Василий Евстратов
S-T-I-K-S. Гаситель

Глава 4

– Живой! – произнёс я вслух, лишь бы только услышать свой голос и удостовериться, что действительно живой, когда в очередной раз проснулся в полной темноте землянки.

Повезло! Судя по времени, солнце уже встало, а я всё ещё являлся самим собой. Не зомбак. А раз так, то и нечего терять это самое, очень драгоценное для меня время. Отвязался от нар, через силу позавтракал остатками вчерашнего ужина и, экипировавшись по полной, отправился обратно в город.

Держа в руках автомат, я чувствовал себя более уверенным, чем вчера, но при этом и более разбитым. Самочувствие ещё больше ухудшилось, а жажда, жажда водой уже почти не утолялась. Хоть с утра свежей родниковой водой гидратор и наполнил, но чувствую, что его надолго не хватит.

Но то ладно, в городе, думаю, с ней проблем не должно быть. Если не в квартире у кого-нибудь, то в магазине в любом случае воды найду.

Оружие действительно неплохо так уверенности прибавило, особенно когда в пригороде нарвался на собаку. Очередную собаку, сколько их ещё по округе бегает, но хорошо хоть в этот раз одна была. Эта тварь увлечённо грызла уже кем-то прилично объеденное тело, только хруст стоял, кости в труху перемалывала. И так она этим делом занята была, что до последнего меня не почувствовала, и я, с расстояния метров в семь, тщательно прицелился и… Ruger всё же будет моим основным оружием, ну, после БАЯДа. Тихий, еле-еле слышный хлопок и обращённая собака свалилась дохлой тушей на только что терзаемый ею костяк.

На этом хорошие новости закончились.

Костяков со вчерашнего дня существенно прибавилось, возникло такое ощущение, будто твари безостановочно всю ночь пировали. И запах… Город полностью пропитался трупным запахом смерти.

В том числе и… Обошёл я всё же всех родственников наших с братом друзей, и кто бы знал, чего мне это стоило. Особенно когда мёртвых или не совсем мёртвых этих самых родственников встречал. Да и так много знакомых лиц увидел: окровавленные, или сами сожрали кого-то или их надкусили; обделавшиеся, стоят, покачиваясь или бредут в одном им известном направлении.

Жесть полнейшая!

«Будь проклят тот, кто это всё сотворил!» – скрипел я зубами.

Уже ближе к вечеру, совсем убитый после посещения Лёхиной жены, а там то же, что и у Светки произошло, та же трагедия. Людку не встретил, а вот ребёнка… Нет у Лехи больше ребёнка. Как и жены, впрочем, нет, только тварь с её лицом где-то по городу бродит.

Пришёл я в итоге к брату на квартиру, в ней сегодня заночую, так как сил в землянку возвращаться совсем уже нет. Укус почти не беспокоит, пальцами уже вполне нормально шевелить можно. Болит терпимо, пульсация окончательно прошла… в укусе прошла. Зато всё тело теперь ужас как колбасит.

«Видно, недолго мне осталось», – отрешённо подумалось.

Но после сегодняшнего дня и всего того, что я увидел, мысли о собственной смерти уже как-то совсем не пугали. Я и так думал, что раньше окочурюсь, а нет, ещё сопротивляется организм. Хотя уже всё меньше и меньше.

Задёрнул шторы, чтоб отрешиться от внешнего мира, снова к кровати привязался, только предварительно две полуторалитровые бутылки, принесённые с собой, рядом на полу поставил. Во рту если ещё и не Сахара, то уже близко к ней засуха, а у брата в квартире как назло ни капли воды нет. Поэтому и озаботился в магазин по пути сюда зайти.

Накрылся с головой одеялом, а то что-то меня морозить стало, и довольно быстро даже не заснул, а в какое-то полузабытьё впал. И впадал периодически, так как даже не знаю, сколько раз я просыпался ночью от кошмаров. Таких кошмаров, что от ужаса подрывался, хватал фонарь, что в изголовье у подушки лежал, в панике осматривался по сторонам… постепенно успокаивался, видя знакомые стены и что никого из приснившихся здесь нет. Жадно пил воду и снова отрубался, до следующего такого же подъёма. Но главное утром…

– Я всё ещё жив! – прохрипел я полностью пересохшим горлом.

С трудом наклонился, свесил с кровати руку, а там – фига, воды нет, всю ночью выхлебал. И сил что-то у меня в теле не очень много ощущается, кошмары чуть ли не последние вытянули. Если б не нож, рядом на полу с остальным оружием лежавший, то даже не знаю, хватило бы мне сил развязаться.

В итоге напился из гидратора, когда до рюкзака добрался, там ещё половина ёмкости заполнена была. После чего долго сидел здесь же в спальне с тяжёлой от многочисленных и не совсем весёлых мыслей головой и пытался решить, что дальше делать. Но так и не решил, ясно только, что отсюда уходить нужно. В братовой квартире оставаться не хотелось. Вернее, не хотелось, чтобы когда он вернётся, застал меня здесь у себя зомбаком. Даже представлять не хочу, что брат почувствует, а уж когда будет вынужден ещё и убить меня, так вообще.

Оглянулся на пороге, окинул мутным взглядом пустую квартиру и…

– Прощай, братан! – выдавил из себя, после чего решительно закрыл за собой дверь.

Выйдя из подъезда на миг замер, просто не представляя куда направиться, ведь всё ранее запланированное ещё вчера выполнил, а новые цели просто ни к чему себе ставить. Чувствую, что сдохну скоро, так мне погано. Так что постоял немного, да и потопал куда глаза глядят.

Глядели они, как оказалось, на выход из города. В какой-то момент мне так паршиво стало, что я реально отключился от внешнего мира – не помню где бродил и как тут в итоге оказался. А оказался я в пригороде в частном секторе. И вот сейчас остановился, замерев, пытался понять как я здесь очутился и не послышалось ли мне то, из-за чего в сознание собственно и вернулся?

Не послышалось, снова за спиной голос прозвучал:

– Та він зовсім ніякий, хлопці!^[6]

Медленно обернулся, придерживая правой рукой сбившийся мне под мышку автомат, и всеми силами стараясь удержаться в сознании. Зрение, как и сознание, тоже плыло, и чтобы рассмотреть детали, нужно было приложить немалые усилия.

За спиной у меня, посреди дороги, стоял лысый, небольшого роста и какой-то весь круглый, но при этом крепко сбитый мужик лет тридцати-сорока. Он, похоже, и говорил, а с противоположных дворов из калиток ещё двое как раз выходили и насмешливо на меня смотрели.

Теперь ясно к кому он обращался.

Что удивило, так это их вооружение: двое, в том числе и лысый, в руках арбалеты держали. И только один из этой тройки, самый здоровый из них, был вооружён нормально, держал в руках, если не ошибаюсь, американский Barrett. Во всяком случае, по внешнему виду он похож на него был. Но какой именно – не знаю, не встречал ещё такого.

– Що очима блимаєш, москаль? – снова обратился ко мне лысый. – Давай, скидай з себе все! Навіщо тобі такі хороші речі, все одно здохнеш скоро, судячи з твого виду.^[7]

– А якщо сам не помреш, то ми допоможемо, – заговорил второй арбалетчик. А подойдя ближе, рявкнул: – Не люблю вас, москалів!^[8]

Смотрел на этих уродов и в душе разгоралась просто невероятная ненависть. Не только на этих тварей, что ухмыляясь на меня смотрят, но и на тех нелюдей, что вирус выпустили, из-за которого матери, не осознавая этого, едят своих детей; на зомби, заполнивших мой родной город; на Димку, паскуду, который меня заразил; на…

– Ну що ти дивишся? Що дивишся? Роздягайся давай! Тільки аккуратно, без зайвих там смикань. А то…^[9] – не выдержал и третий, что до этого молча стоял, так же ухмыляясь, впрочем. Сейчас же, направив мне в живот ствол своей винтовки с массивным реактивным дульным тормозом, тоже решил меня поторопить. Спешат они, наверное, на тот свет.

Встречались мы в Прибалтике с бандеровцами, видели, что они творили. Достойные потомки своих предков. Так что зародившаяся где-то в груди ненависть теперь полностью акцентировалась на этих тварях, и такое ощущение возникло, будто она, эта ненависть, достигнув какого-то внутреннего предела, взорвалась, разойдясь невидимой волной от меня во все стороны. И этот взрыв принёс мне просто невероятное облегчение: в голове стало как никогда ясно, с глаз смыло муть, засуха во рту и та отошла на второй план. Так легко в теле стало, как… как только перед самой смертью бывает.

Улыбнулся облегчённо и приготовился умирать, пришло моё время. Нацикам я сдаваться не собирался, пусть лучше они меня пристрелят. Но это уже не пугало. Совсем не пугало. Даже хорошо, что умру не в беспамятстве и меня не сожрут зомби, как и сам им не стану. Умру как воин, о которых немало прочитал в детстве, а потом некоторых и в жизни увидеть довелось. Умру так же, как и они, глядя в глаза своей смерти, но и…

«Но и вас с собой заберу… кого смогу!» – улыбка моя стала ещё шире.

Вздохнул полной грудью ещё раз и уже готов был начинать, как… началось что-то непонятное.

– Ти чого либишься? – не понравилась моя улыбка лысому, отчего его собственная издевательская ухмылка, ещё недавно полная превосходства, сменилась сначала на обеспокоенное выражение, а потом его лицо вообще полыхнуло злобой, коей он и взорвался: – Ти чого либишся, падлюка? Та я тебе…^[10]

«Что он меня» – он так и не договорил. Качнулся в мою сторону, сделав один шаг вперёд, но тут же замер с открытым ртом. Зато лицо у него продолжало жить своей жизнью: злость сменилась на сильнейшее удивление, удивление переросло в испуг, а испуг уже перерос в полноценный ужас. И он, дрожащим голосом, прошептал:

– Хлопці, у мене дар пропав! Прискорення зовсім не відгукується!^[11]

Спустя мгновение и здоровяк с Barrett-ом отозвался, не менее испуганным голосом:

– Скрит не працює!^[12]

– Сенсорiка не працює!^[13] – одновременно с ним отозвался и второй арбалетчик, испуганно глядя на своих напарников.

И тут же лысый…

– Це ти, падлюко! Ти… Ти… – поперхнулся он воздухом, а потом чуть ли не по-девчачьи тонким голосом взвизгнул: – Гасник, хлопці! Це гасник! Стріляйте! Вбийте його! Вбийте…^[14] – продолжал он верещать, сам при этом пятясь назад, а потом и вовсе развернулся и задал стрекача.

Я сначала удивлённо наблюдал за их непонятными возгласами, пытаясь понять, что именно они кричат на своей мове, но услышав «Вбийте!» – понял и начал действовать. Это слово не только для них, но и для меня послужило командой.

Так что я сразу же и начал её выполнять: подогнув ноги и роняя себя на спину, вскинул БАЯД-400 и полоснул по ним длинной, на весь магазин, очередью. Благо с предохранителя автомат был снят, а патрон в ствол ещё при выходе из квартиры был дослан.

– Да ну нах, – выдохнул я хрипло, как только боёк щёлкнул вхолостую.

На удивление у меня всё получилось, и я почему-то ещё был жив. Не знаю, что за «гасныка» они во мне увидели, но если бы не запаниковали, то я, как минимум, так же как и лысый, раненый бы валялся.

Живучая сволочь!

В спину на уровне поясницы ему прилично прилетело, но в отличие от своих напарников, лежащих неподвижно, этот подыхать не спешил. Как бежал в ту сторону, так теперь и ползти пытается, абы только подальше от меня.

«Или от гасныка?» – снова мысли вернулись к этому непонятному слову.

Только кто бы мне ещё разъяснил, что это такое. Гаснык. Гаситель. За пожарного меня приняли что ли? Но это вряд ли. Они парни, конечно, суровые, другие так пить не умеют, но от них в панике не убегают, а скорее наоборот, особенно если те угощают.

Гаснык… Ну да, загасил я их, в этом они угадали, но ведь это получилось только из-за их испуга. Что же этот испуг вызвало… Я вообще половину их слов не разобрал. Вроде и украинский, похожий на наш язык, но похожий не значит аналогичный, хватает там и своих непонятных слов.

Всё так же лёжа поменял магазин на полный, передёрнул затвор и только потом с трудом поднялся. Такое ощущение возникло, будто с патронами и хорошее самочувствие выплеснул. Снова слабость навалилась, глаза заслезились, а во рту от жажды уже вот-вот всё трескаться начнёт, как земля без дождей во время засухи.

Не сводя с этой троицы взгляда, сунул находившийся на конце гибкого шланга мундштук в рот, но из-за спины в рюкзаке только шипение раздалось. Гидратор пустой оказался, даже не помню, как допил всю воду.

– Фак! – вздохнул огорчённо.

И тут же замолчал, заметив, что у нациков на поясах фляги висят. Но прежде чем к ним подходить, как учил брат, навёл автомат на тело первого и произвёл контроль, второму тоже прилетело. Оба трупы, даже не дёрнулись. С трудом удержался чтоб не пристрелить и лысого, который метрах в двадцати от меня находился и продолжал ползти, правда уже еле-еле.

Непонятные они какие-то. Чересчур уверенные в себе, не похоже, что по ним апокалипсис сильно ударил. А это неправильно. Вывод один: они были готовы к нему. Но это ладно, готовы, не готовы, вопрос не в этом. Есть другой и самый главный: что они, в смысле нацики украинские, в нашем городе вообще делают? Не они ли вирус у нас выпустили?

При мысли об этом кулаки сжались так, что от боли в глазах снова на миг прояснилось. Есть о чём лысого расспросить, поэтому и удержал палец на спусковом крючке.

После произведённого контроля подошёл к дохлому арбалетчику, взял у него флягу и направился к «языку» – пока тот не окочурился, нужно многое у него узнать.

Открутил колпачок у явно не пустой фляги и сразу же жадно присосался к ней. Сделав пять-шесть приличных глотков…

– Что за чёрт! – я недоумённо уставился на неё.

Сначала по пищеводу теплом прошло, а потом в желудке прилично запекло. Ну ещё бы не запекло, уже сутки, можно сказать, во рту и крошки не было, а во фляге явно не вода, а что-то спиртное.

– Ну, точно, – понюхал содержимое, – водкой пахнет.

Хоть и хотелось полностью флягу опустошить, но хватило ума больше не пить. Опьянею, на голодный желудок-то, а в моём состоянии это гарантированная смерть.

«Смерть!» – прострелило мыслью, после которой я принялся заполошно оглядываться.

О зомби я как-то позабыл за всеми этими событиями, и только теперь услышал, как они урчат. Но урчат во дворах, выбраться из которых не могут, а вот на улице пока ещё никого не было. Но нужно поспешить с вопросами, пока они не появились, тем более спиртное на удивление хорошо жажду погасило. Даже дышать легче стало и в голове прояснилось чуть.

«Странно, – кинув удивлённый взгляд на флягу, я прислушался к себе. – Действительно полегчало, и дышать с каждым разом всё легче и легче становится».

Вопросов ощутимо прибавилось.

Лысый видимо услышал хлопки выстрелов за спиной, а потом и моё к нему приближение. Прекратил ползти, вместо этого с трудом перевернулся на спину и…

– Брат! Брат, не треба!^[15] – пуская кровавые пузыри на губах, торопливо шептал он. – Не стреляй, брат! Мы не хотели… Попугать просто хотели… Шутили, брат…

– Считай, что шутка у вас удалась и я испугался! – услышав, что он шепчет, внутри снова полыхнуло бешенством, и я еле сдержался чтобы его, как и труп Димки тогда, не отходить хорошенько ногами. Но вот когда до меня дошло, что этот полутруп ещё и на русский перешёл и вполне нормально на нём лопочет, уже не выдержал и, уронив флягу на землю, схватив этого нацика за пазуху, хорошенько встряхнул и прошипел ему в лицо:

– Поздно ты, падла лысая, вспомнил, что народы наши братские! Почему-то всегда вы об этом вспоминаете, как под задницей начинает припекать. Твари!

Отбросил его от себя и, поднявшись на ноги, отошёл на пару шагов в сторону, чтобы успокоиться. Но лысый снова, плюясь кровью, принялся шептать, что они шутили и убивать не хотели. Так что с успокоиться были проблемы, а вот желание заткнуть его пулей, только возрастало с каждым словом. Особенно бесило, что он меня братом называет.

Но пусть с трудом, я всё же взял себя в руки. И то, только из-за того, что заметил, что у лысого уже не только кровавые пузыри, но и пока ещё тоненькая струйка крови из угла рта потекла. Буду и дальше психовать, вообще ничего не узнаю. Так что заставил себя успокоиться, подошёл обратно, подобрал флягу и, сунув её ему под нос, спросил:

– Это что такое?

– Живец, – прекратив причитать, ответил лысый на автомате, скосив взгляд на флягу. А потом, видимо, до него дошло, о чём я спрашиваю, так как его глаза стали стремительно увеличиваться в размере от удивления, и когда они чуть ли не в два раза больше стали, он выдохнул, снова перейдя на украинский:

– Свіжак?! Дійсно свіжак? Але ми ж не знали, Улєй! Ми не знали! На спорядження повелися! Якщо б знали що свіжак… ти ж знаєш, Улєй, ми ж свежаков не чіпаємо… – запнулся он на миг, – Вже не чіпаємо. Але ти ж нас вже покарав за ті випадки…^[16]

Слушая всю эту бредятину, я никак не мог понять, то ли лысый от потери крови сбрендил, то ли они и раньше какими-то сектантами были. Попытался его словесно прервать и о живце более подробно расспросить, но он на меня вообще не реагировал: глаза круглые, смотрит в небо и перед каким-то Улеем оправдывается.

Пришлось его снова за шкирку взять и встряхнуть хорошенько, о чём тут же пожалел, хоть и добился желаемого. Лысый вскрикнул от боли, а кровь, теперь уже не изо рта, а из-под него чуть ли не ручьём потекла.

– Где вы этот живец взяли? – спросил торопливо, пока тот не помер.

– Самі зробили! (Сами сделали!) – еле слышно прошептал он. – Не вбивай, хлопець! Все розповім. Улєй вже нас покарав, що на свіжака смикнулися. Не любить він цього. Завжди карає…^[17].

Видя, что он снова в свой бред скатывается, прервал его:

– Не убью, лысый! Не убью, раз вас уже ваш Улей наказал! Ты главное рассказывай! Как вы его сделали? – наклонился я к нему ещё ниже, чтоб ни слова не пропустить.

– Горілка, сто грам, – принялся он шептать давно заученный рецепт, – споран в ній розчинити, процідити і водою все це розбавити. На півлітра води. Пити потроху… отруїтися можна.^[18]

– Что за споран, лысый? – чуть не взвыл я, увидев, что у того глаза начинают закатываться.

– У вурдалакiв на потилиці наріст… – уже еле слышно шептал он, – у ньому сіро-зелені виноградинки трапляються. Це спорани. Без них смерть^[19].

«Окончательно свихнулся, – понял я, как только перевёл и осознал, что он сказал. – Уже бред несёт».

Но был ещё вопрос, который очень и очень сильно меня волновал.

– Меня зомби укусил – это заразно? – спросил я, потому что уже не был уверен в этом. Самочувствие после живца стремительно улучшалось, я уже не ощущал себя одной ногой в… не в могиле, в неё они не спешат, но вот зомбаком я, до встречи с ними, уже почти стал. И тут такое стремительное исцеление.

Хотелось бы верить, что перед тем как резко напрягшись, вытянувшись в струнку, чтобы помереть, этот нацик успел сказать «нет». Даже не словами, говорить он уже не мог, а глазами и еле-еле заметным шевелением или даже намерением пошевелить головой из стороны в сторону.

Я медленно поднялся на ноги, глядя на уже мёртвого лысого, из-под которого натекла приличная лужа крови. Хорошо хоть в противоположную от меня сторону. Но как обидно, сколько вопросов, и из-за своей несдержанности без ответов остался. Но кое-что, и как бы не самое главное, я от него услышал.

– Спораны, значит? – задумчиво посмотрел я на флягу, гадая: действительно ли это бред, как я изначально подумал, или он всё же говорил правду? Ведь складно говорил: – «Сто грамм водки, в ней этот непонятный споран растворить, процедить и разбавить в полулитре воды». Действительно складно и не похоже на бред.

Складно-нескладно, но как представлю, что зомбаков потрошить придётся… Желудок выдал возмущённую руладу, требуя хоть что-нибудь в него закинуть.

«Действительно, живец, – усмехнулся я кривовато. – Думать могу что угодно, а организм своего требует».

Живец этот непонятный реально помогает и с каждой минутой мне становилось всё легче и легче, в голове проясняется. Да и жажда уже почти исчезала, даже дышать стало легче, в горле уже совсем не пустыня Сахара. И я с удовольствием вдохнул полной грудью этот казавшийся сладким воздух, выдохнул облегчённо, сбрасывая с плеч невероятно тяжёлый груз, который, как оказалось, я на себе носил с тех пор, как тётка обратилась и Димка меня укусил.

– Ещё повоюем, брат, – прошептал еле слышно. – Я, похоже, ещё задержусь на этом свете.

Окончательно я поверил в это, когда желудок повторно и более настойчиво зарычал. Но вот удовлетворить его настойчивые просьбы сейчас было нечем, мой рюкзак точно пустой, еды там нет. Разве что… Открутил снова колпачок и сделал ещё пару глотков живца, пусть в желудке хоть что-нибудь плескается, пока еды не раздобуду.

«А ведь Николай Олегович, похоже, был прав и водка действительно не даёт в зомбака превращаться, – дошло вдруг до меня, когда я снова понюхал содержимое фляги. – Был бы в этом уверен раньше…»

Резко оборвал сам себя. Судьба и так меня бережёт, зря я на неё гнал и сейчас продолжаю гнать. Прощенья просим! Мало того, что жив до сих пор, так и сюда каким-то непонятным образом добрался. Зомбаки не сожрали, как и говорил – жив до сих пор, так ещё и если лысый не бредил, шанс на дальнейшую жизнь мне предоставила, живчик этот подогнав.

И надо этим подарком пользоваться, а не ворон считать! Везение моё, похоже, заканчивается, но я и так от души благодарен за шанс, а дальше…

«Дальше мы уже сами справимся, – думал я, глядя на ковыляющего в мою сторону зомбака. Или вурдалака, – как его лысый обозвал. – Вот сейчас и проверим, что за наросты у них там есть. А то что-то раньше я ничего такого не видел. Но я ведь и не присматривался».

Пока вурдалак до меня не доковылял, принялся в темпе трофеи собирать. Первым делом здоровяка, вооружённого Barrett-ом, распотрошил. Подсумки срезал с него, не стал с аккуратностью заморачиваться, из других, кровью замаранных, просто магазины вытащил. Обыскал его тщательно, но ничего похожего на серо-зелёные виноградины не нашёл. Хотя ополовиненная фляга с живцом и у него была, помимо ещё одной, но уже с водой.

Вот её я, глядя на уже почти добравшегося до меня зомбака-вурдалака, и опустошил. Хоть и полегчало после живца, но память о жажде никуда не делась и я просто не смог оторваться от фляги, пока последние капли воды не стекли мне в рот.

– Вот теперь повоюем! – бросил пустую флягу на рюкзак, лежащий сейчас возле здоровяка, достал из кобуры Ruger и… – Фак!

Еле успел увернуться, уйдя в кувырок. Эта тварь вурдалачья на рывок пошла, резко ускорившись.

«Совсем тупой стал! – костерил себя последними словами, выходя из кувырка и вставая на колено. – Видно же по нему, да и чувствуется, вонь какая, что эта тварь уже кем-то подзакусила. Нет, нужно обязательно почти в упор его подпустить…»

Встав на колено, поднял Ruger и влепил два выстрела в затылок замершему спиной ко мне зомбаку. Не ожидал, тварь, что я увернусь, вот и остолбенел на мгновение, дав мне возможность себя завалить.

«Всё же лысый, похоже, бредил, – пришёл я к выводу, осмотрев заваленного вурдалака и никаких наростов на нём так и не обнаружив. – Может просто не на каждом такой нарост есть?»

Смотрел я на теперь уже тройку вурдалаков, что на щедро тут пролитую кровь навелись, и надеялся, что хоть у одного из них нарост «на потилиці» обнаружится.

– Чёрт! Нужно спешить!

Из-за поворота, вслед за тройкой, ещё пятеро вышло. И кто знает, сколько их там ещё прётся?

Принялся второго арбалетчика, а потом и лысого в темпе обыскивать. И НИЧЕГО! Нет у них споранов! Да у них, если честно, вообще ничего не было, кроме оружия, боеприпасов, запаса болтов к арбалетам, фляг с живцом и с водой – только у остальных фляги с водой, в отличие от здоровяка, находились в боковых карманах рюкзаков, а не на поясе. И, судя по пустым рюкзакам, становилось ясно, что они сюда за добычей пришли, лишним ничем себя не нагружали. И где их нычка со всем имуществом теперь фиг узнаешь. Как не узнаешь, что это за Улей, который не прощает, если каких-то новичков трогают, Что за гаснык такой? Кто вирус выпустил и есть ли ещё нацики у нас в городе?

Вопросов тьма! Вот где только ответы на них искать?

Вложил Ruger в кобуру, взял наизготовку БАЯД, сейчас не до аккуратности, тварей уже с десяток в мою сторону ковыляет и из-за поворота ещё трое вышли.

Оглянулся назад… там чисто, никого нет. Вскинул автомат, прицелился, и одиночными принялся валить вурдалаков, не подпуская их близко.

Они, оказывается, не совсем тупые – я с удивлением наблюдал, как последняя вышедшая из-за поворота тройка развернулась и потопала обратно.

Но удивляться долго не стал: как ушли, так с подкреплением и вернутся. Принялся заваленных на наросты проверять.

Или лысый реально бредил, или я что-то не так понял. Никаких наростов на затылках у теперь уже точно мертвяков я не обнаружил.

– «У вурдалакiв на потилиці наріст» – прошептал я, осматривая последнего и тоже не находя у него никакого нароста. – На потилиці. На по-ти-ли-цi. На потыл… Ну правильно же понял: тыл, потыл – за-тыл-ок. Не может же быть, что «потилиця» – это… – посмотрел я на выдающуюся пятую точку женщины в брюках, явную любительницу пирожных. Но сейчас от неё запах совсем не пирожных шёл, да и характерные пятна на брюках намекали совсем не о пирожных.

Это «потилиця», что ли? На этом тылу наросты искать?.. Чёт я брезгую.