Василий Панфилов
Улан. Танец на лезвии клинка
Глава тринадцатая
Екатерина была отправлена в Воскресенский Новодевичий монастырь и нужно сказать, что условия содержания были роскошными.
"– А зачем её в чёрном теле-то держать? – На губы Владимира скользнула нехорошая улыбка – благо, разговор в этот раз был без Павла.
– В Новодевичий её, да условия самые роскошные. Тогда и злопыхатели успокоятся и сын твой не так будет за мать переживать.
– Её?! Эту змеюку, да после всего, что та сделала и хотела сделать?! – Вскочил Пётр, сжав кулаки.
– Именно, – кивнул Грифич, – и ты после этого будешь выглядеть как добрый и справедливый государь, которому просто сильно не повезло с супругой-змеёй. А главное – реакция Павла, понимаешь? Она всё-таки мать.
Император опустился на кресло и сказал глухо:
– Ясно, – помолчал немного и велел, – продолжай.
– Поместишь ей в роскошь, но окружи своими людьми. Понимаешь?
Теперь уже "змеиная" улыбка появилась на лице Государя. Замысел Владимира он прекрасно понял – это позволит одновременно держать её под наблюдением, успокоит злопыхателей и Наследника и… Перспектива пребывания Екатерины в окружении недоброжелательниц, Петра Фёдоровича откровенно радовала. Нет, никаких явных издёвок не будет, но женский коллектив, настроенный против кого-то… Атмосфера будет такая, что через пару лет Катьке захочется повеситься."
Нужно сказать, что особых чувств к бывшей супруге Государя Рюген не питал – удалось нейтрализовать – и слава богу. Ну а "иезуитское" предложение… Так первоначально император планировал поместить её в куда более суровые условия. И опять же – на саму Екатерину попаданцу было плевать, но вот на психику Павла – нет. Ну и побочно – имидж государства и самого Петра.
Следствие по неудавшемуся мятежу тем временем продолжалось – император твёрдо решил выловить все "хвосты". И они вылавливались – порой в самых неожиданных местах. Владельцев "хвостов" нейтрализовали по привычной уже, проверенной схеме: допрос, затем по уровню сотрудничества со следствием и степени вины – полное или частичное лишение собственности, ссылка/монастырь.
Казна пополнялась ударными темпами, а Пётр действовал по прежней схеме – раздаривал часть (не больше трети) имущества сторонникам и просто беднейшему служивому дворянству – кроме крестьян с их наделами, которых он переводил на себя. Популярность его в народе и в среде того самого служивого дворянства взлетела до небес и ясно было, что ТЕПЕРЬ никакие мятежи императору не страшны – свежеиспечённые владельцы поместий голыми руками порвут мятежников. И дело тут не в благодарности, а в страхе за поместья – теперь уже свои… Правда, это не гарантировало безопасность от яда.
У Рюгена тоже нашлись дела – помимо того, что он невольно стал одним из следователей… Именно невольно – желания влезать в дрязги и обзаводиться потенциальными "кровниками" у него не было. Так вот – следователем он оказался неожиданно грамотным. Развитый интеллект, отсутствие предвзятости и взгляд на проблемы под другим углом здорово помогали.
Много времени отнимал и Шляхетский Корпус – родные некоторых учеников были замешаны в недавнем мятеже и в итоге сами ученики вылетели из Корпуса. Жестоко? Нужно было заступаться? Да нельзя… Во первых, "поражение в правах" у многих было таким, что они даже перестали быть дворянами, а во вторых – ссоры "мятежников" с "лоялистами" дошли до поединков и были уже раненные. Ну и кроме того – зачем оставлять в Корпусе явных врагов?
Единственное, что он сделал, так это смог настоять на отправке старших по возрасту учеников не просто в ссылку или там в солдаты, что было нормой по местному законодательству, а Сибирь – в качестве писцов и чиновников. Грамотных людей… да и людей вообще, там сильно не хватало, так что коли не будут вовсе уж ленивыми дураками – выплывут сами и "вытянут" хоть немного регион. Ну а умные ещё и благодарны останутся – всё-таки не солдатчина…
Помимо учеников, были проблемы и с некоторыми учителями, которые ухитрились замараться в заговоре. Расставался с такими он совершенно безжалостно – даже если те были хорошими специалистами.
– Месье Фуро, вы полностью устраивали меня как преподаватель, но ваше желание залезть в политику, да ещё и против законного государя в чужой стране…
– Принц, – нервно ответил пожилой француз, сняв парик и показывая обширную вспотевшую лысину, – уверяю вас, что…
– Месье Фуро, – прервал его Рюген, – вас спасло только то, что вы всё-таки хороший математик и неплохой преподаватель. Я ЛИЧНО отбил вас от Тайной Канцелярии…
Фуро оседает и только чудом остался стоять на ногах.
– Да, от Тайной Канцелярии, – продолжил Грифич, – мне пришлось применить всё своё красноречие и влияние, чтобы доказать Шувалову, что ваше участие в заговоре – просто типичное легкомыслие галла. И в Сибирь вам всё же ехать придётся… Успокойтесь, месье Фуро – поедете в качестве преподавателя математики в одну из строящихся гимназий.
Дальше были благодарные слезы, попытки подползти на коленях поближе и поцеловать руку… И таких эпизодов было достаточно много.
Ну а раз часть преподавателей оказалась неблагонадёжной, то пришлось искать новых… А заодно – преподавателей для Гимнастической Школы, для Художественного и Музыкального Училищь, для Математической и Лекарской школ… Попаданец хапал и хапал опустевшие особняки – сейчас они стоят свободные и не имеют хозяев. Да и императора сейчас проще "раскрутить" на какие-то телодвижения – пока он "на волне".
И снова поиск преподавателей… К счастью, проблема оказалась не такой уж страшной – многие вельможи держали домашних преподавателей и всевозможную свиту. Ну а после известных событий часть приближённых оказалась у буквальном смысле слова на улицах. Нельзя сказать, что весь контингент был качественным…
Но тут главное начать, да и основы той же живописи вполне может преподавать достаточно посредственный художник – лишь бы образование у него было соответствующим. Тоже самое относилось и к другим предметам.
– Ффух, – выдохнул Владимир, устало глядя на упрямого медикуса, – ну и чего вы упрямитесь?
– Я не намереваюсь оставаться в этой варварской стране! – Вздёрнул голландец острый подбородок.
– А придётся, – констатировал князь, – ваш покровитель повешен и следствие ещё продолжается. И учтите – есть масса эпизодов, где вы представлены в дурном свете.
Ван Клиф побледнел – таких эпизодов хватало у любого медикуса, служащего знатному вельможе, так что принц не врал.
– Но контракт на пять лет! – простонал голландец, – да за столь низкую плату!
– Буду честен, – наклонился к нему Грифич через стол, – мне дан карт-бланш императором на подбор сотрудников среди… запачкавшихся. Если вас не подберу я, в ЛУЧШЕМ случае вы поедете в один из сибирских острогов в качестве врача.
– Но жалование – оно же мизерное!
Князь развёл руками, сочувствующе глядя на него:
– И жалование маленькое – и спрос с вас большой будет… Но тут уж извините – Государь весьма сурово настроен к мятежникам. И почему-то особенно зол именно на иностранцев, понимаете? Даже это я буквально выбивал. Ну подумайте же вы – все эти новые Школы я взвалил на себя в такой непростой момент… Да мать вашу, я стараюсь вытащить умных людей из этой ямы под названием Сибирь! Для этого и школы придумал – дескать, хоть польза от вас будет!
Снова слёзы и сопли, благодарность… На самом же деле князь не то чтобы лукавил… Он лгал откровенно. Роли – "плохого/хорошего полицейского" в этом спектакле он с Петром разделил заранее. Император долго ржал его задумке и клятвенно пообещал выполнять свою роль идеально.
Ну в самом деле – он получал сразу несколько учебных заведений за весьма скромную плату. Особняки опальных вельмож достались бесплатно, преподаватели готовы работать за страх и на совесть за смешное жалование… И как после этого не подыграть Рюгену!?
Проблема с преподавателями была решена минимум на пять лет, ну а дальше… Дальше должны были подрасти свои. Ну и что немаловажно – профессура и студенчество получат хорошую прививку от желания лезть в политику.
Пришлось перетряхивать программу и даже писать учебники. В частности, сам Павел предложил ему написать учебник по математике.
"– Наставник, но то, что объясняешь ты, намного понятней!"
Ну и… написал. Помогло то, что он помнил многие задачи из "Занимательной математики" Перельмана.
Книга вызвала… не то чтобы фурор, но близко – и к концу марта пришлось допечатывать, чтобы хватило не только учебным заведениям, но и прочим желающим. То же самое было и с "Атлетикой", "Рукопашным боем", переводами Шекспира… Довольно неожиданно типография Корпуса, задуманная скорее как учебная, начала приносить весьма солидную прибыль – ведь здесь уже выпускались "Известия" и "Думки".
Достаточно неожиданно пришли предложения напечатать его книги и из-за границы. С авторскими правами здесь не слишком заморачивались, но наиболее "знаковые" произведения считалось хорошим тоном оплачивать – и даже порой переплачивать. Это работало как спонсорская помощь от каких-то властителей или вельмож, желающих блеснуть как меценаты и покровители науки/искусства.
Перевод Шекспира на русский Европу не заинтересовал, как и "собственные" стихи и песни попаданца, но вот прикладные книги пошли, да ещё как. О них заговорили и через год после мятежа Владимир понял, что стал для Европы не только воякой, но и вполне признанным учёным.
Тогда же состоялось и избрание его в Петербургскую Академию Наук, а вскоре – и назначение главой этой структуры[133]. Впрочем, честнее будет сказать, что сперва Владимира назначили на пост, а звание Академика дали вдогонку…
Собрав в своих руках столько постов, он взвалил на себя немалую ответственность, с которой достаточно успешно справлялся – пусть и не всегда так хорошо, как хотелось бы. К примеру, первоначальное его желание поместить Гимнастическую Школу в Шляхетском Корпусе, вызвало жёсткую критику императора:
– Ты хоть думал над вопросом? – С нескрываемой иронией спросил Пётр.
– Разумеется, – уверенно ответил Владимир, – примерно так же, как и с Институтом Благородных девиц. Есть воспитанники привилегированные, а есть и… второстепенные, обучающиеся по несколько иной программе.
Тяжело вздохнув и взяв небольшой апельсин со стоящей на столике вазы, Государь сказал, хитро прищурившись:
– А ты ещё раз подумай.
Подумал – и ничего против этой идеи он не нашёл. Ну то есть были небольшие неувязки, но решаемые.
– Это мальчишки, – медленно заговорил Пётр Фёдорович, – а значит, будут драки. Неизбежно. И кто будет побеждать в них? Шляхтичи или гимнасты?
– Ой!
– Вот тебе и "Ой", – передразнил князя император.
Суть в том, что в Гимнастическую Школу предполагалось набирать солдатских детей. А побитые солдатскими детьми дети знати… Не желательно. Отдельные случаи – ещё ладно, но ведь детей и подростков с каждой стороны – сотни… Поставить гимнастов в изначально подчинённое положение? Нельзя – их воспитывают не слугами, а воинами, многие из которых сами достигнут офицерских чинов и станут дворянами. И ведь это только верхний слой – так-то ситуация ещё более сложная.
Совершенно замотавшись с учебной программой, подбором преподавателей, написанием учебника, уроками Павлу и его "гоп-компании" (так попаданец прозвал уже сложивший класс Наследника), Владимир несколько упустил из виду продолжавшиеся мирные переговоры о судьбе Пруссии и прусских земель. Он уже смирился с мыслью, что так и останется "условным" владетелем.
Глава четырнадцатая
Проблема с содержанием Аничкова дворца решилась сама-собой – теперь Грифич занимал уйму постов, за каждый из которых получал неплохое жалование. И мало того – император грозился, что как только Владимир наладит нормальную работу новых Школ, то получит ещё посты! В принципе, попаданец и сам был не против – как уже давно выяснилось, был он закоренелым трудоголиком.
Больше всего хлопот было с тем же Шляхетским Корпусом. В частности, кадеты достаточно тяжело восприняли новую программу, где появились столько полезные предметы, как бухгалтерия и аудит. Ну и другие – не менее полезные, но достаточно скучные предметы.
А вот Гимнастическая Школа "пошла" неожиданно легко – достойных мастеров фехтования/фланкирования/борьбы было предостаточно – да те же уланы, которых обучал лично. С предметами общеобразовательными тоже не было особых проблем – всё-таки требования к будущим инструкторам несколько иные, чем к "настоящим" кадетам. Ну разве что математика (царица наук!) и логика изучалась ими в тех же объёмах, что и в Корпусе, а вот из языков он оставил только немецкий и турецкий, причём почти исключительно разговорный.
Работал Рюген адово и нужно сказать, что не только из-за трудоголизма. Именно сейчас шли переговоры о судьбе Пруссии, Восточной Пруссии, Померании. Принц тяжело воспринимал эту ситуацию, прекрасно понимая, что интересы Померанской династии никого не интересуют.
И да – он начал воспринимать себя настоящим Грифичем. Просто… Владимир переосмыслил своё попаданство и понял, что случайным оно не могло быть в принципе. Высшие силы, колдуны или инопланетяне, но…
Само попадание в прошлое некоего параллельного мира, затем тот факт, что он не пропал в недрах Тайной Канцелярии. Затем признание его Грифичем – без всяких усилий со стороны самого попаданца! И ведь не просто – нашлись даже свидетели, "опознавшие" его…
Сейчас он всерьёз думал, что его миссия – не только работа на благо Государства Российского (до известных пределов), но и восстановление Померании как государства. Само существование славянской династии, да смешанного немецко-славянского населения[134] даст эффект хотя бы тем, что не позволит развернуться Пруссии. Да вполне возможно построить государство, которое будет своим как для Европы, так и для России – и это позволит смягчить некоторые вещи.
Думать об этом всерьёз… Нет, не стоит – даже несмотря на его отстранённость от Прусского вопроса, Владимир прекрасно знал – как давят европейские государства на Россию в эти переговорах. Проще говоря – никому не хочется видеть дружелюбную улыбку русского медведя по соседству. Не потому, что медведь чем-то плох, а потому, что статус остальных держав в таком случае резко понижается.
Ну разве что Австрия сможет первое время играть на равных, а потом… Потом начнутся неизбежные проблемы со славянскими землями в её составе, с интересом присматривающимся к могучему, а главное – близкому и родственному соседу!
Как будет решатся ситуация – князь не имел ни малейшего представления, но вот что тяжело – без всяких сомнений. Собственно говоря, Европа снова стояла на пороге очередной грандиозной войны.
Пётр ходил мрачный и в один далеко не прекрасный день вызвал Грифича к себе во дворец.
– Убеждают уйти, – безэмоционально сказал он, стоя у окна. Помолчал, раскуривая трубку и добавил:
– Восточной Пруссии мне не видать. Если не приму выкуп, начнётся война – Россия в Европе никому не нужна.
– Много дают-то? – Ради поддержания разговора спросил Владимир.
– Два миллиона талеров[135].
Князь аж присвистнул – сумма колоссальная. Но уходить из земель, вполне официально вошедших в состав Российской империи и жители которой принесли присягу… Имея Восточную Пруссию, Россия получает великолепный плацдарм в Европе.
– Будет война, – убеждённо сказал он с некоторой тоской в голосе. На этом разговор о Пруссии в тот день прекратился.
Ещё через месяц император сам пришёл к Грифичу во дворец, разогнав по дороге слуг. Да, пришлось обзавестись минимально возможным штатом.
– Беру деньги, – с порога начал он, – другого выхода нет.
Сказав, он уселся на стол, за которым работал князь, скинув с него бумаги и чернильницу. Такого поведение за ним замечено не было, так что дело плохо…
– Сядь нормально и рассказывай, – велел экстремал Государю.
Недовольно посмотрев на собеседника, тот всё-таки пересел в кресло и замолк. Хозяин кабинета его не торопил…
– Или я беру деньги или начинаем воевать, – выпалил Пётр. Скрежетнул зубами и грязно выругался. Вскоре выяснилось, что Францию не устроила излишняя самостоятельность Австрии в деле заключения мира и теперь она перешла на сторону Пруссии…
Войну пока не объявляла, но ультиматум уже выкатила. Аналогично и с Англией – ей тоже ни к чему усиление Австрии. Да и Россия в Европе им не нужна! А вот ослабленная и потому ручная Пруссия, послушно выполняющая команды – самое оно… Швеция и Дания тоже подавали голос против России, ведь получив Восточную Пруссию с её балтийским побережьем и множеством портов, они получали соперника в Балтике в лице России.
Особенно громко в этом дуэте выступала Дания, имеющая давние трения с Голштейн-Готторпской[136] династией из-а Шлезвига. Там прекрасно понимали, что если император получит плацдарм, Дания сможет попрощаться со Шлезвигом. А может – и с другими территориями…
В общем, усиление позиций России в Европе не было нужно никому, кроме самой России. Даже Австрия заняла здесь нейтральную позицию – ей не слишком хотелось возвращать Восточную Пруссию Фридриху, но и спорить с великими державами как-то… Да и Россию усиливать не хотелось.
Дипломатические баталии развернулись и из-за Прусской Померании. В итоге, часть земель возвращали Фридриху за дополнительный выкуп, часть становилась формально независимыми владениями. И вот тут-то Грифича ждал сюрприз… Герцогство Померания-Вольгаст и остров Рюген становились его землями "Милостью божьей"[137]. Вообще-то герцогство входило в состав Шведской Померании, но при составлении мирного договора границы перекроили, оттяпав у Пруссии заметно более "вкусные" территории.
Владения были невелики и основательно разорены ещё во времена Петра Первого, да и потом по этим землям постоянно гуляли армии, но… Это значило, что он и в самом деле имеет шанс на воссоздание государства, на восстановление династии Грифичей – славянской династии!
Пусть это и меньшая часть, но хоть что-то – у остальных земель Померании уже давно были хозяева – всевозможные дальние и косвенные родственники династии. Выяснилось, что у многих таких формально независимых владетелей оказались свои покровители – Пётр Фёдорович оказался не оригинален, но об этом чуть позже…
Споры из-за Шлезвига продолжались. Тут основная проблема была в том, что земли эти принадлежали Петру, но – исключительно как помещику Дании, а хотелось бы – как герцогу Гольштейна. Собственно говоря, точно такая же ситуация была и у самого Рюгена – его владения в шведской части Померании принадлежали ему как помещику Швеции.
Вместе с подаренной территорией… Впрочем, значительно позже попаданец выяснил – случайно, что на деле русский император не слишком-то волновался по поводу возвращения отчих земель Грифичу.
Так вот, вместе с подаренной территорией он получил просьбу Петра…
– Ты разрешишь мне разместить на территории герцогства свои полки? – Вопрос был задан таким безумным голосом, что Владимир мгновенно согласился.
– Спасибо…, – всхлипнул император и порывисто обнял его, – я знал, что ты – настоящий мой друг.
Несколько недель спустя через "свою" адвокатскую контору, Грифич выяснил, что три полка, которые Пётр Фёдорович собирается разместить на территории герцогства, станут основным средством дохода его жителей… Малонаселённое и сильно разорённое войной, герцогство Вольгаст в ближайшие годы не обещало никаких доходов – напротив, оно требовало серьёзных финансовых вливаний.
Подарок в виде полутора-двух тысяч здоровых молодых мужчин, которым требовалось сытно есть, одеваться и обуваться, кормить лошадей, посещать трактиры и бордели… Это был действительно подарок.
На Рюгене ситуация обстояла получше, но и там… Географическое положение острова было таким, что при любой заварушке по нему шлялись войска противника – и последствия были вполне понятными. Нет, даже без разорений и убийств – у здешних властителей была привычка "грести" в свою армию всех мужчин, которые годны к строевой. А если они не твои подданные – тем лучше.[138]
Бросать службу у Петра новоявленный властитель "Милостью божьей" не собирался – в конце-концов, в Европе было предостаточно таких мелких князьков с формально независимыми владениями, служившими властителям рангом постарше. Владимр сильно подозревал, что его доходы как русского генерала будут побольше доходов герцога… И это при том, что генералу нет необходимости держать при себе хотя бы "игрушечный" двор!
В начале августа он отпросился у императора и отплыл в свои владения, пообещав вернуться через месяц. Месяца не понадобилось – герцогство не могло похвастаться размерами или численностью населения и до начала войны, а уж после… Проехавшись по округе и пообщавшись с местными "лучшими людьми", Грифич сильно приуныл.
Говорить о каких-то налоговых поступлениях в ближайшие пару лет не следовало – владения были сильно разорены. Однако и восстанавливать разрушенное было необходимо… Так что герцог назначил управляющих и выдал налоговые льготы – по уму.
Разрушенные хозяйства могли не платить налогов, а вместо это деньги шли на их восстановление и разумеется – количество необходимых на восстановление средств подсчитывалось очень тщательно. Остальные налоги же собирались в должном порядке, но шли они на восстановление портов, дорог, мостов, плотин и прочих сооружений. Ну и немного – на восстановление и поддержание в порядке герцогской резиденции в Вольгасте и на Рюгене.
Расходы на содержание двора и чиновничьего аппарата сильно урезались. Собственно говоря, двора как такового здесь не было и в ближайшие годы не предвиделось. Хотя пришлось подобрать два десятка человек из местных уроженцев на роли всяческих дворецких – по минимуму, ровно столько, чтобы можно было обслуживать Аничков дворец и хоть немного соответствовать статусу имперского князя и "независимого" властителя.
Армия… Здесь одновременно печально и отрадно – как таковой её не было, так что Владимир просто договорился с командиром полка русских егерей, квартировавших в герцогстве – и поручил им (а он имел на это карт-бланш от императора) сформировать из местных милицию[139], даровав милиционерам небольшие привилегии.
На Рюгене ситуация была не столь печальной – такого разорения не было. Однако и с перспективами было глухо. Пусть здесь с недавних пор и стояли несколько русских военных судёнышек и небольшая часть морских пехотинцев, было ясно, что в ближайшие десятилетия это будет глухая провинция, где жители пусть и не голодают, но…
Сформировав небольшой управленческий аппарат (по большей части просто подтвердив полномочия), проработал и местную налоговую систему, перенаправив большую часть поступающих средств на восстановление и развитие.
В Петербург он отплывал уже с небольшой свитой и "церемониальной" армией из двадцати пяти человек. На полудюжине зафрахтованных судёнышек вместе с ним в Россию плыло почти три сотни человек. В основном – всевозможные сироты и отпрыски нищих дворянских семей которых требовалось пристраивать…
Владимир теперь мог с полным правом именоваться как князь Грифич/Грейф, герцог Вольгаст, принц Рюген, а юристы с изрядной долей уверенности говорили, что вскоре можно будет говорить и о титуле герцога Померанского – пусть даже формальном. Однако кроме красивых титулов ему достались разорённые войной владения, на восстановление которых требовались годы и годы – и деньги… И не факт, что после восстановления экономики по этим местам не прокатится очередная война.
