Василиса Ветрова
Невероятная Индия
Предисловие
В далёком 2013-м году мы с друзьями решили махнуть в Индию недельки на две. Я только что пережила защиту кандидатской, страдала от неразделённой любви, и, чтобы не послать всё и вся на фиг, нуждалась в срочной смене обстановки. А друзья мои были просто отчаянной парочкой. Они-то, в отличие от меня, в Индии уже бывали и знали, что нас ждёт. Другие из нашей компании почему-то идею не поддержали и от поездки отказались. Я немного этому удивилась, представляя себе великую страну с древней культурой, где половина жителей точно просветлённые, а вторые близко к этому.
Денег особо не было, потому никаких туров, организовывали всё сами. Собирали рюкзаки со всем необходимым, покупали билеты, продумывали маршрут. Вернее, маршрутом занималась подруга. Она присылала мне ссылки, но в предзащитной запаре мне и взглянуть было некогда. Так что отправилась я в Индию в абсолютном неведении относительно… всего.
Поездка вышла настолько необычной и полной впечатлений, что я захотела написать об этом историю. Друзья попросили изменить их имена, так что назовём их Данила и Оля. А ещё в заключении добавлю такую фразу: все события и персонажи описаны в рамках моего личного восприятия, которое может существенно искажать объективную реальность. Хотя вы же понимаете, что никто из нас не воспринимает эту реальность в полной мере и такой, какая она есть?
Понимаете же? Тогда отправимся в Индию вместе!
Глава 1. Прибытие
«Я вошёл в воду Ганга и карму всю на хрен смыл,
Казалось, ещё чуть-чуть, и я вообще просветлею,
Я вернулся домой таким же, каким и был…»
Слова из песни «Круто-то тут»/ Василий К. и Кирилл Комаров
Аэропорт в Нью-Дели встретил нас гомоном многолюдной толпы и расстеленными всюду узористыми коврами. Мы прошли по ним, гружёные рюкзаками, и поймали такси. В видавшей виды старенькой легковушке не было кондиционера, а Дели, несмотря на начало мая, плавилась в адской жаре. А я жару вообще-то люблю, потому высунувшись в раскрытое окно, ошеломлённо наблюдала за тем странным месивом, которое оказалось в Индии на дорогах. Машины всех сортов и расцветок, от новеньких до ржавых "консервных банок", неповоротливые автобусы, разрисованные витиеватыми надписями, и с какими-то лохматыми висюльками на зеркалах, бесчисленное количество велосипедов и мотоциклов с пристроенными к ним огромными прицепами, заваленными коробками и всяким барахлом доверху так, что груз возвышался за спиной седока огромной шаткой горой. И вся эта масса, ещё и гудела: водители ругались в голос и постоянно сигналили, даже у некоторых велосипедистов с повозками на руле красовались здоровенные клаксоны для этой цели.
Данила снимал весь этот коловорот на видео, а я спросила у Оли:
– Чего это вопят и сигналят, как ненормальные?
– А они всегда так, – ответила подруга, – у них тут, кто первый посигналит, тот и едет.
– Серьёзно? А правила движения им на что? – поинтересовалась я, глядя как с нами поравнялась лошадь, запряженная в телегу. На телеге сидел загоревший до черноты индус в разноцветных штанах и рубахе, в сандалиях на босу ногу и громко кричал: посигналить ему было нечем.
– Правила, видимо, есть, мы ведь до сих пор ни в кого не врезались, – Оля тоже наблюдала за наездником на телеге.
– И это удивительно, – добавила я.
Мы выгрузились из такси у вокзала. На площади было людно, взгляд выхватывал из толпы женщин в лёгких сари, приятных ярких цветов. Мужчины же почти все разгуливали в совсем не аутентичных футболках и джинсах. Ни одного белого лица, речь незнакомая, все надписи на хинди. У облупившегося здания вокзала среди вытоптанной до состояния гранита земли росли какие-то корявые деревья, в их тени спали нищие. С нечесаным колтуном в волосах, одетые в лохмотья, они почти все были калеками, у кого ноги не хватало, у кого сухая рука или лицо раздуто, у одного не было глаза. Наши Московские бомжи по сравнению с ними – красавчики.
– Им подавать нельзя, – предупредила Оля. – Тогда налетят всей толпой, не отобьёшься. Придётся звать на помощь. Лучше не смотри даже в их сторону – заинтересуются.
– Ясно, – я, согласившись, отвернулась.
– Девчонки, следите за сумками, – предупредил Данила. – Тут на ходу могут обобрать!
Я поправила небольшой рюкзак с документами и деньгами, который висел спереди на груди, и мы пошли в здание вокзала.
Там у касс собрались огромная очередь. Сидений в зале на всех не хватало, и люди, ожидающие свой поезд, садились прямо на пыльный пол.
– Дели – грязный город, – объяснила Оля, поэтому лучше свалить отсюда как можно скорее. Я ещё в Москве купила электронные билеты. До поезда часа три. Нужно за это время успеть получить в кассе оригиналы.
Ребята скинули рюкзаки на пол в углу вокзала, и я осталась охранять наше добро, а они пошли пробиваться в очередь. Волей неволей взгляд мой падал на людей, сидящих на полу. Среди них оказалось много мужчин одетых с виду вполне прилично: рубашки и джинсы, брючные костюмы (по такой-то жаре!). Индусы тыкали стилусами смартфоны вовсе не походили на бедняков. У нас с ребятами в ту пору были ещё кнопочные телефоны, а такие вот сенсорные мы считали ненужной дороговизной. Я обратила внимание на семью, которая тоже расселась кружком на откровенно грязном полу. Двоих маленьких мальчиков миловидная женщина в сари кормила какими-то круглыми сладостями из кулька. Детишки елозили пальцами по полу, потом тянули их в рот, и всё было норм. Ни тени беспокойства на лице матери или отца. Ну, у них тут другая культура, что поделать.
Всё оставшееся время я наблюдала за чумазой девочкой лет десяти, которая в засаленном, явно давно не стираном платье, как обезьяна, лазила по перилам у входа. Я пыталась эту культуру понять. Привести в соответствие с какими-то своими внутренними нормами. Но соответствие так и не находилось. А потом и вовсе захотелось по нужде и мысли ушли совсем в другую сторону.
Ребята пришли, наверное, через час, и я пулей побежала в туалет. Дорогу мне объяснил прекрасно говорящий по-английски индус, из тех, что тыкали смартфоны сидя на полу, ещё и указал направление. Туалет находился на улице…
Я и сейчас часто вспоминаю это зрелище, когда вижу где-либо какой-то срач, или друзья говорят «извини, но у меня не убрано». Я думаю: «камон, ребята, я видела общественный туалет на индийском вокзале, если вы меня хотите чем-то удивить или шокировать, старайтесь лучше!» Честно, мне ни разу не пришлось встретить что-то и вполовину напоминающее этот треш. И, надеюсь, не придётся. Пусть этот туалет останется у меня топ номер один в «грязном» списке, и, можно считать, что жизнь удалась.
Скажу, что остановиться и сделать свои дела мне пришлось задолго до входа. Ибо зона вони и текущего оттуда добра начиналась гораздо раньше. И я вряд ли была первой, кто не решился пересечь рубеж. А уж сходить как полагается, в то самое отверстие, под силу было разве что самому дерьмодемону, так сказать, из-за сродства к стихии.
– Там треш, – предупредила я ребят, вернувшись. Но они, конечно, всё равно пошли. Деваться было некуда.
– Кстати в Индии все общественные туалеты бесплатные, – Оля решила провести мне ликбез.
– И знаешь почему? – хитро сощурился Данила. – Здесь деньги-то не особо у людей водятся, ходили бы прямо на улице.
– Иногда здесь и такое можно увидеть, – уверила меня Оля.
Мне осталось только покивать и порадоваться, что совсем скоро мы покинем Дели и отправимся в благодатный Ришикеш. Город йогов, знаменитый своими школами. Там проходила обучение и моя преподаватель. Забегая вперёд скажу, что я жестоко ошибалась по всем пунктам.
Мы забрели в привокзальную кафешку с засаленными столами и взяли местной еды. Я выбрала рис с овощами и картошку, обжаренную до золотистой корочки. Рис оказался огненно острым, и отправился на доедание Даниле. А кругляшки вовсе не были картохой, а какой-то жирной приторной сладостью. Ребята давились чем-то похожим на шаурму и, рыдая от специй, запивали её водой.
– Это нам не повезло, – утирая слезу сказала Оля. – Кафешка привокзальная – такое себе. На самом деле в Индии вкуснющая еда. Вот сходим в ресторан, и ты оценишь.
Доев, кто сколько смог, мы пошли садиться на поезд. По дороге обнаружили «палатку» с фруктами с прилавком, устроенным на велосипедах. Счастью нашему не было предела. Все с радостью заели острятину спелыми бананами и личи.
Платформы было всего две, над ними мост-переход. И больше ничего, ни указателей, ни тем более, электронных табло.
– Наш поезд через полчаса, – объявила Оля. – Но это ничего не значит. Они здесь ходят как попало, могут и на три часа опоздать. Мы в прошлую поездку так самолёт продолбали.
Данила пошёл выяснять у местных, с какой платформы нам уезжать. Мы с Олей охраняли рюкзаки. Тем временем неспешно подкатил поезд, на платформу вывалилась гудящая толпа индусов. Многие тащили с собой тюки, что меня удивило, уложив их на голову. Особенно люто смотрелись с таким грузом женщины, которые в лёгких сари выглядели тонкими и хрупкими для такой тяжести.
– А здесь любят так носить, груз, наверное, равномерно распределяется, – заметила Оля. – Только спина ровная должна быть, без всяких там сколиозов.
Поезд потихоньку тронулся и стал набирать ход. Сначала мимо проехали вагоны, похожие на наши, российские: через окна было видно полки. А потом я увидела другие: двери раскрыты, вместо стекол в окнах металлические решётки, и сквозь них видно людей, плотно сидящих на полках в два этажа. Похоже, это какие-то бюджетные места.
– Ришикеш! Ришикеш! – к нам подскочил Данила с индусом, который орал что-то на хинди и указывал на поезд.
– Девчонки, наш поезд! Давайте, запрыгиваем! – Данила подхватил рюкзак.
– На ходу?! – прихренела я.
– А это точно наш? Ещё минут тридцать до нашего, – Оля с сомнением стала надевать рюкзак.
– Ришикеш, Ришикеш! – индус активно закивал, указывая на поезд, который всё ещё тащился мимо нас.
И ребята рванули к вагонам.
Чёрт! Запрыгивать на ходу мне раньше не приходилось. Но оставаться на перроне без плана дальнейших действий – тоже. Поэтому, скрепя сердце, побежала за остальными. Чуть не рассчитав силы, я заскочила на ступеньку, схватилась за ручку в тамбуре и влетела в какого-то индуса, попутно впечатавшись плечом в стенку вагона. Индус был мягче.
– Девчонки, посадка как прошла, все в порядке? – Данила окинул нас взглядом. В основном он смотрел на меня, я ж об стенку приложилась. Плечо чуть побаливало, но я кивнула вместе с Олей: всё норм.
– Наши места в начале вагона, в АС-классе, – предупредила подруга. – Нам придётся идти через весь поезд до них.
– Етить-колотить, – мы с Данилой вздохнули почти одновременно, оценив узкий просвет в забитом людьми вагоне.
Но пришлось ломиться, задевая всех рюкзаками, крича «сорри!» и стараясь не встретиться лицом со свисающими с верхних полок ногами.
К концу нашего маршрута мы знатно охренели. Я чувствовала себя тряпкой, только плохо выжатой. Пот тёк градом, и всё на мне было мокрым, мутило от жары и вонищи, исходившей в основном от сортиров, которые были в конце каждого вагона. Я видела некоторые через плохо прикрытую дверь: каждый как маленький филиал того, вокзального. Расплескавшаяся по кабинке хлюпающая коричневая жижа, которая настоялась на жаре до тяжёлого насыщенного запаха. Впрочем, это меня уже не удивило, скорее, хорошо легло в общую картину. «Ага, всё сходится», отметило это дело подсознание и положило файл в папку «Индия» рядом с инфой о вокзальном туалете.
И наконец измученные мы дошли до вагонов АС-класса. Там работал кондиционер, и на каждой полке размещалось только по одному человеку. Я думала, что сейчас доберусь до нашего купе, хлебну водички и упаду без ног на своё место, забывшись праведным сном до самого Ришикеша. После ночного перелёта было бы самое то.
– А вот и наши места! – объявила Оля и уткнулась в распечатку, сверяя инфу.
С «наших» мест свисали босые индусьи ноги.
– Как так, не понимаю, – Оля сунула билеты мне на проверку. – Вот же «АС 45, АС 46, АС 47». Наши места ведь.
– Угу, – подтвердила я, скидывая рюкзак. Наши, не наши, а стоять с этой ношей после кросса через весь поезд я уже не могла. Готова была уснуть прямо тут же, на рюкзаке. И с места не сдвинусь, хрен с ними с этими индусами! А индусы недовольно окинули нас взглядом, один сел на полке и поинтересовался, что нам, собственно, надо.
Оля стала показывать ему наши билеты, а он достал свои. Ни слова по-английски, один хинди. Ну и цифры мест те же. Индус качал головой, понимающе вздыхал, но смотрел строго и явно не собирался уступать место. Остальные перекидывались между собой отдельными фразами и в обсуждение не влезали. Оля обернулась к нам:
– Нужно искать начальника поезда, или вроде того. Он в голове вагона.
Мы напоили её водой, воодушевили, и они Данилой пошли разбираться. А меня отрядили сторожить рюкзаки. Не тащить же их через весь вагон обратно.
Начальник оказался плотным и низкорослым, серая рубашка формы топорщилась у него на животе.
Он взял билет у нас, у индуса, недолго поизучал, поцокал языком и произнёс длинную фразу на хинди. После чего отдал заметно повеселевшему индусу билет. Я заподозрила неладное.
– Да, тут написано «Ришикеш». Но вы сели не ту сторону. Этот поезд уже едет из Ришикеша обратно в Дели, – объяснил начальник на английском, смягчая согласные и пришепётывая. Поэтому мы не сразу разобрали смысл. А может, не хотели осознавать тот факт, что теперь уж точно продолбали свой поезд.
– Етить-колотить твою налево! – заключил Данила, когда мы, наконец, осознали истину. Каждый внёс свою ругательную лепту, позабавив индуса–начальника, после чего тот добавил:
– Сейчас остановка будет, выходите и садитесь в обратную сторону. Может на вокзале удастся возместить часть стоимости и купить другой билет. Но на сегодня вряд ли. Обычно на несколько дней вперёд всё раскуплено.
Не успели мы со всем добром выгрузиться на платформу, как вдали показался поезд.
– О! Этот обратно едет! Давайте на него, живо! – скомандовала Оля.
– А билет? – я чуть напрягалась.
– Какой, на хрен, билет! – чуть ли не в один голос возмутились ребята, и мы устремились на нужную платформу, перебегая путь перед приближающимся поездом.
Там мы схватили двух первых попавшихся индусов и с пристрастием допросили их, куда этот поезд едет. Они оба клялись, что мы попадём на тот вокзал, с которого недавно отбыли.
Мы покидали вещи в тамбур бюджетного вагона, того самого, где вместо стёкол были решётки, а за соседней с тамбуром дверью булькало добро местного сортира. Я поймала себя на мысли, что мне на это плевать, как и на волны мощного запаха тоже. Видимо, критическая масса изумительных впечатлений превысила какой-то предел, и в сознании выбило предохранители. Теперь такое принималось за норму. Ребятам тоже было фиолетово, мы даже не потащили рюкзаки в вагон. Индусы остались с нами.
– В приоткрытую дверь идёт воздух с улицы, а в вагоне полно народу и душно, – объяснили они.
Ехать нам оказалось около часа, именно столько мы тащились по вагонам, и разбирались с путаницей в местах.
– Если повезёт, и наш поезд как следует опоздает, – заметила Оля, – то успеем уехать в Ришикеш.
– Боюсь, что по закону подлости поезд как раз уже уехал вовремя, – заключил Данила. – Он допил последнюю каплю воды из своей бутылки, грустно взглянул на дно и убрал баклажку в рюкзак. Уже вечерело, но жара на спад пока не пошла.
Мы с Олей пренебрежительно фыркнули на «закон подлости», не любим мы его и стараемся ему не попадаться. Этот закон ведь какой, чем больше в него веришь, тем чаще попадаешь под его действие. Я и сама раньше придерживалась стратегии Данилы, но потом нашла в общаге под кроватью книжку про трансёрфинг реальности и оценила посыл: от негативных мыслей не будет ничего хорошего, кроме негатива. И до сих пор считаю, что автор прав.
Индусы, ехавшие с нами в тамбуре, были улыбчивы, благожелательны и тут же втянули нас в беседу. Одеты они были бедновато, но на английском, пусть и с лютым акцентом, говорили получше меня. Мы с радостью беседу поддержали, задавая вопросы по культуре и обычаям Индии.
– Я видела у некоторых женщин пальцы покрашены в красный, зачем это? – спросила я.
– Это в честь богини Лакшми, красят по праздникам. Это богиня домашнего очага и изобилия, женская богиня, – ответил один из индусов.
Ещё мы узнали, что красную точку на лбу ставят замужние женщины, а вместо колец у них свадебные браслеты.
– А я слышала про касты, – в свою очередь задала вопрос Оля. – Что люди из разных каст не могут пожениться, даже если любят друг друга. Насколько это строго?
Индусы в два голоса стали касты отрицать.
– Это пережитки прошлого! Давно было! Сейчас такого нет! Касты остались только в головах у людей! – убедительно завозмущались они.
Тема не ушла далеко от свадеб и женитьбы, и некоторое время наши попутчики пытали ребят вместе ли они, и почему не женаты. Намекая, что после двадцати негоже девушке ходить незамужней. А парень, который встречается с девушкой не на виду у родителей, обязан взять её в жены. Потом, заметив, что Данила немного смутился, они перешли на тему традиций индийских свадебных церемоний и расспрашивали нас, сравнивая обычаи. Оказалось, что и у них за невесту должны давать приданое. Индусы с азартом кинулись перечислять несметное количество шелков и коров.
– А если невеста бедная и у неё ничего нет, – поинтересовалась я. – Она что, не сможет выйти замуж?
– Да нет, сможет! – успокоил меня мужчина. – Просто она выберет жениха из более низкой касты.
Он продолжил дальше болтать о свадебных обрядах, а мы с ребятами переглянулись. Похоже, касты действительно остались в головах у людей.
Добравшись до нужной станции, мы распрощались с индусами, и пошли разбираться на вокзал. Поезд наш всё же ушёл, и денег не вернули. Но бог с ними с деньгами, билеты до Ришикеша в кассе нам предложили только через неделю. Если мы, конечно, не хотим ехать в общем вагоне. Столько тусить в Дели мы не планировали.
– Вот, я говорил, жопа, – заключил Данила. – А вы всё «мысли позитивно», и где теперь наш поезд?
– Как будто он от негативных мыслей тут же перед нами появится, – возразила Оля.
– Надо планировать, предполагать, что может случиться, чтобы потом не расстраиваться, – объяснил Данила. – Вот я был готов.
– А расстроен больше нас, – заметила подруга.
– Так! У меня закончилась вода, я пошёл за водой, и вам принесу, – парень сбросил рюкзак. – А вы сторожите вещи.
Не успели мы покидать свои рюкзаки на пыльную площадь, как к нам подошёл улыбчивый молодой индус в светлом льняном костюмчике.
– О, намасте! Какие красивые девушки! Недавно в Индии? Можно с вами сфотографироваться?
Меня такая просьба несколько ошеломила.
– Это норма, индусы любят фоткаться с белыми, – тихо объяснила мне Оля. – И потрогать могут. Белая кожа – это для них наудачу.
– Конечно, можно, – она улыбнулась парню, и он с готовностью достал смартфон.
А после слово за слово и мы рассказали нашу историю с поездом.
– Так вам надо в центр помощи туристам, – лицо индуса приобрело участливое выражение. – Это недалеко, сейчас на навигаторе покажу. Можно пешком дойти.
Пока он показывал Оле карту и объяснял дорогу, вернулся Данила, подошёл к Оле, приобнял её и поздоровался с индусом. Они неплохо так дружелюбно общались, обсуждая карту. Улыбка с лица индуса при виде Данилы спала, и объяснение быстро закончилось. Попрощавшись, наш помощник испарился.
– Девчонки, кому попало доверяете, – завозмущался Данила. – Он так близко подошёл, мог что-то ценное спереть.
– Например, Ольку! – предположила я, и мы с подругой покатились со смеху.
В отместку, пока мы пёрли с рюкзаками до центра, Данила хранил грозное молчание.
Центр располагался в двухэтажном видавшем виды здании. Интерьер внутри напоминал советский: старые деревянные панельки до середины стены, дальше – краска. Облупившаяся. Внутри оказалось полно посетителей. Кто-то сидел на металлических стульях, кто-то устроился прямо на полу, некоторые даже спали, расстелив туристическую пенку. Лица у всех грустные и усталые, общий вид потрёпанный. Чтобы расспросить, как тут себя вести, мы выцепили из толпы европейца в застиранной майке, обгоревшего и с недельной щетиной на лице. Вид у него был откровенно замученный.
– Тоже на поезд опоздал, – поделился печалью он. – Ходят, как хотят, их чёртовы поезда. Теперь только самолёт, а билет стоит кучу денег, ещё и на ближайшее время не найдёшь. Некоторые сюда уже несколько дней наведываются.
Я мысленно открестилась от такой перспективы. Ну на хрен! Такой вариант не для нас.
– Ну всё, девчонки, попали, – Данила безнадёжно бросил рюкзак на пол.
– А как тут всё устроено? – Оля провернулась к Даниле спиной.
– Занимаете очередь к одному из операторов, – европеец указал на противоположную сторону зала. Там рядами стояли столы, за которыми сидели индусы с ноутами и беседовали со страждущими туристами. – Там вам отель подберут, где можете подождать. Ну и билеты, на ближайшее число, если повезёт.
Мы встали в очередь.
– Не Оль, тусоваться тут нам не пойдёт, надо придумать нам билетов, – сказала я подруге, намекая на трансёрфинг реальности.
– Ага, никому не дадут, а нам дадут, ну давайте, жгите, – проворчал Данила. Он утащил рюкзаки в угол, расстелил там туристическую пенку и уселся на пол, предоставляя нам выбивать билеты.
Оля его взгляды не нравились. Она знала про силу намерения от меня, и если не разделяла теорию полностью, то точно понимала, что в любых делах настрой должен быть позитивный.
– Какие нам билеты нужны? – поинтересовалась я.
– Три купе, АС-класс, это с кондиционером, в них хоть ехать можно, вонищи нет, – ответила Оля.
– Ага, – кивнула я и стала намеревать нам три места. Намерение штука тонкая, тут главное хотеть, но не слишком, и ни в коем случае не сомневаться, представлять – да, верить – да. Я бы назвала это состояние не воображением, а ожиданием того, что вот сейчас уже случится. Ты не просто веришь, ты знаешь, что оно будет так. Вот уже скоро.
Очередь продвигалась быстро, и мы оказались у заветного стола. Пожаловались насчёт упущенного поезда в Ришикеш. Круглолицый индус сочувственно покачал головой и начал искать нам билеты.
– На сегодня есть только два билета, на вечер… – цокнул языком он. – Один можно докупить в общий вагон.
– Общий этот тот, где вместо стёкол решётки? И в три этажа сидят индусы, свесив ноги? – уточнила я у Оли.
– Ага, – кивнула она.
– Или можно взять билеты через три дня, – индус прочитал на наших лицах сомнение. – Подберу вам отель на это время в Дели.
И тут у меня щёлкнуло. Намерение! Я же не могу просто так взять и отступиться, это было бы неправильно. Хотела уехать сегодня? Нужно идти до конца, иначе грош цена этому всему.
– Оль, надо брать на сегодня то, что есть, – сказала я подруге.
– Я тоже так думаю, что-нибудь придумаем, хоть на одной полке с тобой спать будем, – кивнула подруга и обратилась уже к индусу: – Мы берём!
Тот с сомнением качнул головой, но начал оформлять билеты. Через минут пять его лицо расплылось в улыбке:
– Вам повезло! Появился ещё один билет. Кто-то вернул, видимо. Класс АС+, будет чуть дороже, чем два первых. Берёте?
– Берём, конечно! – в два голоса закричали мы. Радости моей не было предела: получилось! Получилось! Получилось!!!
Мы с Олей обнялись, восторженно визжа, чем взбодрили раскисших посетителей.
Данила нашей радости не разделял. Ворчал, что ещё рано расслабляться, а мы веселимся.
– Девчонки, надо быть пособраннее, – заметил он. – Мы в чужой стране, поезд продолбали и на новый, кто знает, попадём ли.
– Вот ты пессимист! – удивилась я. Вообще моя подруга – Оля, с ней мы были в Тайланде и по России много ездили. А Данилу я знала гораздо меньше, мне он всегда казался весёлым и компанейским. И тут такое.
– Это он ворчит из-за нервов, – шепнула мне на ухо Оля, когда мы уже шли из центра с рюкзаками. Совсем не устойчив ко всякому трешу. Когда что-то случается, становится таким вот. Ничего, потом, когда всё наладится, сразу подобреет. Художник – натура чувствительная.
Вокзал, с которого отправлялся наш новый поезд в Ришикеш, был на другом конце Дели. Мы долго голосовали, ловя такси, пока не подъехало странное сооружение из мотоцикла и приделанной к нему деревянной повозки. Сама повозка была раскрашена в яркие желтый и зелёный цвета, ниша для пассажиров завешана бахромой, а внутри неё красовалась лавочка, обитая потёртой тканью.
– Ух ты, мото-рикша! – подпрыгнула на месте Оля. – А давайте возьмём его, прокатимся! Когда ещё попробуем!
Чёрт меня дёрнул согласиться.
Мы не влезали с рюкзаками в повозку никак. Либо мы, либо рюкзаки. Подкатил ещё один мото-рикша, предлагая нам разделиться. Кто-то один должен был поехать с ним.
– Ну что, мы с Васей вместе, а ты, Данил, садись к нему, – предложила Оля.
– Не-не-не, девчонки, нельзя разделяться, – он замотал головой. – Я вас одних не пущу. И уж тем более, никто из вас не поедет отдельно. Давайте уминаться в повозку, мать её ети!
И тут к обсуждениям подключился индус, этот по-английски говорил плохо, зато хорошо показывал – место на мотоцикле позади себя, и как хорошо будут лежать рюкзаки на коленках у ребят. Один рюкзак мы вкорячили в повозку сбоку на сидение, второй и третий навалили на Данилу, чтобы держал, а миниатюрная Оля втиснулась рядом. Мне досталось место на байке. «Просторно, рюкзаки не давят», подумала я.
Ага. Всё было неплохо, пока мы не выехали широкую в несколько полос трассу.
Вечерело, и, кажется, заканчивался рабочий день, машин кругом было полно. И не только машин.
Вцепившись в бока индуса, я оглядывалась по сторонам. На байке посреди кипящего транспортными средствами потока было страшно. Вот слева впритирку к нам проехал здоровенный двухэтажный автобус с забрызганными грязью боками. Буквально через секунду мы чуть не столкнулись со встречной легковушкой справа. Наш мотоциклист и её водитель взаимно обругали друг друга и на том разошлись. Я держалась за бока своего индуса и следила за ним, а он, казалось, совсем не следил за дорогой, расслабленно постукивал пальцами по рулю, нагло втискивался между машинами, подрезал тех, кто пытался проехать сбоку. И ругался, нещадно и громко. Нас также ругали в ответ и сигналили. Я не понимала, как в нас ещё не врезались и не перевернули к чертям эту повозку. Хоть бы шлем выдали, но тут о них, видимо, вообще не слышали.
На светофоре мы поравнялись с кибиткой, вроде нашей, только в качестве тягловой силы там был запряжен какой-то монстр. Здоровенный гибрид неведомых представителей крупнорогатого скота. Голова больше походила на лошадиную. А вот широкая туша с мускулистой грудью – на бычью. Животное стояло так близко, что вполне могло долбануть мощным копытом по нашему мотоциклу, если бы захотело. Но оно лениво презрительно посмотрело на меня и отвернулось. Как будто для него я всего лишь песчинка, мелкий человечек с хрупким телом и короткой жизнью, забежавший в его владения на мгновение. А вот оно топтало ещё Древнюю Индию, когда здесь не было ни широких дорог, ни асфальта, ни машин.
А ведь и правда: мы, жалкие людишки, объявили себя венцом природы, окружили себя техникой, комфортными домами и возомнили, что защищены, что вечны. Иллюзия.
Я продолжила осознавать это открытие, наблюдая за коловоротом вокруг, почти абстрагировавшись от криков, бесконечных сигналов клаксонов и ругательств. Здесь, в Индии всё вокруг говорит тебе: хрупкая человеческая жизнь ничего не стоит и может оборваться в любой момент. Например, на этой дороге. Это нам, привыкшим к цивилизации, смерть человека трудно принять, как что-то обыденное, естественное, а здесь ты осознаёшь, что у тебя за спиной стоит Вечность и ты для неё ничто. Пыль.
На вокзал мы прибыли в ночи. Ребята в кибитке не особо имели возможность осмотреться и задремали, вцепившись в рюкзаки. Сонные, они вываливали эти рюкзаки на тротуар. Вокзал оказался огромным: много платформ, внушительные многоэтажные здания и широкая площадь. Она вся была занята людьми, которые, расстелив рядами цветастые покрывала, укладывались на них спать. В торце здания вокзала торчала небольшая трубочка, из которой текла вода. Когда мы подошли поближе, я заметила на ней краник, но он не успевал закрываться: по воду стояла огромная очередь с разнообразными бутылками и бадейками.
– Вода бесплатная, – заметила Оля. – Для тех, кто не может купить. Но нам вряд ли стоит попробовать. С непривычки может и живот прихватить.
– А они что, живут тут на вокзале? – уточнила я.
– Ночуют, наверное, – кивнула Оля. – Кто-то, может, ждёт поезда, а кто-то и живёт. Куда им деваться? В Индии много бездомных, и это не значит, что они алкаши, как наши бомжи. Многие работают.
– Ага, в Дели дорогая недвижимость, – добавил Данила. – Читал, здесь люди покупают айфоны и живут в коробках. Понимают: всё равно не накопить.
Я вспомнила, как в моем детстве передавали по новостям, что в Индии было аномальное похолодание, вроде плюс четыре или около того, но погибло много людей, замёрзло. Теперь понятно почему.
– Надо найти путь и платформу, от которой отправляется наш поезд, чтобы его не профукать, – Данила взял у Оли билеты и стал рассматривать. – Странно, почему здесь два времени в отправлении. В 20.15 и 22.22. Так то, уже восемь скоро. Он уйдёт, если мы не поторопимся.
Я взглянула на билеты, прикольное время нам досталось, какое ровное. Для меня-то вопросов не было, разве может быть у сгенерированного чистым намерением билета быть другое время? 22.22 – вот самое подходящее для отправления!
Мы нашли платформу и путь. И там стоял поезд, номер на нём и на билетах совпадали. Только двери были закрыты, и никто не спешил пускать нас внутрь. Опять никаких табло и объявления по громкой связи на хинди. Причём каждое начиналось с неприятного звука: Тадам!
Мне этот сигнал был знаком. Когда инет только начал появляться, у меня был модем от Билайн, скорость оставляла желать лучшего, всё постоянно висло и соединение обрывалось, каждый обрыв сопровождался таким вот сигналом: тадам!
Не слишком приятная ассоциация.
Пока я удивлялась всплывшим в голове воспоминаниям, ребята решили идти расспрашивать какое-нибудь начальство о двух временах отправления.
После некоторых скитаний в полутьме с рюкзаками мы добрались до небольшого домика, где за столом сидел круглый индус в чалме. Он рассмотрел наши билеты и выдал длинную фразу на английском, который сначала показался мне хинди. Если бы не “departure time”*, на котором он сделал акцент.
Ребята ничего не поняли и переглянулись.
