Василий Гурковский
Высокая вероятность
По теории (вероятности) – Вероятность в 50 %, считается высокой…По шкале жизни – такой уровень вероятности, для нас, людей, покоится где-то в районе НОЛЯ, или – Да, или НЕТ, Будет или не – Будет. То есть, для нас, такой уровень вероятности какого-либо события или действия, больше похож на высший уровень (пик) неопределенности…
Василий Гурковский
Глава первая
Ей просто повезло. Родись она лет на пять – шесть лет раньше, проблем у неё по жизни было бы в разы больше. Дело в том, что Война началась, когда Люда была еще восьмилетней девочкой, с не особо приятной внешностью, поэтому три трудных года фашистской оккупации, прошли для неё без дополнительных неприятностей. На неё мало кто обращал внимание, как на девочку, что, конечно, было ей неприятно, но с этим можно было жить.
В сорок четвертом году вернулись наши, освободили село и пошли дальше, а Люда пошла во второй класс, потеряв три школьных года при румынах. В том, сорок четвертом, многие, уцелевшие во время войны дети, пошли в «свои» классы – кто не ходил до войны в школу – в первый класс, а кто ходил – продолжали учиться дальше, также, как и Люда.
Её отец погиб на фронте, жила она с мамой в сельском доме. В этом же селе, жила и её старшая сестра, с тремя детьми, на другом конце села, возле берега Днестра. Муж у неё тоже погиб на фронте, трое малых детей, жили они более, чем трудно, поэтому мама Люды, больше времени проводила в семье старшей дочери, помогая ей и по уходу за детьми, и по хозяйству. Люда, как уже «взрослая», чаще всего оставалась дома одна. Работала на огороде, прибиралась в доме. С детства любила чистоту и аккуратность. Подруг у неё не было. Во время войны, дети отвыкли общаться, это было запрещено, а после войны – простые, подростковые связи налаживались с трудом. Рядом с их домом не было подходящих по возрасту – ни девочек, ни мальчиков, а одноклассники – жили в разных концах села, поэтому Люда, коротала время одна, занималась уроками, домашним хозяйством, иногда посещала семью старшей сестры.
Вынужденное одиночество, очень угнетало энергичную и пытливую девочку, но время шло, а никаких изменений в её жизни не происходило.
В школе – она училась средне. Трудное было послевоенное время для всех, в том числе и для школьников. Тетради были в основном самодельные, сшитые из оберточной бумаги или из чистых листов, вырванных из довоенных тетрадей. Писали на них «химическими» карандашами, которые, перед использованием, надо было смачивать слюной. Так как парты и столы во время войны растащили на топку, школьники сидели за длинными, сколоченными из горбылей, столами, на длинных скамейках, сбитых из тех же горбылей.
Люда с мамой жили вдвоем на кухне. В доме было еще две комнаты, и летом, они спали в одной из них. А в холодное время- ютились на кухне, там было теплее. Топили плиту тем, что собирали по огороду – прошлогодней сухой травой, высохшими ветками деревьев. Главным же «топливом» служили сухие стебли кукурузы и вырванные, высушенные с лета, корни той самой кукурузы, они дольше держали тепло.
Электричества тогда в селе не было, приходилось работать и учиться при керосиновой лампе, с которой тоже часто были проблемы, в основном – с её заправкой – то денег не было, то – керосина….
Недалеко от их дома, была контора одного из колхозов, в то время, в селе, где жила Люда, их было – Одиннадцать. Мама работала в конторе уборщицей, Люда часто помогала ей, но это было не очень удобно, особенно в период занятий в школе. Мама старалась пораньше убраться в конторе, а потом – на весь день, а часто и в ночь, отправлялась в семью старшей дочери, там было масса проблем, в том числе и со здоровьем детей. А Люде ходить в школу было довольно далеко, и, хотя она вставала разом с матерью, их пути сразу расходились – мама – на работу, дочка – в школу. Помогать маме по работе, она могла только по выходным, то есть – по воскресеньям, ну и во время школьных каникул. Так они и жили в первые, послевоенные годы. Люда носила шитые -перешитые платья, собранные из обрезков старых маминых или тетиных платьев, зимой надевала старое мамино пальто, с обрезанными рукавами и подолом, и её же сапоги.
Сразу после ухода румын и немцев, дети в селе, почти все, ходили – кто в чем мог, но постепенно шло расслоение детского общества, причем довольно заметное. Те дети, у кого вернулись домой отцы, которые сразу шли на работу, там получали зарплату и какие-то пайки или продовольственные карточки, и по внешнему виду, и по многим другим показателям, заметно отличались от детей – сирот, особенно из многодетных семей, где одна мать не знала, как свести концы с концами в своей семье и, где одна обувка, иногда, использовалась детьми по очереди. Один – наденет, час погуляет на улице – передает другому и – так далее….
Потом пришел страшный сорок шестой год. Голод накрыл все Приднестровье. Такого голода, никто из старожилов не помнил за всю историю села. Много людей унесла та зима, с сорок шестого на сорок седьмой год, в первую очередь – из старых, и малых.
Вряд бы пережили ту зиму и Люда с мамой, и сестра с детьми. Но им повезло. Рядом с домом сестры, располагалась небольшая колхозная свиноферма, сестра там работала и все трое детей ходили на ферму вместе с ней и там часто питались запаренным в большом чане комбикормом, собирая остатки после кормления свиней.
Люде и её маме, понемногу помогала мамина старшая сестра, тетя Клава. Она жила рядом, в городе Тирасполе, еще с довоенных времен, и работала заведующей столовой при кирпичном заводе. Там, в заводском поселке, так называемой «кирпичной слободке», у неё был свой дом, построенный мужем, после того, как они поженились, потом муж ушел на фронт и не вернулся, с тех пор тетя жила одна. Детей у них не было.
Благодаря её посильной помощи, Люда с мамой пережили то тяжелейшее время, а уже в сорок седьмом году, жизнь и в селе, и в стране, начала потихоньку налаживаться. Подросли дети у сестры, Люда перешла в старшие классы, маму взяли на работу санитаркой в больницу, стала получать хоть небольшую, но зарплату, и жизнь у них начала налаживаться.
Глава вторая
Пока Люда ходила в младшие классы, её бедность, в первую очередь в одежде, не очень бросалась в глаза, не одна она так ходила, но, начиная с пятого класса, среди её одноклассников – девочек, появились «интеллигентные» дети местных районных чиновников. Все районные управленческие службы, располагались на «молдавской» части села и, естественно – все работники этих служб, проживали там же. Большинство из них, были русскоязычными. Но – на той части села была всего одна четырехклассная русская школа, поэтому, начиная с пятого класса – по десятый, русскоязычным ученикам приходилось ходить в школу, где училась Люда.
Девочки, дети районных служащих, заметно отличались от сложившейся привычной школьной массы и, с внешне скрываемым презрением и высокомерием, относились к таким, как Люда. Тут уже никто ничего не мог сделать, ни руководство школы, ни родители обеих сторон. Просто сосуществовали два этих течения и учились. Другого выхода не было. Как было уже сказано, в школе на Люду, мало кто обращал внимания. В отличниках она не ходила, нарядами не блистала, в общественной жизни участия не принимала, после уроков в школе не задерживалась, спешила домой, готовить еду и заниматься другими домашними делами.
Она с детства не была «гадким утенком», но и ничего особого, привлекательного, у неё тоже не было.
Как оказалось, этот невзрачный розовый бутон, просто долго не мог разорвать стягивающую его оболочку и раскрыться….В 15 лет, Люда закончила пятый класс и к дню её рождения, тетя Клава приехала к ним в гости, навезла гостинцев и вдобавок – привезла свое, еще довоенное красивое цветастое крепдешиновое платье. Она его уже много лет не одевала, платье стало для неё тесным, а продавать или отдавать его кому-то – она не хотела, это был подарок от мужа к Новому, Сорок первому году.
Попросила Люду померить. Когда та надела платье, а дело было в семье Ольги, старшей сестры, то все присутствующие, были просто поражены таким преображением Люды, причем – мгновенным и неожиданным.
Красивое, мягко облегающее фигуру девушки платье, было, как по ней пошито. Но не это поразило присутствующих родственников. Перед ними стояла не та, угловатая Люда, которую они до сих пор видели. Куда там! Перед ними стояла покрасневшая от счастья не то, что – красивая, а Очень красивая, вполне оформившаяся молодая девушка и радостно улыбалась. В это было трудно поверить, но это было так. И это чудо можно было потрогать руками и даже обнять, что и сделала первой тетя Клава. Она обняла Люду, прижала к себе, потом еще раз отстранилась от неё и снова полюбовалась на племянницу, не веря своим глазам, потом прижала её к себе и выдохнула, сквозь слезы: «Ну, Люся, ты даешь! Даже меня смутила своей красотой! Когда ж ты успела так преобразиться?!».
Потом обнимали – мама, старшая сестра и её дети, а она стояла и стеснялась сказать, что хочет посмотреть на себя своими глазами, в зеркало. Не было, к сожалению, у сестры большого зеркала, чтобы увидеть себя в полный рост. Да и дома у них тоже такого не было, придется идти в магазин, там стояло зеркало в рост человека. А пока – придется поверить родным, что и платье ей впору, и она подходит этому платью….
На другой день, Люда пошла в магазин, посмотреть на себя в зеркало. Посмотрела, пару раз прокрутилась, разглядывая себя с разных сторон. Понравилось. Спасибо тете Клаве, очень дорогой и своевременный получился подарок.
Люда специально зашла в школу, показаться… Хотя и был период каникул, но работала библиотека. Люда туда зашла, вроде бы кого-то искала. Библиотекарь её вообще не узнала, правда Люда и бывала там редко. Прошлась по коридору, мимо раскрытых дверей учительской. Её видели, но так никто и не признал. Было немного обидно, но радости было больше – раз не узнали, значит – она действительно изменилась.
А вот – насколько – скоро узнаем – через полмесяца- в школу.
Когда Люда пришла первый день в школу, уже в шестой класс, естественно, в своем «новом» платье, шокированы были все- и мальчики, и девочки, особенно с молдавской части, потому что поставить рядом с этим раскрывшимся розовым бутоном в классе было некого, а после первой школьной линейки в новом учебном году, старшая дочка Ольги, придя домой, заявила во всеуслышание: «А знаете, сегодня на общей школьной линейке, наша Люся была красивее Всех!». И это было так, на самом деле.
Внешний вид, как позже сложилось, способствовал повышению внимания к Люде, не только со стороны школьников, но и преподавателей и руководства школы. Как-то так незаметно, Люда вошла в строй школьных лидеров. Посетят школу какие-то гости или начальство разных уровней- ей поручают вручать хлеб-соль на вышитом рушнике, на торжественных школьных линейках – нести школьное знамя, первый и последний звонок в школе- опять звонить в школьный колокольчик поручается Люде….
Внимание обязывало, и Люда начала с большим прилежанием относиться к урокам, и к участию в общественной жизни школы. Приятная внешне и добродушная внутренне, она нравилась в школе всем – и старшим, и младшим.
Она стала больше читать, чаще брать книги в библиотеке, записалась в танцевальный кружок, солировала в школьном хоре. Никто, ни в школе, ни дома, не замечал, просто повода не было, что у Люды, такой чистый, высокий и красивый голос. Она не только пела в школьном хоре, но и исполняла под аккомпанемент популярные русские и украинские песни, причем всегда под бурные аплодисменты при любой аудитории.
Так прошло время шестого и седьмого классов. К середине седьмого класса, Люде было уже семнадцать лет. Она полностью сформировалась, как взрослая девушка, с годами только хорошела и привлекала внимание тех, кого это интересовало. А интересовало её существование многих и не только в школе. Её не то, чтобы любили, в полном смысле этого слова, скорее абсолютное большинство её воздыхателей – желали иметь возможность прикоснуться к этому самородку, ну, а если повезет, то и подержать его в руках….Люда, постепенно почувствовала такое повышенное внимание к себе, но это её не особенно волновало, она, по совету тети Клавы, продолжала более усиленно заниматься уроками, танцами, пением, своим внешним видом, ибо, как сказала тетя, опытный торговый работник, – товар всегда должен быть привлекательным и не подмоченным….
Люда, почему-то с детства любила военных.
В их селе, с давних времен, располагалась войсковая часть. От школы, где училась Люда, до Контрольно-Пропускного пункта части, было всего метров сто пятьдесят. И в школу, и из школы, она ходила как раз мимо этого КПП, поэтому часто видела солдат и офицеров, как на улице, так и внутри расположения части. На солдат она не обращала внимания, их было много и все одинаковые, а вот на офицеров, ей было приятно смотреть, особенно на молодых. Просто приятно. Она, проходя вдоль забора части, специально замедляла шаг и внимательно рассматривала тех военных, которые попадались ей на встречу.
Тогда и появилась у неё мечта – связать свою судьбу с мужчиной-военным, офицером, который бы её любил и дослужился, хотя бы до полковника….
Постепенно эта мечта овладела ею целиком, сердцем, душой и разумом. Мечта грела ей душу, вселяла надежду и звала в будущее.
Несколько раз Люда ходила на танцы, по вечерам, возле сельского клуба, внутренне надеясь, что кто-то из офицеров придет потанцевать и заметит её, но, то ли среди местных офицеров не было холостых, то ли их такие танцы не интересовали, но никого из них Люда так и не увидела возле клуба и перестала ходить на те танцы совсем, посчитав, что она еще успеет найти себе спутника жизни, военного.
Все вроде бы наладилось, пошел на убыль седьмой класс. Продолжать учиться в школе дальше, Люда была не намерена, по многим причинам, поэтому решила постараться, как можно лучше закончить семилетку, а потом уже выбрать для себя какую-то правильную дорогу жизни.
