Василий Колин
Русское танго
© Василий Колин, 2024
© Издательский дом «BookBox», 2024
Повести
Новая книга от автора «Квадратного треугольника» отсылает к эпохальным событиям в постсоветском обществе на стыке тысячелетий. Взгляд изнутри российско-казахстанского пространства позволяет увидеть то, что обычно остаётся за кадром.
Герои детективных историй и непростых ситуаций списаны с натуры – в них угадываются знакомые евразийские черты. Этакое русское танго с казахским акцентом.
Обе повести («Миллениум» и «Бабье лето»), а также рассказ «Детский сад» были опубликованы в журнале «Нива», г. Астана, Республика Казахстан.
Миллениум
2010–2011 г. г.
(«Нива», №№ 1, 2, 2015 г.)
1
– Ещё чего, – сказала крашеная блондинка, отбирая у своей подруги шампанское и передавая его мне, – у нас для этого как бы мужчина есть.
Я принял вино и стал вертеть бутылку и так и сяк, не соображая толком, с какой стороны к ней подступиться.
– Тоже мне, бизнесмен, – презрительно фыркнула крашеная, глядя на мои неуклюжие попытки вскрыть пробку, – проволочку крути! В обратную сторону, как бы против часовой…
В это время взбудораженное вино оглушительно выстрелило мощным зарядом, и с потолка на наш стол, головы и плечи посыпались осколки битого стекла – пробка угодила в один из плафонов ресторанной люстры.
– Вау! – взвизгнула белобрысая, вскочив со стула. – Ты чё, ненормальный?!
– Да ладно тебе, – заступилась за меня её подруга, и я сразу проникся к ней безграничной любовью и уважением, – он же не спецом, видишь, заторможенный какой-то, не как все.
– Вижу, – не унималась крашеная, – только как бы не понимаю, откуда такой тормоз приблудился за наш столик.
– Девчонки, – промямлил я, с трудом преодолевая сухость во рту и морщась от головной боли, – давайте не будем говорить обо мне как о потустороннем предмете.
Тут подбежала официантка и, чуть не плача, стала уговаривать нас заплатить за люстру. А я и не отказывался, просто у меня наличных не хватило, а пластиковую «Визу» она проигнорировала.
– Я знаю, где круглосуточный банкомат недалеко, – выручила подруга блондинки.
– Давай смотаемся, – предложил я, – а эту, – мои глаза нагло моргнули в сторону соседки, – в залог оставим.
– Хам! – выпалила та. – И вечер будет как бы за твой счёт.
Официантка, в несколько секунд оценив «залог», не согласилась и потребовала сверху ещё и номерок из гардероба. Я не стал спорить и молча положил ей на поднос квадратик дюраля с выбитыми на нём цифрами и аккуратно просверленной дыркой.
На улице чувствовался конец декабря. Неоновые завитушки реклам брызгали яркими искрами в разноцветный снег, предвкушая радостные события, деревья вдоль тротуаров были опутаны сверкающими созвездиями электрических гирлянд.
Поёжившись от холода, я завертел головой в поисках такси и сказал спутнице:
– Завтра Новый год, а я до сих пор не знаю, как тебя зовут.
Девушка засмеялась, вытащила из-за отворота шикарной песцовой шубки свой шарфик и замотала им мои уши.
– Теперь ты похож на француза из Бородино, – она выскочила на проезжую часть и отчаянно стала махать правой рукой с зажатой в ней лакированной сумочкой.
Через мгновение взвизгнули тормоза, и я очутился на заднем диване в тёплом салоне праворукой японской машины рядом со своей заступницей. Она заботливо развязала шарф, опять рассмеялась и протянула мне тёплую маленькую ладошку:
– Ксения.
– Егор, – в свою очередь представился я, не выпуская её пальцы из своей горсти, – может, заскочим в какую-нибудь забегаловку по пути, а то у меня сейчас башка лопнет.
Водитель сквозь зеркало понимающе глянул на мою страдающую физиономию и порекомендовал Ксении со знанием дела:
– Тут, за углом, подвальчик. Своди его, пусть обстограммится, а я подожду.
Возле бара толпились такие же страждущие. Ксения протиснулась первой и потянула меня за собой. Я заказал две рюмки водки и, не дожидаясь, когда порежут лимон, залпом выпил предложенную порцию.
– Ты не алкоголик случайно? – настороженно спросила Ксения.
– Я приезжий, – ответил я, ощущая долгожданное облегчение, – меня сегодня ночью в гостинице клофелином траванули.
– Кто? – сдвинула брови девушка.
– Ну, познакомился случайно, вот как с тобой типа, их тоже две было, сидели в «Лизе», отдыхали культурно. Потом они пошли проводить меня, в номере опять пили, они – типа «ночевать здесь будем», а дальше я отключился и ничего не помню. Утром встать не могу, в портмоне пусто, хорошо, что до-кументы не тронули и банковскую карту. Промаялся на минералке до вечера, ну остальное ты в курсе, что к чему.
– Тебе что, переспать больше не с кем? – укорила меня девушка. – Кого попало в номер к себе тащишь.
– Да переспать-то не проблема, – стал оправдываться я, – а вот в театр сходить или там в музей, действительно, не с кем.
– Откуда приезжий? – поинтересовалась Ксения.
– Из Казахстана, – удовлетворил я её любопытство, – ближнее зарубежье, а в Перми по делам оказался. Вернуться не успеваю – придётся праздники здесь отмечать.
Выпив вторую рюмку, я обнаглел и, облапав девушку за талию, стал приглашать её на танец, но она решительно погасила моё либидо, и мы вышли наружу. Таксист, как и договаривались, ждал у входа. Я открыл заднюю дверцу и галантно уступил новой знакомой право сесть в автомобиль первой.
– Спасибо, – поблагодарила она, – у вас в Казахстане все такие вежливые?
– Через одного, – сказал я, располагаясь рядом с ней.
Шофёр завёл мотор, прогревая его на малых оборотах, а я опять левой рукой попытался обнять Ксению. Теперь она почему-то позволила мне осуществить задуманное.
2
Не успели мы отъехать от бордюра, как передняя дверь иномарки распахнулась, и на зачехлённое сиденье упал какой-то запыхавшийся тип.
– Газуй, шеф, – выдохнул он и надвинул на глаза козырёк кожаной утеплённой фуражки с опущенными наушниками.
Машина рванула с места, а я, оглянувшись назад, увидел тёмные силуэты людей, выбегающих из подворотни по ту сторону проезжей части заснеженной улицы.
– Тебе куда? – спросила Ксения незваного гостя.
– Подальше отсюда, – ответил тот, всё ещё тяжело дыша.
– Чего им надо? – стал допытываться я.
– Да так… В натуре никаких проблем, просто менты на хвост сели, – пассажир обернулся, и оказалось, что наш попутчик – это молодой парень лет двадцати пяти с золотой фиксой в верхнем ряду неровно выросших крупных зубов. Кроме кепки, на нём была меховая коричневая куртка, застёгнутая молнией под самый воротник.
– Димо́н, – отрекомендовался он и, разглядев мой раздетый вид, искренне удивился: – Тебя, мужик, чё, поставили на гоп-стоп?
– У нас ответственное мероприятие, – объяснила Ксения, – а кому не нравится, мы не держим.
– Стаканчики есть? – обратился Димон к водителю, вытаскивая из кармана плоский стеклянный шкалик, – децала за знакомство и так далее… Послезавтра двадцать первый век начинается, говорят, конец света наступит.
– Меня Ксенией зовут, а друга – Егором, – вступила в переговоры девушка, – нас, пока конец не наступил, ждут в «Старом Городе».
– Это ещё лучше, – сверкнул жёлтым металлом парень, – у меня там тоже стрелка забита.
– Посуда-то в машине имеется, – сказал озабоченно таксист, – но вы же половину расплескаете. Остановить?
– Не обязательно, – отмахнулся я, – мы чисто символически, по глотку, а двадцать первый век только через год начнётся, – поправил я Димона, – потому что послезавтра будет начало конца двадцатого.
– Я из горлышка не умею, – запротестовала Ксения.
– А тебе никто и не наливает, – ухмыльнулся Димон, – девчачьи капризы нам ни к чему, мы с Егором сами выпьем на бруденшарф.
Моя спутница демонстративно закурила и отвернулась к слегка приспущенному окну.
Минут через десять такси плавно припарковалось у отеля «Урал». Мы с Ксенией направились к фешенебельному входу, Димон остался в машине.
– Так, я не поняла, – допытывалась на ходу девушка, – в какой гостинице ты сейчас-то остановился?
– Жил в этом же здании, только с другого боку, – стал объяснять я, – думал, уеду вечером, а билетов – нету. И апартаменты все уже заняты, какой идиот их здесь для меня держать будет, пришлось оформиться в «Центральную».
– Не фонтан, – сказала Ксения.
– Пойдёт, – успокоил я её, – в речпорту ещё хуже, а я там как-то почти целую неделю проторчал.
– Часто к нам приезжаешь? – она стрельнула на меня глазами.
– Практически каждый месяц, – признался я, – соликамскую бумагу вожу для наших газет. А ты где живёшь?
– Недалеко, пешком дойти можно, – уклонилась от прямого ответа Ксения, – на Комсомольском проспекте.
Выудив из банкомата приличную сумму в российских рублях, я подошёл к ближайшему торговому бутику (их в фойе было понатыкано на каждом шагу) и купил красивую дорогую зажигалку.
– Это тебе, – сказал я, протягивая вещицу девушке, – типа подарок новогодний, ну и вообще… на память.
– Спасибо, – засмущалась она, – с меня тоже причитается.
В машине Димон уже разлил оставшуюся водку по трём складным стопкам.
– Ты модным своим лип***рончиком, в натуре, наши пермские морозы запросто на понт возьмёшь, – он хохотнул, намекая на мой вельветовый пиджак, и подал мне стакашек, – держи, Егор, для сугреву, а то засохнешь.
Мы чокнулись. Девушка всё никак не решалась выпить. Димон жестом фокусника образовал откуда-то небольшой апельсин.
– Презентую, как слабому полу, – несколькими движениями он снял кожуру и разломил цитрусовый на четыре части – таксист тоже получил свою долю. В машине запахло детским утренником.
Сразу за перекрёстком стояла патрульная машина. Гаишник, усатый служака в неуставных лохматых унтах, ушанке и дублёном тулупчике с портупеей, выскочил наперерез, указывая в сторону обочины полосатым жезлом.
– С наступающим, командир, – дружелюбно приветствовал стража дорог наш таксист, электроподъёмником открутив до половины оконное стекло, – какие проблемы?
– Холодно, – пожаловался офицер, заглядывая в салон, – документики предъявите.
– У нас всё в порядке, – подала голос Ксения.
– А почему товарищ раздетый? – стал придираться постовой, имея в виду меня.
– Это зарубежный гость, – отозвалась девушка, а я добавил:
– Мы на мероприятие опаздываем, если хочешь, дам на водку.
Гаишник ещё раз пробежал глазами по нашим лицам и задержался на Димоне.
– Кого-то напоминает, а кого – не могу понять.
– Он с нами, – соврал я, – мой личный телохранитель. Я такого специально подбирал, чтобы на артиста был похож, поэтому всем кажется, что его где-то видели.
– За рубежом, наверное, штрафы зелёными оплачивают, – мечтательно тянул время офицер, удерживая у себя водительские права таксиста и продолжая пристально всматриваться в Димона. Тот нахохлился и утонул в цигейковом воротнике по самый нос.
– Не везде, – возразил я, – в странах Интерпола штрафуют морально.
После чего протянул дэпээснику через плечо водителя новенькую купюру.
– На-ка вот пятихаточку, а то нас ждут серьёзные люди, и они могут чего-нибудь не так про твои мигалки подумать.
Гаишник без колебаний взял деньги, отдал документы таксисту и, небрежно откозыряв, пожелал нам счастливого пути.
3
Тапёр на клавишных аккомпанировал сам себе, наяривая «Мурку». Веселье в «Старом Городе», несмотря на тридцатое число, бурлило через край, лишь подруга Ксении скучала в одиночестве под разбитой люстрой.
– Сидишь? – спросил я её, плюхаясь на противоположный стул.
– Нет, как бы пляшу, – съязвила она и подозрительно повела в мою сторону прекрасными малахитовыми глазами. – Куда Ксению дел?
– В гардеробе, – успокоил я её, – возле зеркала охорашивается и пёрышки чистит.
К столику вразвалочку подошёл Димон. Оценив ситуацию, он бесцеремонно расположился рядом с девушкой.
– Давайте знакомиться, – предложил я, – это Димон, его фэйс даже милиционеры на местных дорогах сразу узнают.
Парень взял девушку за руку и подтвердил мою информацию:
– Димон.
– Инга, – представилась та. – Вы чё, как бы вместе?
– Почти, – сказал я, – у Димона тут стрелка забита.
– О-о-о, – кокетливо протянула Инга. – Такие деловые, куда деваться.
Её рука так и осталась лежать в ладони парня.
– А вот и я, – присела возле меня Ксения. – Это Егор, это Димон, а это Инга.
Мы, не сговариваясь, переглянулись между собой и рассмеялись. Глядя на нас, улыбнулась и подошедшая официантка.
– Ящик шампанского, – заказал я, – а за люстру посчитайте отдельно.
Димон с недоумением поднял глаза к потолку.
– Егор пробкой из бутылки как бы расшиб, – ввела его в курс дела Инга, – нечаянно, не умеет шампанским пользоваться.
– Я его пить умею, – обиделся я, – а это вам не понты в сметане.
– Бенгальские свечи будете брать? – спросила официантка.
– Обязательно! – воскликнул Димон. – Без них какой праздник.
Я неуклюже поддержал его:
– Если такую свечку в одно место сунуть, даже геморрой праздником покажется.
– Опять хамишь, – надула губки Инга.
– Больше не буду, – раскаялся я и притянул к себе Ксению. – Потанцуем?
– Имей в виду, – крикнула нам вдогонку Инга, – она как бы замужем и дети есть.
Танцующие пары кружились по залу, и тонкие лазерные лучики вспыхивали зелёными и красными точками на их лицах, плечах и причёсках, создавая вместе с музыкой легкомысленную атмосферу откровенного флирта.
– Много ребятишек? – стал уточнять я у Ксении, прижимая её к своему бедру под возбуждающие ритмы аргентинского танго.
– Один ребёнок в виде мальчика, – ответила она, – его тоже Егоркой зовут.
– Большой? – продолжал любопытствовать я.
– В садик ходит, – девушка с укоризной взглянула на меня. – Хватит уже во мне копаться, отдохнуть хочу от всего, а ты в душу лезешь.
Несмотря на то, что Ксения курила, от неё распространялся приятный запах карамели и шоколадных конфет с ликёром. Заметив, как я вожу носом, она шепнула мне в ухо:
– Я на кондитерской фабрике работаю. Официально у меня сегодня ночная смена.
– Понял, – кивнул я одобрительно, – больше всего на свете мне нравятся девушки в шоколаде, работающие по ночам.
– Неплохой вкус, – согласилась Ксения, откинув назад длинные прямые волосы, чёрные, словно крыло ворона, – а поскольку за мной ответный подарок, я угощаю.
Она обняла меня за шею и, прикрыв большие карие глаза пушистыми ресницами, сладко поцеловала мои пересохшие истомившиеся губы.
4
Через пару часов наша компания со стороны казалась одной большой и дружной семьёй. Бесконечные тосты ходили по кругу, спиртное в прямом смысле лилось рекой.
– Казахстан – это где маки растут? – допытывался Димон. – Или где раки зимуют?
– Не маки, а хлопок, – поправила его Инга, – недалеко от Ташкента, там ещё как бы озеро такое с прикольным названием – Иссык-Куль.
– В чём прикол? – вздёрнула бровки Ксения.
Инга перегнулась через край стола и что-то тихо сказала подруге – незамедлительно последовал взрыв девичьего смеха.
– Вообще-то в Казахстане хлеб сеют, – сказал я с некоторой досадой в голосе, – и столица не Ташкент, а Астана, бывший Целиноград.
– В переводе на русский чё обозначает? – не унималась Инга.
– Так и будет – Столица, – растерялся я.
– Круто, – подвёл итог Димон, – предлагаю тост за столицу Казахстана город Астану, которая по-русски тоже Столица!
– Дурдом, – сказала Инга, – жили как люди, а теперь как бы иностранцами стали.
– Пить надо в меру, – вставил я, – особенно, когда на троих в лесу соображаешь.
– Какая пьянка без баяна, – поднял фужер Димон, – давайте, в натуре, не будем о грустном, к чёрту политику – Новый год завтра. С наступающим!
Ксения прикоснулась краем хрусталя к моему бокалу:
– Я тебе правда нравлюсь? Только честно.
– Если честно – очень, – признался я, – никогда такой девушки не встречал.
– А как «очень»? – не унималась Ксения. – Приведи пример, чтобы я поверила.
– Ну… – растерялся я, подбирая сравнение, – примерно как отсюда до вокзала.
– Классно! – завизжала от восторга девушка. – Инга, ты слышала, я нравлюсь Егору, как отсюда до вокзала!
– Ты чё, уже как бы уезжаешь? – косо посмотрела на меня Инга.
– Не сейчас, – успокоил я её, – в следующем году.
– А причём тогда вокзал? – искреннее недоумение отразилось в затуманенных алкоголем зелёных глазах.
– Ты не въехала, – громко стал объяснять Димон, – это он её так любит – отсюда и до вокзала. Врубилась?
– Не-а, – замотала головой Инга, – мы его никуда не отпустим.
5
Девушки ушли в туалет, мы с Димоном остались вдвоём – оказалось, что ни он, ни я не курим.
– Давно у тебя менты на хвосте? – поинтересовался я.
– С осени, – вздохнул парень. – В сентябре с подельником одну богатую хату обнесли, его сразу повязали, а я на дно залёг – какие бабки были, вложил в конспирацию, теперь даже на жрачку не хватает.
– Как же вы так вляпались? – посочувствовал я.
– Ну менты – это ещё не косяк, – разоткровенничался собеседник, – самое поганое, что хозяин хаты оказался из этих… ну, сам понимаешь, и теперь нанял конкретных отморозков, а им: что печень запрессовать, что мочилово – абсолютно по барабану.
– За всё нужно платить, – философски изрёк я, – нельзя у людей безнаказанно воровать.
– А как жить? – возмутился Димон. – Вместе с чурками на стройке вкалывать?!
– Не знаю, – пожал я плечами, – в крайнем случае, лучше красть у государства, чем прятаться от своих.
– Я таких «своих» в гробу видал, – занервничал домушник и наполнил наши рюмки водкой «Смирнофф», – какая разница, кого колпашить.
– Большая, – заспорил я. – Человеку – любому – даже самому отмороженному, деньги с неба не падают. Он или, как ты говоришь, вкалывает по-чёрному, или грех на душу берёт, ну в смысле ворует типа тебя, мошенничает, а то и на мокрое идёт – значит, жизнью рискует, свободой и вообще… А государство? Грабит своих граждан почём зря от рождения и до смерти или воюет с собственным народом – и всё с рук сходит, чиновникам никакой дефолт нипочём, никакая гражданская война, наоборот, власть от потрясений ещё больше жиреет.
– Поэтому ты в Казахстане живёшь? – ухмыльнулся парень.
– Отчасти да, – признался я, беря рюмку. – По крайней мере, там, как здесь, в России, беспредела нет и предпринимателей в машинах не взрывают, хотя дороги и дураки те же, если не хуже.
– А родился где? – полюбопытствовал Димон.
– В Челябинске, – отрезал я, давая понять, что хочу перевести разговор в другое русло. – Давай, за наступающий двадцать первый век.
– Значит, советуешь, б***, мне свою Родину обворовывать, – не унимался мой собутыльник, – а я, может, патриот!
– Родину любить надо, – возразил я, – другой у нас нету, и, если припрёт, мы с тобой должны за неё жизнь отдать, не задумываясь. Другое дело – государство. Это ж не Родина, а так, бюрократическая машина. То в социализм едет, то в капитализм, то ещё куда-нибудь не в ту степь, а нам с тобой что остаётся? Горючее оплачивать, да водителя с кондуктором и контролёрами содержать. Так что ничего, Димон, я тебе не советую, решай сам, но помни – за всё придётся заплатить, бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
– Интересно с тобой тёрки тереть, – признался парень, опрокинув рюмку, – отлить не желаешь?
Я отказался и остался за столом один. В ресторане стоял дым коромыслом – народ гулял, как в последний раз. Неожиданно моё внимание привлекли двое плотно сбитых ребят, сидевших в дальнем углу. В отличие от остальных посетителей они пили сок и заедали его салатом. Один из них поднялся и направился вслед за Димоном. Почуяв неладное, я решил прояснить обстановку и, на всякий случай рассчитавшись с подавальщицей, тоже двинулся к выходу, специально подгибая ноги и делая свою походку заметно неуверенной.
6
Возле умывальника, прижавшись спиной к стене, стоял Димон, бледный словно мел. На него медленно шёл тот самый амбал, который, получается, не зря показался мне подозрительным. В правой руке у него блеснуло узкое лезвие финского ножа. Раздумывать было некогда, обратный отсчёт исчислялся даже не в секундах, а в их составляющих.
– Эй! – громко крикнул я. – Тушите свет!
– Чево? – обернулся в мою сторону киллер, и на мгновение в его хищно прищуренных бесцветных глазах мелькнуло недоумение.
Именно это мгновение и сыграло решающую роль в судьбе Димона. Воспользовавшись замешательством нападавшего, я с разворота, что было силы, двинул кулаком, целясь в подбритый висок, но в последний момент амбал сумел уйти от смертельного удара, и я услышал, как хрустнула моя кость, разбив надбровную дугу противника. Его отбросило влево, и финка выпала, металлически звякнув об выложенный турецкой плиткой пол, а незадачливый владелец холодного оружия стал медленно по стене заваливаться набок и, наконец, рухнул к моим ногам.
Рассечённая бровь рваным краем накрыла глаз поверженного бандита, обнажив желтоватую кость черепа. Из открытой раны хлестала, заливая всё вокруг, алая кровь.
– Валим отсюда, – крикнул я Димону, скрипя зубами от нестерпимой боли в повреждённой кисти, – в зал не заходи, там второй бык на подстраховке. Бери девок и вещи и сразу на улицу, я тачку пока зафрахтую.
Я впихнул Димону два номерка – свой и Ксении – и выскочил из заведения.
Нам повезло. Спасительный огонёк такси не заставил себя долго ждать, и через минуту-две мы в полном составе сидели в белой «Волге» – я с девчонками сзади, а Димон с моей дублёнкой и шапкой из чернобурки рядом с таксистом.
– Давай в Мотовилиху, – приказал я, и машина рванула с места.
– Вы чё, больные, – Инга не понимала, что происходит и водила мутным взором по сторонам, ожидая каких-либо комментариев. – Зачем нам в Мотовилиху, если сидели как бы супер?
– Всё ништяк, – успокоил её Димон. – Егор сам разрулит, не встревай.
Заметив телефонную будку, я попросил водителя притормозить и, опять выскочив раздетым на мороз, позвонил по «03» и сообщил о раненом человеке в ресторане «Старый Город». И сразу – будто камень с души свалился: не хотелось казнить себя за то, что оставил кого-то в беспомощном состоянии.
Заехав в первые попавшиеся дворы пятиэтажек, я отпустил такси, и мы пешком (девушки плелись в хвосте) двинулись наугад куда-то в неведомую сторону.
– Здорово ты ему хлебосос расквасил… С одного удара, – попытался выразить своё уважение Димон. – Где научился?
– В Афганистане, – я не расположен был к разговору – сильно болела сломанная рука.
– Егор, что случилось? – встревожено окликнула меня Ксения.
Я обернулся и, с трудом превозмогая боль, растянул непослушный рот в кривой улыбке:
– Не бери в голову, Ксюш, Димон стрелку неудачно забил, пришлось указатель срочно поменять.
– Насчёт стрелки я соврал, – признался парень, – хотел с вами на халяву позависать.
– Как же они тебя вычислили? – задал я риторический вопрос.
– Я же говорю – отморозки, – встрепенулся Димон, – дёргать надо из Перми, пока трамваи ходят.
Пройдя шагов сто по слабо освещённым закоулкам, мы вышли на широкую пустынную улицу. Остановившись под фонарём, я взглянул на правую кисть и поморщился – её раздуло, как баскетбольный мяч, а выбитый сустав превратился в глубокую ямку. С трудом достав из заднего кармана брюк носовой платок, я с помощью собственных зубов туго затянул им больное место, стараясь зафиксировать перелом.
Откуда ни возьмись, выехал ушастый «запорожец» и, проезжая мимо, сбросил газ. В приоткрытую дверь высунулся худощавый дедок и бодро предложил за «недорого» доставить нас «хоть на край света».
– Туда мы сами как-нибудь доберёмся, – заявил я, – ты, отец, лучше подбрось нас до гостиницы «Центральная». Сотни хватит?
– За сотню, к примеру, могу оба раза туда и обратно, – обрадовался старик. – Уже и праздник на носу, а пенсию дадут, кажись, теперь только опосля милленима, как в худшем случае.
Через час, попутно затарившись выпивкой и закуской, мы поднимались по гостиничной лестнице в мой номер.
7
Требующее капитального ремонта здание приглянулось не только мне. На некоторых дверях красовались таблички с названиями различных фирм, среди которых выделялись: организация, торгующая шенгенскими визами, и резиденция регионального представителя Президента России с лаконичной ссылкой на время приёма. А моё жилище представляло собой пару комнат с давно пришедшей в негодность мебелью и допотопным телефоном на покосившейся тумбочке из клеёных опилок. Правда, имелся ещё доисторический телевизор и санузел с пожелтевшей от времени ванной и косо стоящим лопнувшим унитазом.
Так что в целом жить было можно.
– Я же говорю – не фонтан, – Ксения критически осмотрела номер и вывалила из целлофанового пакета на раздвижной стол купленные по дороге продукты. – Тарелок, естественно, тоже нет?
– Почему, – засуетился я, показывая своё гостеприимство, – вот, в тумбочке целых две штуки имеются.
Из двух чайных блюдец, которые я извлёк на божий свет, одно оказалось с отколотым краем и глубокой трещиной поперёк, а ко дну второго намертво присохли сигаретные окурки с изжёванными оранжевыми фильтрами. Добавив к блюдцам два тусклых стакана с позолоченными ободками, Ксения всучила «сервиз» Димону и командировала его в ванную мыть посуду.
– Как знал, – сказал я и полез за пластиковыми стаканчиками в полированный шкаф, куда Ксения успела заботливо пристроить на алюминиевой проволочной вешалке мою дублёнку, – а из стеклянных запивать будем.
Наконец уселись за накрытый стол: мы с Ксенией на небрежно застеленной протёртым до основы пледом софе, Димон с Ингой с противоположной стороны на стульях. То, что не уместилось в тарелки, украсило застолье живописными горками на розовых салфетках.
– За продолжение банкета, – сказал я, стараясь подавить боль в правой руке, а левой чокаясь с гостями.
– С тобой не соскучишься, – поддержала тост Ксения, – непредсказуем, как перепады температуры в теплоцентрали.
Вилок тоже было две, поэтому стали закусывать по кругу, более-менее соблюдая очерёдность.
Местный телеканал транслировал праздничный концерт из Кремля с участием поп-звёзд и прочих знаменитостей.
– У тебя чё, вместо руки как бы матрёшка? – пьяно засмеялась Инга, когда я неловко выронил вилку, перешедшую мне по эстафете.
– Ого! – ахнула Ксения. – А я как-то внимания не обратила. Что с тобой?
– Упал, – отмахнулся я, но девушка уже бережно разматывала платок.
– Да тут посинело всё аж до фиолетового, – ужаснулась она, – в больницу надо.
– Можно как бы мочой, – посоветовала Инга, – кто писить хочет?
– Можно и мочой, – согласилась Ксения, – или детской, или чтоб девушка ни разу никого не рожала.
– Ты чё, – вскинулась Инга, – я как бы стесняюсь.
В конце концов её усадили на унитаз, а я, притулившись возле на корточках, сунул вниз свою руку. Инга хихикала, всё время сжимала ноги и тянула на бёдра тёплые коричневые колготки. Ксения контролировала процесс, а Димон нетерпеливо заглядывал в приоткрытую дверь санузла.
– Ну, – поторапливала подругу Ксения, – чего расселась, как клуша, мочись уже.
– Я щекотки боюсь, – оправдывалась та, – давайте выпьем ещё, а я как бы запью соком, тогда должно получиться.
Димон тут же подал всё необходимое, и мы, не прерывая лечения, опрокинули «за миллениум».
– Первый раз пью как бы на рабочем месте, – опять захихикала Инга, – ой, кажется, писию!
– Креститься надо, когда кажется, – проворчала Ксения. – Старайся точно на больное место попасть.
– Ты чё, напуганная, – удивилась Инга, – у меня там глаз-то нету.
– Хуже будет, если зубы появятся, – подытожил я, вытаскивая из унитаза мокрую руку, – а с глазами вообще прикольно было бы.
– Извращенец, – сказала Инга, одёргивая юбку, а Ксения потянула меня за рукав:
– Хватит пялиться, пошли к столу.
8
Босыми ногами я прошлёпал по полу, исполосованному отблесками уличных фонарей, и принёс Ксении телефонный аппарат, который предусмотрительно с вечера переместил из гостиной в спальню. Она взяла трубку и стала накручивать диск.
– Алло, – кому-то представилась девушка, – как там обстановка?
– Ничё, – ответил ей весёлый женский голосок, – твой заколебал, я сказала, что ты в цеху, а он истерику закатил, чтоб срочно перезвонила.
– Так, ты это, если чё, отвечай, как договаривались, – проинструктировала Ксения, – я-то тебя всё время выручаю.
В соседней комнате храпел Димон и тихо посапывала Инга. За окном горели огни большого города, а я проводил ночь с чужой женой, которая на моих глазах и при моём участии собиралась обманывать своего мужа. Мне стало неприятно, я поднялся и вышел в ванную. Рука, обмотанная гостиничным полотенцем (Ингин компресс), немного успокоилась, по крайней мере боль стала другой – не такой дикой и рвущей. А может быть, я просто уже к ней привык?
Странное дело, но, оказывается, к боли тоже можно привыкнуть, и тогда она становится неотъемлемой частью твоего бытия. Причём неважно, какая это боль – душевная или физическая. Когда она на время куда-то уходит, ты начинаешь с беспокойством искать её в себе, прислушиваться, заглядывать в самые укромные уголки опустевшей души, а обнаружив, успокаиваешься и опять живёшь с ней, лелея её и воспитывая как родное и близкое существо.
И только боль, вызванная предательством, почему-то не становится привычкой. Она саднит и саднит, напоминая о своём присутствии, и избавиться от неё никак не получается – даже по прошествии многих лет, порой, так захлестнёт тебя мутной волной, что впору упиться до зелёных соплей и выть на луну.
Особенно обидно, когда в предателях оказывается твоя родная страна или любимая тобой больше жизни женщина.
Из ванной я слышал, как Ксения недовольно отчитывала мужа:
– У нас тут аврал предновогодний, а ты отвлекаешь! Егорку накормил? В садик всё приготовил? А валеночки? А саночки? А сам чё ел? Утром супчик разогрей, не забудь, он в холодильнике на нижней полке, да, рядом с оливье. Ну всё, пока, побежала к транспортёру, целую.
Я вошёл в комнату и увидел, как обнажённая Ксения юркнула под одеяло.
– Пи-и-ить хочу, – капризно пропела она, сладко потягиваясь на кровати, словно большая ленивая кошка.
Её волосы рассыпались по подушке, отчего тонкие черты лица, слегка побледнев, приобрели некую загадочность и, чёрт побери, особую женскую привлекательность. Порок всегда привлекателен, а когда он граничит с греховным поступком, на который не каждый отважится, и в кровь поступает такое количество лишнего адреналина, что напрочь сносит башню, тут уже ничего поделать с собой нельзя – все последствия потом!
Я налил в стакан апельсиновый сок с мякотью и выплеснул туда из плоской бутылки остатки водки.
– Что за коктейль? – удивилась Ксения, однако отпила половину и протянула стакан мне. – А впрочем, кажется, вкусно.
Мне нравится, когда изящные женские пальчики исследуют моё тело. Их пугливые и нежные прикосновения заставляют вздрагивать мышцы, и тогда будто электрический ток пронизывает каждую клеточку до самых мозгов. А любопытные коготки двигаются дальше, теребят волосы на груди, прогуливаются по напряжённому животу, спускаются ниже, ниже и снова взбегают наверх…
