Василий Васильевич Рязанов
Жизнь и война генерала Василия Рязанова. Книга 2
За весь период операции, в тяжелых погодных условиях, наша авиация совершила 11300 самолётовылетов. Артиллерия и танки отставали из-за бездорожья, авиация же громила группировки противника. Так, 4 февраля массированными ударами штурмовиков было остановлено наступление противника на внешнем участке фронта, в районе Соболевка, Толмач. 8 февраля наши летчики выбили врага из узла сопротивления Городище. Авиация действовала по аэродромам противника, и осуществила воздушную блокаду, перехватывая самолеты врага. Авиация била и по наступавшим танкам врага, пытавшимся деблокировать окруженную группировку, и по сопротивлявшимся его частям. В этих условиях на штурмовую авиацию ложилась большая нагрузка. Экипажи 1-го шак, несмотря на неблагоприятную погоду к вечеру 4 февраля, выполнили 169 боевых вылетов, уничтожили 7 танков, 317 автомашин, 6 бензоцистерн, 2 зенитные батареи. 8.02 5-я ВА произвела 232 самолетовылета, уничтожив 7 танков, 260 автомашин, сбросили над окруженной группировкой 22 тысячи листовок. Погода: туман, мокрый снег. Дороги непроходимы для транспорта. 1-й гшак уничтожил 8.02 7 танков, 317 автомашин, 7 повозок, склад с горючим, тягач, 6 бензоцистерн, подавлен огонь 2 батарей ЗА, рассеяно и уничтожено до 200 человек пехоты и создано 13 очагов пожара.
О наступлении под Корсунь-Шевченковским И.С. Конев писал: “Неоценимую помощь нашим наземным войскам оказала авиация 1-го штурмового авиационного корпуса генерала В.Г. Рязанова и истребительного авиационного корпуса генерала А.В. Утина”. О задачах авиации в конце операции и выполнении ею этих задач Конев писал так: «Следует при этом отметить, что наши авиаторы, несмотря на исключительно неблагоприятные метеорологические условия, выполнили свои задачи блестяще» [8].
Многие летчики корпуса прославились своими отважными разведками. Ветераны вспоминали мастерство разведок Красоты, Бегельдинова, Одинцова, Михайличенко, Филатова, Андрианова и других штурмовиков. Особое место разведки отмечал С.А. Донченко. В эскадрилью Бегельдинова выделялись лучшие летчики, с ними проводились систематические занятия по тактике. Сам Бегельдинов был хорошим и смелым летчиком, с соколиным зрением. При повторной разведке он мог доложить на КП обо всех изменениях в расположении противника, что было важно для Рязанова и командиров, на КП которых находился Рязанов. Рязанов подчеркивал, что разведэскадрилья 9-й гшад была его глазами [3].
Илья Филиппович Андрианов, выступая на встрече ветеранов 1-го гшак, говорил об эпизоде Корсунь-Шевченковской битвы. Немецкие танки прорывали кольцо окружения извне. В одном месте оставалось всего около 8 километров. Важно было найти резервы противника. На разведку вылетел Бегельдинов, прикрываемый Андриановым. Пилот методично обшаривал окрестности, почти не обращая внимания на сильнейший огонь зенитных батарей. Трассы скрещивались у самолета Талгата, он словно притягивал пули и снаряды, разрывы сопровождали машину непрерывным облаком, она летела как в фейерверке. Но Бегельдинов выполнил задание – нашел большое скопление танков неприятеля в овраге у Лисянки. Рязанов, державший связь с Бегельдиновым, попросил повторить квадрат. Бегельдинов повторил. Когда Ил и Як возвращались на свой аэродром, навстречу им уже летели восьмерки штурмовиков, посланные Рязановым на танки. Бегельдинов вылез из самолета бледный, как полотно. Его Ил был весь в пробоинах. Каких-то сорок минут полета, а какое напряжение и какие эффективные результаты! Еще Андрианов вспоминал об эпизоде более позднего времени. Он услышал указ о присвоении ему звания Героя Советского Союза. Через некоторое время его срочно вызвали в штаб корпуса, прислали за ним самолет ПО-2. Комдив Баранчук стал строго допытываться у Андрианова, что тот натворил. Он только пожимал плечами. Самолет приземлился недалеко от Рязанова, который о чем-то беседовал с одним из своих помощников. Андрианов хотел незаметно проскользнуть мимо. Командир заметил его и позвал к себе. Летчик подходил, ожидая разноса. Но Рязанов тепло улыбнулся ему, достал из кармана коробочки со Звездой Героя и орденом Ленина, поздравил с наградой и приколол регалии. Рязанов сказал: ”Извини, что раньше не вручил, времени не было. Уже больше недели ношу в кармане”. Тогда шла Сандомирская операция, и генералы не разбирали, где день, где ночь. Так в чистом поле была вручена высокая награда. Когда растерявшийся Андрианов возвращался к самолету, пилот ПО-2 ехидно спросил его: «Ну что, получил?», имея в виду разнос. Андрианов молча показал на Звезду на груди.
Из-за бездорожья, вьюги и снежных заносов Рязанов двое суток не мог добраться до КП Ротмистрова. Задачи танкистов передавал штаб танковой армии. Рязанов посылал для их выполнения маленькие группы Илов под началом таких пилотов, которые могли бы пробиться к цели в пургу. А их действиями из специально оборудованного радиотанка, выделенного для этого Ротмистровым, управлял Б.И. Крассий, оказавшийся на КП до начала непогоды. Илы работали весь световой день. В такие дни и часы все не щадили сил, не жалея ни себя, ни других. Кольцо окружения десяти дивизий сжималось. До четырех танковых дивизий противника у Шубиных Ставов обрушили ряд контратак на Лисянку. Войска у Стеблева пошли в контрнаступление навстречу танковой группе, пытаясь захватить Шендеровку. Группы по 50-60 танков с мотопехотой предприняли ряд атак из района Ерки на Звенигородку, чтобы отвлечь силы и средства войск фронта и помочь танковой группе, начавшей контратаки в направлении Лисянки. Удар был очень мощным и сконцентрированным. Но противник, пытаясь прорвать кольцо с внешней стороны, натыкался на жесткую оборону, на удары штурмовиков с воздуха.
Эффективность действий штурмовиков была высокой. Группа из восьми экипажей 673-го шап во главе с комэском капитаном В.Т. Веревкиным с высоты тысяча метров до бреющего полета двумя заходами штурмовала и бомбила автоколонну с пехотой на дороге из Новомиргорода на Малые Виски. Уничтожили 10 автомашин и несколько повредили. По дороге из Арсеньевки на Надлак было уничтожено 20 автомашин и создано несколько крупных очагов пожара. Вылеты шли непрерывно. Летчики уставали так, что Евгений Алехнович заснул в кабине, и только снаряд эрликона его разбудил, – об этом писал И.Г. Драченко [5]. От термитного танкового снаряда Алехнович погиб в конце этого 44-го года. Тогда он уже не спал. Пять Ил-2 (ведущий – лейтенант Зарубин) нанесли удар по колонне танков противника в районе Лисянки, и за шесть атак вывели из строя 10 вражеских машин.
В самый разгар Корсунь-Шевченковской операции, 4 февраля 1944 года, за образцовое выполнение боевых заданий командования, за доблесть и отвагу звание Героя Советского Союза было присвоено капитанам С.А. Карначу, Г.Т. Красоте, Д.А. Нестеренко и Ф.Г. Семенову, старшим лейтенантам Г.П. Александрову, Е.С. Белявину, Н.В. Буряку, А.С. Бутко, младшим лейтенантам И.Т. Гулькину и Я.К. Минину. Получили высокое звание также И.К. Джинчарадзе, Н.К. Шутт, П.А. Матиенко.
Продолжались ожесточенные бои на земле и в воздухе. Поступали срочные заявки на оказание помощи с воздуха в отражении вражеских контратак. Нередко указания о том, как эффективно использовать авиацию, давал лично командующий фронтом или по его поручению начальник штаба фронта [1]. В разгар этих ожесточенных боев, 5-го февраля 1944 г, И. Сталин подписал очень важный и почетный для 1-го штурмового авиакорпуса приказ НКО СССР №016: “В боях за Советскую Родину против немецких захватчиков 1-й штурмовой авиационный Кировоградский корпус показал образцы мужества, отваги, дисциплины и организованности. Ведя непрерывные бои с немецкими захватчиками, 1-й штурмовой авиационный Кировоградский корпус своими смелыми и решительными действиями нанес огромные потери фашистским войскам, беспощадно громя и уничтожая живую силу и технику противника.
За проявленную отвагу в боях за Отечество с немецкими захватчиками, за стойкость, дисциплину и организованность, за героизм личного состава преобразовать:
1-й штурмовой авиационный Кировоградский корпус. Командир корпуса – генерал-лейтенант авиации Рязанов В.Г. … Преобразованным авиасоединениям и полкам вручить гвардейские знамена.
Народный комиссар обороны Маршал Советского Союза И.Сталин”.
Номера дивизий и полков корпуса, преобразованных в гвардейские, изменились. Позже, при вручении гвардейских знамен, воины клялись пронести их незапятнанными до полной победы над фашизмом и свято хранить до конца своей жизни. И они сдержали клятву. На военном параде авиакорпуса вручавший гвардейское знамя И.С. Конев сказал: “Штурмовой корпус наносил удары по врагу в боях за Белгород, Харьков, Полтаву, Днепр, Знаменку, Кировоград и особенно отличился в боях по уничтожению Корсунь-Шевченковской группировки немцев. Корпус являлся передовым среди соединений 2-го Украинского фронта и по праву получил почетное гвардейское знамя”. О напряженности боевых действий говорит хотя бы то, что 144-й гшап (бывший 800-й шап) перелетел после этих боев на новое место в Ротмистровку всего четырьмя Илами, оставшимися в строю.
Пример того, как достойно относиться к почетным титулам, высоко нести гордое звание, не переоценивая в то же время своих заслуг, подавал командир корпуса. 8 февраля 1944 г. В.Г. Рязанов писал сыну Георгию: “Произошло такое важное событие – нам присвоили гвардейское звание. Так что у меня сейчас титул такой, что без передышки и не выговоришь. Крепко целую. Твой гвардии папа”. Все стремились работать как можно лучше, быть настоящими гвардейцами. Кроме 1-го шак преобразовали: 1-й бак (генерал-майор И.С. Полбин) – во 2-й гвардейский бомбардировочный; 266-я шад (полковник Ф.Г. Родякин) – в 8-ю гвардейскую штурмовую; 66, 673 и 735-й шап этой дивизии (майор Ф.В. Круглов, подполковники А.П. Матиков и С.Е. Володин) – в 140, 142 и 143-й гвардейские; 292-я шад (генерал-майор Ф.А. Агальцов) – в 9-ю гвардейскую; 667, 800 и 820-й полки этой дивизии (подполковники Д.К. Рымшин, П.М. Шишкин и Г.У. Чернецов) – в 141, 144 и 155-й гвардейские; 203-я иад (генерал-майор К.Г. Баранчук) – в 12-ю гвардейскую; 247, 270 и 516-й полки этой дивизии (подполковник Я.Н. Кутихин, подполковник В.А. Меркушев, майор А.И. Мочалин) – в 156, 152 и 153-й гвардейские.
Пехотинцы, танкисты, артиллеристы поздравляли авиаторов, благодарили летчиков за помощь. Жадов подписал: “Приказ войскам 5-й гвардейской армии. Личный состав 1-го штурмового авиакорпуса в период летних, осенних и зимних наступательных операций 1943-1944 гг. покрыл себя неувядаемой славой, показал образцы отваги и мужества. В боях за освобождение Харькова, Полтавы, Александрии, Знаменки, Кировограда личный состав корпуса показал 6еззаветную преданность нашей Родине, проявил героизм, самоотверженность и своей работой содействовал успешному выполнению поставленных задач перед войсками 5-й гвардейской армии. Военный совет 5-й гвардейской армии от всего личного состава войсковых частей и соединений поздравляет героических летчиков с присвоением корпусу гвардейского звания и особо отличившихся в боях за освобождение Родины от немецко-фашистских оккупантов награждает ценными подарками: подполковника Г.У. Чернецова, капитанов В.Т. Веревкина, Б.В. Лопатина, С.Д. Пошивальникова, М.И. Степанова, Н.В. Буряка, старших лейтенантов И.Ф. Андрианова и Н.И. Лошака. Военный совет уверен в том, что корпус в предстоящих боях с честью оправдает высокое звание и нанесет еще больше смертельных ударов по немецко-фашистским оккупантам. Командующий 5-й гв. армией генерал-лейтенант А.С. Жадов”. 17 мая 1944 года Рязанов вручил гвардейское знамя 155-му Киевскому гшап. Знамя принял комполка гвардии подполковник Чернецов. 15-го мая член военного совета 2-го УФ генерал Сусайков на полевом аэродроме Брынзени-Ноу в Бессарабии вручил гвардейское знамя 9-й гшад. Сражение продолжалось. Эскадрилья Бегельдинова уничтожила на аэродроме Корсунь-Шевченковского склады, сооружения и пятерку Ю-52. А однажды эскадрилья Бегельдинова шла домой с задания. Комэск увидел на шоссе два ряда грузовиков. Бегельдинов запросил разрешения атаковать. С КП предложили от атаки воздержаться. Штурмовики построились в круг, чтобы сразу после получения приказа обрушиться на колонну. Через несколько минут комэск слышит в шлемофоне голос Рязанова: «Отставить атаку!». Что ж, приказ есть приказ. Лишь через несколько дней они узнали, что колонна эта была брошена шоферами. Атакуй Илы грузовики, погибла бы масса боеприпасов и обмундирования, вскоре пополнившие наши трофеи [7].
До 17-го февраля летчики отражали контратаки крупных сил противника. 16-го числа было 66 вылетов на штурмовку в районы Шендеровки и Лисянки. Ведущий 4-х Ил-2 ст. лейтенант Степовик атаковал немецкий аэродром в Корсунь-Шевченковском и сжег 2 Ю-52. С. Чепелюк уничтожил 4 машины и 1 автоцистерну. Группа Ил-2 под командой мл. лейтенанта Мочалова уничтожила до 12 крытых автомашин с живой силой противника, 2 Ю-52 и склад с горючим. Отличились также капитан Веревкин, летчик Седякин, воздушный стрелок Чухнов. 8 февраля 6 Ил-2, ведущий Девятьяров, в районе Городище уничтожили 3 танка, 10 автомашин, создали 3 очага пожара. Особенно активно части корпуса уничтожали транспортники противника в период с 9 по 11 февраля. Группа 6 Ил-2 капитана Лопатина в трех километрах восточнее Корсунь-Шевченковского сожгла 4 самолета и 2 повредили. Группа, ведомая Степановым, уничтожила 2 Ju-52. 8 самолетов врага сожгла группа Одинцова северо-западнее Корсунь-Шевченковского. Три Ила капитана Верёвкина сожгли на этой же площадке 2 транспортных "юнкерса”. Больше 30 «юнкерсов» уничтожили в период 9-11.02.44 авиаторы корпуса. Капитан Одинцов с группой из 9 Ил-2 уничтожил цистерну с горючим, 3 автомашины, 4 танка, склад с боеприпасами. Группа 3 Ил-2 майора Кузнецова в сложных метеоусловиях разгромила 8 автомашин, 5 повозок и до 50 гитлеровцев. Так же смело и решительно действовали майор Шуцкий, майор Степанов, мл. лейтенант Михайличенко, ст. лейтенант Глебов, ст. лейтенант Бутко, капитан Нестеренко и многие другие гвардейцы. 8 февраля девятка Илов, ведущий капитан Веревкин, штурмовала в районе Городище войска противника, пытавшиеся прорваться к окруженным. Они уничтожили 4 танка, 16 автомашин с пехотой и грузами, 12 повозок с боеприпасами. Генерал Жадов объявил благодарность всей группе, а капитана Веревкина наградил личным именным оружием. Всего 8 февраля летчики корпуса уничтожили 7 танков, 317 автомашин, 7 повозок, склад с горючим, тягач, 6 бензоцистерн, 2 зенитных батареи, 200 человек пехоты, создали 13 очагов пожара. 9 февраля летчики корпуса уничтожили 2 танка, 98 автомашин, 1 бензоцистерну, 100 человек пехоты, создали 10 очагов пожара. 12 февраля начала действовать внештатная разведывательная авиаэскадрилья, сформированная комкором. 12.02 уничтожено 9 танков, 143 автомашины, 7 повозок, батарея МЗА, склад с боеприпасами, до 500 человек пехоты.
На 8 площадках в районе Корсунь-Шевченковского базировались до 100 Ju-52. Еще столько же Ju-52 в Умани и Христиновке. 6 Ил-2 141-го гшап гв. капитана Лопатина атаковали на земле 7 Ju-52 и сожгли 2 из них. Группа Илов 144-го гшап гв. капитана Степанова разбила ВПП и уничтожила 2 Ju-52. 10-го февраля было уничтожено 11 транспортных самолетов противника, а 11-го февраля – 17 Ю-52. 88 штурмовых вылетов 12-го февраля дали 9 уничтоженных танков, 143 автомашины, 70 повозок с грузом, один самолет противника. 13-е февраля: 64 штурмовых вылета, 400 повозок с грузом, 100 автомашин, 1 танк, батарея ЗА, 280 человек пехоты, 12 транспортных самолетов, склад с боеприпасами, 10 очагов пожара. С Кировоградского аэроузла, где базировались части корпуса, полет до цели и обратно занимал 1 час 10 минут, времени для работы над целью оставалось мало. Погода была: снегопады, метели, дожди и туманы. Но весь период боевых действий на поле боя хорошо работал КП корпуса. Комкор эффективно использовал каждый пришедший на поле боя самолет. Много боевых вылетов совершили в эти дни молодые летчики 144-го гв. полка Сергей Чепелюк, Михаил Махотин, Иван Скуридин, Валентин Кочергин, Михаил Коптев, М. Смирнов, А. Карпенко. Не доставало опыта молодым, но отваги хватало!
На штурмовку станции Долинская и крупного узла Шевченково вылетела шестерка с ведущим Петром Горбачевым. Справа, в звене лейтенанта А. Веселова, – самолет лейтенанта Коптева, слева Бегельдинов. На подлете к этому узлу зенитки ударили внезапно, кучно. Штурмовку Долинской провели на «отлично», но шестерка не ушла от цели. Из второго захода не выходит самолет ведущего, Горбачева. От прямого попадания машина командира звена Веселова буквально развалилась в воздухе. Снаряды рвутся у самолета Коптева, один из разрывов повредил хвостовую часть штурмовика, но он продолжает атаки. Самолет начал задирать нос, однако Михаил справился с управлением и сделал еще два захода. Станция выглядела так, словно на нее вылили огненную лаву. С третьего захода, с трудом, но Ил Коптева все же сел. Штурман полка майор Степанов говорит Коптеву: осмотрел твою машину. Рули поворота разбиты, фюзеляж в лохмотьях, плоскости разбиты, как ты держался в воздухе? А ты на этой развалине еще и атаковал, заходы делал. Шибануло же тебя, как все говорят, еще во втором заходе. Кто же тебя, Миша, заставлял на такой машине идти в повторные атаки? − Машину нужно было облегчить, и я штурмовал. Да и за гибель старшего лейтенанта Горбачева, за Веселова рассчитаться следовало, – объяснил Коптев. – Веселов погиб, но мы, живые, теперь должны воевать и за него… Уже в следующем вылете Коптев с ведомым Журавлевым успешно бомбили артпозиции, громили пехоту врага. На выходе из атаки на них из облаков обрушился «Мессер». В хвостовое оперение, в фюзеляж штурмовика впились пулеметные трассы. А молодой новичок стрелок растерялся, не стрелял. Зато Коптев не потерялся, он заорал на стрелка, привел его в чувство. – Бей! Атакуй! Бей через стабилизатор! – Стрелок дал очередь по «Мессеру», почти не целясь, и, надо же, угодил в него. Фашист отвалил, пошел в сторону, оставляя дымный след [9].
В непрерывных боях подстерегали невосполнимые потери. Большой утратой стала гибель опытного летчика Юрия Гусева, причем прямо на аэродроме. В первом развороте после взлета у Гусева отказал мотор и он, доложив об этом на КП, пошел на вынужденную посадку, на тянувшееся рядом с аэродромом ровное поле. Командир полка Шишкин приказал: – Гусев, разворачивайся на аэродром! Садись на аэродром! На стометровой высоте разворачиваться тяжелому самолету с неработающим мотором практически невозможно. Он свалился при повороте на крыло и рухнул [7]. В других случаях трагедии гибели летчиков сопровождались часто и печальными посмертными осложнениями. Обстоятельства гибели многих пилотов неизвестны. Тактика противника состояла во внезапном нападении. На одиночный, отставший или даже замыкающий наш самолет камнем падал «мессер», бил и резко уходил в сторону и вверх. Идущие впереди не успевали ничего заметить. Но даже, если все пилоты группы видели, как их друг погиб, направив пылающий самолет на укрепления врага, в донесениях о безвозвратных потерях и в приказах об исключении из списка писалось: пропал без вести, не вернулся с боевого задания. Тела ведь нет, никто не похоронен. Потому и тянули из последних сил на свою территорию. Как писал Бегельдинов: «…там наша территория. Думаю, если уж умру, то похоронят». А женщина-штурмовик Тимофеева-Егорова писала: «В войну летчиков редко хоронили, потому что они, как правило, гибли там, где вели бой». Дальше все это отражалось на пенсии родственникам, на посмертной памяти о пилоте. Если кто-то и успевал выпрыгнуть с парашютом, – а это непросто: в доли секунды, раненым, оглушенным, выскочить из беспорядочно падающей машины, то, не погибнув, часто попадал в плен. Сбежать же из плена было очень сложно.
Вызвали на КП шесть экипажей. Начальник штаба майор Иванов поставил задачу: – Произвести атаку по живой силе противника в районе Новомир, Лозоватка. Оказать помощь нашей пехоте. Ведущим Талгат Бегельдинов. Второе звено ведет Николай Шишкин. Высота облачности – шестьсот метров. В наушниках голос Рязанова: «Впереди цель». – И через пару минут, – «атакуем!» [7]. Звено Талгата с левым разворотом идет в пике. К нему потянулись трассы эрликонов. Шишкин и Махотин бьют в ответ из пушек и пулеметов по одной установке, Коптев по другой. Немцы, увидев трассы, переводят огонь по атакующим их самолетам. Несутся навстречу, пересекаясь, заряды. Талгат ведет свое звено на второй заход, остальные за ним. Зенитки замолкли. Значит, мастерски сработали Шишкин с Махотиным и Коптевым. Шестерка выполняет еще три захода, затем набор высоты, бросают бомбы, опорожняя по одному люку при каждом заходе. Пехота в панике. Делают еще по три захода, стреляют из пушек, пулеметов с высоты двадцать метров. – Теперь аллюр три креста! – кричит ликующий Толя, – так друзья звали Талгата, – окрыленный еще одной одержанной победой. Весь бой был проведен максимум в двухстах метрах от нашей линии обороны. Тут требовалась особая точность. Бегельдинов еще и воспитывал новых ведущих. Об этом писал Коптев, вспоминая также, что и ведомый должен был быть на уровне ведущего, чтобы заменить его в случае гибели.
Несмотря на погоду, авиаторы все время были в работе: где не могли вылететь большие группы, там поднимались пары, четверки, вели разведку, ходили на «свободную охоту». Когда разведка доложила, что идет танковая колонна с пехотой на автомашинах, в воздух поднялись шесть «илов» 141-го гшап. Погода сложная: облачность десять баллов, ограниченная видимость по горизонту [3]. Километров в десяти от аэродрома ведущий заметил на поле шесть «тигров». Они вели пушечный огонь по пехотинцам и шли в направлении Николаевки, где размещался штаб дивизии генерала Ф.А. Агальцова и авиаполк истребителей. Точечные цели при плохой видимости, да еще в движении, бить трудно, но подчиненные капитана А. Компанийца умели разить противника по-снайперски. После первой атаки задымил один танк, остановился с перебитой гусеницей второй, заплясал огонь на броне еще двух «тигров». Два уцелевших танка развернулись назад, начали петлять по полю. Штурмовики обстреляли их из пушек [3].
С 4 по 17 февраля шли дожди. Затем резкое похолодание, снежная метель и резкий ветер. Противник решил в метель выскользнуть из кольца. Непогода приковала авиацию к аэродрому, но Рязанов приказал лететь в район Киселевки. Командир 141-го гшап подполковник Д.К. Рымшин вызвал лейтенанта Н.Г. Столярова, спросил: – Сможешь пробиться? – Все будет в порядке, – ответил тот. Он хорошо знал местность. Погода исключала встречу с истребителями врага, а малая высота позволит внезапно появиться над целью. На пути вставали снежные заряды, земли почти не видно, трудно вести ориентировку. Вот мелькнула станция, за нею стали видны танки. Штурмовики наносили удар за ударом до полного израсходования боеприпасов. На обратном пути повалил снег. Другие аэродромы и посадочные площадки совсем закрылись, но ведущий, как опытный следопыт, точно вышел на свой аэродром. После этого полета в боевой характеристике летчика появилась запись: “Товарищ Столяров – замечательный летчик-штурмовик, проявляющий при каждом вылете мужество и героизм. Он наносит противнику огромный урон в живой силе и технике. Как самый опытный и бесстрашный летчик, каждый раз посылается на самые сложные и ответственные боевые задания”.
Противник настойчиво вел танковые атаки с внешнего фронта, но на его пути неизменно вставал барьер мощного артиллерийского и танкового огня, авиация била гитлеровцев с воздуха [4]. Скверная погода, а летчикам надо летать. Гридинский, получив задание найти танковую группировку противника, несмотря на плотный зенитный огонь, выполнил задание, обнаружил большое скопление танков. Конев отдал приказ Рязанову, когда Гридинский был еще в воздухе. Девятки штурмовиков шли навстречу разведчику. В эти дни увидеть, найти генерала В.Г. Рязанова было трудно, хотя связь работала неплохо. Он находился то в танковой дивизии, то срочно переезжал к пехотинцам, управляя Илами. Продолжавшиеся бои носили ожесточенный характер, противник отбивался яростно и упорно, но ему не удавалось разжать кольцо. Выбор: или гибель или плен.
Противник стремился пробить узкий коридор с юга на Лисянку, с севера – на Шендеровку. Горюнов приказал поднять 80 групп штурмовиков 1-го гшак. Группы Одинцова, Бегельдинова, Красоты, Нестеренко и их боевых друзей непрерывно наносили мощные удары по скоплениям гитлеровцев и боевой технике [1]. Вместе с танкистами генерала П.А. Ротмистрова, с артиллеристами генерала Н.С. Фомина, не позволяли окруженным частям соединиться с внешним фронтом. Только за три боевых дня противник потерял в этом районе 113 танков, из которых 52 были сожжены Илами. Кроме того, было уничтожено более 900 автомашин с грузами и живой силой, подавлен огонь нескольких артиллерийских батарей врага. Рязанов работал с Ротмистровым и Фоминым.
Враг находился под непрерывным воздействием нашей авиации. Танкисты Ротмистрова и штурмовики Рязанова действовали умело и согласованно. 8 февраля Жадов объявил благодарность группе Шакурина. 9 и 10 февраля в сложных метеоусловиях экипажи 1-го гшак совершили 135 боевых вылетов и уничтожили 7 танков, 150 автомашин, 13 транспортных Ю-52, создали 10 очагов пожара. Только шестерка Ил-2 во главе с Лопатиным в районе Завадовки четырьмя заходами с “круга” уничтожила 2 танка и 12 автомашин, а другая шестерка, ведомая капитаном Веревкиным, на дороге Завадовка – Городище уничтожила 20 автомашин. Группа А.П. Матикова 20 минут штурмовала с “круга” наземные цели юго-западнее Деренковец и уничтожила 20 автомашин и 2 Ю-52. Семерка Ил-2 Г.Т. Красоты в районе Корсунь-Шевченковского уничтожила 8 автомашин и 1 Ю-52. А группа штурмовиков С.Д. Пошивальникова подожгла на аэродроме Черепиц 3 самолета Ю-52 [4]. 10.02 десять Илов 142-го гшап ударили по 300 автомашинам в районе Карашин и по Ю-52 на площадке Дерешковец, уничтожила 20 машин, 3 Ю-52.
Рязанов приказал ударить по ж.д. станции. «На каждый самолет было загружено по шесть стокилограммовых бомб, – писал в своих воспоминаниях М.И. Коптев – Я с левого разворота перевожу свое звено в пикирование. … Разрывы кругом. Звено ведет огонь по эшелонам. За ним звено Мити Кузнецова. Я вывожу самолет из пикирования и сбрасываю бомбы. Звено тоже пикирует, сбрасывая бомбы. И вдруг зенитки умолкли. В голове молнией мысль: «Значит, будут атаковать «Мессеры». Только бы «ЯКи» не прозевали, отбили атаку». А сами продолжаем штурмовку. Пускаем эресы, прошиваем эшелоны снарядами. Рвутся бомбы, сброшенные моим звеном в голове эшелона. В шлемофоне чей-то голос. – Наши сбили «Мессер». – Это отлично. Дело сделано, теперь нам уходить. Снижаемся, идем на бреющем. И в этот момент на нас наваливаются «Мессеры». Все оставшиеся после схватки с нашими «ЯКами». Теперь их одиннадцать. Для шести штурмовиков многовато. Сердце замирает, – жить-то охота. Но наши воздушные стрелки бьют по стервятникам, не подпускают их с хвоста. Спереди они нам не страшны. Покрутившись около, проведя несколько атак, они уходят» [9].
Из оперотдела 4-й гв. А в штаб 1-го гшак пришло письмо полковника Чернявина и майора Смирнова: «… Успеху продвижения наших войск во многом способствовала работа штурмовой авиации 1-го гшак, действия которой в этот период происходили в полосе наступления 4 гв. А. Нанося последовательно ряд массированных ударов, штурмовики выводили из строя живую силу и технику боевых частей противника. 4.2.44 удар штурмовиков по Петропавловке способствовал прорыву фактической обороны немцев, и наши войска в этот день полностью овладели Вороновкой, продвинувшись западнее ее на 4 км. 5.2.44 войска армии овладели южной частью Петропавловки, а 7.2.44 она была уже полностью очищена от противника. Войска армии при помощи штурмовиков одновременно овладели Вязовкой и продолжали наступление на Городище. 8, 9, 10 февраля ряд последовательных ударов нанесла штурмовая авиация по районам предстоящих действий войск армии, расчистила им путь для успешного продвижения вперед. 8.2.44 после нанесенного нашей авиацией удара по Городище, в котором противник сосредоточил более 2500 автомашин и другой техники, ошеломленный враг уже 9.2.44 был вынужден оставить Городище. В этот же день штурмовики свой удар перенесли на Набоков Хутор, а на другой день на Зазадовку. Эти пункты войска 4 гв. А в течение 10.2 полностью очистили от противника».
11 февраля четыре танковые дивизии врага нанесли удар из района Ризино на Лисянку. Одновременно от Ерки на Лисянку повели наступление еще четыре танковые дивизии. Навстречу им шла на прорыв окруженная группировка. Наши войска отразили атаку с еркинского направления, но две танковые дивизии к Лисянке прорвались. Окруженный противник в ночь на 12 февраля пробился и к Шендеровке. Между этими рвущимися навстречу друг другу группировками оставалось до 10-12 км [4]. На угрожаемые направления перебросили противотанковую артиллерию, стрелковые и танковые дивизии. 12 февраля 1944 г., выполняя боевое задание на разведку, в исключительно сложных метеоусловиях Балабин пробился к цели и доставил ценные данные о противнике, за что был награжден золотыми часами командующим 7-й гвардейской армией генерал-полковником Шумиловым. Лисянка и Шендеровка подверглись сильным ударам с воздуха. Наступление врага остановили. Авиация 5-й ВА работала по аэродромам и посадочным площадкам окруженной группировки, блокируя их, а также по уничтожению транспортных Ю-52. Бегельдинов в районе Корсунь обнаружил две посадочные площадки с Ю-52, а затем наши штурмовики сорвали вывоз из окружения офицеров и важных оперативных документов противника.
Н.И. Пургин вспоминал: «В Корсунь-Шевченковской операции нас посылали добивать окруженную группировку у деревни Шендеровки. Еще снежок лежал. Бомб у нас не было, поскольку с подвозом были проблемы, так вот мы ходили, стреляли из пушек и пулеметов. Помню, большое поле перед деревней – все мышиного цвета от солдатских шинелей, и никто в нас не стреляет. Сейчас мне их даже жалко, а тогда пальцы на гашетки и пошел туда, в кучу. Отстреляешь и потом выскакиваешь над своей территорией. Мы так били дня три, наверное. По врагу стрелять приятнее, чем по мишеням. Никакой жалости я не испытывал. Задача стояла убивать и убивать как можно больше. Наоборот, когда хорошо попал или что-то взорвалось, чувствуешь душевный подъем». Когда армия терпит поражение, когда противник господствует в воздухе, потери оказываются большими. Так было с Красной Армией в первые месяцы войны. Но сейчас ситуация зеркально изменилась. 15 февраля 3 Ила, ведущий капитан Красота, отлично действовали в районе Дацки, Яблоново, Стеблев. Младший лейтенант Куракин уничтожил 8 автомашин, 3 повозки и до 20 гитлеровцев. 16 февраля Ил капитана Кузнецова, 12 раз водившего на окруженную группировку большие группы, был поврежден зенитным снарядом. Но капитан удержал машину, полностью выполнил задание, и привел самолет домой. 16 февраля пилоты 1 гшак уничтожили 5 танков, 70 автомашин, 10 повозок, 375 человек пехоты.
