Василий Васильевич Головачев Тайны большого леса

– Вряд ли такую плиту можно пробить гранатой.

– А «теннисным мячиком»?

– Жаль тратить без особой нужды.

– Давай попробуем бронебойным. – Редошкин взвесил в руке карабин.

– Сначала попробуем найти запорный механизм.

Максим приблизил лицо к зеркальной плите: показалось, что за ней что-то движется, – и в тот же момент плиту прочертили пять прямых линий – по числу углов коридора, сложились в пятиконечную звезду, и дольки этой звезды плавно разошлись в стороны, исчезая в стенах и открывая проход.

Напротив, буквально в трёх метрах, стоял человек в камуфляжном спецкостюме типа «хамелеон», но без шлема, и держал направленный навстречу гостям ствол карабина.

Редошкин, проявляя недюжинную реакцию, вскинул свой карабин.

Максим пригнул ствол к полу.

– Спокойно, Жора!

– Лопни мои глаза! – хрипло проговорил лейтенант. – Софа?! Живой!

– Он, – заулыбался Иосиф Матевосян, лейтенант из группы Максима, компьютерщик, электронщик, технарь и «хакер на все руки», как он сам себя называл.

Больше двух месяцев назад (в прошлой жизни, как любил повторять Редошкин) Матевосян (оперативный псевдоним Софа) входил в группу «Маугли» и участвовал в операции в африканском Баире по освобождению археологической экспедиции ЮНЕСКО, захваченной баирскими «повстанцами». Как и вся группа Максима, он попал под действие иномерианы и оказался в Большом Лесу. Максим после долгих поисков разбросанных по большой территории бойцов посчитал, что Матевосян погиб, как и Хасан Керзоев. Получается, Софа выжил! А главное – набрёл на гигантский провал-кратер, нашёл Крепость и расположился в ней как квартирант, сумев оживить кое-какие системы жизнеобеспечения сооружения.

– Чёрт кривоногий! – облапил его Редошкин.

– И я тебя люблю, рыжий, – ухмыльнулся небритый, черноволосывй, черноглазый и на самом деле кривоногий армянин. – Думал, уже не увижу никого!

– Рассказывай, – потребовал лейтенант. – Как ты здесь оказался, как сумел пролезть в Крепость, ну и поподробней.

– Куда я пролез?

– Командир общается с Большим Лесом, который и назвал этот бункер Крепостью.

– Как это – общается с лесом? – вытаращился Матевосян.

– Потом всё объясним. Сначала ты, колись.

– Подожди, вас двое? Остальные где?

– Хасик погиб, его африканцы замочили.

– Это те, которые были в Баире? Они что, тоже здесь?

– Говорю же, позже всё расскажем. Мир нашёлся, он с нами, остался в лагере с вертолётчиками.

– А Чуб где?

– Ни малейшего понятия, наверно, бродит где-то. Нас разбросало друг от друга на сотни километров. Наших из группы трое, а всего шестнадцать человек.

– Шестнадцать?! – поразился Матевосян.

– Экипажи двух «вертушек», посланных за нами, и две группы – нашего полковника и генерала Плащинина. Ты со «шмелями» и летучими «крокодилами» не встречался?

– Не приходилось. Тут и крокодилы водятся?

– Из будущего, – усмехнулся Редошкин.

Матевосян посмотрел на него с сомнением.

– Это долгая история, – нетерпеливо сказал Максим. – Твоя очередь делиться инфой. Ты давно здесь?

– По моим раскладам почти месяц.

– А ел что? Судя по физии, ты не отощал.

– Сначала питался своими запасами, воду чистую нашёл. Подстрелил козлёнка, зажарил.

Максим и Редошкин переглянулись.

– Потом нашёл в бункере склад и консервы.

– Консервы? – удивился Редошкин. – Местные? И не отравился?

– Здешние хлопцы были веганами, питались растительной пищей, и консервы у них были овощные. Они прекрасно сохранились в местных холодильниках. А вы что едите?

– Грибы.

– Грибы?! – теперь уже удивился лейтенант.

– Садитесь, – сделал приглашающий жест Максим обоим бойцам. – Где ты обитаешь? Далеко отсюда?

– Ещё метров сто.

– Как ты оказался в тоннеле?

– Сработала сигнализация, я и вышел посмотреть. А что это за драндулет? – Матевосян кивнул на аэробайк.

– Садись.

С трудом, но разместились на длинном сиденье аэробайка: Максим впереди, за ним лейтенант, последним Редошкин.

Мотоцикл бесшумно поднялся над ребром пола на метр, скользнул в глубину коридора, освещённого за зеркальной перегородкой пятнами света на потолке, выглядевшими как светящаяся плесень.

– Где вы раздобыли такую машину? – с завистью спросил Матевосян.

– Наткнулись на разбитую ракету инопланетян, – ответил Редошкин, – успели вытащить из неё много полезных вещей, в том числе этот воздушный мотоцикл.

– Инопланетян?

– Это мы так решили, что они инопланетяне, а Лес подтвердил нашу догадку. Ракета принадлежала каким-то космическим торговцам, но она не из здешнего мира, торговцы, очевидно, попали сюда таким же способом, как и мы – через иномериану.

– Инома… через что?

– Термин нашего эксперта, физика Егора Левоновича, кстати, твоего соплеменника. Прилетим обратно, он тебе всё по-научному обрисует.

Байк миновал стоящие у стены рядком четыре знакомых ящика. Все они были закрыты и выглядели массивными каменными блоками.

– Знаешь, что это за саркофаги? – оглянулся Максим.

– Гибернаторы, – ответил Матевосян. – Оставшиеся в живых обитатели бункера в надежде, что их когда-нибудь разбудят, позалезали в них и включили аппараты поддержки жизненных функций в условиях глубокой заморозки. Но этим саркофагам тысячи лет, аппаратура сдохла, и теперь они по сути представляют собой настоящие гробы. Всего в бункере я насчитал их под сотню.

– Демоны Войны.

– Кто?

– Лес сообщил, что до него этот мир населяли очень жестокие малосимпатичные существа, он назвал их Демонами Войны. Кстати, они в каком-то смысле наши предки. Демоны развязали войну, уничтожив друг друга, а их территории занял впоследствии Большой Лес. Мы встретили один гроб у самого входа в тоннель и даже открыли. Труп выглядит как живой, даже не мумифицировался.

– Аппаратура поддержки вышла из строя недавно. Так что вряд ли кто-то из этих мертвецов оживёт.

Впереди появился ещё один гроб, стоящий перед выступом, кольцом охватывающим коридор. Выступ сужал коридор до трёх метров, и Максим вынужден был посадить аэробайк.

– Дальше пешком, – сказал проводник. – Тут уже недалеко.

Взяли оружие, в том числе «теннисные мячи», оставив на мотоцикле только «фаустпатрон».

Коридор за выступом имел уже другую форму – треугольную, со стенами из зернистого янтаря – с виду. Самая узкая сторона треугольника была плоским полом, идти стало легче. Коридор действительно оказался недлинным, всего в двадцать пять шагов, и вывел гостей на балюстраду, опоясывающую зал сферической формы, но со стенами, представлявшими собой нагромождение сложных геометрических фигур.

В центре сферы, имевшей диаметр не менее пятидесяти метров, висела конструкция, напоминающая сросток пупырчатых разноразмерных огурцов, один из которых, лежащий горизонтально, светился.

Конструкцию окружало толстое кольцо с плоским верхом, чем-то напоминая кольца Сатурна, слепленное из ледяных с виду комков с человеческую ладонь. К кольцу вёл от балюстрады настил из пластин метровой длины, шириной со ступню мужчины, но не белого, а чёрного цвета. Пластины просто висели в воздухе, поддерживаемые неведомой силой.

– Сумасход, – сказал Матевосян. – Система обслуживания всего подземного хозяйства, а также управления удалёнными софтами.

– Комп, что ли?

– Нечто вроде этого, квантовая система. Мы к этим технологиям только подбираемся, очень интересное решение. Я с трудом разобрался в принципах работы.

– Каким образом?

– Подключился к нему… случайно, когда током ударило. Ну, так получилось. Ломал операционную систему больше недели.

– Сломал?

– Хакер я или погулять вышел? – осклабился лейтенант.

– Эта дорожка к огурцам уже была тут?

– Была, иначе я бы не добрался до Сумасхода. Абсолютно не представляю, кто по ней ходил, разве что какие-нибудь роботы.

– Почему ты называешь эту машину сумасходом?

– Это была моя первая оценка её возможностей, когда я нашёл к ней ключ: Сумасход с большой буквы. Столько лет прошло с момента её создания, а она ещё работает. Не в полном объёме, но фунциклирует.

– Что узнал интересного?

– Пойдёмте, покажу. – Матевосян первым ступил на кажущуюся ненадёжной дорожку из чёрных планок, отстоящих друг от друга сантиметров на тридцать. Людям ходить по таким мостикам было неудобно категорически, но и Демонам Войны (если судить по их ступням в гробах) тоже.

Спутники последовали за проводником, убедившись, что планки толщиной в пару сантиметров прочны и не качаются под ногами.

На «кольце Сатурна», опоясывающем «огурцовую композицию», располагались четыре выступа, имеющие углубления, похожие на сиденья, и по два сложных рычага перед ними. Один из выступов как раз находился перед горизонтальным «огурцом», имеющим ряд светящихся окошек и усов.

– Кресло? – спросил Редошкин.

– Вроде того, – кивнул Матевосян.

– Почему без спинок? Так же сидеть неудобно.

– Наверно местным операторам было удобно.

Лейтенант уселся на краешек необычного сиденья, явно рассчитанного на более крупного седока, взялся за рычаги, концы которых распадались на «пальцы-щупальца», соединявшиеся в «ладонь» в форме буквы «S».

Из щели на горизонтальной панели «огурца» вылез ещё один пупырчатый «огурец» и придвинулся к креслу оператора.

– Интерфейс, – проговорил Матевосян. Я не сразу сообразил, как он работает, пока не поскользнулся и не угодил мордой в «огурец».

– Это что-то новое, – хмыкнул Редошкин. – Мордой в салат – это я понимаю, а вот мордой в огурец…

– Очень смешно.

Матевосян шевельнул левым рычагом и, когда «огурец» перед ним придвинулся ещё ближе, сунул голову прямо в пупырчатый зелёный бок «овоща».

Редошкин издал восклицание, шагнув к оператору.

Максим удержал его.

Вся «огуречная конструкция» пришла в движение, принимая форму кристаллической друзы. Лишь несколько небольших «огурцов» так и остались «огурцами», остальные превратились в многостебельчатые кристаллы, внутри которых проявились какие-то фигуры или виды помещений.

Матевосян выдернул голову из «огурца», словно тот был не материальным объектом, а голографическим пузырём.

– Мы здесь. – Он ткнул пальцем в правый кристалл, внутри которого протаяло сферическое тело с колючкой в центре. – В остальных мониторах можно разглядеть большинство бункеров всего подземного комплекса.

– Крепости.

– Пусть будет Крепость, тем более что защищена она была серьёзно. Тот удар, что породил кратер рядом, был отбит каким-то полем, и Крепость почти не пострадала. Это уже спустя много лет после гибели цивилизации… как вы их назвали? Демоны… э…

– Демоны Войны.

– В точку. Они жили в Крепости ещё лет сто, пока не поняли, что в живых осталась только эта колония из пары сотен… гм, Демонов.

– Странно, что колония умерла, – сказал Максим. – Разве они не могли постепенно увеличить население и возродить цивилизацию?

– Во-первых, это были трёхполые существа, а в Крепости обитали только носители двух полов. Для получения удовольствия этих двух полов хватало, а для воспроизводства населения и продолжения рода нет, не хватало особей третьего пола. Во-вторых, весь этот район с кратером и Крепостью был заблокирован лесом. Демоны повоевали с ним, но проиграли и сбежали в гибернаторы.

– Как ты это выяснил? Неужели Демоны разговаривали на русском языке? Или на армянском?

Матевосян рассмеялся.

– Их техника не намного, но опередила нашу, хотя разговаривали они, конечно, не на русском. По сути Сумасход сам подобрал ключики к моим мозгам, прочитав мысли. Здесь нет никаких клавиатур, только аудиосвязь и мысленное сканирование, о чём я догадался не сразу, пытаясь голосом договориться с ним. Товарищ мыслит очень оригинально, однако он принял меня за своего, то есть за одного из шизанувшихся хозяев. Удивляться он не умеет, как не умеет и сочувствовать, в остальном вполне адекватен.

– Он мыслит? – хмыкнул Редошкин.

– Может, не так, как мы представляем, к тому же часть его операционных систем всё же не уцелела за много тысяч лет, но остальные работают.

– Понятно, – сказал Максим. – В таком случае нам крупно повезло. Ведь твой Сумасход мог быть таким же психически больным, какими были Демоны. И тогда мы сюда не прошли бы.

– Он же принял Софу за Демона, – хохотнул Редошкин.

– Это произошло уже после того, как лейтенант проник в тоннель. Ему повезло, что внешние защитные системы Крепости перестали работать. Вряд ли Сумасход впустил бы его так легко, скорее расстрелял бы ещё тогда, когда Иосиф спускался в кратер.

Улыбка на губах Матевосяна погасла, он шмыгнул носом:

– Я тогда об этом вообще не думал.

Редошкин похлопал его по плечу.

– Везёт не только дуракам и пьяницам.

– Ладно, мы слава богу здесь, и это замечательно, – сказал Максим. – Что ты успел выяснить о Крепости? Что работает? Есть ли в ней, кроме склада с едой, оружие и транспорт?

– Под нами шахта глубиной не меньше полукилометра. От неё отходят штреки, заканчивающиеся отсеками. Всего этажей – двадцать пять, так что отсеков уйма. Я один раз спустился на первый уровень, где и нашёл склад, а также отсек с какими-то машинами. Но специально не разбирался, транспорт это или нет. Кстати, на самом дне шахты торчит настоящая Эйфелева башня. Может, это какая-то антенна.

– Эйфелева, говоришь?

– С виду очень похоже. Да вы сами можете посмотреть.

– Обязательно посмотрим.

– Хотите познакомиться с Сумасходом? Он всё покажет. Только говорить с ним надо жёстко, в приказном порядке.

– Говорить?

– Ну… мысленно… хотя я всегда повторял мысли голосом.

– Генеральским тоном? – пошутил Редошкин.

– Даже ещё строже – тоном прапора. – Матевосян, поднялся. – Садись, командир.

Помедлив, Максим занял место оператора…