Василий Головачёв
Технозона
5
Космический корабль многоразового использования «Ангара-Э2» был создан российской корпорацией «Энергия» всего полгода назад. Точнее, он эксплуатировался всего шесть месяцев и несколько дней. До этого момента российские космонавты летали на «старой» «Ангаре-М», поступившей как в РВКН, так и в гражданское космическое агентство пять лет назад.
«Ангара-М» отлично зарекомендовала себя при полётах на МКС, к Луне и к Марсу, поскольку конструкторы использовали для её создания все самые передовые технологии. Однако «Ангара-Э2» превосходила свою предшественницу по всем параметрам, так как представляла собой транспортно-космический комплекс нового поколения.
Система управления кораблём не имела аналогов в мире, как и двигательная установка, способная разгонять его до скорости в сто десять – сто двадцать километров в секунду. Да и компьютер «Ангары-Э2», созданный на основе нанотехнологий российскими специалистами, был на высоте. С ним даже можно было беседовать как с живым человеком.
«Техас» – самый современный «челнок» США, разработанный с учётом страшных катастроф с первыми шаттлами, в общем, тоже был отличным кораблём, и тем не менее он по многим характеристикам уступал «Ангаре».
Его система спасения, представляющая автономную капсулу, выстреливаемую в аварийной ситуации, могла обеспечить защиту экипажу всего на три часа, в то время как САС «Ангары» была рассчитана на сутки автономного функционирования и защищала экипаж даже от мощной солнечной радиации. К тому же «Техас» не обладал такими мощными двигателями, как «Ангара», и не имел боковых движков с изменяющимся вектором тяги, которые обеспечивали кораблю максимально возможную степень маневренной свободы.
Остальные отличия были несущественными. «Техас», как и «Ангара-Э2», мог иметь на борту экипаж численностью до семи человек и был способен в одиночку слетать на Марс и обратно.
– Я настаиваю на включении программы СРАМ! – заявил Глинич, когда Денис подвёл корабль вплотную к астероиду. – Мы до сих пор не знаем причин молчания китайского зонда. Кстати, я вообще его не обнаружил в этом районе. И мы не знаем, почему замолчал «Техас». По-моему, этого достаточно, чтобы перестраховаться.
– «Техас» цел… по крайней мере с виду, – буркнул Зайцев; все они уже загерметизировали скафандры и вели переговоры по рации. – Если бы что-нибудь случилось на борту, американцы выбросились бы на спасательной капсуле. Но её тоже не видно.
– Я требую…
– Оставьте свой тон, Феликс Эдуардович! Я не меньше вашего хочу выяснить, что здесь произошло.
– Я доложу командованию о вашем отказе следовать инструкции!
– Да хоть самому президенту. Майор, сажайте «птичку» рядом с шаттлом.
Денис не ответил. Он и так более чем осторожно подводил корабль к гигантскому, сверкающему антрацитовой сыпью кресту астероида, готовый включить маршевые двигатели при появлении любой опасности.
Но пока ничего особенного не происходило.
Мрачная грань астероида приблизилась вплотную, повисла над головой исполинским потолком. «Техас» по-прежнему не подавал никаких признаков жизни. На его корпусе не было видно ни вмятин, ни трещин, ни пробоин. С виду он действительно был цел и невредим. Разве что сидел чересчур плотно в углу смыкающихся граней креста, словно пытался носом раздвинуть эти грани.
– Дыра! – воскликнул Глинич.
Денис тоже заметил невероятно ровное треугольное отверстие в стыке граней, буквально под кормой шаттла, но он был занят посадкой и обсуждать открытие не стал.
– Это каверна! – продолжал возбудившийся бортинженер. – Или скорее вход в недра астероида! Вот почему они молчат! Они ушли внутрь… и не вернулись!
– Если это так, то они давно погибли, – мрачно проговорил Зайцев. – Их скафандры рассчитаны всего на двенадцать часов автономного плавания в вакууме.
– Возможно. Тем более надо соблюсти рекомендации…
– Отставить разговоры! Продолжайте наблюдения! Молодец, пристыкуйся чуть подальше, за носом шаттла, чтобы он не помешал аварийному старту.
– Слушаюсь, командир! – Денис повёл «Ангару» боком, осторожно – миллиметр за миллиметром – посадил её на специальные пневмоподушки с липучками. Эти посадочные баллоны в случае необходимости отстреливались, и корабль мог стартовать в любой момент.
Движение прекратилось. «Ангара» даже не дрогнула, коснувшись астероида. Бортовой компьютер Михалыч выбросил на панель управления желто-зелёные огни, сказал приятным мягким голосом:
– Посадка по высшему баллу! Поздравляю с окончанием полёта.
– Поздравишь, когда мы будем на Земле, – проворчал Зайцев. – Но ты молодец, Молодец! Вряд ли я посадил бы «птичку» лучше. Начинается главная работа. К выходу готовятся двое: я и бортинженер. Экипировка – в соответствии с Положением номер два. Возражения не принимаются!
И Денис, открывший рот, чтобы попросить командира взять его в первую вылазку, вынужден был промолчать. Ничего не сказал и Глинич. Он мог быть доволен, так как Положение номер два предусматривало особые меры безопасности для экипажа спасательного корабля и увеличивало степень ответственности каждого его члена.
Полковник вскрыл второй командирский сейф и достал оружие – лазерные и электропистолеты. Кроме этого разведчики взяли с собой «дромадеры» – комплекты выживания, имеющие запасы кислорода, еды и дополнительные источники питания.
– Будь готов, – сказал Зайцев, стукнув рукой в перчатке по плечу пилота. – Ещё успеешь прогуляться по местным буеракам.
Космонавты выбрались из кабины в переходный шлюз. Появились через три минуты за бортом, видимые в отсвете прожекторного луча. Корабль сидел как самолёт брюхом на одной из граней астероида, а вторая поднималась слева гигантской бугристой стеной, исчезая где-то в звёздном «небе», как чёрная тень, изредка бросающая искры света – отражение лучей звёзд.
– Ни пуха! – пожелал Денис.
– К чёрту! – ответил командир.
Глинич промолчал.
Две блистающие серебром и золотом фигуры включили газовые движки и поплыли к стоящему неподалеку американскому шаттлу.
6
«Техас» казался вымершим.
Космонавты облетели его со всех сторон, светили фонарями в носовые иллюминаторы пилотской кабины – при всём космическом антураже и назначении он прежде всего оставался самолётом – и стучали по обшивке, но никто на их сигналы не отозвался. Естественно, его люки были задраены, а следов под ними на «грунте» – на сплошной кристаллической плите – не было видно.
– Никого, – разочарованно заявил в конце концов Зайцев, прекратив попытки проникнуть внутрь американского «челнока». – Иллюминаторы у них из поляризационного композита, поэтому снаружи ничего рассмотреть нельзя. Следов же никаких. Открывали они люки, выходили наружу или нет – неизвестно.
– Но если они молчат, то, наверное, всё же вышли? – осторожно заметил Денис, принимая версию Глинича.
– Или же давно мертвы, – отозвался сам Феликс Эдуардович, почти не принимавший участия в обследовании шаттла. – Если у них внезапно произошла разгерметизация, а они были без скафандров…
– На корпусе корабля нет ни одного крупного сквозного отверстия, – перебил его полковник. – А по инструкции они обязаны сидеть в кабине в скафандрах. Американцы, между прочим, свято соблюдают все пункты инструкции. Нет, здесь что-то другое. Предлагаю совершить небольшой разведрейд в дыру. Ничего не найдём – попробуем вскрыть «челнок» резаком. Вы согласны, Феликс Эдуардович?
– Нет, – ответил Глинич после паузы. – Разведрейд не предусмотрен Положением аварийно-спасательной службы. Предлагаю сначала найти причину молчания экипажа. Эта причина может угрожать и нам.
– В таком случае я отправлюсь на разведку один, – сказал Зайцев, не повышая голоса. – Ждите меня в течение часа. Если хотите, займитесь подготовкой и настройкой резака.
– Командир, одному идти нельзя! – забеспокоился Денис. – Тогда уж я пойду с вами! Бортинженер подождет нас здесь, раз боится.
– Я не боюсь, – возразил Глинич скрипучим голосом. – Но вы не имеете права рисковать неоправданно!
– Отставить, майор, – сказал Зайцев. – Я отлучусь ненадолго. Если связь прекратится, а так скорее всего и будет, не паникуйте. Хочу посмотреть, куда ведёт этот ход. Американцы не могли не пойти туда, раз сели неподалёку от дыры.
– Хорошо, я пойду с вами, – сухо сказал Глинич. – Но вы делаете ошибку.
– Ну, это бабушка надвое сказала, – хмыкнул Зайцев. – Молодец, жди и смотри в оба. И ни в коем случае не выходи наружу! Даже если здесь появится целая армия зелёных человечков.
– Слушаюсь, командир, – усмехнулся Денис.
Две фигуры, отблёскивая шлемами и металлическими деталями скафандров, подплыли к треугольной дыре, скрылись в темноте. Некоторое время был слышен голос полковника, каждую минуту говорящего одну и ту же фразу: «Всё в порядке, пусто, летим дальше». Потом голос ослабел и умолк. Перестали быть слышны и радиомаяки космонавтов. В эфире наступила глухая могильная тишина, нарушаемая изредка тихими щелчками и шорохами возникавших в космосе радиошумов.
Час прошёл.
Разведчики не возвращались.
Вокруг всё было спокойно. Астероид продолжал свой тяжеловесный полёт к точке встречи с Землёй, равнодушный ко всей человеческой возне вокруг него.
Денис почувствовал тревогу. Он знал полковника достаточно хорошо, чтобы полностью доверять его словам и действиям. Если командир говорил, что вернётся через час, так оно всегда и происходило. А раз он не вернулся в срок, значит, что-то случилось, и надо было предпринимать какие-нибудь меры.
Денис включил рацию на постоянный вызов и сам несколько минут слал в эфир: «Я «Ангара-два», первый, ответьте «Ангаре»…»
Никто не отвечал.
Прошёл еще час.
Тогда Денис попытался нащупать лучом прожектора треугольную дыру в стыке граней астероида… и волосы зашевелились у него на голове! Дыра внезапно исчезла! Пространство внутри неё сгустилось и превратилось в искрящуюся плиту, закрывшую вход в тоннель!
Первым побуждением Дениса было немедленно стартовать. Вторым – вылезти наружу, убедиться в реальности явления и попытаться взломать возникшее препятствие. Однако он заставил себя остаться на месте и вызвал ЦУП. Ответ с Земли не пришел ни через семь минут, ни через десять, ни через двадцать. Тело астероида загораживало нужный сектор Солнечной системы, и для того, чтобы послать сообщение и получить ответ, надо было стартовать, сориентировать должным образом антенны корабля и ждать. А поскольку времени и так ушло непозволительно много, Денис решил действовать на свой страх и риск.
Он выбрался в отсек полезной нагрузки, расконсервировал плазменный резак и выгрузил его через грузовой люк. Выбрался наружу сам, вооружённый до зубов. Никто не появлялся и не пытался напасть на него, никто не высовывал голов и щупалец из щелей и дыр в породах астероида. Тогда Денис приблизился к тому месту, где недавно зияло шестиметровой величины треугольное отверстие, и несколько минут потратил на изучение затычки, закрывшей дыру. Впечатление было такое, будто перед ним был монолит. Ни щёлочки, ни ризочки, ни какого-либо указания на то, что здесь существовал проход в недра астероида.
– Ничего? – вызвал Денис Михалыча.
– Не слышно, – ответил бортовой компьютер виноватым голосом, продолжая вызывать ушедших.
Сжав зубы, Денис взялся за резак.
Однако плазменная струя не смогла пробить материал пробки, заткнувшей отверстие. Толщина пород в этой точке оказалась такой, что на вырезание дыры в стене мощности резака было недостаточно. Проделав полуметровую каверну в чёрной бугристой стене, резак погас, кончилась энергия.
Денис выругался. С минуту отдыхал, прикидывая варианты дальнейших действий. Можно было облететь астероид кругом и поискать другие входы внутрь, можно было послать сообщение на Землю и посоветоваться с начальством. Но он выбрал другой путь.
Перезарядил резак и поднялся к американскому шаттлу, собираясь вскрыть его, как консервную банку. Вполне возможно, ответ на главный вопрос: что здесь, собственно, произошло? – находился в кабине управления «Техаса».
Но осуществить задуманное ему не удалось.
Внезапно кто-то окликнул его по-английски: многодиапазонные рации скафандров были настроены на все частоты связи российских и американских космических объектов, а также на аварийную волну. Голос же, раздавшийся в наушниках рации, явно принадлежал женщине:
– Эй, мистер, что вы там делаете?! Бишоп, это ты?!
Денис оглянулся, поискал глазами спрашивающего и высоко на вертикальной стене – грани перекладины креста – увидел сверкнувшую лучом фонаря фигурку. Она медленно спускалась по стене вниз, подпрыгивая и пролетая по десятку-два метров сразу.
– Я майор Молодцов, прима-пилот российского спасательного корабля «Ангара». Кто вы?
Женщина перешла на ломаный русский:
– Вы есть руски спасател?! Как вы здес оказатся?!
– Ваш «челнок» замолчал, – попытался объяснить ситуацию Денис, – примерно восемь дней назад, и нас послали выяснить, в чём дело.
– Не может быть! – Собеседница перешла на английский. – Почему восемь дней?! Мы прилетели сюда шесть часов назад!
– Как это – шесть часов?! – теперь уже удивился и не поверил он. – Не может быть! Мы отправились к астероиду семь дней назад, после того, как стало известно о вашем секретном полёте. То есть что вы не отвечаете на вызовы.
– Здесь какая-то ошибка! – Фигурка приблизилась. Скафандры не позволяли видеть, кто находится внутри них, так как с виду женский не отличался от мужского, но всё же было заметно, что приближается женщина. – Я Кэтрин Бьюти-Джонс, командир шаттла «Техас». Мои коллеги шесть часов назад ушли на разведку внутрь астероида и не вернулись. Надеюсь, ваш экипаж на борту?
– Не надейтесь, – мрачно пошутил Денис, чувствуя себя преступником. – Они ушли в дыру под кормой вашего «челнока» два с лишним часа назад. Дыра закрылась. Я пытаюсь определить, что происходит.
– И для этого вы решили повредить мой корабль?
– Не повредить – только пробиться в кабину. – Денис невольно покраснел. – У меня не было выбора. Давайте поднимемся на борт нашей «птички», и я всё объясню.
– Лучше уж поднимемся ко мне… если вы и в самом деле тот самый майор Молодцов, о котором я слышала.
Денис осветил плечо своего скафандра, на котором вместе с российским гербом и эмблемой РВКН виднелась перламутровая полоска личного клейма с надписью: ДАМ – Денис Андреевич Молодцов.
Командирша «Техаса» спрятала в спецзажим на поясе лазерный пистолет, ствол которого был направлен на майора, пролетела мимо и открыла люк.
7
Денис был знаком с Кэтрин Бьюти-Джонс заочно уже больше года, видел её фото в кондуитах космофлота и читал о героических подвигах астронавтши в Интернете. Но одно дело – фотография, пусть и вполне качественная, откровенная, другое – сам объект фотосъёмки. Мисс Кэтрин оказалась красавицей славянского типа – с пышными русыми волосами по плечи, большими голубыми глазами, пухлыми губками и ямочками на щеках. Вот только улыбалась она по-американски – ослепительно и холодно, правда, редко, а точнее, произошло это всего раз, когда Денис похвалил интерьер кабины управления. Однако на русского космонавта она продолжала смотреть оценивающе, строго и не вполне дружелюбно, будто сомневалась в его искренности и правдивости.
Оказалось, что её матерью была русская женщина Анюта, Анна Валерьевна, от которой она и переняла черты лица, фигуру и смелость. Отцом же Кэтрин был известный инженер и конструктор, создатель шаттла Роджер Бьюти-Джонс. Дочь пошла по его стопам, став не только астронавтом, но и фактически испытателем детища отца.
Однако в настоящий момент эти личные подробности не взволновали Дениса. Его мысли занимало открытие, сделанное им совместно с американкой.
Время внутри астероида, пронизанного тоннелями и пустотами, как сыр – порами, текло в полсотни раз медленнее, чем снаружи!
Второе открытие, а точнее – фактически первое, так как открывателями стали американские астронавты, состояло в том, что астероид представлял собой некую живую систему, судя по тому, что многие его тоннели внезапно закрывались, исчезали, зато появлялись новые, а внутри огромных пустот, цепочкой располагавшихся внутри перекладин его крестообразного тела, происходила своя таинственная жизнь.
– Мы не успели обследовать и тысячной доли внутренних пещер Ирода, – закончила свой рассказ Кэтрин. – Сначала обнаружили дыры, начали изучать, потом парни ушли на разведку и не вернулись. Я попыталась искать их, но заблудилась и с трудом выбралась обратно. Когда я увидела вас, сначала подумала, что это кто-то из них. Но после поняла, что ваш скафандр иного типа, и даже подумала, что вы диверсант.
– За диверсанта меня ещё никто не принимал, – невольно улыбнулся Денис. – Итак, мисс, что будем делать? Мои спутники тоже ушли в астероид и не вернулись, а проход закрылся. У вас есть конкретные предложения? Кстати, когда вы подлетали к этому камешку, не видели китайского зонда?
– Нет. Наткнулись на пару камней поменьше и миновали струю пыли, но больше ничего.
– Странно… Китайский модуль «Хуанхэ» имел неплохой комп, мог бы и сообщить, что случилось. Может быть, его сбили зелёные человечки, хозяева Ирода?
В голосе Дениса проскользнули скептические нотки, и брови Кэтрин сошлись.
– Напрасно иронизируете, майор. Зелёных человечков я не встречала, но что астероид – не просто железистый обломок камня необычной формы, уверена. Вы и сами могли убедиться в этом. Тоннели и подземные ходы внутри мёртвой горы сами собой не возникают и не закрываются. Может быть, это и не космический корабль чужой цивилизации, но кто-то внутри него живет. Предлагаю запустить внутрь астероида малый зонд, на борту «Техаса» такой имеется, и обследовать ходы.
– Вряд ли это даст результат, – качнул головой Денис. – Материал астероида экранирует радиоволны, и мы вскоре потеряем с зондом связь. Предлагаю следующее. Вы поднимаете свой шаттл и сообщаете на Землю о нашем положении. Ждете ответа. Я же иду внутрь и…
– Нет! – решительно отрезала командир американского корабля. – Вы не сможете ориентироваться, не зная, сколько времени прошло. Идти надо вдвоем. Мы запустим «Техас» на орбиту вокруг Ирода (словечко «Ирод» она произносила с милым акцентом – Айрьёдд) в автоматическом режиме, возьмем с собой обойму радиомаяков и будем оставлять их в тоннелях включенными по мере удаления от поверхности, чтобы можно было вернуться по этим ориентирам назад в любой момент. Согласны?
Денис с некоторым удивлением посмотрел в глаза женщины, отмечая ее ум, энергию и находчивость. И жёсткую сосредоточенность на проблеме. Она не запаниковала, оставшись одна, и готова была пойти на любой риск, чтобы найти своих коллег.
– Согласен.
– Тогда начинаем.
– Я могу предложить катер. У нас на борту имеется спасательный модуль «Орех». А также десятка два радиобакенов.
Кэтрин размышляла недолго:
– Идёт! Выгружайте. На катере, если он пролезет в тоннель, мы сможем пройти дальше, а главное – быстрее. Надо помнить, что час, проведённый внутри Айрьёдда, равен двум с половиной суткам на Земле. Хотя я до сих пор, – она вдруг смущённо улыбнулась, мгновенно преображаясь, – не могу в это поверить.
Денис понимающе кивнул, поймав себя на мысли, что, если бы они встретились не здесь, а где-нибудь в другом месте, на Земле, в лесах Псковщины, на пляже в Майами или просто в ресторане, возможно, она и не обратила бы на него внимания.
Чтобы поднять шаттл и запустить его на орбиту вокруг астероида в автоматическом режиме, Кэтрин понадобилось всего пятьдесят минут. Ей также удалось связаться с Центром управления полётами во Флориде и сообщить, с чем пришлось столкнуться астронавтам на астероиде. Её доклад, очевидно, произвёл впечатление разорвавшейся бомбы, так как несколько минут после этого в эфире царила тишина. Потом с «Техасом» заговорил начальник смены и попросил повторить сообщение.
Кэтрин в темпе повторила. А поскольку каждый вопрос-ответ требовал времени – три минуты в одну сторону и столько же в другую, она решила больше не ждать указаний с Земли и пообещала выйти на связь сразу после спасательно-поискового похода в недра астероида. Когда Кэтрин наконец закончила переговоры и покинула кабину шаттла, Денис уже вывел в космос из грузового отсека буксир «Орех» и терпеливо ждал её в пространстве, сверкая правым боком скафандра, освещаемым солнцем.
– Что Земля?
– Они не поверили, – с коротким смешком ответила Кэтрин. – Да и я на их месте не поверила бы. Будут советоваться с русскими… то есть с вашим начальством. До столкновения осталось всего одиннадцать дней. Если мы в течение двух суток не найдём наших парней, по астероиду будет нанесён ядерный удар. Ракеты уже готовы к запуску.
– Этого следовало ожидать.
– Их нельзя ни в чём упрекнуть. На кону жизнь миллионов людей.
Денис промолчал. Он считал, что неведомых умников из НАСА, пославших шаттл к астероиду втайне от партнёров, как раз есть в чём упрекнуть.
– Цепляйтесь за шлеер. – Он помог спутнице присоединиться к нему; буксир представлял собой открытую платформу с двумя сиденьями, которой управлял один человек. – Садитесь и пристёгивайтесь.
Кэтрин бегло оглядела аппарат, сноровисто села рядом: сказывался немалый опыт выходов в открытый космос, да и невесомость она переносила великолепно.
Буксир медленно поплыл вдоль грани креста, удаляясь от «Ангары» и от «Техаса», скрывшегося в тени астероида и ставшего практически невидимым.
– Где будем искать вход?
– Я вышла в трёхстах метрах отсюда, в торце малой перекладины. Если эта дыра не заросла, в астероид мы войдём через неё. Побыстрее нельзя?
– Это буксир, – усмехнулся Денис, – а не истребитель-перехватчик. К тому же если мы будем гнать его в экстремальном режиме, топлива хватит ненадолго.
– Извините, – сухо бросила американка. – Я просто нервничаю.
Выходное отверстие хода, через которое она выбралась из недр Ирода наружу, к счастью, оказалось на месте. Его диаметр – пять с лишним метров – позволял буксиру свободно пройти в тоннель. Денис направил аппарат к чёрной дыре, но в двадцати метрах от края дыры остановился.
Кэтрин слегка повернулась к нему корпусом:
– В чём дело?
– Давайте распределим обязанности и уточним план действий.
– План прост: найти наших парней и вернуться.
– Нам надо помнить, что время там внутри почему-то сильно отстаёт от нормального хода. У нас всего двое суток в запасе, а это означает, что мы должны минут через сорок пять – по нашим часам – выйти обратно. С результатом или без. Земля ждать больше не будет.
– Хорошо. Что ещё?
– Вам придётся через каждые сто метров сбрасывать маяки, я буду занят управлением буксиром.
– Естественно, я займусь маяками. У вас всё? – В голосе женщины послышалось сдержанное раздражение. Ей показалось, что русский напарник колеблется.
Денис же и в самом деле чувствовал некую раздвоённость, досаду, будто упустил из виду нечто важное и никак не может вспомнить, что именно. Его вдруг пронзила – как острая боль – мысль, что они вместе с астероидом и двумя земными кораблями представляют собой бомбу страшной разрушительной силы! Бомбу – и не что иное, даже если астероид и в самом деле является чужим звездолётом или живым существом.
– Вперёд!
Буксир окунулся в густую тьму тоннеля. И тотчас же сзади возникла стена, загородив выход в космос.
