Факел на полу трепыхнулся последний раз и погас. Темнота придвинулась, и Дэн как от озноба передернул плечами. Они сидели и молча слушали, как проклятый стрекот перемещался по цеху: сначала из одного угла в другой, потом вдоль всего здания, а после этого, будто что-то ища, побывало и в других углах. Неудачливые ловцы дивились этим перемещениям, перебрасываясь шутками, и подтрунивая друг над другом, и страх постепенно сошел на нет, оставив в душе лишь смутную тревогу. Скоро треск стих и вслед за ним замолчали напарники, прислушиваясь к шуму бури за стенами. Уныло дребезжало в высоте стекло и убаюкало-таки Бурого. Он низко склонил лохматую взъерошенную голову и как сидел, так и заснул, мирно посапывая. Дэн снова позавидовал его спокойствию, думая о том, что ему самому уснуть вряд ли удастся. Он аккуратно прилег, решив коротать время в более удобном положении. В голове зашумели его постоянные размышления, и он пожалел, что не захватил из кабины свой старенький рюкзачок, на дне которого лежала толстая тетрадь с замковой застежкой – его верный спутник-дневник. Уж сейчас бы он излил ему душу, бумага ведь терпелива, в отличие от некоторых (он покосился в сторону сопящего напарника). Невеселые мысли крутились в голове Дэна, сбивались в стаи и настырно просились на бумагу. Эх… Но он тут же спохватился – фонаря с собой не было, только небольшая переноска, оставшаяся у машины, а писать так – только глаза сажать.
Дернуло же их сделать крюк к ущелью. Да и, правду сказать, давно они хотели повидать местную диковину – «городище». Как-никак следы древней цивилизации. Не завернули бы туда, давно бы уже сидели на базе. Бурый сразу удрал бы к своей ненаглядной в лабораторию, а Дэн непременно засел за дневник. Чернил бы страничку за страничкой под негромкое бренчание банджо в руках молчаливого дяди Мбеги… Но, все-таки, ущелье стоило того, чтобы застрять здесь.
Дэн потянулся затекшим телом и посмотрел на ряд окошек прямо над головой. «Скоро станет совсем темно», – подумал он и сейчас же замер. Ему показалось, что часть стены, а вернее сказать, ее тень, прямо с двумя окошками вверху, отделилась от остальной массы здания и начала медленно наклоняться над Дэном, плавно изгибаясь. Он лежал, оцепенев, и уже ясно видел, что два оконца, застланные красноватым светом, словно два жутких глаза пристально вглядываются в него, становясь с каждым мгновением все больше и больше, и в них даже блуждают точки, так похожие на зрачки… А тень все росла, наваливалась на него и Дэну уже казалось, что под этим страшным покрывалом с глазами ему становится нечем дышать…
Дэн невероятным усилием что-то сделал с собой, кубарем скатился со штабеля на холодный пол цеха и вскочил на негнущиеся ноги. Он стоял и искал ошалелыми глазами то, что секунду назад нависало над ним, вглядываясь в самое его нутро огромными стеклами, и не мог найти.
– Что случилось-то? Эй! Да очнись ты!
Рядом с Дэном стоял взъерошенный Бурый, с остервенением тряся его за плечо, и Дэн только что понял, что орет, не слыша собственного голоса. Бурый, наконец, залепил ему звонкую оплеуху, и Дэн замолчал, загнано дыша и все вглядываясь в красные сумерки под потолком.
– Да что с тобой? – пытался заглянуть в глаза напарнику Бурый и оглядывался, пытаясь отыскать то место наверху, куда настойчиво таращился Дэн.
– Там… – просипел натужным шепотом Дэн и ткнул пальцем в потолок. – Оно наклонилось ко мне… Там…
Бурый прочертил взглядом линию от пальца Дэна вверх, опять ничего не увидел, и взял товарища за трясущуюся руку.
– Успокойся, дружище. Там ничего нет.
Дэн впервые осмысленно посмотрел на Бурого и ответил:
– Я не сошел с ума, Бурый. Оно действительно там было. F… shit…
– Да что там было? Объясни!
– Понимаешь, – Дэн облизнул сухие губы, – как бы это… Будто тень ожила, что ли. И стала наклоняться. Ну, будто лежишь на кровати, или даже на полу… Да! А к тебе кто-нибудь подойдет и станет медленно наклоняться. И смотрит, смотрит прямо тебе в глаза, и так пристально. И молчит. Понимаешь?
Бурый ощутил озноб и быстро и незаметно обежал взглядом густые тени вокруг.
– Ты мне не веришь? – тоже схватил Бурого за руку Дэн. – Думаешь, я рехнулся, да?
– Ничего я не думаю, успокойся, – с тревогой глядя сквозь сумрак в глаза напарнику, сказал Бурый.
– Ага, я вижу, как ты ничего не думаешь. Если бы тебе довелось это увидеть, я, наверное, так же на тебя бы смотрел.
Они стояли, держась за руки, как дети и смотрели друг другу в глаза.
– Буря скоро закончится. Надо еще немного подождать, – успокаивал товарища Бурый. – Я больше не усну, ты не бойся.
– Тоже мне, защитничек, – слабо улыбнулся Дэн. – Стелу свою будешь караулить по ночам. Герой…
Ощутив некоторую неловкость, они расцепили руки.
– Хочешь, в другое место перейдем, – предложил Бурый, видя, как Дэн смотрит под потолок. – Вон там такие же щиты навалены.
Дэн помотал головой, и устало присел на краешек штабеля. Бурый устроился рядом.
Больше уже не трещало, и они долго сидели так, только Дэн время от времени опасливо поднимал голову и тревожно всматривался в окошки под крышей. Бурый осторожно делал то же самое, и они продолжали молча сидеть дальше. За стенами цеха без устали шумел ветер, швырял песок и уже привычно теребил стекло под потолком. Бурый потихоньку вздыхал. Его тоже одолели мысли. Обычно он ворчал на товарища, когда тот начинал болтать, однако и сам любил порассуждать, только делал это не вслух, не прилюдно, а молча, про себя. В разговоры о близкой кончине Земли, клубившиеся теперь повсюду, он вступать не любил, маскируя свою тревогу и боль деланной небрежностью и равнодушием. Но он, как и все, был сыном той гибнущей планеты, и совсем не легко ему было, как могло показаться со стороны. Только перед своей Стелой он почему-то переставал бравировать и вместе с ней грустил о Земле, которую спешно покидало человечество, не сумев жить так, как до́лжно было жить в собственном доме его обитателю. Бурый мрачно вспомнил свое мертвое село, страшный поваленный лес, усеянный белеющими скелетами зверей и птиц, пересохшую трещину в земле, бывшую когда-то речкой. Он вспомнил жуткие, немыслимо глубокие провалы в поле и в лесу, которых день ото дня становилось все больше, и оказаться в одно мгновение в одной из таких ям не составляло никакого труда, и многие сгинули именно таким кошмарным образом: иные вместе с домами или техникой. И без кислородной маски никто уже не появлялся на улице – от недостатка кислорода и запаха гнилья можно было потерять сознание…
Бурый потряс головой, словно стряхивая невеселые мысли и, машинально уже, обвел глазами ряд окошек под крышей. Все было спокойно, и Бурый заметил, что сидевший рядом Дэн мерно посапывает, обняв сумку и положив на нее голову. Бурый улыбнулся в темноте – сморило парня. Он снова огляделся, проверяя, все ли в порядке.
Бурый давно привязался к своему напарнику. Друзьями они не были, имея различные интересы, но работать предпочитали только вместе. За два года притерлись друг к другу, как шестеренки. Было дело, пробовали летать отдельно друг от друга, но все равно возвращались к совместной работе – от добра добра не ищут. «Ничего, напарник, и не в таких переделках бывали», – подумал Бурый, снова поглядев на спящего Дэна, но знал, что лукавит – с такими жутковатыми чудесами они еще не встречались.
Бурый перевел взгляд на тени, густо лежащие в отдаленных углах цеха и даже не тени уже, а настоящий мрак – сидели они здесь уже часа два с лишним, и здешнее светило, скорее всего, уже коснулось горизонта, а слабые его лучи еще больше гасила разыгравшаяся буря. Лежащие тут и там предметы потеряли четкость, слившись воедино гигантскими кляксами. Чуть лучше остальных проступали из темноты канистры в десяти метрах от того места, где затаились напарники. Вон из той, кажется, Бурый плеснул масла на факел. Бурому сейчас же захотелось наделать побольше таких факелов и разогнать к лешему эту гнетущую темень, как вдруг он понял, что видит то, чего быть наяву никак не могло.
Медленно, просто-таки плавно, как под водой, силуэты канистр приподнимались над полом. Бурый затаено за ними следил, ничего не соображая. Канистры продолжали подниматься все выше, словно одно целое и, присмотревшись, Бурый вдруг понял, что так оно и есть. Вздымавшееся с пола нечто было неким существом, напоминавшим тело человека, только состояло оно, как из элементов конструктора, из канистр, и было огромного роста. Оно все поднималось, обнаруживая массивный торс, слепленный из нескольких канистр и чудовищные корявые руки, раскинутые жуткими цепочками в стороны. Вот уже и ноги, неправдоподобно тонкие, обозначились под монстром, только головы́ над горбившимися плечами все не было.
Бурый оцепенел, затопленный изнутри животным парализующем ужасом, не в силах ни пошевелиться, ни заорать, и лишь следя за воздвигающемся големом выпученными глазами. Бурый все же отметил, что рост чудовища был уже метра под три и еще успел удивиться, как это они с Дэном умудрились добыть из одной такой канистры топлива. Существо тем временем полностью сформировалось и походило теперь на неправдоподобно увеличенного игрушечного робота, сотворенного ушлыми разработчиками конструктора «лего», вот только головы́ это существо по-прежнему не имело. Монстр удивительно легко потоптался на месте, как бы опробуя свою поворотливость, занес одну ногу и, все так же легко и без единого звука, направился вглубь цеха. Там, в темноте, четкость его контуров размыло, и стал виден лишь корявый силуэт. Он отошел подальше, почти к стене, заваленной трубами и бухтами проводов (Бурый их не видел, но помнил, что там лежало), и повернулся «лицом» к Бурому. «Для разбега», – машинально подумал Бурый и, похоже, не ошибся. Но перед тем как чудовище зашагало обратно, над его плечами, там, где должна была быть голова, зажглись в темноте два красных пятна, и Бурый вздрогнул – с этими жуткими импровизированными глазами, или чем там они на самом деле являлись, голем стал настолько страшным, что он, Бурый, наконец, очнулся. Существо уже двинулось обратно – слава богу, пока все так же медленно, – а Бурый уже тряс за плечо напарника, не отрывая глаз от чудовища. Дэн проснулся, еще ничего не понимая, и первое, что увидел, так это Бурого, вглядывающегося куда-то в темноту.
– Ты чего? – успел спросить Дэн и тут, наконец, понял, куда смотрит товарищ.
Уронив с колен сумку, Дэн рванулся к двери, через которую несколько часов назад они попали в цех. Бурый, помедлив какое-то мгновение, помчался за ним, чудом не задевая торчащие из пола железки. Они почти добежали, когда вдруг в цехе зажегся свет. Бурый успел обернуться, чтобы понять, что происходит и увидел, что никакого монстра больше нет. Он догнал Дэна, когда тот толкнул дверь и схватил его за рукав, успев удивиться самому себе – зачем он это делает и не лучше ли бежать дальше? Ветер нетерпеливо и радостно, как пес, ворвался в проем двери, бросил в лица напарникам по горсти песка и моментально наполнил легкие, заставив обоих задохнуться. Это задержало Дэна. Кашляя и неудачно отплевывая пересохшим ртом песок, он остановился, и дверь яростно захлопнулась сама, вырвавшись из руки Дэна, будто ветер раздумал покидать привольную пустыню, и заодно дал понять людям, кто здесь хозяин. Дэн ошалело оглядел залитый электрическим светом цех и тоже заметил, что монстр исчез.
– Где оно? – выдавил из себя Дэн, пытаясь выплюнуть сухим ртом набившийся туда песок.
– Рассосалось, – раздался громкий голос, и тут только напарники заметили человека, стоявшего у двери, которую они совсем недавно нашли с помощью факела, и которая была заперта. Прежде чем что-нибудь сказать незнакомцу, напарники дружно, не сговариваясь, посмотрели еще раз туда, откуда только что к ним двигалось чудовище. Яркие лампы, висящие под потолком, освещали выглядевший теперь таким мирным цех, и никакого монстра посреди него не было. Бурый посмотрел на ряды канистр, невинно стоявших у стены и вопросительно взглянул на человека в дверях.
– Что это было?
Человек, стоя у двери, молчал, рассматривая напарников. У него были темные волосы, заплетенные сзади в косицу, лицо наполовину скрывали небольшая бородка и усы. Одет он был в вылинявшую брезентовую куртку с капюшоном, болтавшимся на спине, вытертые до белизны джинсы и потрепанные кроссовки без шнурков. Не ответив на вопрос, он сказал:
