Варвара Еналь
#Карта Иоко
#Глава 3
1
– Это только начало, – хриплый голос прозвучал совсем рядом, буквально над ухом.
Я вздрогнула и резко обернулась. От неожиданности и страха у меня клацнула челюсть и подкосились коленки, так что с трудом удалось устоять на ногах. За моей спиной была только дверь и чуть сбоку – зеркало шкафа. А в зеркале отражался кто-то… или что-то…
Оно было совсем рядом, рукой подать, прямо со мной в комнате. Оно надвигалось на меня, приближалось, обретая четкие очертания. Фигура возникла из мрака, лунный свет обрисовал ее контуры, и я, глядя в зеркало, поняла, что сейчас просто умру от ужаса.
Я быстро оглянулась, прошептав «мама», и уставилась на своего гостя в черном капюшоне. Гость приблизился, поднял голову, и капюшон чуть-чуть съехал назад, открывая высокий лоб, длинные черные пряди волос и сверкающие синие глаза.
На самом деле синих глаз не бывает, так просто пишут в разных романах и сказках, чтобы сделать героя более привлекательным. Конечно же, глаза у колдуна были не синие в буквальном смысле этого слова. Радужки его сияли голубым безо всякой примеси серого или желтого, но таким четким, таким ясным и пронзительным, что мне показалось, будто мой гость заглянул в самую середину моей души.
– Задавай вопросы. Продолжай, – спокойно произнес он.
– Мамочки, – прошептала я и вцепилась руками в край стола. Опустила глаза на карту и еще больше удивилась. Тонкие линии надписей и дорог на ней слабо мерцали серебристо-голубым светом.
Мой ночной гость терпеливо ждал, не отводя от меня внимательного взгляда. Он стоял напротив окна лицом ко мне и спиной к огромной выпуклой луне, которая словно приблизилась и теперь нагло наблюдала за моими колдовскими действиями.
Значит, надо спрашивать. Ладно. Что я там хотела узнать?
Собравшись с силами, я прошептала, еле выговаривая слова:
– Игорь любит меня?
Из моих губ вырвалось облачко пара, в голове мелькнула мысль о том, что в комнате слишком холодно, и тут же пропала. Остались только пронзительные глаза колдуна, буравящие меня взглядом.
– Вопрос задан неверно. – Мой гость сделал паузу, а после добавил: – Всегда одни и те же неверные вопросы, София.
Он выделил гласные моего имени, словно они смешили его, но на лице у него не промелькнуло и тени улыбки.
– Надо бы спросить: нужен ли тебе Игорь. И я ответил бы, сказал бы самое главное. Но ты задала глупый вопрос и получишь глупый ответ, который тебе не понравится. Нет. Игорь не любит тебя. Насколько я могу судить, Игорь вообще не умеет любить кого-либо. Тем более девушек с явным недостатком на лице.
От этих слов внутри меня будто все оборвалось. Стало пусто и темно. Я подавила судорожный всхлип, мотнула головой, откидывая пряди неубранных волос, и выдала следующий вопрос.
– Я смогу избавиться от родимого пятна на лице?
– О да. – Колдун закивал головой. – Сможешь. Это хороший вопрос. Дело, как всегда, в цене.
Он слегка отодвинулся, и лунный свет упал на его лицо. Совсем еще молодой, почти мальчишка, с пухлыми губами и немного широким носом, он казался моложе меня, и только хриплый низкий голос сбивал с толку. У мальчиков не бывает таких голосов.
– Ты кто? – прошептала я, завороженная его загадочным обликом.
И тут он улыбнулся. Широко, весело, демонстрируя крупные белые зубы.
– Четвертый вопрос. Ты задала мне четвертый вопрос, София. Ты знакома с условиями? Колдовские карты надо читать внимательно, дорогая.
Это его последнее и наглое «дорогая» резануло слух.
– Я задала только три вопроса! – крикнула я и на всякий случай вцепилась в стол, чтобы колдун не смог меня никуда утащить.
– Четыре. Я могу назвать их все. Ты спросила: «И это все?». Это был первый вопрос. Потом поинтересовалась нежными чувствами Игоря и своим пятном. А четвертым вопросом было пожелание узнать, кто я такой. Я отвечу и на него. Я – Иоко.
Тут он схватился за столешницу поверх моих рук, его шершавые теплые ладони перекрыли мои пальцы и прижали их к кромке стола. Мне стало больно, я попробовала вырваться, но что-то изменилось вокруг меня.
2
Лютый холод пополз по моим ногам, сковывая движения. Колени, бедра, талию точно охватили оковы – я утратила власть над собственным телом. Ни двинуться, ни повернуться. Холод пробирался внутрь, подползал к самому сердцу, но я не могла даже взглянуть вниз, на ноги.
Голова не поворачивалась, шея сделалась деревянной, и только глаза Иоко по-прежнему оставались передо мной. Они бешено светили, сияли и горели не хуже луны за его спиной.
А луна будто сошла с ума. Она раздулась, приблизилась, увеличилась, и ее серебристый свет смешался с голубым свечением карты. Стены комнаты раздвинулись, но посмотреть на них я не могла, лишь боковым зрением замечала – что-то происходит.
Что-то изменилось вокруг меня и продолжало меняться дальше, но я не могла понять, что именно, не могла рассмотреть и тем более остановить это. Я превратилась в ледяную статую, и мое тело зажило собственной жизнью, отдельной от сознания.
Мне хотелось орать от ужаса, и в голове вертелось только два слова: папочка, помоги!
Но к моему огромному, неописуемому ужасу, я ничего не могла произнести. Ни единого слова.
Я даже выругаться не могла. Глаза слепило нереальное сияние луны, карта вдруг сделалась выпуклой – горы, скалы, реки и башни на ней выросли, словно в голографическом изображении. Они постоянно менялись – то поднимались огромные башни из синих камней с черными остроконечными крышами, то появлялись зазубренные кромки гор. Как будто карта решила показать лучшие места, что были запечатлены на ней.
И в тот момент, когда на самой ее середине появилось высокое раскидистое синее дерево, Иоко схватил висящий у него на шее кулон, похожий на ключ, вставил его в отверстие у подножия дерева, повернул несколько раз, и все вокруг погрузилось в темноту.
Или мне показалось?
Я несколько раз моргнула, отцепила наконец пальцы от стола и подула на замерзшие руки.
Иоко убрал под рубашку ключ, отступил и ровным, ничего не выражающим голосом заметил:
– Ничего, скоро согреешься. Нам предстоит долгий путь.
Поначалу я ничего не могла разобрать. После яркого лунного сияния в глазах плясали цветные пятна и сумрак комнаты казался мне непроницаемым. Замерзшие ноги еле гнулись, и я подумала было, а не отморозила ли их?
Я точно знала, что сбоку должен был стоять мой диван, потому сделала пару шагов и попробовала опуститься на него. Дивана не оказалось, и я с такой силой грохнулась об пол, что из глаз полетели искры.
– Я бы на твоем месте не делал резких движений. По крайней мере пока не начнешь нормально видеть. Это не твоя комната, поэтому лучше пока не двигайся, – посоветовал Иоко с прежней бесстрастной интонацией.
Сам он, судя по всему, чувствовал себя превосходно.
– Что же это, если не моя комната?
– Моя башня. Башня Иоко.
Я смахнула с ладоней мелкие камешки и мусор, еще раз огляделась. Мои бедные глаза наконец более-менее освоились со здешней темнотой, и я смогла рассмотреть мрачные стены и высокие стрельчатые окна.
За стенами замка царила ночь, такая же лунная и яркая, и я различила на каменном полу бледные пятна лунного света. Только вот луна за окнами настолько сильно отличалась от той, к какой я привыкла, что рот у меня открылся сам собой.
Она была голубоватая, огромная и заполняла почти половину небосвода. Рядом с ней чуть сбоку висела еще одна планета, поменьше и побледнее, и потому сияния этих двух лун хватало, чтобы рассмотреть место, где я оказалась.
Это был огромный пустой зал с круглым столом посередине. Толстую каменную столешницу украшала замысловатая резьба, в которой просматривались загадочные буквы. Я понимала, что это не русский язык, но буквы, тем не менее, тоже понимала. Они складывались знакомым и родным пазлом и звучали в голове, точно старая забытая песня.
Как такое может быть?
На кромке стола была выбита одна фраза.
«В башне есть выбор».
Выбор чего?
Я мотнула головой и поднялась с пола. С того места, где я сидела, надпись на столешнице просматривалась особенно хорошо, ее выхватывал из темноты лунный свет, играл на резных гранях выпуклых букв, заставляя их слегка серебриться, точно они были выложены из драгоценного металла.
– Нам предстоит дальняя дорога, надо торопиться, – снова заговорил Иоко.
Теперь его голос звучал энергично и резко, и хрипотца слышалась особенно сильно. Мальчишки так не говорят, такой низкий голос мог принадлежать только взрослому человеку.
Я снова посмотрела на колдуна. Он скинул с головы капюшон, его длинные, до плеч, волосы оказались абсолютно черными, а кожа белой, с легким загаром, который в лунном свете и вовсе казался призрачным.
Сам Иоко походил на призрак – красивый и страшный. Теперь он не казался мальчишкой, и даже гладкие, лишенные растительности щеки не могли сбить с толку. Он был взрослым, абсолютно взрослым человеком.
Или не человеком?
Иоко стоял лицом к окнам, и его профиль, освещенный призрачным светом луны, казался правильным до нереальности. Лишенный эмоций, спокойный и ровный лоб, низкие прямые брови, прямой нос с широкими ноздрями, красивые чувственные губы и ямочка на подбородке.
Я осторожно поднялась, чувствуя, как согреваются ноги и руки. В зале, несмотря на отсутствие стекол в окнах, было тепло. Стрельчатые каменные арки не имели ни створок, ни ставен, ни переплета, и звездная ночь заглядывала в них вольно и свободно.
– Куда пойдем? – хмуро спросила я не столько из интереса, сколько из желания нарушить странную шуршащую тишину, что царила в зале.
– Скажу сразу. – Иоко повернулся ко мне и сверкнул глазами. Так мне показалось тогда, что сверкнул, настолько серьезным и яростным был его взгляд. – Скажу, чтобы ты больше не спрашивала. Я служу здешнему властелину, тому, кто завоевал этот мир. Его называют Владеющим, Властелином, Темным, Черным, Великим, Злым Духом. У него много имен, но ни одно полностью не отражает его сущности. Я называю его Хозяином. Моя задача приводить к нему души. Живые души людей из живых миров. Здешний мир давно умер. Он называется Безвременьем, и жителей в нем нет, только призраки. Я доставлю тебя к Хозяину, и на этом мы распрощаемся.
– А потом что? – еле слышно пробормотала я.
– Что будет потом, не знаю. Дорога нам предстоит долгая и трудная, поэтому тебе следует собрать вещи. Здесь есть шкаф, у стены около камина. Там найдешь все, что тебе нужно. И поторопись, пока светит луна, нам надо дойти до первого Убежища.
– У меня есть выбор?
– Всегда. Но если останешься тут – погибнешь, как только сядет луна. Придут лусы и сожрут тебя. Никто не может противостоять лусам. Можешь посмотреть, в этом зале лежат кости тех, кто не поверил мне и решил остаться. Прямо у камина как раз есть один. Я привел его, по меркам вашего мира, прошлой осенью.
Голос Иоко звучал спокойно и мирно. Даже немного ласково. Не чувствуя подвоха, я повернулась к противоположной от окон стене, где находился огромный пустой камин, в котором не было даже золы. Рядом с каминной кладкой действительно лежал человеческий скелет. Белые кости, высушенные ветрами. Или обглоданные загадочными лусами?
– Кто такие лусы? – спросила я и осторожно приблизилась к камину, чуть не споткнувшись о какой-то странный предмет. Наклонилась и отпрянула в ужасе – на каменном полу лежала черная кроссовка, похожая на те, что продают в нашем магазине недалеко от моего дома. Зеленые надписи, зеленые шнурки и погрызенная подошва.
Человек, чьи кости остались у камина, когда-то жил в моем городе?
– Это из моего города? – спросила я Иоко.
– Моя карта сейчас находится там. Значит, люди оттуда. Всегда оттуда.
– Его съели лусы?
– Глупый вопрос. У тебя полно глупых вопросов, София. Избавь меня от них.
Костяшки пальцев, рассыпанные около белых ребер, кости таза, голени – все обглодано начисто, не осталось ни кусочка плоти. Перед огромным зевом камина что-то блеснуло в лунных лучах, я наклонилась и увидела розовый смартфон.
Значит, труп принадлежал девочке!
Она, как и я, пожелала задать вопросы и погибла от загадочных лусов, так, что ли?
И вдруг я вспомнила объявления, которыми пестрели столбы и маршрутки прошлой осенью. Разыскивалась семнадцатилетняя Ксения. Она ушла из дома поздно вечером и не вернулась. Я тогда еще подумала – какой смысл отправляться на прогулку в половине двенадцатого ночи?
Теперь же мне все стало ясно. Скорее всего, передо мной сейчас лежала Ксения – вернее, то, что от нее осталось. Она не уходила из дома – она вызвала колдуна Иоко.
– Почему ты оставил ее тут? – Я оглянулась и встретила пронзительный взгляд.
– Она не захотела идти со мной. Я никого не заставляю, София. Каждый сам выбирает свою судьбу. Разве ты не по собственному желанию взялась за мою карту? Разве ты не знала правил? Никакого обмана, все честно. Я честно предупреждаю, но никого не заставляю. Выбор за тобой.
– Это не настоящий выбор. Ты приволок меня в башню, и я могу выбирать – умирать от лусов или умирать от твоего Хозяина. Отличный выбор!
– Почему ты думаешь, что умрешь, встретившись с моим Хозяином?
Теперь Иоко в самом деле заинтересовался. Его брови полезли вверх, лицо помолодело на глазах – и на меня взглянул веселый мальчишка.
– Потому что ты сам сказал, что твой Хозяин – Злой Дух. Чего еще можно ожидать от Злого Духа? Он же не добрый, верно? Его потому так и назвали, что он делает злые дела. Это же ясно.
– Согласен. Логично. Мне нравится, как ты рассуждаешь. Последние мои подопечные не рассуждали, а все больше орали и плакали. Продолжай, София.
Мое имя он произносил четко и медленно, тщательно выговаривая звуки и делая ударения на всех гласных. Я поморщилась, шагнула назад, отступая от скелета, натолкнулась взглядом на стену над камином и углядела череп, выбитый на ней, каменную выпуклую черепушку с большими глазницами, идеально круглой макушкой и без нижней челюсти.
Точно такой же череп я рисовала в углу своих рисунков.
– Что означает этот череп? – спросила я.
– Это знак Хозяина. Во́рон и череп – его знаки. Всегда были. Мы можем не успеть. Что ты выбрала, София?
– Собираю вещи и иду с тобой. Куда я могу сложить нужные вещи?
– Все найдешь в Шкафу Желаний. Только открывай не все дверцы сразу, а по одной и по очереди. Посмотрим, что ты можешь пожелать.
Иоко опять улыбнулся, взъерошил волосы и приблизился. Складки его черного плаща мягко зашуршали, сам он оказался в тени и очень близко от меня, так что я уловила запах пыли, железа и еще чего-то терпкого и незнакомого, похожего на запах неизвестных растений.
– Ладно. Открываем дверки Шкафа Желаний, – пробормотала я.
3
Мне хотелось бы отдельно рассказать о загадочном шкафе из башни Иоко. Он сыграл слишком важную роль в моей судьбе, чтобы забыть о нем.
В идеально круглом зале не было ниш, выступов или еще чего-нибудь ровного, куда можно было бы пристроить прямоугольную мебель. Поэтому шкаф неожиданно для меня оказался закругленным. Он занимал простенок между камином и окнами и тянулся длинной линией вдоль всей стены.
Он идеально повторял изгиб стены, и даже его дверцы были вогнутыми, закругленными. На каждой из них было изображение во́рона с разных ракурсов – вырезано на филенке и раскрашено черной краской. Железные ручки представляли собой витые стебли трав, и все створки были одного размера.
Я открыла первую от камина створку и восторженно прошептала:
– Мамма миа…
Передо мной оказались полки, забитые стопками клетчатых рубашек. Я уже говорила, что обожаю клетчатые рубашки. Развернув первую же попавшуюся, я увидела, что она байковая, приталенная, с кармашками на груди и с молнией вместо пуговок. На горловине имелся товарный знак «Колинза».
– С ума сойти! – восхитилась я. – Я беру эту рубашку. И еще несколько. Прямо все…
– Некоторые желания должны исполняться, – улыбнулся Иоко. – Пожелай правильно, не сглупи, как с вопросами.
И тогда я поняла, как работает шкаф.
В нем было всего семь створок, значит, я могла пожелать семь раз. И одно мое желание уже исполнено – передо мной лежали стопки рубашек, выбирай какую хочешь.
Все происходящее казалось сном, но таким реальным, что холод, ужас и темноту я могла осязать. Может, мне все же снится все это? Ведь так уже случалось, что похожие на реальность сны я запечатлела в красках.
Но мог ли присниться розовый мобильник, валяющийся в пыли? А обглоданные кости могли присниться?
Сон это или не сон, но я не желала оставаться в башне. Уж лучше уйти с Иоко, чем встретиться с жуткими лусами, пусть даже и во сне. Выбор был сделан, и значит, мне надо собраться в путь. Башня милостиво помогала мне, и это было большим плюсом. Если дорога дальняя, мне много чего может понадобиться, поэтому я сосредоточилась.
У меня мелькнула мысль пожелать, чтобы Шкаф Желаний отправил меня домой, но я тут же отмела ее. Уже было понятно, что в этом мире все не просто, все с подвохом и тайным смыслом. Потому вряд ли я смогу попросить вернуть меня домой и потратить драгоценное желание.
Я сделала по-другому.
Я выбрала несколько рубашек – пару теплых, одну с капюшоном и несколько с короткими рукавами. В мире Безвременья (как назвал его Иоко) было вполне тепло, даже ночью. Но мало ли что, пусть у меня будет парочка вещей с длинными рукавами, вдруг пригодятся…
У меня не было ни сумки, ни рюкзака, куда бы я могла все это сложить. Значит, следующее пожелание вполне ясно.
Я закрыла створку и с удивлением уставилась на изображение во́рона на ней. Птица повернулась, расправила крылья, посмотрела на меня блестящим хитрым глазом и застыла, точно ничего странного и не произошло.
– Он шевелится! – выдохнула я, отпрянув от шкафа.
– Не трать время. Конечно, шевелится. Семь во́ронов – семь мудрецов, исполняющих желания. Это они творят для тебя магию. А ты думала, что волшебство делает шкаф, что ли? – усмехнулся Иоко и нетерпеливо притопнул ногой. – Желай дальше!
– А ты не торопи. Надо сосредоточиться, – рассердилась я.
Следующего пожелания я не произносила вслух, просто подумала и открыла очередную створку. Конечно, я тогда немного сомневалась, что пожелание подействует, что шкаф не выкинет какую-нибудь шутку со мной. Кто их знает в этих странных темных мирах?
На открывшихся полках лежали рюкзаки. От маленьких до больших – множество самых разных рюкзаков. Походные, спортивные, военные. Вот уж точно, в башне есть выбор!
Я выбрала рюкзак обычного размера – вроде того, с какими ходят в школу, но со множеством карманчиков, уложила на дно рубашки и уже смелее и быстрее взялась за следующую дверку. Во́рон на предыдущей дверке точно так же развернулся, взмахнул крыльями, опустил голову и застыл, довольный и веселый. Ладно, поехали дальше.
У меня оставалось пять пожеланий, и я решила задумать самые нужные вещи. Одеяло – тонкое шерстяное, чтобы не занимало много места, но было теплым. Лекарства – на всякий случай, вдруг поранюсь или еще что-нибудь. В боковой карманчик я сунула мазь с антибиотиком, по пачке парацетамола и цитрамона, таблетки от кашля, йод, пластырь, вату, спирт, бинты, детский крем от загара и несколько упаковок витамина С.
Затем я подумала о еде. Иоко не уточнял, чем собирается кормить меня, но вдруг с кормежкой здесь напряженка? Поэтому я упаковала сухари, крупу, пару банок консервов, сыр, чипсы, жвачку и еще кое-что нужное из продуктов. Еще мне понадобились мыло, шампунь, зубная паста и зубная щетка – если будем идти несколько дней, я не собираюсь оставаться грязной.
Иоко только кивал головой и морщился, поглядывая время от времени на окно. Видно было, что он торопится.
Над последним желанием я задумалась. Все самое нужное у меня уже было. Что еще? Может, краски, карандаши и альбом? Здесь столько необычного, что я с удовольствием нарисовала бы и башню, и две луны, и много чего еще.
И с последним пожеланием я получила цветные карандаши, маркеры, краски, кисти и парочку небольших альбомов. Все это отлично уместилось в переднем кармашке моего рюкзака.
– Готово, – сказала я, глядя, как наклоняет голову последний во́рон на последней створке.
– Тогда идем! Пора, – сказал Иоко и двинулся к высоким стрельчатым дверям – единственным дверям в круглом зале круглой башни.
#Глава 4
1
Узкую винтовую лестницу освещали только луны, заглядывавшие в немногие окна. Но этого было вполне достаточно, чтобы рассмотреть синеватые камни, из которых она была сложена, шероховатые стены с выбитыми на них фигурками во́ронов и попадающиеся на каждом этаже высокие деревянные двери.
– Что там, за дверями? – поинтересовалась я.
Торжественная тишина башни была пугающей, заставляя понижать голос и ступать тихо и осторожно.
– Не знаю. Никогда не заглядывал, – ответил Иоко.
– Но это же твоя башня… Или нет?
– Моя. Но я не заглядывал во все комнаты.
– Почему?
– Зачем?
– Интересно, – заметила я.
Иоко шел впереди меня уверенно и быстро. Он оглянулся, пожал плечами.
– Что интересного? В этой башне никто никогда не бывает, кроме меня. Пустые комнаты. Только днем приходят лусы, но мы же не хотим с ними встречаться, верно? Не хочешь проблем – не открывай какие попало двери. Хотя Безвременье и пустой мир, сюда любят наведываться разные твари. Поэтому лучше быть осторожным. Запомни это, София.
Я согласно кивнула и схватилась рукой за стену, чтобы не свалиться на крутом повороте. Этажей башни я не считала, мной овладел священный ужас, и я что есть мочи вглядывалась под ноги, чтобы не упасть и не наступить на что-нибудь… этакое. Предчувствие не обмануло меня. На очередном повороте, привалившись к окну, нас поджидал еще один скелет. Обглоданные останки и белый череп, лежащий на подоконнике.
– Его тоже съели лусы? – запинающимся голосом уточнила я.
– Тоже. Этот был мой любимый. Умный и почти разгадал секрет шкафа, вот как ты. Только, открывая очередную створку, он пожелал вернуться домой. Пожелал вслух. И Шкаф перестал выполнять его желания, потому что он не работает как портал. Пришлось оставить незадачливого путешественника в башне – он не был готов путешествовать со мной и все равно погиб бы.
– И тебе не было его жалко? – хмуро поинтересовалась я.
– Жалко? София, я привожу сюда немало людей, это моя работа, моя задача. Другого не знаю. Я не могу жалеть их всех, иначе мне придется умереть от тоски. А умирать мне, знаешь ли, не хочется…
Он опять заговорил как мальчишка, обернулся, блеснул веселыми глазами, и мне подумалось, что угадать возраст Иоко невозможно. Сколько ему лет на самом деле?
– Сколько тебе лет? – тут же спросила я.
– Ты задаешь очень много вопросов. Ты забыла, что я тебе рассказал? Это Безвременье, тут нет времени. Вообще нет. Никто не исчисляет дни, годы, месяцы и так далее. Луны светят так, как им хочется, день длится столько, сколько ему хочется. У меня нет возраста, и у тебя его теперь тоже нет. Поэтому не спрашивай сколько мне лет и не считай свои годы. Теперь тебе это не понадобится. Могу поклясться, что здесь ты точно не состаришься. – Иоко усмехнулся, хлопнул ладонью по стене, толкнул ногой тяжелую деревянную дверь, на которой неизвестный художник вырезал множество во́ронов, и вышел на улицу.
Я последовала за ним, с опаской оглядываясь и прижимая к боку рюкзак, висящий на плече на одной лямке. Меня встретил теплый ветер, пахнущий приятно и терпко, под ногами заклубилась пыль. Здешняя земля – чернее ночи, жирнее масла – рождала высокие серо-синие травы, которые поднимались вверх почти на метр. Каждая травинка заканчивалась изящным завитком, и завитки эти трепетали, разворачивались и сворачивались на бойком ветру, издавая еле слышный шелест.
Травы шелестели, и в них что-то потрескивало и пощелкивало – вот и все звуки в окружающем меня пейзаже. От самой двери бежала вперед широкая удобная дорога из синего камня, вдоль нее росли травы – и больше ничего, сколько я ни оглядывалась.
Башня стояла на одиноком холме, а внизу простиралась залитая лунным светом равнина с такими же синими травами, по которой, теряясь среди них, бежала каменная дорога.
– Нам всего лишь надо двигаться по каменной дороге, – словно читая мои мысли, проговорил Иоко, – здесь все каменные дороги ведут в центр земель к большому дереву. А возле него вход в портал, который и приведет к Хозяину. Все просто, но идти придется несколько дней, а места тут опасные. Поэтому держись рядом и ни в коем случае не сходи с дороги. Поняла?
В ответ я только пожала плечами.
Тогда Иоко снова повторил:
– Ни в коем случае не сходи с дороги, это непременно погубит тебя. Такие правила. Ясно?
– Ясно, – я закивала, – что тут неясного?
Иоко зашагал вперед, и я двинулась за ним, время от времени оглядываясь и окидывая взглядом высоченную башню. Я все еще не избавилась от смутного сомнения, что это – всего лишь страшный сон, который снится в лунную ночь. Я потихоньку пощипывала себя за руки и время от времени широко раскрывала глаза, пытаясь прогнать наваждение.
Разумеется, это мне не помогало, потому что и встреча с Иоко, и его башня существовали на самом деле и деваться от этого мне было некуда. Я согласилась играть по правилам колдуна, да и что я могла поделать?
Мысль о лусах меня пугала, и вообще не хотелось остаться одной в этих опасных и непонятных землях. С другой-то стороны, можно сказать, еще повезло, что в рюкзаке у меня есть еда, питье (минералку в полуторалитровой пластиковой бутылке тоже щедро подарил мне Шкаф Желаний) и мыло. Я, по крайней мере, не голодна, не заблудилась и на меня никто не нападает. Это уже хорошо.
Затем я подумала о загадочном Шкафе Желаний. Почему он явил мне именно клетчатые рубашки? Ведь в тот момент я думала вовсе не о них. Я желала оказаться в своей комнате – вот единственное горячее желание, что горело в моей душе тогда. Почему все-таки рубашки?
Потому что Шкаф подсказывал мне, какое принять решение. И рубашки были подсказкой. Я могла заказать то, что мне очень нравится или что очень нужно. Могла, например, подумать о дорогом смартфоне (хотя у меня тоже был неплохой), могла пожелать ноутбук, графический планшет – да хоть мерседес белого цвета! Могла пожелать все что угодно из вещей.
Шкаф мог снабдить меня вещами – вот что он подсказывал. Вещами, которые я хочу иметь или которые мне будут нужны. Как странно, что я проявила удивительное благоразумие и решила пожелать только то, что могло понадобиться в пути!
Почему-то только сейчас мне пришло в голову, что можно было заказать зеркальный фотоаппарат, о котором я уже давно мечтаю, или крутой велосипед. Было бы здорово сейчас ехать на велике, а не шагать по каменной дороге.
Только Иоко в таком случае уж точно отстал бы от меня…
Нет, все это глупости. Я заказала только необходимое – и ничего лишнего. Шкаф подсказывал, и я уловила его подсказку. Он не исполнял желания, как говорил Иоко, он просто предоставлял некоторые вещи. А вещи не могут быть желанием, они ведь и так есть в нашей жизни.
Хорошо было бы, если б такие подсказки и дальше попадались на моем пути – тогда мне было бы легче и я постаралась бы не упустить их.
Иоко скинул черный плащ с капюшоном и остался в синей рубашке и серых штанах, заправленных в высокие ботинки. Весь он казался сотканным из сине-серебрянных лунных лучей – по крайней мере мне так казалось. Его длинные заправленные за уши волосы слегка отсвечивали синим, высокая фигура поднималась над травами, точно нарисованный на синей бумаге силуэт. Он будто еще больше помолодел, узкие плечи и тонкие пальцы рук делали его похожим на очень высокого мальчишку.
Сама я едва доставала ему макушкой до плеча, хотя и не могла похвастаться высоким ростом. На физкультуре я стояла самой последней и не припомню случая, чтобы за мной ставили кого-то еще. Естественно, что Иоко был гораздо выше меня.
В руке у него невесть откуда появился длинный посох из мрачного темного дерева – ничем не примечательная суковатая палка. Он опирался на нее и шагал довольно быстро.
Мы шли долго, но вокруг ничего не менялось, как будто в здешнем мире действительно все застыло. Лишь башня Иоко удалялась от нас и совсем скоро пропала из виду. Вокруг остались лишь синие травы да каменная дорога, и мы словно завязли в пространстве.
Я вытянула руку и провела по траве ладонью, ощущая шелковистые завитки под пальцами. Иоко тут же дернулся, перехватил мое запястье и сердито велел:
– Никогда больше этого не делай. Знаешь, кто сидит в этих травах? Разве не слышишь?
Он осторожно взял что-то с одного из стеблей и показал мне какую-то тварь, похожую на насекомое. У нее были прозрачные, еле заметные крылья, точно у стрекозы, крепкие цепкие лапы и вытянутая морда, напоминающая морду дракона. Размером это создание превосходило ладонь Иоко, и тот держал его пальцами крепко и аккуратно, сжимая за утолщенное туловище.
Тварь поджимала длинный хвост и наклоняла голову с вытянутым хоботком, пытаясь достать до руки колдуна, но тот управлялся с ней очень умело.
– Это хас. Если он ужалит, рука распухнет на несколько ночей точно. Так что держись подальше от травы. Хасы всегда трещат ночами, слышишь? Они поют свои песни, которые нам понять не дано.
Он махнул рукой, выкинул хаса в траву и выжидающе взглянул на меня.
– Понятно. Буду иметь в виду, – ответила я. – Просто ты сказал, что это пустой мир, а оказывается, и не пустой вовсе. Оказывается, тут водятся и лусы, и хасы. И все опасны.
– Это пустой мир, я тебе не соврал, – Иоко двинулся вперед, продолжая рассказывать, – но тут есть порталы, через которые из разных миров приходят разные твари. Порталами управляет Хозяин, он любит такие вещи. Я не бывал в мире хасов или в мире лусов, да и не полез бы туда по доброй воле. Здесь таких тварей полно, просто надо знать, как с ними обращаться. Хасы сами по себе не нападают, они не питаются людьми. Но они не любят, когда их тревожат. Поэтому в траву не лезь. Я же сказал тебе – с дороги никуда не сворачивать. Хочешь уцелеть – оставайся на дороге, София.
Потом оглянулся, улыбнулся и снова заговорил:
– Я сам из этого мира.
– Как называется твой мир?
– Безвременье, я уже говорил тебе. Здесь кругом одно Безвременье.
– Откуда ты?
– Это не имеет значения, – голос Иоко стал совсем низким и хриплым, – это было так давно, что я ничего не помню.
– Не помнишь своего родного дома? Как это может быть?
– Ты задаешь слишком много вопросов, София. Я хочу, чтобы ты шла молча, понимаешь? И хочу, чтобы шла быстро. Поэтому закрой рот и двигай ногами. – Он помолчал и добавил с ехидцей в голосе: – Твое имя слишком длинное, неудобное… я буду называть тебя просто Со.
– Ладно. В таком случае я буду называть тебя Ио.
– Договорились. Только без вопросов.
2
Всю мою жизнь, сколько помню себя, меня снедало одного горячее и заветное желание. Я хотела быть такой, как все, – обычным ребенком с нормальным лицом без уродливого пятна, украшающего почти всю мою щеку.
