Василий Карасев
Битва за Клин
Прорыв фронта 30‐й армии
Волна немецкого наступления на левом фланге была разрезана на две части Московским морем. Фактически получились две изолированных друг от друга операции. Действия севернее свелись к тому, что немцам удалось отбросить наши войска, несмотря на их упорное сопротивление, за Волгу. После этого вышедшие к реке немецкие соединения там и остались. Ничего из их состава не было привлечено к действием в направлении Клина. Это и не планировалось, и было затруднено тем, что мосты были вовремя взорваны, а лед взломан за счет спуска воды из водохранилища. Практически то же самое произошло и с нашими войсками. Части, отступавшие севернее Московского моря на восток, перешли через Волгу и закрепились на противоположном берегу. Единственным соединением (не считая еще нескольких мелких частей), которое переправилось на южный берег водохранилища, стала 21‐я танковая бригада подполковника Андрея Львовича Лесового. «В связи с принятым решением взорвать шоссейный мост через МОСКОВСКОЕ море, бригада к 9.00 17.11 была выведена на южный берег МОСКОВСКОЕ море и сосредоточилась как резерв армии в районе СПАС-ЗАУЛОК. 20 зсп (60 человек) отведен вместе с бригадой и сосредоточился в ШЕТАКОВО. 2‐й мсп (50 человек) отведен одновреме6нно с бригадой и сосредоточился в районе КОНЦОВО»[175].
Но бригада Лесового уже не смогла существенно усилить действовавшие здесь части 30‐й армии. В ходе попыток воспрепятствовать немецкому наступлению она лишилась танков и большей части личного состава. Тем не менее, бригада приняла участие еще в одном контрударе и потом, полностью исчерпав свои возможности, была переброшена в район Иваньковского гидроузла для его охраны. Это соединение еще сыграло немаловажную роль, но уже в ходе контрнаступления.
Дальнейший рассказ будет посвящен тем операциям, которые велись южнее водохранилища и оказались непосредственно связаны с судьбой Клина.
107‐я мотострелковая дивизия в обороне
На восточном берегу Ламы, на участке от Московского моря до Большой Сестры, занимала оборону 107‐я мотострелковая дивизия (переформирована в сентябре 1941 г. из 107‐й танковой). Она участвовала в октябрьских боях на Западном фронте и попала в окружение в окрестностях г. Белый. В ходе боев была потеряна большая часть личного состава, все тяжелое вооружение и значительная часть техники. Дивизия вышла из окружения 30 октября в район Грибановских хуторов на Ламе[176]. Численность соединения при этом оказалась меньше, чем должен был бы иметь один стрелковый полк (на 3 ноября – 2680 человек[177]). К середине месяца дивизию пополнили, и ее численность немного возросла. Согласно «Сведениям о наличии людского, конского состава и вооружения в стрелковых дивизиях Калининского фронта на 15 ноября 1941 г.»[178] в ней числилось 4240 человек личного состава, 161 лошадь и 134 автомобиля. На вооружении имелось 2305 винтовок, 10 станковых и 40 ручных пулеметов.
Командир 107-й мсд П. Г. Чанчибадзе.
Отметим полное отсутствие артиллерии, о чем был прекрасно осведомлен противник. В справке 14‐й моторизованной дивизии указана правильная нумерация полков нашего соединения (120‐й и 237‐й) и сказано: «До сих пор никакой артиллерии, тяжелых пулеметов или противотанковых орудий не появилось, исключительно минометы»[179]. Сведения об артиллерии в дивизии Чанчибадзе можно найти только в справке от 17 ноября, когда в дивизии уже было два 76‐ти и четыре 107‐ми миллиметровых орудия, восемь 85‐ти миллиметровых и восемь сорокопяток. Поэтому складывается впечатление, что это усиление произошло только после начала немецкого наступления. Но противник пишет о слабом артиллерийском огне со стороны наших войск с первого дня. Также он отмечает действия с нашей стороны орудий залпового огня, т. е. реактивных минометов («катюш»). В отчете 30‐й армии указано, что в 107‐й мотострелковой дивизии было два 76‐ти миллиметровых орудия из 5‐й стрелковой дивизии и два 45‐ти миллиметровых из 20‐го запасного полка[180]. Т. е. формально эта артиллерия принадлежала другим соединениям и не вошла упомянутую выше справку.
Конечно, даже наличие четырех пушек, вряд ли существенно усилило оборону. Ведь расстояние по прямой между устьями Ламы и Большой Сестры более 30 км. Кроме того, требовалось удерживать передовые позиции у Тургинова и участок севернее вплоть до Ильинского, а также оборонять автомобильный и железнодорожный мосты через водохранилище в тылу. Поэтому занять сплошной фронт на Ламе столь ограниченными силами было невозможно. Приходилось сосредоточиться только на удержании опорных пунктов. Таковыми для 237‐го мотострелкового полка стали Бол. Горки, Козлово, Дорино, Тургиново, Курьяново, Дмитрово, Зеленцино, Глухино, Высоково. Южнее 120‐й мотострелковый полк оборонял Силанучье, Максимово, Марково, Глазково, Покровское. 143‐й танковый полк, превратившийся в пехотную часть[181], оборонял упомянутые мосты[182]. Штаб дивизии находился в д. Копылово[183].
Количество винтовок, имевшихся в дивизии, указывает на максимальное количество стрелков, которое можно было поставить в оборону. Нетрудно подсчитать, что если равномерно распределить это число только по упомянутым выше пунктам, то в каждом из них сможет обороняться не более одной роты (при этом, необходимо было выделить и силы для наблюдения за незанятыми войсками участками фронта).
Так, в полосе 237‐го мотострелкового полка передовые позиции в Тургиново занимала 5‐я стрелковая рота, а Бол. Горки оборонял один взвод. На Ламе у Дорино занимал позиции взвод 7‐й роты, напротив Сенцово в Курьяново стояла 6‐я рота, а Зеленцино занимал один взвод. Еще несколько взводов были эшелонированы вдоль дороги, идущей по южному берегу Московского моря от Дорино до Ново-Завидовского. На этой дороге в Козлово располагался и штаб полка. Один батальон оседлал в Глухино дорогу, шедшую по северному берегу Яузы. В полосе 120‐го мотострелкового полка участок на Ламе от Марково до Казарец занимали 1‐я и 2‐я стрелковая рота. 6‐я рота и штаб полка находились в Гологузово. Там, где не было войск, устраивались минные поля. Они располагались как на рубеже Ламы, так и в глубине обороны, в частности, в районе Глухино и Китенево[184].
Выход противника к Ламе и захват плацдарма у Дмитрово. В нижней части карты направление планируемых ударов V-го ак немцев.
Наступившие холода резко осложнили положение как 107‐й мотострелковой дивизии, так и всей 30‐й армии в целом. Накануне немецкого наступления ее командующий генерал Хоменко доложил своему непосредственному начальнику И. С. Коневу: «У меня все водные участки замерзли. И даже по Волге мелкие группы людей по льду проходят. Это в значительной мере затруднило мне проведение ряда мероприятий… И при этом положении не прекращаем заградительных работ и соответствующего размещения живой силы и огневых средств. Теперь приходится нажимать на секреты, полевые караулы, дозоры и патрулей. Одно плохо: замерзание почвы и водоемов требует большего дробления живой силы»[185]. Командующий фронтом, одобрив принимаемые меры, смог добавить лишь то, что для поддержки караулов и секретов всегда должны быть наготове более крупные силы. Как раз с этим, как мы видели, были проблемы. Правда, накануне этого разговора, состоявшегося 13 ноября, в состав 30‐й армии из Орловского округа прибыло 2, 5 тыс. человек пополнения. Однако, люди были хоть и обмундированы, но не вооружены. Срок их обучения в запасном полку составил всего месяц[186]. Как теперь известно, времени обжиться в фронтовой обстановке у них не было. Да и тогда о том, что удар врага мог состояться со дня на день, нашему командованию было известно. Только что был взят пленный, который сообщил о скором наступлении немцев[187].
Подводя итог сказанному можно сделать неутешительный вывод о том, что результат атаки даже одного батальона, поддержанного танками и артиллерией, направленной против любого из участков нашей обороны, был вполне предсказуем. Оставалось уповать на то, что на фронте 107‐й мотострелковой дивизии Лама станет достаточно серьезным препятствием для врага, и водный поток, хоть и покрытый льдом, сможет несколько сдержать противника. Так в дальнейшем и случилось. Противник без труда форсировал реку по льду пехотой, образовывал плацдармы, но затем вынужден был строить мосты для танков и прочей техники, на что требовалось время. Однако сбой темпа немецкого наступления оказался кратковременным, что не дало возможности провести серьезное усиление обороны.
Противником нашего соединения стали 6‐я танковая и 14‐я моторизованная дивизии немцев. Согласно приказу LVI-го армейского корпуса № 63 от 13 ноября их задачи выглядели так:
«14‐я пд (мот) в день «Y» в «Х» часов, перейдя свою оборонительную линию на участке Лоби, сперва захватывает восточный берег Ламы между Триба (правильно Грибаново – Прим. автора) и Клусово. Затем дивизия, продвигаясь вдоль восточного берега Яузы через Погост Зеленцино, занимает Глухино.
До этого дивизия устанавливает связь со стоящими у Курьяново частями бригады Ландграфа…
Обе дивизии должны держаться в готовности по мере прибытия в Свистуново и, соответственно, в Глухино, чтобы ударить дальше через Погост Дмитрия (Воздвиженское – Прим. автора) до шоссе Клин, водохранилище» [188].
Слова «обе дивизии» в последнем абзаце подразумевают 14‐ю моторизованную и ее правую соседку, 7‐ю танковую. Из текста следует, что 14‐я должна была обеспечивать связь между двумя танковыми дивизиями. По сравнению со своими соседями она выглядела значительно слабее, поскольку была «раздергана» в их пользу. Под командованием генерала Фридриха Фюрста оставался всего один полный пехотный полк из трех. Для усиления дивизия получила вдобавок к своему 14‐му артиллерийскому полку три батареи небельверферов, одну батарею тяжелых гаубиц, одну батарею штурмовых орудий 210‐го дивизиона и одну 660‐го[189]. При практически полном отсутствии артиллерии у 107‐й моторизованной дивизии преимущество немцев в этом компоненте выглядит подавляющим.
Наступление 14‐й моторизованной дивизии должно было начаться в 6.30 16 ноября, а ее северный сосед, 6‐я танковая, выступил на сутки раньше. В этот период дивизия находилась в оперативном подчинении XXVII-го армейского корпуса, и в приказе LVI-го только обозначены ее задачи:
«Бригада Ландграфа (командир 6‐й танковой дивизии – Прим. автора) продвигается с обоих сторон Шоши на Брыково и Мелечкино, форсирует переправу через Ламу в районе Курьянова и наносит затем удар дальше против железной дороги и шоссейного моста на Волжском водохранилище, и обороняет мосты, ведущие через Волжское водохранилище на юг»[190].
Организации наступления посвящен приказ дивизии № 68, который был отдан 8 ноября. День и время начала атаки в нем еще не были указаны, и поэтому обозначены соответственно символами «X» и «Y»[191]. Для решения поставленной дивизии задачи в 6‐й танковой дивизии были организованы боевые группы Линбрунна[192], Цолленкопфа[193] и Хассо фон Мантейфеля – командира 6‐го стрелкового полка 7‐й танковой дивизии. Этот полк и составлял основу группы. Кроме того, соединение было усилено временно подчиненными 7‐м мотоциклетным батальоном той же 7‐й танковой дивизии, который оставался в резерве. Боевая группа Мантейфеля, наступая по левому берегу Шоши, должна была форсировать реку у Тургиново. Группа Линбрунна, двигаясь по южному берегу Шоши, переходила через Лобь у Бол. Горок и в случае неудачи Мантейфеля должна была содействовать его переправе. Затем обе группы нацеливались на переправы через Ламу у Сенцова. Характер использования группы Цолленкопфа ставился в зависимости от сложившейся обстановки.
13 ноября был издан приказ № 69 6‐й танковой дивизии, который содержал сведения о противнике. Немцы точно определили, что им противостоит 237‐й стрелковый полк, имевший по роте в Бол. Горках и Тургиново. Им также было известно, что мосты на Ламе подготовлены к взрыву. Первым пунктом приказа устанавливалось время наступления: день «X» – 15 ноября 1941 г., час «Y» – 6.00 ч. (берлинское время)
Прорыв у Тургинова
Утром 15 ноября, еще в темноте, в полосе южнее Волжского водохранилища (Московского моря) началось наступление 6‐й танковой дивизии противника.
Для переправы по льду Х. фон Мантейфелем был выбран участок Шоши у Мелечкино. Оттуда одна часть группы двинулась к Заречью (деревня напротив Тургинова) для захвата моста, а другая в сторону Брыково. В течение часа операция была осуществлена, и немцы получили плацдарм в излучине Шоши у Тургиново, а также мост через реку. Но это был единственный успех по захвату мостов в ходе начавшегося наступления. Больше в начале операции таких удач у немцев не было.
Одновременно другая группа немецких войск под командованием Линбрунна, преодолев слабое сопротивление советских войск у д. Бол. Горки, форсировала Лобь и двинулась по южному берегу Шоши на соединение с группой Мантейфеля и также, как та устремилась к Ламе. Уже в 9.05 было взято Сенцово, расположенное на западном берегу реки. Мост наши части успели взорвать, но немецкая пехота перешла реку по льду и в 9.56, оттеснив оборонявшихся на юг, захватила плацдарм.
И, тем не менее, своевременное уничтожение переправы сразу сбило темп наступления противника, не дав тому возможности выйти в тот же день к Волжскому водохранилищу, на что немцы на основании своего быстрого утреннего успеха рассчитывали. Теперь все зависело от темпов постройки моста. С этим возникли трудности, поскольку мостовая колонна задерживалась в пути. После прохождения передовых частей немецких боевых групп оказались разрушены небольшие мосты на дороге, что тормозило движение в тылу немецких войск. Вспомогательный мост у Сенцова, который немцы все же смогли построить, был разрушен советской артиллерией[194].
Командир 6-го сп 7-й тд вермахта и боевой группы Х. фон Мантейфель.
Вопреки ожиданиям немецкого командования оборудование для возведения моста до наступления темноты к месту переправы не прибыло. Однако немцы продолжали надеяться, что в течение ночи мост будет наведен. Пока же они несли потери от мин, которые были установлены по обеим сторонам разрушенного моста и даже подо льдом Ламы.
Данные обоих противников о положении к исходу дня практически совпадают. В районе Курьяново, Дмитрово на восточном берегу Ламы оборонялась 6‐я рота 237‐го мотострелкового полка. По нашим сведениям противник к 15.00 овладел южной окраиной Курьяново и северной окраиной Дмитрово. К исходу дня немцы еще дальше продвинулись в северо-восточном и юго-восточном направлениях. Они целиком заняли Курьяново и практически все Дмитрово. Во второй половине дня в районе Сенцово, на западном берегу Ламы, наши части насчитали до 50 танков противника и отметили, что противник в 17.00 начал наводить мост через реку[195].
Правда, согласно данным ЖБД 6‐й танковой дивизии, группа Линбрунна смогла продвинуться до южной окраины Юрьева, т. е. вплотную приблизилась к Дорино, расположенному севернее плацдарма[196].
Однако в том же журнале сказано, что «командир дивизии направляет группу Мантейфеля на Дорино, группу Линбрунна на Глухино пешком»[197]. А реально группа Мантейфеля выступила в указанном направлении только на следующее утро.
Противник смог определить, что перед ним продолжал обороняться 237‐й стрелковый полк, штаб которого находился в районе Степанцева. Против группы Мантейфеля работали орудия залпового огня, которые обстреливали Сенцово и место строительства моста. В Гришкино была обнаружена кавалерия с артиллерией, которая обстреливала немецкие позиции на их южном фланге. По-видимому, это был хвост колонны 17‐й кавалерийской дивизии, которая перебрасывалась для осуществления контрудара под Волоколамском. Кроме того, на немецкий плацдарм постоянно производились авиационные налеты[198].
Торможение на Ламе
В течение ночи на 16 ноября противник спешно строил мост у Сенцова. По месту строительства велся беспокоящий артиллерийский огонь. Кроме того «давление льда уничтожает несколько понтонов. Вследствие этого окончание моста замедляется»[199]. К 9.00 ч. мост еще не был готов, вследствие этого произошла задержка общего наступления. И, наконец, это сооружение имело грузоподъемность только в 8 т, что не позволяло даже в перспективе перебросить через него танки Т-IV и штурмовые орудия.
В результате, поскольку уже ранним утром 16 ноября 6‐й стрелковый полк немцев был готов к выступлению, он не стал ждать и двинулся по левому берегу Ламы.
В 5.30 1‐я рота 6‐го стрелкового полка, усиленная мотоциклетным взводом полка и 1‐м взводом тяжелого оружия 11‐й роты, выступила из Сенцова на север, двигаясь вдоль Ламы, перешла реку южнее Павельцева и атаковала с севера Дорино, уничтожив находившиеся там подразделения и взяв 76 пленных. К 8.30 Дорино было окончательно захвачено. После этого была занята оборона у моста восточнее населенного пункта. В 11.00 усиленная 8‐я рота 6‐го стрелкового полка атаковала от северной окраины Курьянова по восточному берегу реки и установила после короткого огневого боя связь с первой ротой в Дорино. Так как мост все еще не был готов, 1‐й батальон полка двинулся в Дорино пешком.
В течение всего этого времени советская авиация пыталась помешать строительству моста путем штурмовых налетов. Однако налеты отбивались действиями 10‐й зенитной батареи 411‐го дивизиона. В то же время Дорино многократно обстреливалось орудиями залпового огня.
В 12.30 был готов понтонный мост. В результате 6‐й стрелковый полк смог воспользоваться своими транспортными средствами и в 15.30 перебросил в Дорино свои основные силы, и взял Павельцево. Однако «дальнейшее продвижение вперед было заторможено из‐за мин и разрушенного моста в 5 км восточнее Дорино»[200]. Поэтому полк, имея КП в Юрьево, занял оборону. 1‐й батальон оборонялся южнее и восточнее Дорино, 2‐й на восточной окраине Павельцева, примыкая левым флангом к Ламе. Дорино продолжало подвергаться ударам реактивных установок и воздушным налетам. Однако эффект этих действии был незначителен. Всего за день полк Мантейфеля потерял убитыми двух рядовых и ранеными двух унтер-офицеров и 12 рядовых.
Между тем южнее 120‐й мотострелковый полк 107‐й моторизованной дивизии[201] пытался ликвидировать плацдарм у Сенцово.
«Группа Линбрунна достигает приказанной линии обороны и атакуется в течение второй половины дня все больше от Глухино врагом с танками. Танки IV, которые не могут пройти через военный мост, подчиняются группе Линбрунна для фланкирующего использования с западного берега»[202].
Как видим, немцы из‐за отсутствия там переправы достаточной грузоподъемности не могли ввести в бой танки для контратак и использовали их только для огневой поддержки с западного берега. Однако они все время подтягивали на плацдарм дополнительные силы пехоты, для которой замерзшая река не была препятствием. Так, к концу дня в Сенцово прибыл 1‐й батальон 4‐го стрелкового полка[203].
Могли ли действия наших войск быть более эффективными? Вряд ли. Ведь силы, которые противопоставлялись врагу, были довольно ограничены. Накануне, в 18.00, штаб 30‐я армии издал приказ № 30, который потребовал, в частности, от 107‐й мотострелковой дивизии контратаковать противника и «ликвидировав его группировку в районе Курьяново, Сенцово, Дмитрово, восстановить утраченное дивизией положение». На основании этого приказа в район Дорино надо было «выбросить» две роты из состава 3‐го батальона 257‐го стрелкового полка. Скорее всего, эти роты успели принять участие в обороне населенного пункта, и именно они понесли те потери, о которых пишет противник. А вот о контратаке в этом районе немцы ничего не говорят. Да ее, в принципе, не должно было быть, поскольку в момент отдачи приказа противника в Дорино еще не было[204].
В целом, хотя врагу и удалось расширить на север плацдарм на Ламе, отсутствие моста, способного выдержать тяжелую бронетехнику, сдерживало его продвижение. Однако такое положение не могло длиться долго, поскольку мост продолжал строиться, а воспрепятствовать этому нашим войскам не удавалось.
При этом командарм-30 Хоменко в своих переговорах с командующим Калининским фронтом И. С. Коневым довольно оптимистично оценивал результаты боев на фронте 107‐й мотострелковой дивизии: «Чанчибадзе в 12 дня в районе Дорино стабилизировал положение. Противник силою свыше полка пехоты до 40 бронемашин 20 малых танков и танкеток до 50 мотоциклистов пытался прорваться через Дорино на восток. Противнику нанесен большой урон на этом участке»[205].
Как видим, силы пехоты врага определены довольно точно. Можно только предполагать, какой вид бронетехники наша разведка посчитала за танки, но и бронетранспортер в тех условиях был серьезным оружием в руках наступающих. Поэтому, ввиду своей слабости, наши войска не смогли устоять в прямом столкновении с противником, даже обороняясь в населенном пункте. Некоторой стабилизации удалось достичь, используя в основном инженерные заграждения и за счет упорства войск.
Захват немцами плацдарма у Дорино.
«Личный состав 107 героически дерется, – отмечал генерал Хоменко в ходе телеграфных переговоров с командующим Калининским фронтом Коневым. – Беглецов нет»[206].
И все же наши войска в этом районе дрались на пределе своих возможностей. На следующий день некоторое равновесие, возникшее на фронте 107‐й моторизованной дивизии, было нарушено.
