Василий Панфилов
Трущобы империй
Сейчас Фред увлечённо штудировал труды Маркса и работы других социалистов. Одновременно с богословскими трудами…
По мнению Алекса, получалось… жестковато. Но такой вот период богоискательства у думающих людей встречается. Религия, социализм, увлечение боевыми единоборствами… Человеку нужно найти своё Я, чтобы не стать обывателем, живущим по примитивной программе биоробота.
Попаданец понимал это, да и у самого был катарсис[235], когда он понял своё место в мире и принял сам мир. Но от излишнего рвения старался друга ограждать – то отвлекая его чем-то земным, то выдавая слегка ёрнические[236] комментарии.
Вот и сейчас Фред погрузился в изучение какой-то серьёзной литературы, покачиваясь в седле.
– Сочиняешь Теологию Освобождения[237]? – Неуклюже пошутил Алекс.
– А? – Друг оторвался от книги, осмысливая слова и постепенно светлея лицом, – очень хорошее название, спасибо.
Сороковая глава
Фуры с мукой решили доставить в Медовые Покои, на имеющиеся там склады. Но перед этим ирландцы сделали крюк, проехав мимо резиденции шефа полиции Нью-Йорка.
– Кто у вас там регистрацией захваченных преступников заведует? – Добродушно осведомился Алекс у дежурного, не слезая с лошади, – позови.
Коп покосился на него брезгливо, кривя толстую физиономию с обвисшими щеками, и дунул в свисток. С топотом прибежало несколько человек с дубинками наперевес. Как на подбор – откормленные кабанчики с бульдожьими физиономиями.
– Бойла позовите, – коротко сказал им дежурный неожиданно тонким голосом, – похоже, дело ему привалило.
Неведомый Бойл не торопился, выйдя на улицу минут через пять, демонстративно вытирая рот, измазанный чем-то жирным. В левой руке упитанный полицейский держал дымящуюся керамическую кружку, одуряюще пахнущую хорошим кофе. Изрядно засаленная униформа изобиловала пятнами от еды и напитков, и говорила о том, что её хозяин тот ещё неряха.
– Что там у вас? – Спросил он с хрипотцей и демонстративно рыгнул, обдав присутствующих сложным ароматом перегара, еды, кофе и гнилых зубов.
– Преступники, – с ласковой улыбкой ответил попаданец, – как и положено – живыми или мёртвыми. Парни!
Парни с улыбками, напоминавшими волчьи оскалы, начали скидывать с сёдел мешки, развязывая горловины.
– Мать вашу! – Панически взвизгнул Бойл, роняя кружку, разлетевшуюся на осколки, и обварившую его ноги горячим кофе. Но коп не обратил внимания на ожог. По брусчатке катились отрубленные головы… Одна их них подкатилась под ноги Бойла, вывалив язык. Коп неуклюже отпрыгнул, приземлившись задницей на осколки кружки.
– Мать вашу! – Повторил дежурный за начальником, глядя на головы побелевшими от ужаса глазами, – вы арестованы!
Ирландцы в ответ направили на полицейских ружья, всё так же скалясь.
– Не имеете права, КОЛЛЕГИ, – так же ласково пропел Алекс, вытаскивая бумагу, – видите? Добровольческий отряд содействия полиции штата[238], подписано губернатором.
Попытки полиции города покачать права пресекли с самого начала: наставленными на них ружьями. Заметное превышение полномочий, да… но превышения в Нью-Йорке случаются сплошь и рядом. Вражда политиков и их личных дружин стала притчей во языцех[239]. А прав тот, у кого больше прав… В дано случае – лучше вооружён.
В данном случае этот демонстративный акт унижения и запугивания согласован с губернатором. Более того, идея с отрезанными головами принадлежала Горацию Сеймуру… Правда, тот в этом никогда не признается.
– Фу, – выдохнул Алекс, как только они отъехали на полмили от полицейского участка, – Ронни, дай-ка мне сигару!
Получив от О'Брайена сигару, попаданец неумело отрезал кончик, поджёг её подрагивающими руками и начал раскуривать, не затягиваясь.
Несмотря на то, что в ГБР[240] набирали только добровольцев, да и то не всяких, рубить головы смогли не все. По одной-то голове отпилил каждый – вроде как крещение кровью прошли, от лишней брезгливости. Но дальше неофитов обычно долго-долго рвало… Так что офицерам и некоторым бойцам ИРА из числа наименее брезгливых, пришлось поработать… мясниками.
Пришлось и ему, причём из-за нервной обстановки и нехватки соответствующего опыта, кровь мертвецов попадала и на лицо, да и на губы…
Алекс понимал, что это станет одним из наиболее запоминающихся и любимых кошмаров, но деваться особо некуда. Для бойцов он – один из отцов-основателей ИРА и фактический основатель Кельтики. Никаких сомнений, мы всё делаем правильно!
Более того, он сегодня не имеет права даже напиться, нужно демонстрировать всем и каждому несгибаемость и твёрдость духа. Ну или маску отморозка, это как посмотреть.
Маска помогла, нападения на склады, опекаемые ирландцами, прекратились. Груда голов перед полицейским управлением впечатлила горожан по самое немогу. Заходили страшненькие легенды об их количестве. Через пару дней сами очевидцы с жаром уверяли, что голов вывалили столько, что перед полицейским участком вырос настоящий холм.
Тем паче, головы пролежали там не один час, и кровь успела пропитать брусчатку. Теперь перед входом в управление отчётливо выделялось тёмное пятно и попахивало мертвечиной. Позже кровь смыли, поливая место водой с обильными добавками всевозможных отдушек. Но перестарались и отдушки эти дали такой эффект, что запах только усилился.
К облегчению попаданца, легенды пошли не столько о нём и Кельтике, сколько о кельтах вообще. Дескать, те ещё тварюки кровожадные в древности были. Да и сейчас… недаром, ох недаром ирландцы считаются лучшими солдатами Гражданской!
– Такие отморозки, им убивать в радость… и умирать не боятся, сволочи. Но это не из-за храбрости – всем известно, что самые храбрые, это англосаксы! А ирландцы и всякие там славяне… они просто недоразвиты. Тупые, потому и смерти не боятся.
Пришлось потратить немало сил, чтобы опаска осталась, но сделалась слегка отстранённой. Дескать, если ирландцев довести, то…
– Помните, как они бандитов в Нью-Йорке вырезали? А так опасаться нечего, их в городе мало осталось и будет ещё меньше. Вот-вот… пусть теперь с ними в Конфедерации и Мексике мучаются, хе-хе…
– Но этих, что останутся, лучше не трогать. Головорезы-то уедут, останутся самые мирные. Можно сказать – цивилизованные. Сами они не опасные, потому как не буйные, но ежели что – могут, да… И не дай бог, ещё и родня мстить придёт. ИРА эта чёртова, объединила ирлашек…
* * *
Сделав несколько затяжек не в себя, Алекс затушил сигару и заложил его за тулью широкополой шляпы[241], с отвращением чувствуя на губах вкус табака. Пока только табак и виски помогали избавиться от привкуса чужой крови во рту, и лучше уж пристрастие к табаку, чем к алкоголю.
Он понимал, что это как минимум очень нездорово, ведь прошло немало времени с той знаменитой резни. Увы… психиатров под рукой не нашлось, а обращаться к священникам сложно, если в Бога ты веришь, а в церковь – нет.
– Пошли, брат, – Фред тронул его за плечо, – всё собрано.
Фокадан кивнул и встал со стула.
– Ну всё, – неловко сказал он О'Брайенам, – живите.
Свой дом в Медовых Покоях передал родичам. Не навсегда, разумеется, до такой степени его альтруистичность не доходила.
Просто сдавать в аренду, когда братья и сёстры жены вынуждены жить с родителями, как-то… Ладно бы ещё, самому денег не хватало, но нет – капают за пьесы денежки, капают. И за старые, и за новые.
Две пьесы, написанные на войне, одна после. По его собственному мнению – средненько. Но публика шла, да и критики встречали в общем-то благосклонно. Поругивали, не без этого, но находили интересными и необычными.
Попаданец считал, что это из-за его инаковости, которая до сих пор вылезает в самых неожиданных случаях. Чуть другой взгляд на мир, другое построение фраз, непривычные в этом времени речевые обороты, режиссёрские идеи из будущего.
Всеобщего признания и узнавания на улицах нет, но Алекс уверенно вошёл в первую пятёрку самых популярных драматургов Северной Америки и примерно в полусотню самых популярных в Старом Свете[242]. Тем более, что если первую пьесу он творчески украл из будущего, то последующие уже писал сам. Есть чем гордиться.
Всё… в Медовых Покоях остались только те, кто решил связать свою судьбу с Нью-Йорком. Порядка трёх тысяч ирландцев из тех, кто врос в город корнями, да пара тысяч мигрантов из числа валлийцев, шотландцев, немцев и поляков.
Перед Исходом сделали всё возможное для максимальной автономии района, дошло едва ли не до автаркии[243]. Свои магазины, пекарни, бойня, школы, спортивные клубы, больница, типография, склады… Даже кое-какое производство наладили – из тех, что не требуют громоздкого оборудования.
Много ли, мало ли… но для доброй половины населения из числа своих работа найдётся непосредственно в квартале. Остальные могут работать в порту, или к примеру – в полиции штата. Губернатору понравилась возможность иметь отморозков с такой репутацией в самом сердце владений заклятого врага – Фернандо Вуда.
Сейчас, в Смутные времена, он охотно нанял сотню ирландцев в качестве ГРБ полиции штата. С такой-то репутацией… Да и с боевой выучкой всё в порядке: все ветераны, прошедшие не одно сражение, все владеют боксом и хотя бы зачатками фехтования.
И кому какое дело, что сотрудники ГБР в полном составе входят в Боевое Крыло ИРА? Горацию Сеймуру так даже удобней – не нужно тратится на базу, у них своя имеется. Да и случись что, на помощь ГБР поднимутся и другие ирландцы. Удобно.
Есть у общины и запасы – с разрешения Максимилиана, некоторую часть провизии Фокадан оставил на складах ирландской общины в Медовых Покоях. Мексиканскому императору этот жест почти ничего не стоил, но реклама получилась хорошая.
Прибывающим из Ирландии мигрантам вольно или невольно рассказывали об этом поступке императора. Люди, привыкшие вечно жить впроголодь, к такому поступку относились, как к чему-то сакральному, авторитет Максимилиана у ирландцев заметно вырос.
– По коням! – Скомандовал Фокадан и триста человек слитным движением уселись в сёдла – такие вещи специально тренировали. По городу к вокзалу ехали походным порядком, с боевым охранением. Им несложно, а горожанам будет что обсудить. Подобная демонстрация притормозит некоторых радикалов из числа англосаксов, если вдруг что пойдёт не так.
А вот и они…
– Не к ночи будь помянуты, – сплюнул Фред при виде колонны Чистых, вышедших проводить уезжающих ирландцев. Движение откровенно нацистское: Чистые считают, что обществу САСШ нужно очиститься от всех, не относящихся к англосаксам. К своим они причисляли немцев, голландцев, датчан и шведов – последние даже котировались, как отборные представители высшей расы.
При всё расизме, они не считали нужным избавиться от Всяких там ирлашек и негров. Чистые считали, что те Должны знать своё место, для чего предлагалось ввести в закон соответствующие поправки с делением на высшую и низшие расы[244].
Низшим отводилась роль батраков и подёнщиков, с официальным ограничением возможности двигаться выше. Широкой народной поддержки движение не могло получить ни при каких обстоятельствах.
Рабочие, будучи даже чистокровными англосаксами, куда спокойней относились к нечистокровным коллегам. Сложно презирать людей, с которыми работаешь бок о бок. Тем паче, находить у них какие-то черты недочеловеков…
В глубинке же и вовсе, Всякие там ирлашки являлись нередко уважаемыми членами общества и занимали официальные посты. Это в больших городах могли перебирать знакомствами. В провинции проще: не нравится врач-ирландец? Так других просто нет в радиусе нескольких десятков миль… Научишься уживаться. Да и немного там снобов и задавак, такие обычно в города перебираются.
Высшие слои могли педалировать эту тему только до определённого момента, с оглядкой на КША, Францию и прочих не англосаксов.
Алекс находил движение Чистых скорее полезным – для ирландцев. Наличие постоянного, в меру опасного врага заставит их объединяться. Он надеялся, что подобных организаций станет больше и когда-нибудь англосаксонские расисты станут для ирландцев тем же, что и антисемиты для Израиля[245]. Правда, хотелось бы менее радикально…
– Чистая страна для чистых людей! – Декламировал проповедник срывающимся истеричным голосом, и толпа вторила за ним. Странноватый тип, какой-то высушенный, с рыбьим лицом и выпученными глазами. Повсюду кресты, портреты каких-то незнакомых попаданцу людей – духовные лидеры и герои Чистых, предположил попаданец.
– Знайте своё место, потомки Хама, и его сына Ханаана! – Продолжил проповедник тонким голосом кастрата, – в библии сказано, что удел ваш – прислуживать сыновьям Яфета[246] за грехи ваши! Или вы готовы спорить с Богом!?
Слушать это неприятно.
– Убого как-то, – буркнул Фред, – мы какие марши устраивали, а? А эти? Никакого сравнения, чисто бараны блеют.
Сказав это, он отвернулся и невоспитанно плюнул на землю, в сторону демонстрантов.
– Бараны, – хмыкнул попаданец, настроение его стало таким отчаянно-весёлым, Горит дом, так хоть погреюсь. Встав в стременах, он дунул в свисток, привлекая к себе внимание.
– Ты ждёшь моего ответа, пастор[247]? Или боишься услышать его?
– Говори, нечестивец! – Жабой надулся проповедник.
Шагают бараны в ряд, Бьют барабаны, – Кожу для них дают Сами бараны. Мясник зовет. За ним бараны сдуру Топочут слепо, за звеном звено, И те, с кого давно на бойне сняли шкуру, Идут в строю с живыми заодно. Они поднимают вверх Ладони к свету, Хоть руки уже в крови, – Добычи нету. Мясник зовет. За ним бараны сдуру Топочут слепо, за звеном звено, И те, с кого давно на бойне сняли шкуру, Идут в строю с живыми заодно. Знамена горят вокруг, Крестища повсюду, На каждом – здоровый крюк Рабочему люду. Мясник зовет. За ним бараны сдуру Топочут слепо, за звеном звено, И те, с кого давно на бойне сняли шкуру, Идут в строю с живыми заодно.
Ответ проповедника ожидаем – проклятия. На это ирландцы ответили взрывом хохота – все понимали, что отныне и навек к Чистым пристала кличка бараны.
Сорок первая глава
Прибытие в Атланту началось с конфуза: кельты захватили вокзал и прилегающие здания.
– Неловко получилось, – с тщательно спрятанными смешинками в глазах, оправдывался подъехавший Патрик перед захваченными в плен офицерами КША. Всем присутствующим ясно, что военная комендатура столицы Конфедерации в полной заднице, и что скорее всего, этих офицеров снимут с должностей с превеликим треском. Ну а военный комендант… вряд ли он вообще задержится в рядах армии.
Фокадан старательно изображал невозмутимого служаку, хотя внутренне готовился к неприятностям. В самом-то деле, мало кому понравится такое поведение гостей… Красиво получилось, спора нет. Для Кельтики в целом и ГБР в частности получилась отменная реклама.
А вот для командования…
– Не переживай, – сказал потихонечку подошедший Патрик, – я уже отправил человека Борегару. Теперь все считать будут, что вы с ним заранее договорились о проверке боеготовности столичной комендатуры. Благо, коменданта всё равно снять хотели – не справлялся. Теперь и повод какой…
– А Борегар на это пойдёт? – С ноткой вполне понятного сомнения поинтересовался Фред, нервно ломая одну спичку за другой в попытках прикурить сигару.
– Пойдёт, – засмеялся Патрик, протягивая другу зажигалку с огоньком, – он такие вот авантюры любит. Тем паче, если главнокомандующий соглашается, то будет выглядеть мудрым и требовательным, способным любую мелочь обратить на пользу армии. Да и гарнизоны подтянутся – с такими-то проверками!
Борегар прибыл всего через пару минут, с внушительной свитой собранных наспех ветеранов из разных полков.
– Блестяще, полковник[248] Фокадан, блестяще!
Пожав руку, генерал подмигнул еле заметно попаданцу и продолжил хвалить выучку солдат.
– Не имел никаких сомнений в блестящей выучке бойцов Кельтики, но сегодняшние действия показали, насколько высок тот уровень, к которому должна стремиться армия Конфедерации.
Взгляд Борегара сделался чуточку брезгливым при взгляде на коменданта, но слова удалось сдержать. Зато жесты… попаданец в очередной раз восхитился. Немного мимики, поставленная поза, парочка жестов… И всем понятна разница: Борегар ухитрился собрать из попавшихся ему навстречу ветеранов боеспособное подразделение, способное задержать на вокзале потенциального противника. Комендант же ухитрился проиграть, имея роту охраны, подготовленную как раз таких вот случаев.
Сыграть так, как Борегар… не факт, что смог бы. Неделю на репетиции, да режиссёра умелого… разве что так. Понятно, что у выходцев из хороших семей и выучка соответственная. Любительский театр в эту пору распространён повсеместно[249]. Да и ставят подобные сценки юношам и девушкам из хороших семей едва ли не автоматизма.
Полдюжины отрепетированных сценок на все случаи жизни, которые можно править под конкретную ситуацию – очень удобно. Попаданец дал себе обещание, отрепетировать пару десятков сцен для таких вот случаев.
Несколько минут главнокомандующий отвешивал комплименты выучке ирландцев и рассказывал о сотрудничестве с полковником Фокаданом.
– Как вам это удалось? – Со смешинкой в голосе спросил Борегар, отведя Алекса и Фреда в сторонку.
– Выучка, – ответил попаданец, чуть смутившись, – инженерная часть всё-таки. Ле Труа натаскивал не только траншеи копать да дороги прокладывать, но и брать укрепления. Потом в Нью-Йорке к полиции штата нас причислили, за бандами гонялись. А какие там банды в городе и пригороде, сами знаете.
Борегар кивнул задумчиво, банды Нью-Йорка получили известность далеко за пределами страны. Европейские газеты со смаком печатали заметка о бандах, ведущих самые настоящие боевые действия на центральных улицах города. После Большой Чистки, когда ИРА зачистила трущобы, ситуация стала намного легче, криминальный элемент уничтожен физически.
После фактического поражения Севера и сильнейшего кризиса, стало ещё хуже. Большой портовый город, в который ежедневно прибывают десятки и сотни судов из Европы. А пассажиры там всякие… свято место пусто не бывает, и поскольку городские власти не стали стеной на пути импортного криминала, Нью-Йорк вернулся к былому состоянию. Без острастки в виде ИРА и с мэром, фактически разводящим криминал, иного и не могло получиться. Стало даже хуже.
Раньше, по крайней мере, бандиты всё больше дубинками и кастетами орудовали, редко-редко револьверы в ход шли. Теперь же и Гатлинги на улицах никого не удивляли. Бои между бандами в окрестностях города или прямо на улицах велись серьёзные, по всем правилам военной науки. Доходило до того, что бандиты теснили порой солдат и курсантов Вест-Пойнта!
Дело осложнялось тем, что добрая половина бандитов числилась в охране крупных политиков (Вашингтон-то рядышком!) или в рядах городской полиции. Попробуй такого арестуй… и без того Север на грани новой Гражданской.
– Вот и тренировал бойцов на захват зданий, да всерьёз, – сказал Алекс, – если они не на выезде находились, то тренировались без выходных. Отдельные здания, комплексы… по десять-двадцать раз на дню. Ну и здесь…
– Мы привыкли по железной дороге передвигаться, – подхватил Фред, безуспешно пытаясь выглядеть невозмутимым, – быстрее так. Из вагонов выгружаемся всегда, будто на вражеской территории: пару раз при выгрузке обстреляли, так что перестраховываемся. Ну и…
– Вылетаем, как привыкли, – подхватил эстафету Фокадан, – а тут вояки из комендатуры. Вот и вышло недопонимание – они на нас оружие направили, а после этого у моих ребят уже рефлексы включились.
– Хорошие у вас рефлексы, – хохотнул главнокомандующий негромко, весело щуря глаза, – хм… Долго ли натаскивать, чтобы так вот… вокзалы на рефлексах захватывать?
– Долго. Да и не все годятся. Нужны не просто вояки матёрые, а из тех, что с детства друг друга знают, чтобы на улицах вместе росли. Такие, чтоб даже не с полуслова – с полувзгляда понимали, что товарищ хочет сделать. И знали, на что каждый из них способен.
– Вашу мысль понял, – задумчиво ответил Борегар, – А как насчёт… службы?
– В полиции или в армии?
– Есть разница? А… понял, не отвечайте. В армию к недавнему врагу немногие пойдут, а вот в полицию – вполне. Гм… для нашей полиции подобные штурмовые отряды избыточны, у нас тут на два порядка спокойней, чем в Нью-Йорке. Хотя… если сделать штурмовые отряды полиции… в случае войны они всё равно… гм…
* * *
– Я скучала, – негромко сказала Лира, прижимая к мужу, – так скучала! И Кэйтлин тоже.
Фокадан улыбнулся и поцеловал макушку супруги, накидывая на обоих лёгкое одеяло от сквозняка. Встреча вышла бурной, супруги так соскучились, что в спальню Алекс тащил супругу на руках, бегом. Да та и не против…
В дверь осторожно постучали.
– Миссис? – Раздался женский голос.
– Это Женевьева, – торопливо объяснила супруга, – я её наняла.
– Дом на тебе, – отмахнулся попаданец, – раз наняла – значит, нужно.
– Миссис? Ужинать?
– Полчаса, Женевьева, – отозвалась Лира, – распорядись пока, чтобы воду подогрели.
– Уже, миссис, – с достоинством отозвалась невидимая служанка и удалилась, нарочито громко шаркая тапочками и покашливая.
Во время ужина прислуживали Женевьева и Добби. Не то чтобы их присутствие необходимо… просто ужин вроде как праздничный из-за воссоединения семьи. Посему слуги устроили настоящий церемониал, по всем правилам Юга. По мнению попаданца, местами он смотрелся нелепо. Особенно когда сперва объявляли торжественно Джамбалайя с перечислением ингредиентов, в лучших традициях Версаля. Ну а после Женевьева скороговоркой рассказывала – у кого из фермеров или торговцев она закупалась, да приправляла это подробностями Джимми, у которого ещё корова прошлым летом болела – та, что с пятнышками забавными на левом ухе.
Добби с Женевьевой, к слову, оказались дальними родственниками из старой династии рабов.
– Двести лет назад нашего пра-пра-много раз прадедушку с прабабушкой привезли, масса и миссис!
Этим фактом они невероятно гордились, постоянно подчёркивая, что они-то старожилы! Алекс сперва не понял причин такой гордости – рабы и есть рабы… Ан нет, Лира быстро растолковала ему, что у цветных вообще и рабов в частности, существует своя градация и своя аристократия и плебеи.
На первом месте свободные цветные, многие из которых не так давно сами владели плантациями и рабами. Причём рабовладельцами цветные семьи являлись не в первом поколении… Затем шли свободные цветные с каким-то положением – врачи, актёры, предприниматели. А среди рабов аристократией считались домашние слуги.
Предки Добби и Женевьевы, миловидной полноватой мулатки за сорок, попали в эти места давно. Невольники, особенно чёрные, стоили тогда непомерно дорого, и потому чаще всего использовались как домашние слуги. Ага… вот такой вот парадокс – чёрные на плантациях стали работать не так давно, около полувека. До этого по большей части там гнули спины белые рабы.
А домашние слуги, к которым плантатор привыкал с детства, это если и не члены семьи, то где-то рядом. Няньки, повара, лакеи, камердинеры… все они вкусно ели, сладко пили, неплохо одевались и не слишком-то переутруждались. Такая вот своеобразная каста.
С утра пришлось наносить визиты. Нарядившись в отменно пошитый мундир Союза и нацепив все награды, Алекс вышел на улицу. Так уже ждала повозка, любезно предоставленная Борегаром. С главнокомандующим у попаданца сложились неплохие отношения ещё во время пребывания в плену у южан, так что подобная услуга со стороны креола смотрелась очень уместной.
В канцелярии у Ли всего несколько человек, и Фокадана не стали томить в приёмной.
– Рад знакомству, – дружелюбно сказал диктатор, пожимая руку, – Борегар мне уже рассказал, как на само деле всё обстояло, долго смеялся. Но ваша выучка впечатляет, лихо бойцы захват провели.
– Не сомневаюсь, господин генерал, что и у вас есть подразделения, которые справились бы с такой задачей ничуть не хуже. Просто сложилась так, как сложилось.
Обсудили недавний захват вокзала, потом разговор плавно перешёл на различные подразделения КША и Союза. Как-то очень быстро разговор стал непринуждённым и доверительным.
– … сложно, – пожаловался диктатор, раскуривая сигару, – бюджет не такой уж и большой, вот и думай – растянуть его на армию и флот, без которых ныне не обойтись, или на восстановление экономики.
Алкс задумался, выпустив клуб дымы в потолок. Проблема и правда серьёзная. Экономику нужно восстанавливать, спора нет. Да и для армии особых целей не намечается: Север разорён, с Мексикой самые дружественные отношения… С Францией самые замечательные.
Вот только всё это ровно до тех пор, пока у КША есть сильная армия. А потом что Мексика, что Франция могут захотеть изменить отношения с Друг на Сюзерен. Не раз такое в истории бывало. Да и само наличие армии помогает избежать экономического и политического давления соседей. Но до чего же дорого она обходится, эта армия…
В голову начали лезть мысли о предвоенной подготовке призывников в СССР и почему-то – Израиле. Собрав обрывки мыслей, попаданец хмыкнул: неплохая идея вырисовывается.
– Знаете, генерал, есть у меня мысли. Для начала – объявить о создании детской военизированной организации – Скауты[250], к примеру. Какая-то военная подготовка – ветеранов-то на Юге хватает, так ведь?
– У нас обучают детей владеть оружием, – в голосе Ли появилась заинтересованность.
– Не сомневаюсь. Только одних хорошо обучают, других не очень… да и неровно наверняка. А если придумать программу – чтоб детям интересно, да какой-никакой план, а не как бог на душу положит. По возрастам разделить, знаки отличия придумать. Ну и разумеется – чтобы всё на энтузиазме, на самофинансировании.
Генерал приподнял бровь, не понимая слов Фокадана.
– Травы лечебные могут собирать, какие-то общественные работы выполнять. Заодно чему полезному научатся. Если в форме игры да соревнований подать, то побегут!
– Хм… пожалуй. Заодно и детвора под присмотром будет, а то развелось безотцовщины… С детьми – замечательно придумано. Ещё идеи есть?
– А как же… – Алекс сделал паузу и нарочито медленно затянулся, – территориальные войска сделать. Идея проста: отслужившие своё ветераны время от времени собираются вместе, вспоминая военную науку. А вместе с ветеранами и молодёжь на сборы приходит, учится военной науке должным образом.
– За свой счёт? – С некоторым сомнением спросил Ли.
– По большей части, – кивнул Фокадан, – одежда своя, обувь… А вот в кормёжку всё-таки властям вложиться надо будет, ну и учебной литературой снабжать. Пусть даже совсем простенькой.
– Артиллеристов и матросов таким образом не выучишь, возразил генерал.
– Зато можно получить неплохой резерв для пехоты, – парировал попаданец, – очень приличный и что немаловажно – дешёвый.
– Дешёвый, это важно, – вздохнул диктатор, и стало видно, что это очень немолодой, усталый человек. Вся эта власть ему в общем-то и не нужна. Просто иногда наступает момент, когда сильная и ответственная личность говорит себе Кто, если не я? и совершает Поступок. К худу ли, к добру ли…
– Ещё можно ввести понятие Гвардия, куда отбирать только ветеранов из числа лучших, да непременно добровольцев. В случае войны эти роты и полки разворачиваются в батальоны и бригады. Этакие кадрированные части, в которых каждый рядовой подготовлен как сержант, а каждый сержант фактически является офицером[251]. Ну и разумеется – части, где на резервистах выехать не получится – флот, артиллерия, рейнджеры.
– То есть получается маленькая профессиональная армия и много резервистов. В случае нужды гвардия собирает ветеранов, разбавляя их новичками. Благодаря отменному командному составу и обилию ветеранов, новички учатся очень быстро. Хм… решение не идеальное, но общий принцип я понял. Интересно… А какие у вас планы на будущее?
– Получить гражданство КША и осесть. Не знаю только, в Атланте или где ещё, – подыграл Фокадан, прекрасно понявший подоплёку вопроса.
– Поговорим откровенно, полковник? Конфедерация нуждается в вас и ваших людях. Сперва я думал использовать вас как символ, но теперь ясно, что вы вполне самостоятельный игрок, а не фигура. Нам нужны ирландцы. Не потому, что они такие уникальные, а потому, что вас много на Севере – рядом.
– Много людей, привыкших к тяжёлой работе за гроши и скотскому обращению, – подхватил попаданец с кривой усмешкой.
– Не без этого, – спокойно согласился диктатор, – но вы наверняка уже знаете, что в Конфедерации к ирландцам относятся также как к прочим белым. Сперва – да, тяжёлая работа за небольшие деньги. Работы у нас много, а вот с оплатой… инфраструктура доброй половины страны разрушена, много долгов. А вот перспективы хорошие.
– И за новую Родину, давшую равные права, ирландцы будут драться насмерть, – задумчиво подытожил ирландец, – всё это понятно. А вот зачем вам я? Без обид, но на поклонника моего творчества вы не очень-то похожи.
Генерал хохотнул и ответил уже серьёзно:
– ИРА. С помощью вашей организации мы хотим перехватить ирландцев.
– Проблем не боитесь? Потом?
Ли дёрнул щекой, но честно сказал:
– Боюсь. Лет через десять или двадцать военизированная кельтская организация в КША может стать проблемой. Вам придётся стать к тому времени либо менее кельтской, либо менее военизированной. Но здесь и сейчас вы единственная организация, способная хоть как-то направлять потоки дешёвой рабочей силы. И вообще… вразумлять. Всё-таки ирландцы в большинстве – либо реднеки[252], либо выходцы из трущоб. С соответствующими нравами.
– Хотите, чтобы офицеры ИРА стали частью местных властных структур?
– Полиции, – поправил его генерал, – в основном полиции. Штурмовые отряды в разных городах и разумеется – разбавленные нашими людьми.
Диктатор говорил вполне понятные и разумные вещи. После демонстрации на вокзале, бойцы ИРА в полиции Конфедерации будут восприниматься с пониманием. Не всегда с восторгом, но хоть что-то… Да и буйные ирландцы поостерегутся безобразничать – Кельтику и ИРА они уважают.
Алекс слушал его, обдумывая предложения и стараясь включить на максимум аналитические способности, отточенные штабными играми, политикой и каким-никаким, но «предзнанием[253].
Генерал говорит правду, но не договаривает. А потом… скорее всего, его отодвинут в сторонку. В лучшем случае оставят декоративные посты. Не потому, что ирландцы, а потому, что нормальное государство не будет терпеть усиливающиеся этнические группы. Тем более такую, на пике национального самосознания.
В КША и без того хватает этнических сообществ: креолы, кажуны[254], немцы, голландцы, шведы, англосаксы (которые далеко не однородны). Индейцы из Пяти Племён[255] и дикие. Цветные и негры – тоже не однородное сообщество. Так, для попаданца стало шоком узнать, что в Новом Орлеане многие цветные те ещё расисты. Причём высшей расой они считают именно цветных, потому как те якобы переняли лучшие черты обоих рас.
